| VII. Общество вспоможения бедным при Симеоновской церкви, что в Моховой улице Известие об открытии общества. – Устройство дневного детского приюта и его судьба. – Ежемесячные и единовременные пособия бедным. – Содержание престарелых в богадельнях. – Материальные средства общества и пользование ими. – Основатель и главнейшие благотворители общества. – Управление и число членов. – Последнее желание общества. В вышедшей 28 сентября 1868 года книжке «Церковной Летописи», служившей приложением к журналу «Духовная Беседа», протоиерей Симеоновской церкви Н. П. Содальский, перемещенный сюда от Благовещенской церкви, поместил следующее извещение: 15 сего сентября, с благословения его высокопреосвященства и разрешения г. министра внутренних дел, последовало открытие «Общества вспомоществования приходским бедным при Симеоновской, что в Моховой улице, церкви», по примеру существующих уже таковых же обществ при некоторых приходских церквах столицы. По совершении литургии и отслужении молебного пения, члены-попечители имели первое собрание в церкви, на котором был прочитан устав общества, совершенно одинаковый в основаниях своих с уставом учрежденного в 1862 году «Общества вспомоществования приходским бедным при Благовещенской на Васильевском острове церкви 24 . Затем представлены и записаны в приходную книгу первые членские взносы и единовременные пожертвования. По предварительной подписке, в число членов-благотворителей поступило 34 лица, которых членские взносы простираются до 1,359 рублей, единовременных пожертвований поступило от десяти лиц 71 рубль. Собрание заключено надлежащими распоряжениями к начатию действий общества и напечатанию устава для рассылки прихожанам, с приглашением их принять участие в действиях общества. Первые члены общества в большинстве принадлежали к так называемому высшему свету, и явились наиболее значительными благотворителями общества: княгини А. В. Голицына и Оболенская, князь А. В. Оболенский, графини М. В. Адлерберг, А. Н. Зубова, Н. Д. Протасова , графы Н. |
| Согласно посланию, причинами похода Едигея явились: 1) укрывательство Тохтамышевых детей; 2) плохое обращение с ордынскими послами и купцами; 3) неявка великого князя в Орду со времени Тимур-Кутлука (т.е. за все время правления Едигея); 4) уклонение от уплаты выхода под предлогом того, что «ся улоус истомил, выхода взяти не на чемь». Исследователи 751 давно обратили внимание на одно противоречие между посланием Едигея и повестью о его нашествии, содержащейся в Рогожском летописце и Симеоновской летописи и принадлежащей перу автора тверской обработки общерусского свода начала XV в. (Троицкой). Едигей упрекает Василия в игнорировании мнения «старцев земских», «бояр старейших», стоявших в отношениях с Ордой за «пошлину» (т.е. отношения «по старине» 752 ). В Рогожском летописце и Симеоновской летописи, наоборот, как раз «старцы» упрекают Василия в дружбе с татарами. Когда татарские отряды приняли участие в войне с Литвой 1406 г., «старцы же сего не похвалиша, глаголюще: добра ли си будеть дума юных наших бояр, иже приведоша половець на помощь... Да не будеть ли си пакость земли нашей на прочая дни, егда Измаильте оусмотривше наряд нашея земля на ны приидуть?» Автор подчеркивает, что «не бяшеть бо в то время на Москве бояр старых, но юнии свещевахуть о всемъ», а далее, говоря о нашествии Едигея, упрекает тех, кто хочет «любовь имети с иноплеменникы» 753 . Помимо разной вроде бы позиции старцев, контрастируют, казалось бы, также упреки Едигея Василию в нелояльности с утверждением автора свода 1412 г. (протографа Рогожского летописца и Семеновской летописи) о его хороших отношениях с Ордой (подкрепляемым фактами участия татар в московско-литовских конфликтах). Как сказано выше, противоречий в описании московско-ордынских контактов между посланием Едигея и повестью Рогожского летописца – Симеоновской летописи нет. Нет, следовательно, и оснований подвергать сомнению указание письма, что за весь период правления Едигея Василий не платил выход. В то же время из послания следует, что великий князь не выполнял своих конкретных обязательств по этому поводу. Очевидно, в результате переговоров 1403 и 1405 гг., Василий согласился возобновить уплату выхода, но не делал этого, отговариваясь неплатежеспособностью 754 . |
| мая 11-го дня; рукоположен в священника церкви С.-Петербургской Петропавловской больницы 1858 г. августа 15-го дня; переведен к Симеоновской церкви 1867 г. ноября 6-го дня; имеет камилавку и бронзовую темную медаль в память войны 1853 – 56 гг.. 4) Священник Василий Афанасьевич Ветвеницкий, кончил курс учения в С.-Петербургской Духовной семинарии в 1837 г., рукоположен в диакона Входа-иерусалимской церкви 1844 г. мая 28-го дня, и в священника 1860 г. января 1-го дня; перемещен к Симеоновской церкви 1867 г. ноября 6-го дня; имеет камилавку. 5) Церковный староста с.-петербургский 2-ой гильдии купец Федор Васильевич Романов определен в сию должность1866 г. июля 29-го дня; на второе трехлетие утвержден 1869 г. октября 15-го дня, и на третье трехлетие 1872 г. октября 16-го дня; за отлично усердную и полезную службу удостоен от епархиального начальства похвального листа 1869 г. ноября 10-го дня и от Св. Синода грамоты с преподанием ему благословения за усердие к храму Божию 31-го декабря того же года. VII. Содержание причта Причт Симеоновской церкви никогда не получал ни жалованья, ни руги, но содержался доходами от церковных служб и требоисправлений. К числу этих доходов следует отнести и плату, какая получалась от исправления церковных служб в домовых церквах, в особенности, у графа Дм. Ник. Шереметева; но со смертью его в 1871 г. службы в его церкви прекратились, и вообще, в последние годы этот источник доходов почти совсем иссяк, вследствие изменившихся обстоятельств. Причт пользуется также незначительными процентами с Государственного непрерывно доходного билета на капитал 1280 руб., составившийся из взносов разных лиц на вечное поминовение, каковых процентов получается всего 51 руб. 20 коп. в год. Вообще способы содержания в настоящее время, при многосложности причта, весьма ограниченные. VIII. Церковные здания и земля Земля, принадлежащая церкви, заключается в пределах ее ограды, где находятся и три каменные церковные дома для жительства причта и сиротствующих духовного звания. |
| Обратимся к анализу Рогожского летописца. Его состав охарактеризовал А. А. Шахматов: текст до 1288 г. представляет краткую компиляцию, в основе которой лежат извлечения из «Свода 1448 г.» и суздальская летопись; известия 1288–1327 гг. близки к тексту Тверского сборника; следующая часть (1328–1374 гг.) представляет соединение тверского источника с известиями, читающимися в Симеоновской летописи; текст 1375–1412 гг. сходен с одной Симеоновской 288 . Извлечения из «Свода 1448 г.» сделаны, по предположению А. А. Шахматова, в 60-х годах XV в., но Я. С. Лурье уточнил, что источником служил не сам «Свод 1448 г.», а Новгородская IV летопись 289 (следовательно – извлечения произведены уже после 1428 г., которым датируется первоначальный вид Новгородской IV летописи) 290 . Представляется правильной точка зрения М. Д. Приселкова, что в основе Рогожского летописца (и соответствующей части Симеоновской) лежит Троицкая летопись в редакции, доведенной до 1412 г. и составленной в Твери 291 . В связи с тем, что рукопись Рогожского летописца датируется 40-ми годами XV в., принципиальное значение получает вопрос о соотношении текстов Рогожского летописца и Тверского сборника 292 . Содержание Тверского сборника, как известно, разделяется на две части: первую (до 1255 г.) занимает фрагмент ростовского свода 1534 г., вторая часть, начинающаяся с 1247 г. и продолжающаяся до 1499 г., в основе представляет тверскую летопись, с ростовскими вставками (сходными с Московско-Академической летописью), окончание же (после 1485 г.) имеет московское происхождение (хотя оно могло быть заимствовано через ростовское посредство). Текст второй части Тверского сборника вплоть до начала XV в. сходен с Рогожским летописцем, что свидетельствует о их происхождении из общего источника. История создания обоих памятников проясняется из сопоставления известий за 1402–1408 гг. В Рогожском летописце статьи 1402–1408 гг. просто отсутствуют, в Тверском сборнике они читаются, но уже в поздней переработке (текст кончая известием о смерти Федора Моложского) 293 . Покажем, что статьи 1402–1408 гг. Тверского сборника восходят к общему с Рогожским летописцем источнику. |
| Георгии ( Рамазян ), иеродиак . Русско-армянские межконфессиональные связи в Древнерусском государстве//Церковныи историк. 2021. 2 (6). С. 181–214. Армянские общины (в основном купцы, ремесленники, врачи, строители, воины) включали в себя представителей трех разных религиозных конфессий: православные армяне (известные больше как «греки», «греко-армяне», «армяне-халкидониты», единоверные грекам и русским), входившие в юрисдикцию Константинопольского Патриархата, прибывшие на Русь в свите царевны Анны и князя Владимира (затем прибывали на службу и к следующим князьям); представители непосредственно Армянской Церкви; армяне-павликиане и другие близкие к ним еретические группы, не имеющие отношения к Армянской Церкви. См.: Там же. См., например: Фома Мецопский . История Тимур-Ланка и его преемников/пер. Т. Тер-Григоряна, А. Баграмяна. Баку, 1957. С. 55–80; Армянские источники о Средней Азии VIII–XVIII вв. Москва, 1985. С. 82–85; Петрушевский И . П . Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX вв. Ленинград, 1949. С. 35; Закавказье в XI–XV вв.//История Востока/под ред. Р. Б. Рыбакова. Москва, 1997. Гл. V. См., например: Летопись по Воскресенскому списку//ПСРЛ. 1856. Т. 7. С. 210; Патриаршая или Никоновская летопись//ПСРЛ. 1885. Т. 10. С. 217; Симеоновская летопись//ПСРЛ. 1913. Т. 18. С. 95; и др. См., например: Софийские летописи//ПСРЛ. 1853. Т. 6. С. 125; Воскресенская летопись//ПСРЛ. 1859. Т. 8. С. 65; Патриаршая или Никоновская летопись//ПСРЛ. 1897. Т. 11. С. 158–159. См., например: Фома Мецопский . История Тимур-Ланка и его преемников/пер. Т. Тер-Григоряна, А. Баграмяна. Баку, 1957. Московский летописный свод конца XV века//ПСРЛ. 1949. Т. 25. С. 183; Воскресенская летопись//ПСРЛ. 1859. Т. 8. С. 14; Симеоновская летопись//ПСРЛ. 1913. Т. 18. С. 104. Патриаршая, или Никоновская летопись//ПСРЛ. 1897. Т. 11. С. 122; Летописный свод 1497 г.//ПСРЛ. 1963. Т. 28. С. 86; Симеоновская летопись//ПСРЛ. 1913. Т. 18. С. 140. Тихомиров М . Н . Средневековая Москва в XIV–XV вв. Москва, 1957. С. 42, 121, 215. |
| В Симеоновской летописи, по наблюдению А. А. Шахматова, с 1361 по 1364 год текст Троицкой летописи заменен на Московский свод конца XV века, поэтому в реконструкции этого периода приходится обращаться только к Рогожскому летописцу 51 . За указанные годы в Рогожском летописце значатся следующие сообщения о деятельности митрополита Алексия: 6871–6872 годы – о поездке митрополита в Литву и крещении им в Твери дочери князя Ольгерда, 6871 год – о наложении митрополитом интердикта на Нижний Новгород. М. Д. Приселков, из осторожности, в реконструкцию Троицкой летописи внес лишь второе сообщение. Но, с известной долей допущения, можно предположить, что и первая запись также была в Троицкой летописи, так как та очень внимательно следила за всеми передвижениями митрополита. В Рогожском летописце также есть оригинальные, не читающиеся в Симеоновской летописи известия о русских митрополитах. Так, под 6860 годом дано изложение конфликта между великим князем Симеоном Ивановичем и митрополитом Феогностом. Митрополит не благословил третий брак великого князя и затворил церкви, и за благословением пришлось обратиться к патриарху. В Симеоновской летописи мы имеем лишь сообщение об отправлении послов за благословением в Константинополь, при этом в ней умалчивается о причине подобных действий. Кроме того, Рогожский летописец содержит ряд сведений о сопернике митрополита Алексия, литовском митрополите Романе. Под 6860 годом – это сообщение о поставлении Романа в Тернове и о том, что Киев не принял его как законного иерарха; под 6862 годом сообщается о том, что вместе с митрополитом Алексием на русскую митр " ополию был поставлен Роман; за 6864–6865 годы – о поездке митрополита Алексия в Царьград на суд с митрополитом Романом. В летописи также указано, чем закончилось разбирательство: митрополит Алексий был поставлен на киевскую митрополию, а Роман – на литовские и волынские земли; и наконец, под 6870 годом мы читаем известие о смерти митрополита Романа. Я. С. Лурье обратил внимание еще на один источник реконструкции Троицкой летописи. Это Белорусская I летопись, протограф которой также восходит к Троицкой 52 . Из перечисленных известий Рогожского летописца есть два совпадения с Белорусской I. Это известие 6860 года, почти дословное, и известие 6861 года, несколько искаженное. Еще одно сообщение, которое читается в Рогожском летописце под 6860 годом, находится в Белорусской I под 6862-м. В Рогожском мы читаем: «Toe же зимы поиде из Литвы в Царь-град Роман чернец, сын боярина Тферьскаго, и ста на митрополью в Тернове и не приаша его Киане» 53 . А в Белорусской Ï «Того ж лета приде исо Литьвы Романь чернец на митрополию и выиде, оне приняша [е]го кияне» 54 . |
| Следующий, византийский, период христианского богословия также был насыщен доктринальными спорами, конечно, выходившими за рамки просто лингвистической проблематики, но своими корнями уходившими в том числе и в проблематику философии и богословия языка. Богословие патриарха Фотия, спор св. Григория Паламы и Варлаама Калабрийского сущностно укоренены в проблематике выразимости/невыразимости символа, изреченности/неизреченности языка, которая имеет философско-лингвистическую природу. Ещё до гибели Византии (XV в.) великое наследие христианского богословия и христианской культуры усилиями Солунских братьев, свт. Кирилла и Мефодия, усердием их последователей и учеников, было передано славянам – через Моравию и Болгарию – на Русь. С принятием христианства от Византии Русь вступает в богословское, культурно-историческое, творческое и интеллектуальное взаимодействие с древними лингвокультурологическими традициями и догматическими концепциями. О. Георгий Флоровский в выдающейся книге «Пути русского богословия» (1937) подчёркивал непреложное значение Кирилло-Мефодиевского дела: «Это было становление и образование самого ”славянского” языка, его внутренняя христианизация и воцерковление, преображение самой стихии славянской мысли и слова, славянского “логоса”, самой души народа. “Славянский” язык сложился и окреп именно в христианской школе и под сильным влиянием греческого церковного языка, и это был не только словесный процесс, но именно сложение мысли. Влияние христианства чувствуется значительно дальше и глубже собственно религиозных тем, чувствуется в самой манере мысли… – Так в начале XI-ro века на Руси в обращении оказывается вдруг целая литература на близком и вполне доступном языке. В сущности для русского книжника стал и был доступен весь письменный запас Симеоновской Болгарии» . Историки спорят о степени опосредованности греческо-византийского влияния на древнерусскую культуру, которое осуществлялось прежде всего через южнославянскую письменную традицию, т.е. через Болгарию. И, действительно, непосредственная духовно-культурная встреча с Византией и с «греческой стихией» (протоиерей Георгий Флоровский) была вторичной – уже после восприятия болгарской христианской письменности. Однако «болгарская письменность, впрочем, не заслоняла греческой, в XI веке по крайней мере. При Ярославе во всяком случае в Киеве (и, кажется, при Софийском соборе) работает целый кружок переводчиков с греческого, и с работой этого кружка связано вхождение в славянский оборот длинного ряда памятников, неизвестных в Симеоновской Болгарии» . |
| Д. и Г. Н. Зубовы и Д. Н. Шереметев, гофмейстер А. А. Абаза, генералы Д. И. Дараган, Колзаков, Е. Н. Норов, М. М. Федоров, действительные статские советники В. С. Барыков, Д. Б. Бер, В. Ф. Громов, А. И. Лер, В. В. Новосильцев, вдова генерала от инфантерии М. П. Кавелина с дочерьми, вдовы тайных советников: П. П. Оржевская и А.Ф. Ремер, генеральша А. П. Тучкова; сверх этих лиц, не вступая в члены общества, сделали в его пользу пожертвования: княгини М. А. Голицына-Прозоровская и Т. В. Васильчикова, графини Е. Н. Адлерберг, Левашева и 3. И. де Шево, кавалерственная дама П. А. Львова, обер- гофмейстер А. Ф. Львов, церемониймейстер князь Н. А. Долгорукий, генералы Анненков и Бибиков и другие. Кроме поименованных выше, в члены общества за первый год вошли протоиерей Содальскии, священники Симеоновской церкви Н. И. Верховский, В. А. Ветвеницкий и П. К. Спонаровский, известные ныне по своим фирмам, тогда еще живые И. П. Глазунов и К. П. Палкин и еще 25 лиц в большинстве военных и гражданских чинов ниже четвертого класса. Свою благотворительную цель общество начало осуществлять на первых порах самым простым способом – выдачей постоянных и единовременных пособий неимущим. Но едва общество ознакомилось практически с нуждами прихода, как пришло к убеждению в необходимости устроить дневной приют для тех детей, родители которых занимаются поденными работами и или оставляют детей дома без всякого призора, или же берут их с собой, в случае, конечно, только крайней необходимости, к сильному отягощению себя этой надоедливой помехой в работе. Непосредственным основанием к такому убеждению послужило то обстоятельство, что с самого открытия общества к нему стали поступать настойчивы просьбы подобного рода. Обществу удалось пристроить двоих – в школу и в белошвейное заведение, – но остальные ходатайства о пристройстве детей, предпринятые обществом, остались безуспешными, по неимению свободных вакансий. Тогда в экстренном собрании 26 марта 1869 года общество решило устроить приют на 30 детей, от двух до двенадцати лет, в котором бы дети, оставаясь с восьми утра и до пяти или семи вечера, получали обед и полдник. |
| 381 Экземплярский А. Е. Великие и удельные князья Северной Руси... Т. 2. С. 482; Кучкин В. А. Формирование государственных территорий Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. М., 1984. С. 172. 393 Макарий, митрополит Московский. История русской церкви. Т. 4. С. 49; Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 2, 1-я пол. С. 193; Соколов П. П. Русский архиерей из Византии... С. 385. 397 ПСРЛ. Т. 18. С. 100. Очевидно, и в Троицкой летописи (см.: Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 376–377). 402 ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. С. 70–71. Как говорилось во введении, с 1361 по 1364 г. реконструкция Троицкой летописи по Симеоновской, при соотнесении с Рогожским летописцем, не представляется возможной. Это обуславливается заменой в Симеоновской летописи ее Троицкого протографа протографом более позднего Московского свода конца XV в. Поэтому для реконструкции Троицкой летописи М. Д. Приселков пользовался Рогожским летописцем, проверяя его известия, восходящие к Троицкой летописи, по Воскресенской летописи, протографом которой также являлась Троицкая летопись (см.: Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 41–44). Я. С. Лурье выявил, что дополнительным источником для реконструкции Троицкой летописи может быть Владимирский летописец, который также подтверждает ряд известий Рогожского летописца, восходящих к Троицкой летописи (см.: Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV-XV вв. С. 39–41). В связи с этим главным ранним источником по данному периоду является Рогожский летописец. 403 ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. С. 72–74. Все эти известия Рогожского летописца, очевидно, восходят к Троицкой летописи (см.: Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 377–378). 404 Там же. С. 74. Очевидно, и в Троицкой летописи (см.: Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 379). 406 В Никоновской летописи имеется оригинальное сообщение, что князь Андрей Константинович постригся в монахи в 1364 г. (см.: ПСРЛ. Т. И. С. 3). Но это, скорее всего, сомнительная догадка сводчика, который основывался на вышеуказанной фразе из Троицкой летописи. 407 |
| 17 октября на площади перед Симеоновской церковью, недалеко от железнодорожных мастерских, священник Афанасьев в своей проповеди призвал рабочих к верности присяге, данной государю: " Братья и сестры во Христе! Настали черные дни. Хотят пошатнуть нашу веру в Царя и православную веру! Это делают социалисты и крамольники, которые хотят подорвать веру в Царя-батюшку, помазанника Божиего, они смущают вас, они исполняют волю дьявола. Будем же бороться против них с крестом и Евангелием! Защитим Веру, Царя и Отечество! Мы должны искоренить эту крамолу. Примем нерушимую присягу Царю-батюшке! " . Во время молебна на площади стояли пятеро революционеров, которые стали смеяться над молившимися, говоря, что они поклоняются идолам, которые их все-таки не избавят от влияния " сознательных " рабочих. Один студент Хаскин воскликнул, обращаясь к рабочим: " Чем обращаться к богу, лучше было примкнуть к нам. Мы вернее, чем ваш бог, добьемся осуществления требования рабочих " . Возмущенные женщины обратились за помощью к стоявшим рядом мужьям, и в результате революционеры были окружены и осыпаны ударами. Полиция с большим трудом вытащила их из ожесточенной толпы. В это время по пути в мастерские мимо Симеоновской церкви проезжали известные социал-демократические деятели Нагибин, Елисеев и Рыбников с революционными прокламациями. Увидев толпу, они остановились и закричали: " Свобода! " . Ехавшие тут же были окружены и избиты разъяренной толпой. Критика Царя и Церкви воспринимались частью общества как прямое оскорбление их патриотических и религиозных чувств, усугубляя и без того ущемленное национальное самолюбие в связи с поражением в русско-японской войне 1904-1905 гг. Внутренняя смута виделась ими как одна из причин этого поражения и ухудшения экономической ситуации в стране. Зажиточные горожане тогда возмущались: " Почему это губернатор бездействует? Окружить бы парк, казаков побольше, да и задать им свободу " . Вскоре в Уфе был получен Манифест 17 октября с дарованием основных гражданских свобод и обещанием в ближайшем будущем созвать законодательную Государственную думу. Консерваторы расценили его как вынужденную уступку Царя оппозиционному движению. Либералы и революционеры посчитали эту уступку явно недостаточной. |
|
|
