| архиепископ Варфоломей (Ремов) (03.10.1888–26.06.1935) Автобиографические труды Ветхий Завет Гомилетика Жизнеописания Нравственно-аскетические труды Письма Проповеди Сборники Слова архиепископ Варфоломей (Ремов) Биография Доцент кафедры Свящ. Писания Ветхого Завета, которое он читал с сентября 1912 г. (с 20 авг. 1916 г, в должности сверхшт. экстраординарного профессора). Благочинный академического храма (с 1913 г.) и его настоятель в сане архимандрита с 1919 г. С 15 мая 1920 г. - почему-то числился проректором [ 1 ] Академии (в Москве) до 15 августа 1921 г., когда, в действительности, он был в заключении с начала 1920 года до февраля 1921 года. Сын московского священника Фёдора Георгиевича Ремова, (+ 05.03.1907 г.) из церкви Иоанна Предтечи на Пресне. В 1908 - окончил Московскую духовную семинарию и послан в МДА. 10.06.1911 - пострижен в монашество. 23.06.1911 - рукоположен во иеродиакона. 18.02.1912 - рукоположен во иеромонаха. с 07.06.1912 - кандидат Московской Духовной Академии. с 01.09.1912 - и. д. доцента Академии по 2-ой каф. Св. Писания В.З. с 09.01.1913 - благочинный академического храма. 11.11.1913 - защитил магистерскую диссертацию. [ 2 ] с 21.01.1914 - магистр богословия и доцент Академии. с 20.08.1916 - экстраординарный профессор Академии сверх штата. с 01.01.1917 - замещал Виноградова В.П. (перемещенного в МДС) по каф. пастырского богословия и гомилетики (до 27.05.1917). с 16.07.1917 - участник съезда ученого монашества в ТСЛ (до 27.07.1917). в 1918 - возведен в сан игумена. в 1919 - в сан архимандрита, настоятель академического храма. XII 1919/1 1920 - арестован за призыв спасти мощи Преп. Сергия (апр. 1919). 21.02.1921 - освобожден из тюрьмы. 28.07.1921 - хиротонисан во епископа Сергиевского, викария Московской епархии, настоятель в Высоко-Петровском монастыре в 1923-29 (?) годах, где организовал богословские курсы по ряду академических предметов. в 1929-33 ? - пребывание в церкви Преп. Сергия на Дмитровке [ 3 ] . 1928 - кратковременный арест в 1933-1935 - настоятель церкви Рождества Богородицы на Путинках. |
| б) Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «21 марта 1914. В Совет Академии» – указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 19 марта за 4924: «По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: 4) представление Вашего Преосвященства, от 5 Февраля 1914 г. за 69, по ходатайству Совета Императорской Московской духовной академии об утверждении в степени магистра богословия протоиерея Московского Казанского собора, профессора Императорской Московской Консерватории и Императорского Московского Археологического Института Имени Императора Николая II, кандидата богословия, Василия Металова, за представленное им на соискание сей степени сочинение: «Богослужебное пение Русской церкви в период домонгольский, по историческим, археологическим и палеографическим данным. М. 1912 г.» и 2) отзыв о сем сочинении присутствующего в Святейшем Синоде Преосвященного Финдляндского от 13 Марта 1914 г. Приказали: Согласно представлению Вашего Преосвященства и отзыву Преосвященного Финдляндского, Святейший Синод во уважение ходатайства Совета Императорской Московской духовной —33— академии, определяет: кандидата богословия, протоиерея Московского Казанского собора Василия Металлова утвердить в степени, магистра богословия за означенное сочинение: о чем уведомить Ваше Преосвящеаство указом». Определили: 1) Изготовить для иеромонаха Варфоломея (Ремова) и протоиерея Василия Металова магистерские дипломы и выдать их по принадлежности. – 2) Об утверждении иеромонаха Варфоломея в степени магистра богословия и должности доцента Академии внести в послужной его список. II . Резолюции Его Высокопреосвященства, последовавшие на журналах собраний Совета Академии: а) 20 января 1914 года, 1: «5 февр. 1914. Исполнить». б) 21 января 1914 года, 2: «26 февр. 1914. Исполнить». Определили: Резолюции Его Высокопреосвященства принять к сведению и исполнению. III . Письмо (на имя Преосвященного Ректора Академии) Блаженнейшего Григория IV, Патриарха Антиохии и всего Востока, от 22 февраля за 456: |
| Владыка Варфоломей, игумен Митрофан и послушница В начале 1923 года старец Герман мирно почил о Господе, а вскоре Зосимова пустынь, как и практически все обители в те годы, была закрыта. Иеромонах Агафон вместе с некоторыми другими зосимовскими братиями принял приглашение владыки Варфоломея (Ремова), настоятеля Высоко-Петровского монастыря, начать служение в этой обители. Главным деланием батюшки в Высоко-Петровском стала исповедь монашествующих и приходящих в монастырь богомольцев. Владыка предоставил ему просторный левый клирос храма во имя преподобного Сергия Радонежского. Через полгода служения – весной 1924 года – владыка Варфоломей возвел отца Агафона в сан архимандрита и назначил наместником монастыря. Отец Агафон был очень внимательным духовником, и скоро вокруг него собралась самая большая паства в Петровском монастыре. Были, однако, и прихожане, которые говорили, что он рано начал старчествовать, но отец Агафон, ничего не делавший без благословения владыки Варфоломея, смиренно нес свой духовнический крест. Монахиня Игнатия С 1926 года, по благословению владыки, батюшка начал совершать тайные постриги в рясофор среди своих духовных чад. Вот как вспоминает о руководстве старца Агафона одна из его духовных дочерей монахиня Игнатия (Пузик): «Души, открывшись батюшке, уходили, только оставив свой “багаж” у его ног. Тут же они получали и новые задачи, и новые указания, им открывался часто новый путь, новое решение жизни. От человека батюшка требовал не только честного, но просто даже ревностного отношения к гражданским и служебным обязанностям, вменяя их как святое послушание. И жизнь наполнялась до краев. Протекая в тех же внешних формах, она получала вдруг иное содержание, иную окраску, все делалось теперь уже во имя Бога и ради Бога – так учил батюшка – и не было великих и малых дел…» . Летом 1927 года батюшка решил устроить скит неподалеку от Высоко-Петровского монастыря для своих духовных чад и благословил его иконой Божией Матери «Знамение». В скиту должны были находить духовный приют все сестры, вступающие на иноческий путь. Знаменский скит располагался в подчердачном помещении дома 3 по Печатникову переулку (несколько лет назад этот дом как обветшавший был снесен). |
| В обвинении сказано: «Будучи секретным сотрудником НКВД, неоднократно встречался в 1934–1935гг. с епископом-католиком Неве, сообщая ему сведения о мнимом преследовании религии в СССР». [Д2] На допросе следователь говорил архиепископу Варфоломею: «Вы имели прямое поручение разрабатывать Неве, на деле же Вы сотрудничали с Неве в борьбе с советской властью...» По материалам дела [Д2]: «показал на 13 человек, связанных с епископом Неве». Признал себя виновным. Места заключения Москва, Бутырская тюрьма Дата начала: 1935.02.21 Дата окончания: 1935.07.10 Кончина Дата кончины: 1935.07.10 расстрел Место: Москва, Бутырская тюрьма Архиепископ Варфоломей – одна из наиболее трагических фигур в истории Русской Православной Церкви XX в. Будучи блестящим выпускником МДА, постриженником епископа Феодора (Поздеевского) , духовным чадом старцев Смоленской Зосимовой пустыни схиигумена Германа и иеросхимонаха Алексия, он стойко и мужественно перенес арест в 1920г., в дальнейшем был инициатором духовно-просветительской и духовнической деятельности в Высокопетровском монастыре, почитался как аскет и исповедник. Однако следственное дело дает информацию о том, что при втором аресте в 1928г. он стал сексотом ОГПУ. Примерно к этому же времени относится начало его отношений с «Апостольским администратором в Москве», католическим епископом Пием-Эженом Неве. Эти отношения развиваются и приводят к появлению 25 февраля и 3 июля 1933г. двух официальных грамот (хранятся в архивах Генеральной курии конгрегации ассумпционистов в Риме) Папской комиссии «Pro Russia», возглавляемой президентом католическим епископом Мишелем д " Эрбиньи: 1) акта об учреждении титулярной кафедры Сергиевской в юрисдикции Рима (кафедра при этом считалась уже существующей в Православной Церкви); 2) акта о поставлении на титулярную кафедру Сергиевскую «уже облеченного епископским саном в восточном обряде» Его Преосвященства монсиньора Варфоломея (Николая Федоровича Ремова) и о назначении его викарием Апостольского администратора в Москве (епископа Неве) для католиков восточного обряда. |
| Все пять моих первых духовников скончались «там», — кто расстрелян, а кто умер от пыток и болезней. А сколько знакомых страдало и встретило смерть за веру христианскую. И встает перед глазами образ молодой жизнерадостной красавицы Нади Богословской, расстрелянной в лагере, ее старшего брата — талантливого инженера Михаила, видимо, казненного, строгий облик убиенного владыки Варфоломея и многих, многих других. Каждый христианин, мирянин или священник, а тем более архиерей, должен был быть готовым отказаться от личной карьеры, быть готовым на смерть за Христа и Его Церковь. И в этих условиях пастыри должны были оставаться среди православного народа, окормлять свою паству и, если возможно, приводить к вере и не имевших, и утративших ее. Многие в тюрьме и в сталинских лагерях обрели веру, общаясь со священниками и верующими мирянами-сокамерниками. Возникали и подпольные храмы, катакомбные монастыри; Литургии совершались и в лагерях на груди мучеников, и в коммунальных квартирах, и в пещерах Средней Азии, и т. д. И на многих из них поминалось имя первосвятителя Московского Патриархата. Монастыри тех лет имели строгий и очень своеобразный устав. Евхаристически эти церкви и монастыри были связаны и с Патриархом Алексием I и Пименом (а ранее некоторые — и с митрополитом-патриархом Сергием), и с теми, кто был с ними несогласен, с так называемыми непоминовенцами. В сложнейших полулегальных и нелегальных условиях шла подготовка новых священнослужителей. Особо надо отметить на этом поприще труды будущих митрополитов Григория (Чукова), Гурия (Егорова) и расстрелянного архиепископа Варфоломея (Ремова). Если мы канонизируем всех наших мучеников, то сонм святых в Русской Церкви будет больше, чем во всех других поместных Церквях вместе взятых. …В Магадане вырыли ров, триста священников загнали в него и засыпали живыми. Земля три дня дышала человеческими легкими. 40 священников были зарыты живыми на Смоленском кладбище Ленинграда. Тысячи и тысячи расстрелянных, миллионы погибших в тюрьмах и лагерях. |
| С отцом Таврионом (Батозским) она познакомилась во время своих посещений Спасо-Преображенской пустыни под Елгавой (Латвия). Она говорила: “Монахини пустыньки не понимали его. Они не понимали, что этот человек прошел лагеря и сохранил радость о Христе, и знал, что современный человек нуждается в свидетельстве об этой радости, и отец Таврион изливал эту радость в служении литургии, в украшении храма…”. Мысль о том, насколько важно для нынешнего христианина понять опыт новомучеников и исповедников Российских, была одной из центральных в ее размышлениях и беседах последних лет. Она остро чувствовала вопиющее непонимание этого опыта, обличающее нашу духовную слепоту и окаменение сердца. Главным примером этой слепоты, не дававшим ей покоя, постоянно отзывавшимся болью в ее сердце, для нее была судьба ее первого наставника — архиепископа Варфоломея (Ремова), расстрелянного в 1935 г. по обвинению в “шпионаже в пользу Ватикана”, а в наше время обвиненного в тайном католичестве. Через всю свою жизнь она пронесла тесный духовный контакт с Владыкой и в последние годы не уставала свидетельствовать о нем, о его подвиге, когда, защищая свою общину и всю Русскую Церковь, он пожертвовал и своей жизнью, и своим добрым именем. Примечательно, что в этом она была едина с покойным отцом Иоанном (Крестьянкиным). Непонимание того, как жили христиане при советской власти, нежелание впустить в свое сердце опыт новомучеников, тем самым понять — в чем их подлинное величие, воспринимались ими как главная трагедия современных российских христиан и как серьезная духовная угроза будущему нашей Церкви. Сегодня, когда и архимандрит Иоанн, и Ольга Александровна отошли от нас в селения праведных, можно привести фрагмент из адресованного ей в середине ноября 1999 г. письма Печерского старца. Оно стало ответом отца Иоанна на просьбу Ольги Александровны молиться о том, чтобы образ владыки Варфоломея был очищен от клеветы: «Живых свидетелей того периода жизни Церкви остается все меньше, а слышавшим о нем трудно и представить, а тем более понять все тогда происходящее. Живя в оголтелой, разнузданной “свободе”, как представить жизнь в застенке. |
| —104— иером. Варфоломея), 1211 (и. д. д. Ф.М. Россейкина), 165, 853 и 854 (и. д. д. свящ. П.А. Флоренского), 511 (и. д. д. А.М. Туберовского), 662 (и. д. д. иером. Пантелеимона), 811 (и. д. д. А.В. Ремезова), 868 (лектора А.К. Мишина) и 848 (Библиотечной Коммиссии)“. Определили: Поручить библиотекарю Академии К.М. Попову выписать для академической библиотеки означенные в заявлениях издания и о последующем представить Правлению Академии. XVII. Имели суждение: О назначении премий: а) Митрополита Московского Макария в 482 рубля – за лучшие печатные труды наставников Московской Духовной Академии, б) Митрополита Московского Макария в 289 рублей – за лучшие магистерские сочинения воспитанников Академии и в) двух премий Епископа Курского Михаила, по 201 р. каждая, за лучшие печатные труды наставников и воспитанников Академии по Священному Писанию. Справка: 1) В собрании Совета Академии 21 января текущего 1914 года на премию Митрополита Московского Макария в 482 рубля представлены были труды ординарного профессора Академии А.А. Спасского („Эллинизм и христианство“) и экстраординарного профессора С.И. Смирнова („Древнерусский духовник“), а на премию Епископа Курского Михаила, – труды доцентов Академии Н.Д. Протасова („Св. Апостол Павел на суде у Феста и Агриппы“) и иеромонаха Варфоломея (Ремова) („Книга пророка Аввакума. – Введение и толкование“). – К соисканию премии Митрополита Московского Макария в 289 рублей в том же собрании Советом Академии были допущены магистерские диссертации: экстраординарных профессоров Академии Н.Л. Туницкого и священника И.В. Гумилевского, доцента Н.Д. Протасова и преподавателя Волынской духовной семинарии Ф.С. Владимирского. – 2) Правил о присуждении премий Митрополита Московского Макария – а) п. 13: „Через два месяца после январского заседания Совета, в мартовском заседании происходит обсуждение достоинства представленных на премии сочинений и присуждение самых премий“; б) п. 15: „В том же заседании Совета решается вопрос, какое из сочинений, написанных на степень магистра, заслуживает |
| Хотя письмо это было личным, Гребинский сделал из него в нескольких экземплярах выписки и стал их рассылать людям, не согласным с позицией Ивана Васильевича; в частности, он послал такие выписки митрополиту Сергию (Страгородскому) и архиепископу Ставропольскому Серафиму (Мещерякову). Один из экземпляров выписки был обнаружен у Гребинского во время обыска сотрудниками ОГПУ, и, хотя по выписке нельзя было понять, кому принадлежало письмо, Гребинский рассказал, что его автором является Иван Васильевич Попов. Впоследствии следователи весьма пристрастно допрашивали Ивана Васильевича об этом письме. Вернувшись из ссылки в 1934 году, Иван Васильевич поселился в Люберцах под Москвой и восстановил связи с оставшимися в живых знакомыми и учениками по академии. Встречи чаще всего происходили на квартире архиепископа Варфоломея (Ремова) , который приглашал к себе некоторых архиереев, приезжавших на сессии Синода. В июне 1934 года Иван Васильевич встретился здесь с митрополитом Арсением (Стадницким) и архиепископом Николаем (Добронравовым) , с ними же он виделся и при обсуждении церковных вопросов в сентябре 1934 года. В феврале 1935 года на одной из встреч присутствовал митрополит Анатолий (Грисюк) . По показаниям, данным на следствии арестованным архиепископом Варфоломеем, на этих встречах «говорили о том, что Русская Церковь гибнет. Архиепископ Николай (Добронравов) возмущался поведением митрополита Сергия, который, вместо того чтобы, как это подобает главе Церкви, защищать ее интересы, ведет соглашательскую линию в отношении советской власти и тем самым способствует гибели Церкви. Собеседники были согласны с таким положением, выдвинутым архиепископом Николаем. В беседе выяснилось, что Попов переписывался с митрополитом Арсением и посылал ему письма в Ташкент, подписывая их, по конспиративным соображениям, как племянник». По одному делу с архиепископом Варфоломеем в феврале 1935 года было арестовано двадцать два человека. 21 февраля 1935 года, вскоре после встречи с архиереями, был арестован и Иван Васильевич. 26 февраля следователь допросил профессора. |
| После 1917 г. началась героическая эпоха в истории Русской Православной Церкви — эпоха массового мучени-чества. Русская Церковь, выдержав десятилетия гонений, сохранила чистоту Православия. В годы революции многие бежали из России. Когда епископа Алексия (Симанского), будущего Патриарха, отец умолял бежать в Финляндию, тот сказал: “Пастырь не бежит от своей паствы. Его долг оставаться с нею и принять все тяготы, выпавшие на ее долю. Я епископ и должен оставаться со своей паствой, чем бы мне это лично не грозило”. Так говорил будущий Патриарх Алексий I. Вопрос стоял так: бежать из страны от своей паствы, сохранив свою видимую чистоту, или остаться здесь и поддерживать православную веру в народе родной страны, будучи готовым заплатить за это своей кровью. Все пять моих первых духовников скончались “там”, — кто расстрелян, а кто умер от пыток и болезней. А сколько знакомых страдало и встретило смерть за веру христианскую. И встает перед глазами образ молодой жизнерадостной красавицы Нади Богословской, расстрелянной в лагере, ее старшего брата — талантливого инженера Михаила, видимо, казненного, строгий облик убиенного владыки Варфоломея и многих, многих других. Каждый христианин, мирянин или священник, а тем более архиерей, должен был быть готовым отказаться от личной карьеры, быть готовым на смерть за Христа и Его Церковь. И в этих условиях пастыри должны были оставаться среди народа православного, окормлять свою паству и, если воз-можно, приводить к вере и не имевших, и утративших ее. Многие в тюрьме и в сталинских лагерях обрели веру, общаясь со священниками и верующими мирянами-сокамер-никами. Возникали и подпольные храмы, катакомбные монастыри; Литургии совершались и в лагерях на груди мучеников, и в коммунальных квартирах, и в пещерах Средней Азии, и т.д. И на многих из них поминалось имя первосвятителя Москов-ского Патриархата. Монастыри тех лет имели строгий и очень своеобразный устав. Евхаристически эти церкви и монастыри были связаны с Патриархом Алексием I и Пименом (а ранее некоторые — и с митрополитом-патриархом Сергием), и с теми, кто был с ними несогласен, с так называемыми неповиновенцами. В сложнейших полулегальных и нелегаль-ных условиях шла подготовка новых священнослужителей. Особо надо отметить на этом поприще труды будущих митрополитов Григория (Чукова), Гурия (Егорова) и расстрелянного архиепископа Варфоломея (Ремова). |
| «Помни пострижение въ монахи» Портрет называется «Схиигумен Митрофан и иеромонах Гермоген», хотя в это время отец Гермоген уже был игуменом, о чем он сам свидетельствует: «В 1927-м г. был возведен в сан игумена епископом Варфоломеем» . Как об игумене о нем упоминает в своих показаниях в январе 1933 года архимандрит Герман (Полянский) , ныне прославленный как преподобномученик. Схимонахиня Игнатия (Пузик) , пришедшая в Высоко-Петровский монастырь в 1924-м году, вспоминала иеромонаха Гермогена как «достойного, скромного и молчаливого инока, послушанием которого было управление правым хором, и его отец Гермоген нес в постоянном смирении и молчании. Всегда спокойный, погруженный в себя, он заступал свое место за богослужением и молчаливо руководил своим хором. На полотне П. Д. Корина он и запечатлен в своем привычном положении: с опущенной головой» . Поскольку отец Гермоген был регентом, так или иначе он был вовлечен в процесс воспитания молодежи, попадавшей на клирос. В 1930-х годах это был уже не только мужской, но смешанный хор. В начале 1933 года доноситель упоминает его среди руководителей общины: «Руководящую роль контр-рев. деятельностью и нелегальным монастырем занимают, кроме еп. Варфоломея Ремова, иеромонахи: Полянский Борис Иванович, Скачков Исидор, Ширинский-Шихматов, Богоявленский Феодор – Олег Павлович,//Прокофьев Григорий, Лисицын Иоанн ( указано мирское имя о. Гермогена – Б.Е. ), Лебедев Александр, Тихонов Митрофан. Контр-революционная деятельность означенного нелегального монастыря проводилась в направлении активной борьбы со властью путем вербовки и обработки в антисоветском духе молодежи с целью создания контр-револ. кадров тайного монашества в Совучреждениях…» . У него не было иного жилья, кроме как при храме В анкете и протоколе допроса местом проживания указана сторожка при церкви Каждую ночь отец Гермоген оставался в храме, об этом он сам говорил на допросах, ведь, по сути, он оставался дома – у него не было иного жилья, кроме как при храме, в котором продолжалось служение петровской общины. До августа 1929 года это были стены Высоко-Петровской обители, монахом в которой он был с 1911 года, после этого до октября 1933 года – храм Преподобного Сергия Радонежского на Большой Дмитровке, позже закрытый и снесенный, а после этого – храм Рождества Пресвятой Богородицы на Малой Дмитровке, куда перешла община во главе с владыкой Варфоломеем. Даже ордер на арест отца Гермогена был выписан на адрес «М[алая] Дмитровка колок[ольня] церков[ная]» . В анкете и протоколе допроса местом проживания указана сторожка при церкви. |
|
|
