| Особенно много исправлений и изменений внесено Святителем в синаксарь Пролога о свв. 70-ти апостолах (4 января). В Четии-Минее, после своего сказания, Святитель делает примечание об этом и указывает те основания, которые побудили его переработать проложный синаксарь. Но значительно полнее и обстоятельнее о том же Святитель говорит в одной рукописи, сохранившейся в его черновых тетрадях 322 . Здесь не только указываются все поправки, внесенные в «избрание» Дорофея, но цитируются и те источники, на основании которых они сделаны. Из рукописи мы узнаем, что Святитель пользовался не одним славянским, а и латинским переводом «избрания» 323 , что свое сказание он составил по руководству многочисленных источников. В «рассмотрении» сделаны ссылки на историков – Евсевия, Никифора Каллиста, Георгия Кедрина, Барония; приведены выдержки из творений св. И. Златоуста, Феодорита, Феофилакта Болгарского ; несколько раз упомянуты: латинский экзегет Корнелий а Lapide, Acta Sanctorum, Сурий; текст Свящ. Писания сравнен по Библиям – Острожской, Московской и греческой, а в одном месте указана какая-то польская книжка и «книжица посланий св. Игнатия Богоносца », присланная в 1693 году Варлааму Ясинскому Досифеем, митрополитом Сакавским и им же «переведенная с еллино-греческого на славянский язык». Руководствуясь этими источниками, Святитель вскрыл в «избрании» Дорофея многочисленные ошибки и пришел к тому убеждению, что «избрание оно несть истое того св. Дорофея, но иного некоего и весьма недостоверно»; составитель его неправильно определил места деятельности и кончины некоторых свв. апостолов, допустил много погрешностей против свидетельства Свящ. Писания, включил в список апостолов четырех явных еретиков, различных лиц смешал в одно, а одних, и тех же повторил несколько раз, как различных. В рукописи каждая из этих ошибок подробно разбирается, о каждом апостоле даются проверенные сведения, исключенные лица заменяются новыми, а в Четии-Минее, кроме того, число апостолов увеличивается до 72-х, так как в «ином евангельском своде» сказано, что Господь избрал их не 70, а 72. В примечании к сказанию этот список дополняется сведениями еще о новых 16 лицах, которые также трудились в благовестии Христовом и «достойны апостольского имени», но о которых в Прологе под этим числом нет и упоминания. В общем сказание Святителя представляет из себя работу во многом совершенно новую, составленную на основании внимательного и осторожного изучения разнообразных источников. Рукопись служит прекрасным дополнением к Четии-Минейному сказанию 324 ; как видно из ее последней фразы, она написана после него и, по-видимому, с тою целью, чтобы оправдать поправки, внесенные Святителем в синаксарь Пролога. |
| В синодальную эпоху получает широкое распространение институт викариев– главных помощников епархиального архиерея в епископском сане. В 1698 г. патриархом Адрианом и царем Петром было разрешено киевскому митрополиту Варлааму (Ясинскому) иметь своего викария. В 1708 г. в Новгородской епархии была учреждена кафедра викария с титулом епископа Корельского и Ладожского. При Екатерине II Синод дозволил своим членам ввиду их продолжительного пребывания в Петербурге, вне пределов своих епархий, иметь викариев. Викариатства стали открываться и в других епархиях, где в этом была необходимость, например, в епархиях, особо крупных территориально или по числу приходов. Викарии обыкновенно титуловались по одному из уездных городов епархии. Они имели право ставить церковнослужителей в своих уездах, а по поручению правящего архиерея также и священнослужителей. Кроме того, их ведению по усмотрению епархиального епископа могли вверяться отдельные отрасли церковного управления, например, надзор за духовными школами, женскими монастырями, свечными заводами. В начале синодальной эпохи учреждения, помогавшие правящему архиерею в управлении епархией, именовались по-разному: по-старому – духовными приказами, по-новому– консисториями, декастериями, духовными правлениями. В 1744 г. синодальным указом все коллегиальные учреждения по управлению епархиями получили одинаковое наименование духовных консисторий. Консистории состояли из 5–7 членов, избиравшихся из числа архимандритов, игуменов, иеромонахов, протоиереев, священников и утверждавшихся по представлению архиерея Синодом. В таком же порядке члены консистории увольнялись. Для производства дел при консистории состояла особая канцелярия. Ее возглавлял светский чиновник – секретарь, назначаемый и увольняемый Синодом по представлению обер-прокурора. При повсеместном введении консисторий обер-прокурор князь Шаховской тщетно домогался, чтобы секретари консисторий были совершенно изъяты из подчинения правящему архиерею, а подчинялись исключительно обер-прокурору. Для консисторских секретарей установлено было двойное подчинение – епархиальному епископу и обер-прокурору. |
| Оригинальные славянские акафисты дo XVI beka неизвестны, а до XVIII beka весьма немногочисленны и малоизучены. Указание архиепископа Черниговского Филарета (Гумилевского) на Акафист Преподобному Сергию Радонежскому, написанный Пахомием Логофетом, не подтверждается источниками и новейшими исследованиями. Вероятно, древнейшими славянскими памятниками этого жанра являются Акафист Пресладкому имени Иисусову и «Радости» Иоанну Предтече, написанные Франциском Скориной и изданные им около 1522 года в Вильне в составе «Малой подорожной книжки». Образцами и источниками для Скорины служили соответственно Акафист Иисусу Сладчайшему и Акафист Иоанну Предтече Патриарха Исидора. Уже b XVI beke списки акафистов Скорины получили широкое распространение (с некоторой славянизацией языка, в исходном тексте содержащего элементы западнорусской «простой мовы») в великорусских (известны списки иосифо-волоколамского и кирилло-белозерского происхождения) и в сербских рукописях. Наибольшее число русских акафистов середины XVII — начала XVIII beka, выявленных и исследованных к настоящему времени, посвящены Преподобному Сергию Радонежскому. Старший из них (начало: Възбранный воеводо Сергие и бесом победителю ) написан в середине XVII beka известным писателем князем С. И. Шаховским, текст не издан, сохранился в списке того же времени (ГИМ. Cuh. III). Тем же автором был написан и Акафист Трем святителям Московским. Долгое время в научной литературе Шаховскому ошибочно усвоялся Акафист Преподобному Сергию (начало: Возбранный от Царя сил Господа Иисуса, данный России воеводо ), изданный в 1788 году митрополитом Московским Платоном (Левшиным ). В действительности он написан в 1689 году, по всей вероятности, Сильвестром Медведевым — беловой список этого года из библиотеки Nempa I сопровождает монограмма М(онах) Н(едостойный) Г(решный) С(ильвестр) М(едведев). Третий Акафист Преподобному Сергию (начало: Возбранный воеводо воинов духовных ), также изданный в 1788 году митрополитом Платоном, был написан около 1690 года неизвестным пока украинским гимнографом из окружения митрополита Киевского Варлаама (Ясинского) в Москве. |
| Синода 1723 г. ноября 30 велено по Киевской епархии обратить их паки на архиепископский дом. Кроме всех сих пошлин из давних времен, по примеру западных епископов, собиралось еще на митрополитанский дом из епархий: 1) столовых с каждого приходского двора и с бездворной избы по две копейки; 2) с мировых по деньге; З) солодовых по полушке; 4) на канцелярию кафедральную по деньге 212 . С 1763 до 1788 г. производился еще в епархиальных церквях малороссийских кошельковый сбор на вспоможение заграничным благочестивым монастырям. За всем сим митрополит пользовался еще доходами с волостей своих, как и прочее монастырское и мирское духовенство. Гетман Богдан Хмельницкий универсалом своим уступил митрополиту Сильвестру Коссову рыбную десятину на торгу, прежде собиравшуюся Доминиканским монастырем; а царь Алексей Михайлович позволил оную и блюстителю Киевской митрополии епископу Мефодию. Но волости, особливо заграничные, у них и у епархиальных епископов часто отнимали униаты, а по трактату 1685 г. между Россией и Польшей, когда митрополит Гедеон и его монастыри лишились всех заграничных со всеми угодьями, и осталось у самого его только две волости Киевских; то велено из Киевских магазинов отпускать ему ежегодно 200 четвертей муки, 200 пудов соли, и 100 руб. монахам. Сверх того, уступлены ему на одежду Трепольская рыбная ловля в Луках; а гетман Иван Мазепа в 1689 и 1690 гг. снабдил его новыми волостями и угодьями. Тот же гетман грамотой своей 1692 г. уступил митрополиту Варлааму Ясинскому по-прежнему брать проезжие пошлины по митрополичьим землям, мостам и плотинам, а на торгу Подольном доход с померного, принадлежавший прежде Доминиканскому Николаевскому монастырю. Все сие подтверждено было тогда же и царской грамотой 213 . Но в 1699 г. померная пошлина уступлена магистрату. В 1700 году грамотой 16 апреля, данной тому же митрополиту, подтверждено от продающих на торгу при Киевском магистрате рыбу всякого дня, в который будет рыбная продажа, получать Киевософийскому монастырю рыбную десятину, так как сей сбор пожалован был еще митрополиту Сильвестру и блюстителю Киевской митрополии епископу Мефодию, а потом и митрополиту Гедеону 1686 года. |
| Вместе с тем посланцу поручено было заявить Жабокрицкому, что он, не получив еще духовного и епископского сана, завладел всеми имениями кафедры и притесняет людей, которые приставлены были Шумлянским к епископским имениям. Номинат луцкий отвечал, «что он писал к Шумлянскому, но не получил ответа, и самое письмо его передано в неприязненные руки; а также и в письмах, ко двору писанных, оно было несправедливо перетолковано». «Его милость, отец епископ львовский, питает ко мне сильное негодование более по своему высокомерному честолюбию, нежели по какому-либо виду справедливости, потому только что я избран не им; а более всего, кажется, за то, что я его о том не просил и не домогался; да мне этого и делать не следовало... А как я без благословения и ходатайства его по Божию изволению избран, то, и принимая духовный сан, не нуждался в прощении и благословении его милости, придерживаясь, как истинный русский, древней русской пословицы: я тобе не молюся, ты мене не помилуй». Объяснив, затем, об имениях луцкой кафедры, что он владеет ими по праву, он отдавал на совесть Шумлянского вознаградить шляхтичей, которым он произвольно раздал эти имения и которые теперь должны были лишиться их. В заключение он поручал делегату Шумлянского передать его милости, что личных оскорблений он помнить не будет и предает их вечному забвению, но никогда не дозволит его милости руководить собой подобно другим, которые могли это сносить. Московское правительство грамотой к киевскому митрополиту Варлааму Ясинскому поручило ему посвятить Жабокрицкого в епископы и выражало надежду, что номинат луцкий, как человек ученый и к благочестию желательный, может и белорусскую епископию обновить, выгнав оттуда Киприана Жоховского, и перемышльского Иннокентия Винницкого выгнать с епископства. Вместе с тем, оно советовало митрополиту сговориться с Жабокрицким о способах, как те три епархии – белорусскую, перемышльскую и луцкую обновить. Но в Киеве взглянули на это дело иначе и нашли препятствие к посвящению его в том, что он был женат на вдове, хотя уже и развелся с ней. |
| Ясное дело, что агентурская часть по наблюдению за действиями противника в лавре была поставлена очень хорошо. Каждый новый шаг м. Тимофея Щербацкого немедленно делался известным лаврской администрации, которая старалась отражать всякий, сколько-нибудь серьезный, удар своего противника. В сентябре 1752 г. 193 лавра подает новую челобитную императрице Елизавете Петровне. В этой своей челобитной, ссылаясь на полученное в Киеве известие о благоволении императрицы к лавре и решение ее отказать м. Тимофею Щербацкому в его ходатайстве; относительно типографии, архим. Лука с братией просили императрицу выдать лавре новую подтвердительную грамоту о правах и вольностях ее, которая бы раз навсегда положила конец всем таким домогательствам, какие обнаружил м. Тимофей Щербацкий. «Всемилостивейшая государыня!» – писал архимандрит с братией. «Всеподданнейше вашего императорского величества просим имеющуюся в Киево-Печерской лавре старинную, многими высокомонаршими грамотами утвержденную, типографию от нахалного нечаемо следуемого разорения, а лавру святую от невозвратного убитка и всекрайнейшей обиди высокоматерним своим защищением охранить и его преосвященству митрополиту Киевскому типографии вновь иметь крайне отказать; а чтоб впредь так он, преосвященный Тимофей, яко и по нем будучие Киевские митрополиты о битии в них той типографии вашего императорского величества более прошениями не утруждали и оной типографии как прежде никогда не имели, так и впредь иметь не могли, и Киевο-Печерская старинная типография осталась на прежних своих основаниях, о том в неподвижное утверждение высочайшего вашего императорского величества грамотою святую Киево-Печерскую лавру всемилостивейше снабдить» 194 . Челобитная лаврская, о которой у нас идет сейчас речь, была подана в сентябре 1752 г. при особом «доношении» в коллегию иностранных дел. В этом последнем «доношении» лавра напоминала свою прежнюю челобитную, поданную императрице, еще раз выясняла неосновательность домогательств м. Тимофея Щербацкого иметь свою типографию, разъясняла с своей точки зрения упоминание о типографии в царской жалованной грамоте, данной в 1685 г. Киевскому митрополиту Гедеону князю Святополк Четвертинскому. Для большего подкрепления своего взгляда на значение сейчас упомянутой царской грамоты, лавра теперь представляла копию жалованной царской грамоты 1688 года на имя архим. Варлаама Ясинского, которой утверждалось за лаврой право ставропигии и право иметь собственную типографию. В заключение архим. Лука просил коллегию иностранных дел решить дело в пользу лавры 195 . |
| В это время ситуация в западных епархиях Киевской митрополии, находившихся в пределах Речи Посполитой, стала крайне сложной. После того, как Киев и основные силы украинского казачества оказались за пределами Польского государства, их влияние на церковную жизнь западных православных епархий ослабло. Отношение католических властей Речи Посполитой к православному населению после казацких войн середины XVII в. стало еще более нетерпимым. Это привело в последней четверти XVII столетия к новым попыткам королевской администрации насадить унию среди подконтрольных ей православных русинов. Первоначально король Ян III Собесский (16741696 гг.) возлагал большие надежды на возобновление диалога между православными и униатами, однако переговорный процесс так и не принес ожидаемых результатов. Тогда король стал использовать другую тактику: на православные епископские кафедры он поставлял священнослужителей, склонных к переходу в католичество, намереваясь через них насадить унию " сверху " . Иосиф Шумлянский в 1677 г. тайно принял унию и принес присягу униатскому митрополиту Киприану Жоховскому (возглавлял униатскую Киевскую митрополию в 1674-1693 гг.). На Мстиславскую кафедру король провел другого тайного приверженца униатства Слуцкого архимандрита Феодосия Василевича. Перемышльским епископом в 1679 г. с подачи Шумлянского был назначен также готовый к соединению с Римом Иннокентий Винницкий (племянник Антония Винницкого). В 1681 г. Шумлянский и Винницкий подтвердили свою присягу на верность Риму в присутствии папского нунция и униатского митрополита. В Левобережной части Малороссии в это время церковной жизнью продолжал управлять архиепископ Черниговский Лазарь. Официально он числился в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но в то же время ему приходилось участвовать в событиях, которые все более свидетельствовали и возрастании влияния Московской Патриархии на дела Киевской митрополии. В частности, это наглядно проявилось в 1683 г., когда на место почившего Иннокентия Гизеля необходимо было избрать нового архимандрита Киево-Печерской Лавры, имевшей ставропигию и подчинявшейся непосредственно Патриарху Константинопольскому. Гетман Самойлович в связи с этим обратился в Москву за разрешением избрать нового настоятеля Лавры. В Киеве без сношения с Константинополем решено было поставить на Печерскую архимандрию Варлаама Ясинского. Однако претензии на Лавру неожиданно предъявил и Иосиф Шумлянский. В такой ситуации Варлаам, обращавшийся в Стамбул к Патриарху и не получивший ответа по причине войны между Россией и Турцией, был вынужден искать подтверждения своих прав на Лавру в Москве. Патриарх Московский и всея Руси Иоаким утвердил Варлаама на Печерской архимандрии. |
| Митрополит был допрашиваем формальным порядком по обвинению в государственном преступлении, влекущем лишение сана, а быть может и смертную казнь. Положение, конечно, не легкое, хотя в те времена и обычное для высших сановников. При таких условиях Стефан, президент Синода, принял в отношении к Синоду какой–то крайне неестественный тон. 24 августа 1722 года свое «доношение» Синоду с просьбою о выдаче ему жалованья он подписал, например, так: «прошу всесмиренно с нижайшим челопреклонением святейшего Синода, братий моих и благодетелей премилостивых. Смиренный Стефан, старец немощный» 686 . III Когда Митрополит. Стефан только еще начинал свое монашеское поприще, в Киеве, он встретил своего благодетеля, Митрополита Варлаама Ясинского, при возвращении с посвящения из Москвы, латинским стихотворением «Эхо», которое закапчивалось следующим стихом: Quid, quaeso, est thronus?citata – Onuscitatacitata 687 citata.citata Как эти слова впоследствии оправдались на нем самом! С учреждением Синода Стефан оказался, не смотря на свое звание президента, лишенным и той частицы власти и значения, которую он все же еще имел в период междупатриаршества. Все общецерковные дела перешли к Синоду, в котором Стефан почти не участвовал, патриаршая область получила свое особое управление 688 . Проповедническую славу он должен был уступить новому светилу – Феофану Прокоповичу 689 . От собственной епархии он был слишком далеко, чтобы управлять ею непосредственно. Его постоянно мучили болезни. Еще в 1715 году он писал, что потерял силы, здоровье, анергию, зрение притупилось, сильно ослабели ноги, пальцы искривились на руках, камень замучил 690 . Кроме постоянного общего нездоровья, он часто подвергался тяжким припадкам болезни. Тяжко был болен в ноябре 1720 года 691 . 24 марта 1721 года подписывает свои ответы Синоду на допрос по делу Любимова «болящею» рукою 692 . В августе «больною» же рукою пишет письмо Казанскому Митрополиту Тихону 693 . 1 января 1722 года по болезни не мог присутствовать на торжественном обеде в Кремле 694 . 6 июля 1722 года, ради его болезни, Синод и сенат явились к нему на дом для допроса 695 . |
| Симеон Полоцкий поддерживал знакомства с малороссийскими могилянцами, в частности − с Лазарем Барановичем, помогая им советами, как упрочить отношения с московской церковной элитой. Сам же Симеон в обществе представителей столичной интеллектуальной элиты чувствовал себя неуютно. Здесь не было, вернее, почти не было достойных образованных собеседников (в письме Варлааму Ясинскому 1666 г. он с горькой иронией писал, что в Москве люди «как древа ходячие живут, однако о Порфирьевом древе 360 не только не говорят, но и не слышали о нем никогда» 361 ), зато хватало завистников и интриганов. С 1664 г. Симеон Полоцкий жил в Заиконоспасском монастыре, вне кремлевских стен, пользуясь репутацией популярного литератора и проповедника. Царское покровительство позволило ему добиться в конце 1670-х права на устроение собственной типографии, что было беспрецедентным в условиях России XVII в. Особый интерес для московской элиты в 1660−70-х гг. представляла риторическая барочная культура. Поэтому Симеон пользовался немалым успехом как поэт, писавший декламации для праздников и по заказам частных лиц, и как драматург, сочинивший две первые пьесы для театра, утвержденного Алексеем Михайловичем. При всём при том в своих литературных трудах Симеон не ограничивался панегириками: как представитель могилянской традиции он унаследовал её дух «конфессионализации» культуры. В «стихотворной энциклопедии» озаглавленной «Вертоград многоцветный», Симеон Полоцкий выступил как поэт-проповедник, стремящийся возвысить мировоззрение человека и приблизить его к пониманию духовных истин 362 . То же относится и к «Псалтыри рифмотворной», поэтическом переложении Псалмов Давида. Создавались им и собственно богословские труды: такие, как предназначенный для царского двора богословский компендиум «Венец веры кафолической». Симеон Полоцкий был известен и как красноречивый проповедник. Основными идеями его проповедей были моральные темы (в частности, противопоставление гордыни и скупости смирению и милости), а также новое для Великороссии, но типичное для постренессансной мысли отождествление философии-мудрости с благочестием 363 . В конце 1670-х в Верхней типографии было опубликовано два сборника проповедей под заглавиями: «Обед душевный» и «Вечеря душевная». |
| Что касается отношений Барановича и его преемников к киевским митрополитам, то они окончательно расстроились по поводу возникшего между ними спора о трёх протопопиях (глуховской, борзенской п конотопской). Вскоре после непосредственного подчинения черниговской епархии московскому патриарху Баранович должен был уступить эти протопопии киевскому митрополиту Варлааму Ясинскому, потому что Ясинский, во время посвящения своего в митрополиты в Москве, склонил патриарха утвердить их за ним. Баранович глубоко оскорбился таким поступком Ясинского, тем более, что дотоле был с ним в прекрасных отношениях. «В то время», писал он Ясинскому, узнав об отчуждении протопопий, «в то время, когда уже от титулов моих я спешу в могилу и каждый день ожидаю призывного голоса смертной трубы, суждено старым ушам моим выслушать: Лазаре, гряди вон! Я полагал, что, по крайней мере ,теперь без всяких огорчений почию в мире; но, как видно, желаниям моим выпал противный жребий..... Напрасно я так думал, что та сыновняя, горячая любовь, которую вы так часто и теперь и прежде выражали в письмах ко мне, и которая в беспрестанных болезненных недугах моих приносила мне утешение, продолжится, действительно, в той же силе и навсегда, ибо вижу теперь, что ваше высокопреосвященство, под видом только братской расположенности, скрывали тайную ко мне неприязнь, которую в настоящее время пред лицом всей России ваше высокопреосвященство и обнаружили, как я имею о том достоверные известия; ибо хлеб, который дан щедрою десницею их царского величества, чрез грамоты, не мне только, но и преемникам моим, вы рассудили отнять из уст моих, чего и блаженной памяти предшественники вашего высокопреосвященства не делали. Что же делать? Я уже привык страдать; с пострадавшим Христом потерплю и теперь от вашего высокопреосвященства. О чем, еже писах, но не бумага и не буква, а скорбь сама говорит: блажен разумеваяй на нища и убога, в день он воздаст ему Господь» (Письма Барановича стр. 250). Вместе с тем, в декабре 1691 года Баранович послал в Москву с Феодосием Углицким, архимандритом черниговским, письмо к патриарху Адриану XCIV стр. |
|
|
