| После же царствования Алексея Михайловича издается даже особый указ, коим предписывается высшему духовенству «не вступаться» в политические дела, так как ему сие «не довлеет». – Следя за политической деятельностью малороссийского духовенства, автор по прежнему (как и в предыдущих главах) касается и других сторон этих сношений, сопровождавшихся теми или иными последствиями (сближение малороссиян с великороссиянами, культурное влияние представителей киевской учености, материальное обеспечение духовенства, и т.п.). Научная ценность этой обширнейшей части сочинения г. Эйнгорна (стр. 571–1033), равно и предшествующих (начиная с третьей) глав (стр. 98–570), нами указана выше, при чем замечено, что некоторые сообщаемые автором, на основании архивных материалов, сведения, при всей их детальности, в общей совокупности, проясняют с тех или иных сторон историческое прошлое рассматриваемой эпохи. Для примера и в подтверждение сказанного проследим рассеянные в разных местах книги нашего автора краткие сведения о киево-могилянской коллегии и ее деятелях. На стр. 299 (примеч. 569) и 346 (примеч. 395) автор указывает на «письмо» (точнее следовало бы сказать «челобитную») Иоанникия Галятовского к царю Алексею Михайловичу, от 27 июня 1669 года, где бывший ректор киево-могилянской коллегии объясняет причины удаления своего из Киева во Львов, – именно, что он вынужден быть к тому преследованиями со стороны местоблюстителя киевской митрополии Мефодия Филимоновича: «понеже – говорит Галятовский – отец Мефодий мене оскорбил и гонил». Этот факт новый, доселе остававшийся неизвестным. На стр. 346 (примеч. 395) указаны два, доселе неизвестные документа: письмо Василия Дворецкого к гетману от 29 февраля 1666 года и челобитная Варлаама Ясинского к государю Алексею Михайловичу от 4 марта того же года. Означенные документы представляют положительное, сомнению не подлежащее свидетельство, что в данное время Ясинский состоял уже ректором киево-могилянской коллегии. Это факт тоже новый, так как до времени появления в свет первых глав исследования г. Эйнгорна (1892 г.) начало ректуры Ясинского обыкновенно приурочиваемо было к 1668–1669 г.г. На стр. 323, в обширном примечании, доказывается (хотя и на основании уже обнародованных данных) ошибочность принятого историками Киевской Академии (и не оставляемого до последнего времени) мнения, будто в 1665 году киево-могилянская коллегия была разорена, и учение в ней совершенно прекратилось. На стр. 675–676 приводится неизвестное доселе письмо Паисия, патриарха александрийского, к царю Алексею Михайловичу (1669 г. сентября 20), в котором он, ходатайствуя перед государем о воспособлении оскудевшему киево-братскому монастырю, сообщает несколько любопытных сведений о могилянской коллегии, лично им посещенной. |
| Но, высказывая во всех письмах к патриарху глубочайшую покорность, братия лавры на деле не всегда ему повиновалась, и, главным образом, в двух случаях лавры старались действовать независимо от патриарха московского: во 1-х в деле избрания и поставления архимандрита лавры, во 2-х в деле по изданию книг в лаврской типографии. Относительно своего участия в первом деле, в грамоте на ставропигию патриарх обусловливал, что избранный на Киево-печерскую архимандрию должен принять посвящение в Москве от самого патриарха, потому что патриарху необходимо лично знать избранных на такие важные места. Но это постановление было нарушено очень скоро: при избрании преемника архимандриту Ясинскому, во время которого совершилось подчинение лавры. Преемником Ясинскому был избран Вояхевич, бывший до этого времени генеральным судьёю Запорожского войска, несмотря на то, что предложены были для занятия архимандрии более достойные для этого кандидаты: наместник лавры Паисий, архимандрит черниговский Феодосий Углицкий и пустынно-Николаевский игумен Иоасаф Кроковский (Евгения Описание Киево-печ. лавры стр. 119). Патриарх московский Адриан быль очень недоволен этим выбором и в письме своём к гетману Мазепе стр. 296–298) высказывал удивление, каким это образом состоялось такое избрание светского человека в архимандриты, несмотря на то, что, насколько ему, патриарху, известно, в лавре немало достойных духовных лиц для избрания на эту должность. Вместе с тем патриарх требовал, чтобы Вояхевич некоторое время нёс монастырское послушание в сане иеродиакона и иеромонаха, а потом, если окажется достойным архимандритства, для поставления в архимандриты приезжал непременно в Москву. Но Вояхевич, по получении этого письма от патриарха будучи немедленно посвящён в сан иеродиакона и иеромонаха Варлаамом Ясинским, решился уклониться от необходимости ехать в Москву и для поставления в архимандриты, а получить этот сан в Киеве же, от киевского митрополита. С этою целью отправлены были из лавры к патриарху письма от Вояхевича и братии лаврской, а по просьбе их послал письмо с ходатайством за Вояхевича, Ясинский XCI–XCIII стр. |
| Не нашел Адриан правильным и способы осуществления значительно более важного решения Варлаама, поддержанного гетманом Мазепой — о восстановлении старинной Переяславской кафедры, но не в качестве полноправной епископии, а для викария, который будет помощником митрополиту. Дело, начатое в марте 1695 г., безрезультатно тянулось до кончины патриарха, поскольку киевские власти никак не могли выполнить предписанные им для осуществления их желаний церковные правила. Может сложиться впечатление, что Адриан только реагировал на прямые обращения. Это не так, хотя очевидно, что подобным образом инициируется большая часть решений любого крупного администратора. Внимательно рассматривая поступающие к нему дела, патриарх, бывало, делал собственные далеко идущие выводы. Например, в конце 1694 г. в патриархии просил священнического места украинец, посвященный, как выяснилось, «в праздность» (то есть ни к какому храму), да еще каким–то бродячим греческим «архидонским патриархом». Рассмотрев дело, Адриан ужаснулся множеству странствующих по Украине и служащих в храмах неведомых «греческих архиереев». В том же 1694 г. патриарх предписал властям Киевской митрополии запретить таковым церковное служение и поставление в священные степени, отменить возглашение их имен и «титулов» в молитвах, назначить греческим «властям» местожительство в монастырях (дабы не скитались по мирским домам и не унижали архиерейский сан), наконец, воспретить всем вновь приезжающим совершать богослужение без его патриаршего благословения и свидетельства. О помощи в исполнении сего предписания Адриан, несмотря на возражения Варлаама, попросил особой грамотой и гетмана. В данном случае дело касалось православного благочестия и отношений со вселенским православием, то есть выходило за рамки суда Киевского митрополита. Также и относительно своей патриаршей ставропигии — Киево–Печерской лавры — Адриан отдавал распоряжения так, как считал нужным, без вмешательства митрополита. Незлобивость патриарха, вкупе с его наклонностью к справедливости, хорошо видна в отношениях с Феодосием Углицким, получившим, как мы помним, выговор за нападки на Варлаама Ясинского. Став ближайшим помощником престарелого архиепископа Черниговского и Новгород–Северского Лазаря Барановича, Феодосии, по просьбе последнего, был в 1693 г. посвящен Адрианом в сан архиепископа, только не получив, пока жив был Лазарь, ставленной грамоты. Явив такую милость к человеку, заслужившему от него строгое порицание, патриарх был добр, но справедлив к тем, кого любил, например, к Афанасию Холмогорскому, часто тревожившему Москву заботами своей епархии. |
| РГАДА, ф. 124, оп. 1, 1690 г., д. 46, л. 216–219. Оригинал. 3 1690 г. не позднее сентября 15–18 – Ответ царского правительства на статьи Варлаама, в том числе прошение об экзаршестве (фрагмент). (Л. 157) 7 Чтоб ему, Преосвященному митрополиту, имяноватись и писатись эксархом великого господина Святейшаго кир Адриана Московского и всеа Росии и всех северных стран Патриарха, так же бы и Киево-Печерские лавры монахов и мирских людей , хиротонисати ему, Преосвященному митрополиту, а не черниговскому или иному архиепископу . И великие государи, их царское величество, ему, Преосвященному митрополиту, экзархом Святейшаго Московского Патриарха имяноватись (Л. 158) и писатись не указали, для того и что богоспасаемый град Киев, и весь малоросийской народ, духовные и мирские, обретаютца под их царского величества высокодержавною рукою не в далнем от царствующаго града Москвы разстоянии, и буде о каких церковных правилных делех что и лучитца, и о том мочно Святейшему Патриарху Московскому донести к Москве, а прежние преосвященные митрополиты Киевские, хотя эксархами Святейшаго Патриарха Костянтинополского имяновались, и то для разстояния пути дальняго, и что за бусурманским насилием ко престолу Костянтинополскому о всяких церковных доношениях путь [с] Киева труден был. А хиротонисати Киево-Печерские лавры монахов и мирских , приступающих ко священству, 23 аще они сами того требовати будут 47 с ведома его , святейшаго, благословенного и блаженнейшаго патриарха Московского ему, Преосвященному митрополиту, позволено . РГАДА, ф. 124, оп. 1, 1690 г., д. 46, л. 157–158. Черновик. Статьи, видимо, были поданы вскоре после поставления митрополита в Успенском соборе 31 августа 1690 г. (РГАДА, ф. 124, оп. 1, 1690 г., д. 46, л. 127). Непосредственно перед списком статей в деле расположена челобитная Варлаама с просьбой о передаче Софийской кафедре старого доминиканского костела, в котором киевские мещане ныне держат кабак (Там же, л. 138) с дьячьей пометой о подготовке выписки от 3 сентября (Там же, л. |
| Во втором 1692 года приказывает он Гетман и Кавалер, чтоб купецкие люди не токмо в самом первоначальном городе Киеве и в Малороссийских городех живущие, но и из-за границы Польской с разными товарами дорогою Белогородскою и Борщовскою едучие, чтоб всяк безо всякой противности належитое отдавал мыто, для того что не малая чинится утрата в мельничных плотинах чрез непрестанных купецких людей проезды; також и сенокосам, там принадлежащим, чинятся потолоки немалыя. В третьем, что для скудостей Кафедральных Первопрестольных и ради вспоможения церковного дела из костела Доминиканского дает он Гетман ему Преосвященному Митрополиту доход с померного належащий, дабы при той церкви для лучшего Законников удовольствования и выкормления во особном подданном своем дворе шинк имели. В четвертом, того ж году Полковнику Киевскому и Старшине, Сотнику, Атаману Острицкому ведомо чинит он Гетман, чтоб к Кафедре Митрополитанской належащих мельниц, на реке Остре построенных, мельники в послушании были Митрополиту Киевскому. И мы Великий Государь, наше Царское Величество, слушав вышеписанного Богомольца нашего Преосвященного Варлаама Митрополита Киевского челобитья и прежней нашей Царского Величества жалованной Грамоты прошлого 199 году, и подданного нашего Царского Величества, Гетмана и Кавалера Универсалу 1699 году, пожаловали его Богомольца нашего Преосвященного Варлаама Ясинского, Митрополита Киевского и Галицкого, и кто впред по нем иные Митрополиты в Киеве будут, велели на все на те вышеписанные на прежние и на новоданные сверх прежней жалованной нашей Царского Величества Грамоты по Универсалам подданного нашего Гетмана и Кавалера, каковы ныне объявил присланной от Преосвященного Митрополита Эконом его Митрополитанской, а именно на озера Расин, Бабин и сенные покосы луговые Задесенные, остров Беловод на реке Десне, на поромы под Моравском и под Ковчином, на село Ковчин, Комаровку, да на село Койлов с озерами и на грунта Домонтовичевские около села Церковищ и в самых Церковищах, и на мельницах мельников реки Остря, и на озера и на луки Трипольские, на Триполье, и на Белогородку со всякими селищами и на Погребки и Зазимье, и на озеро Подцерковье, Крушинку, Лазаревщину, названную Шархавщина, и на иные грунта над речкою Лыбедью, Сычовкою и Борщовкою лежачие, и под Городом Вышним Киевским на належащие леса Моравские, Погребские, Белогородские, Трипольские, и чтоб тех лесов не пустошить, и озер не вылавливать, сенокосов не выкашивать, людей тяглых в Козацство не привлекать и в соседство не принимать, и от повинностей подданных не заступать, к Святософийскому Дому Митрополии Киевской дать сию нашу Царского Величества утвержающую жалованную Грамоту; и силою сей нашей Великого Государя, нашего Царского Величества, жалованной Грамоты, то вышеписанное все укрепляем и утвержаем, и быти тому всему изволяем во всем против прежней и сей нашей Царского Величества жалованной Грамоты непорушимо. |
| 194 См. там же типогр. д. 37, л. 11. Оригинальный текст этой челобитной был писан собственноручно С. Т. 195 См. там же типогр. д. 37, л. л. 12–13. О самой грамоте 1688 г., копию которой лавра теперь представляла в Коллегию иностранных дел, см. выше 244–245 стр. 196 См. там же типогр. д. 37 л.л. 1–2. М. Тимофей Щербацкий, очевидно, разумели в данном случае восстановление малороссйского гетманства, совершившееся в 1750 году. 197 Справедливость требует отметить одну неточность, сознательно, или же несознательно допущенную м. Тимофеем Щербацким в челобитной, о которой у нас сейчас идет речь. Здесь м. Тимофей говорит, что он 25 января 1752 г. представил в государственную коллегию иностранных дел «для испрошения всемилостивейшей высочайшей конфирмации» копии грамот прежним кевским митрополитом 1685 г., 1690 г. и 1708 г. На самом же деле тогда им были представлены грамоты 1685 г., 1700 г. и 1708 г., как он сам говорит о том в своей челобитной. Между царскими грамотами, данными м. Варлааму Ясинскому 28 сентября 1690 г. (см. у м. Евгения. Описание Киево–Софийского собора и Киевской иерархии. К. 1825 г. Прибавл. 27 стр. 141–147, причем м. Евгением эта грамота, по недоразумению, отнесена к 1691 г.) и 1 апр. 1700 г. (см. там же Прибавл. 29 стр. 149–154), имеется существенная разница. 198 Ссылка м. Тимофея была совершенно справедлива. Грамота п. Адриана м. Варлааму от 26 сентября 1690 г, на которую ссылался он, напечатана у м. Евгения в Описании Киево–Софийского собора и Киевской иерархии (См. Приб. 26, стр. 131–141; м. Евгений, по недоразумению, относит эту грамоту к 1691 году). В грамоте сей читаются, между прочим, такие слова: «Таже да имать (подразумевается: киевский митрополит) в храме Господни и в клире убо и в причте священнослужения и о школах промышление, да учатся Божественных писмен, чтению и свободных наук во вразумительное ведство мнози потщанием его; и идиже в той Киевской митрополии типография будет, да печатаются церковные книги по чину, преданию же и мудрованью Восточныя церкве за его митрополиим благословением и досмотром»... |
| В одном из посланий Жабокрицкий благодарил митрополита за присланные ему “munimenta katedry moiey mitry swetey y antyminsy” 46 . Внесение в “Летопись” всего этого материала говорит о том, что внимание хрониста к конфессиональным отношениям в Речи Посполитой в середине 90-х гг. XVII в. резко возросло. Это, вероятно, следует относить и к той светской среде, в которой он вращался. Если послания Жабокрицкого гетману находились в гетманской канцелярии и Величко мог их там копировать, то иначе обстоит дело с посланиями Жабокрицкого митрополиту Варлааму (Ясинскому). Они должны были храниться в митрополичьем архиве 47 , и, если Величко получил к ним доступ, есть основание снова говорить о существовании у него связей в окружении митрополита, к этому времени, вероятно, уже не спорадических, а постоянных. Установлению таких связей, вероятно, способствовало то, что Величко был клиентом генерального писаря В. В. Кочубея, а включенные в “Летопись” документы отражали следы каких-то близких отношений между генеральным писарем и митрополитом. Так, в 1692 г., когда Кочубея обвиняли во враждебных Мазепе поступках, в частности в поддержке претендента на гетманский трон Петрика, Кочубей обратился к митрополиту, прося “милостивого заступленья” 48 . После того как в апреле 1700 г. Кочубей оставил пост генерального писаря и занял должность генерального судьи, он особым посланием известил митрополита о переменах в своем положении и просил благословения 49 . Среди документов, помещенных в “Летописи”, имеются не только материалы, связанные с “делом Жабокрицкого”. В нее включены письма, которые Иосиф (Шумлянский) отправил в 1696 г., после смерти Яна Собеского, митрополиту Варлааму и белгородскому воеводе Б. П. Шереметеву. В этих письмах, выражая пожелание установления добрых отношений и порицая Жабокрицкого, Львовский епископ называл себя “правдивым Церкви Божей православно-восточной сыном”, который предпринял враждебные действия по отношению к православным и к царю под давлением покойного короля 50 . |
| Любовь Адриана к строительству и украшению далеко выходила за порог его жилых и торжественных покоев. Известно, что в 1692 г. он возвел новое каменное здание своего Дворцового приказа, а через два года перестроил помещение Патриаршего разряда. В 1697 г. патриарший двор вновь подвергся серьезной перестройке; летом 1699 г. был произведен наружный ремонт, а Крестовую палату вместо теса перекрыли шведским листовым железом. Даже если не считать ежегодных крупных расходов патриарха «на церковное строение», «на богаделенное строение» и помощь в обустройстве небогатых монастырей по всей Руси, на одно поддержание в порядке своего двора Адриан тратил сотни рублей. Не менее красноречиво о характере архипастыря свидетельствуют дела, которыми он занимался в тиши своего кабинета и, коли того требовали церковные правила, на заседаниях в парадных залах обширного патриаршего двора. Исследователи единодушно толкуют решения Адриана по разнообразным церковным спорам как признаки его слабовольности. Давайте сами откроем эти дела и посмотрим, так ли достоверно суждение историков о личных свойствах и мотивах деяний патриарха. Большинство дел, выходивших за рамки полномочий назначенных Адрианом духовных администраторов, начиналось, увы, с доноса. Так, в 1691 г. на многоученого митрополита Киевского Варлаама Ясинского доносил патриарху архимандрит Феодосии Углицкий. По его словам, митрополит, произвольно распоряжаясь имуществами Киевского Выдубецкого монастыря, вовсе разорил эту древнюю обитель. Патриарх не стал торопиться с решением. Тем временем Варлаам послал в Москву письменное уверение «пречестных отцев игуменов киевских», что никакого вреда монастырю не нанес, а, напротив, «всячески о нем в созидание промышляет». На основании этого соборного мнения Адриан сделал в 1692 г. выговор доносителю архимандриту Феодосию, а митрополиту Варлааму выразил доверие и благоволение . В другой раз, в 1700 г., группа киевских граждан доносила о различных притеснениях со стороны митрополита; в свою очередь, Варлаам просил патриарха оставить «сии клеветы» без внимания. Адриан решительно уклонился от разбирательства распри между паствой и Киевским митрополитом. В грамоте Варлааму архипастырь указал, что не покоряющихся своему архиерею и четвероженцев обязаны смирять градские начальники, «ибо того ради видимый меч и бич носят». В суд Киевской митрополии, писал патриарх, он не вступался и не вступается. |
| Киевские жители заступились за свою школу и московский боярин, бывший на киевском воеводстве, доносил в Москву, что «перевесть тое старую школу (киево-могилянскую коллегию) никоторыми меры нельзя, потому что киевским жителям будет то в великое оскорбление». Преемник Голятовского Варлаам Ясинский был достойный ректор – образованный и всецело преданный интересам коллегии. Управляя коллегией во время политических бурь и церковных нестроений, он обращается с просьбами то в Польшу, то в Москву. В Москве относились к его просьбам довольно холодно и отсылали к малороссийскому гетману. Гетманские милости однако не вознаградили потерь, понесенных коллегией в смутное время. Скоро Ясинский должен был оставить ректуру, а его преемники не отличались его достоинствами. С 90-х годов XVII стол, для могилянской коллегии наступают лучшие времена. В 1690 г. на стол митрополита киевского был возведен Варлаам Ясинский, участливо относившийся к коллегии, его воспитавшей. Он озаботился выбором «благоразумного и благочинного устроителя» коллегии – ректора и остановился на Иоасафе Кроковском, вполне оправдавшем надежды Ясинского. Образованный, довершивший свое образование за границей питомец коллегии, Кроковский долго служил в ней профессором. Он настойчиво приводит в порядок запущенные экономические дела коллегии. В его правление возвращаются из-за границы даровитые студенты коллегии, отправленные еще Ясинским в бытность ректором для довершения там образования. Но главная заслуга этого ректора в том, что он исходатайствовал перед правительством для коллегии права высшего учебного заведения. Он сам отправился в Москву (в 1693 г.) с рекомендательными письмами и челобитными, был принять ласково и получил две царских грамоты (1694 г. январь), из которых одна определяла экономическую сторону коллегии, другая ее права. За коллегией утверждалось право иметь высшие классы философии и богословия, разрешалось обучать не только детей российского народа всяких чинов, но и православных из иных стран приходящих: коллегия ограждалась от притязаний и стеснений со стороны военных чинов и городского управления; ей назначалось определенное царское вспомоществование. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Флоря Б. Н. Тема конфессионального противостояния в “Летописи” С. Величко В противостоянии, обозначившемся на Украине к середине XVII в., конфессиональный фактор занимал, как известно, большое место. Это противостояние воспринималось в значительной мере как противостояние православных казаков, а с ними всего “русского” народа, и злых “ляхов”, желающих навязать свою “римскую” веру. В повествовании о восстании Б. Хмельницкого во всех памятниках украинского летописания тема конфессионального противостояния занимает видное место. Однако эта тема исчезает в повествовании о событиях более позднего времени. Ярким примером может служить “Летопись самовидца”. Ее автор Роман Ракушка с конца 1660-х гг. был высокопоставленным духовным лицом — протопопом в городе Браславе на Правобережье, в 1676 г. он вернулся на Левобережье, в Стародуб, где и умер в 1703 г. Однако во всем его произведении нет никаких известий о положении православных на территории Речи Посполитой во 2-й пол. XVII в. То же следует сказать о таком крупном памятнике, как “Летопись Грабянки”, основанном на “Летописи самовидца”. Исследователь памятника А. М. Бовгиря убедительно показал, что, расширяя свой основной источник, автор “Летописи Грабянки” в ряде случаев опускал благочестивые рассуждения своего предшественника и известия о событиях церковной жизни 1 . Иную картину в этом отношении рисует “Летопись” С. Величко. Ее исследователь справедливо отметил, что в произведении уделено значительное внимание вопросам, связанным с религиозной жизнью. Величко включил в свой текст свидетельства о деятельности ряда духовных лиц от Сильвестра (Косова) до Варлаама (Ясинского), часто говорит о событиях церковной жизни 2 . При этом следует иметь в виду некоторые особенности “Летописи” Величко. Чем ближе описываемые события к концу XVII в., тем чаще рассказ о них заменяется документами, которые сопровождаются короткими комментариями хрониста. “Летопись”, как известно, писалась в 1720-х гг. в Диканьке, имении В. В. Кочубея, но включенные в повествование документы Величко копировал в 1690-х гг., когда служил в гетманской канцелярии 3 . Наблюдения над использованными в “Летописи” Величко источниками позволяют судить, каков был круг знаний о конфессиональных отношениях в Речи Посполитой в конце XVII в. у представителя светской образованной верхушки, живо интересовавшегося этой проблематикой, и как воспринимались на рубеже XVII и XVIII вв. конфессиональные конфликты. |
|
|
