| Эту точку зрения активно поддержал П. Гуран (Guran P. Jean VI Cantacuzene, l’hesychasme et l’empire. Lesminiaturesdu codex Parisinusgraecus 1242//L’empereurhagiographe. Culte des saints et monarchie byzantineet post-byzantine. Paris, 2001. P. 101 et n. 54). 59 Schirò G. Palamismus und Humanismus. S. 326; cf.: Beck H.-G. Humanismus und Palamismus. S. 75: обе группировки – и паламиты, и антипаламиты – опираются каждая на свою внутрибогословскую традицию (ср. доклад Г. Подскальски на XV Международном конгрессе по византиноведению в Афинах в 1976 г., указанный в прим. 1 на с. 22), при этом не понимая друг друга (ср.: S. 73:76). В то же время Палама проводил борьбу против гуманизма (в первом понимании), представленного Варлаамом и Григорой (S. 73:80), но паламизм же сделал возможным новый, второй после Каппадокийцев синтез эллинизма и христианства, подготовив, таким образом, христианский гуманизм в его втором понимании (см. далее) (S. 71–72). На протяжении всего этого рассуждения очевидным образом смешиваются два различных понимания гуманизма. Под конец же автор и вовсе заявляет, что против гуманизма выступали обе партии (S. 81). Прояснения, таким образом, не наступает. 60 Ср.: Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Роль дуальных моделей в истории русской культуры (до конца XVIII в.)//Успенский Б. А. Избранные труды. М., 1994. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. В византинистике известен целый ряд подобных моделей: платоники – аристотелики, столичная знать – провинциальная военная знать (в эпоху Комнинов), западники – востокофилы (при Палеологах), филотомисты – антитомисты и т.д. См. общий перечень оппозиций, реализовавшихся в византийской истории XIV в.: Beck H.-G. Das byzantinische Jahrtausend. München, 1978. S. 247. Для нашей темы важно отметить, что гуманисты (в первом понимании) обычно были западниками, а исихасты – востокофилами (ср., однако, усилия Кантакузина по организации и проведению переговоров с папским легатом: наиболее просвещенная и деятельная часть исихастов не упускала из виду икумену в целом). |
| —382— преосвящ. Варлааме Тобольском (в мире Вас. Ив. Успенском) ничего не скажу, потому что мало знал его и совершенно потерял из виду по выходе его из академии. Со вторым (преосвящ, Иосифом Воронежским) я сохранил искренние, дружеские отношения. В последний раз я видел его маститым старцем, лишённым зрения и удалившимся в уединение. Остальные восемь монахов (магистры и кандидаты) рано похищены смертью, или оставили учёную дорогу и окончили жизнь свою в монастырях. Граф М. Толстой С.Л. [Автор не установлен.] [Рец. на:] Малеонский М 2212 . Владиславлев: повесть из быта семинаристов и духовенства. СПб., 1883–1894//Богословский вестник 1894. Т. 4. 11. С. 383–409 (3-я пагин.) —384— «Нам как-то приходилось говорить, пишет С. А. К. в 40 Церк. Вестн. за 1893 г., по поводу того, что наше духовенство довольно инертно на дела благие. Не смотря на длинное своё прошлое, на сравнительно благоприятные бытовые условия, оно не сумело создать себе ни литературы с церковным направлением, ни даже в своей жизни освободиться от влияния светской, часто совсем с неправославными идеалами... «Православно-русской литературы, – говорилось, – в создании которой русское духовенство могло бы считать себя виновником, – у нас не существует. Даже о быте самого духовенства общество и само духовенство знает от светских писателей; изредка только послышится отголосок, как весть из Китайской земли, в форме каких-нибудь «записок сельского священника» и смолкнет на целый десяток, а то и больше лет. Да и эти отголоски из недр духовной жизни постоянно заглушаются не громом журнальных статей, а трескотнёй и болтовнёй пошлых газеток. Так слабо слово духовенства в нашей литературе. Что же удивительного в том, что часто и само духовенство смотрит на народ (и на всё) через призму светской печати! На светских журналах и газетах духовенство выращивает свои семьи. Кто во всём этом виноват и виноват ли кто, судить трудно, но факт на лицо: православное духовенство воспитывается на литературе (насколько литература может воспитывать), проникнутой духом не православным». (Стр. 629–630; сн. Сам. Епарх. Ведом. 1893 г. 6). |
| По известию враждебного источника, Нотара унижался перед султаном, указывая, что он сберег для него царские сокровища; Магомет же отнесся к нему как к лгуну и изменнику своему государю. В тот же день Магомет навестил Нотару в его богатом доме и был ласков с его семьей; по, прибыв к вечеру во Влахернский дворец, прочтя изящные стихи Фирдоуси о бренности земного величия, Мухаммед устроил пир, напился и приказал привести к нему младшего сына Нотары; за оказанное противодействие он казнил Нотару с сыновьями и зятем Кантакузином, конфисковав его богатства; дочь Нотары, до осады посланная в Италию, основала в Венеции первую греческую типографию. Франзи с семьею был продан султанскому эмир-ахору (конюшему); юный сын его был зарезан развратным Магометом, красивые дочери попали в султанский гарем. Спасшись в Морею, Франзи с трудом выкупил свою жену, детей же более не видел. Ученые монахи Манганского монастыря укрылись в Галате, где некоторое время продолжали свою деятельность. Некоторые знатные греки быстро приспособились к новым условиям и стали служить туркам. Анхиальская ветвь Кантакузинов, позднее Маврокордато, Властари и другие «фанариоты» достигли большого богатства, особенно перебравшись к господарям Валахии и Молдавии (ср. Livre de noblesse de Roumanie). Хуже всех пришлось венецианцам, главным врагам турок на Леванте. Кроме Тревизана были казнены венецианский и испанский консулы; султанские приближенные обогатились, скупая и отпуская за выкуп знатных пленных. Об учении Варлаама приведем отрывок из похвального слова Нила Григорию Паламе, в переводе Ф. И. Успенского: «Он полагал, что нет ничего выше и больше эллинской мудрости и обязательной силы силлогизмов и той истины, которая уловляется ими, как добыча, и что ничто другое не в состоянии привести к знанию причин всего сущего. А вот это и еще безумнее и превосходит всякую воображаемую нелепость, что, по его мнению, и с самим Богом никто не может соединиться, если не пройдет прежде этого пути; что только тот, кто вступит в общение с Пифагором, Аристотелем и Платоном и изучит из них естественные законы природы, поймет происхождение вещей и неизбежность последующего затем уничтожения, только тот может прийти к восприятию истины. |
| И как к тебе ся наша великого государя грамота придет и ты бы, Каргопольскаго уезда, Успенския пустыни, что в Челмех, строителю иеромонаху Макарию с братиею монастырскую землю, с пашнею и покосы и рыбными ловлями и всякими угодья велел владеть по писцовым книгам, чем они владели наперед сего, и от посторонних от всяких людей от насильства и от продаж велел их во всем оберегать, чтобы манастырскою землею и сенными покосы и рыбными ловлями и всякими угодья никто не владел, и обид и насильства им не чинил. А прочет сию нашу великаго государя грамоту велел списать список, да тот список за своею рукою оставить в съезждей избе, a сию нашу, великаго государя грамоту отдал Челменской пустыни строителю иеромонаху Макарию с братиею, впредь для иных наших, великаго государя, воевод и приказных людей. Писан на Москве, лета 190 (1682), февраля (в) 8 день. А у подлинной грамоты припись дьяка Семена Протопопова, справа подьячево Ивана Уланова». При воцарении братьев Феодора, челменскими монахами была испрошена нижеследующая царская грамота: Из этих списков и упоминаемых в них грамот видно, что челменские настоятели XVII века, чтоб не утратить прав своих на земли, и воды, и ругу царскую, старались предподнести каждому новому царю, для подтверждения или переписки грамоту его предшественника, в чем, конечно, и успевали; но, впрочем, их – строителей равно побуждали и принуждали к сему постоянный, почти безпрерывные обиды окрестных поселян, против отпора притязаний которых требовалась более сильная рука. – Мы уже упоминали об этом выше (в отделе «Строитель монах Варлаам) и из только что приведенной, грамоты 1682 г. видно, что и при строителе Макарии отношения к обители окольних крестьян были не лучше; они, по-прежнему, не смотря ни на какие царские грамоты и подтверждения, хозяйничали в водах и землях челменских, как будто бы так и должно быть, по раз навсегда заведенному обычаю: «И ныне окольние крестьяне – жаловался строитель – в том их Челменском озерке и речке рыбу ловят и землю пашут и сенные скосы косят и всякие угодьи насильством пустошат. |
| Проследить это научное преемство в высшей степени интересно, и мы не лишены к этому средств. В собрании ученых материалов Боккаччо многим обязан был своим ученым друзьям. Не говорим здесь о Петрарке, которого все сочинения цитирует Боккаччо и которому он многим обязан в своей литературной карьере; для нас по преимуществу важны те влияния, которыми Боккаччо пользовался вместе с Петраркой и которые одинаково должны были действовать на того и другого. Мы уже упоминали выше о библиотекаре неаполитанском Павле Перуджино, о котором Боккаччо отзывается с большою похвалой 516 . Если сравнение произведения его «Collectiones» с сочинением Боккаччо «De Genealogia deorum» не может оправдать мнения, что последний рабски следует первому 517 , то, во всяком случае, Боккаччо многим обязан знакомству с Перуджино, как хорошим библиофилом и человеком, имевшим обширные ученые сношения. Через него, конечно, Боккаччо познакомился с Варлаамом, когда этот исполнял в Неаполе свою миссию. В сочинениях Боккаччо находим весьма сочувственные упоминания о Варлааме. Так, он называет его человеком громадных знаний 518 , который отличался выходящею из ряда вон ученостью: «Императоры, князья и греческие ученые говорят о нем в своих грамотах, что ни в нынешнее время, ни даже в течение многих столетий не было у греков человека, одаренного такой обширной и блестящей ученостью». «Как же мне не положиться, – заключает Боккаччо, – на его авторитет, в особенности по вопросам еллинской науки. Я не имел случая ознакомиться с его сочинениями, хотя слышал, что ему принадлежит несколько трудов». Ученость этого-то монаха Василианского ордена и лежит как в основании сочинения Перуджино, так и Боккаччо. Что Перуджино много позаимствовал при составлении своих «Collectiones» от Варлаама, об этом прямо говорит Боккаччо, как сказано выше. Но, в свою очередь, и сам Боккаччо при посредстве Перуджино воспользовался многими сведениями, идущими от Варлаама. Стоит со вниманием отнестись к «Genealogia deorum», чтобы убедиться, как обширно было влияние Варлаама на автора этого сочинения, в котором весьма нередки, впрочем, и прямые ссылки на греческого ученого 519 . |
| Но мне приятно и видеть его, и, часто обнимая его, я говорю со вздохом: «О великий муж! как бы желал я послушать тебя! Но одно мое ухо заложила смерть, другое ненавистная отдаленность мест» 508 . Это прекрасное письмо к Н. Сигеру, с которым Петрарка познакомился также в Авиньоне, весьма любопытно в истории пробуждения греческих занятий в Италии. Оно также дает достаточную характеристику отношений Варлаама к Петрарке и позволяет заключать, что греческий монах посеял добрые семена в душе Петрарки. Этим, впрочем, не исчерпывается благодарная память ученика к учителю 509 . В одном письме он говорит 510 : «Я всегда горел желанием изучать греческую литературу, и если бы фортуна не позавидовала моим начинаниям и смерть не лишила меня прекрасного учителя, теперь бы я был уже наверное не начинающий еллинист». Наконец, в трактате «De contepmtu mundi», написанном в 1343 г., он влагает в уста блаженного Августина следующие слова: «Ты утверждаешь, что недавно тщательно занимался Платоном?» – «Да, – отвечает Петрарка, – занимался тщательно и с надеждой на успех, но новость иностранного языка и поспешное удаление учителя не позволили осуществиться моему желанию». Влиянием на Петрарку и благодарными воспоминаниями ученика к учителю далеко не исчерпываются результаты деятельности греческого монаха на пользу итальянского Возрождения. Петрарка, сам не успев узнать греческий язык настолько, чтобы читать в оригинале греческих авторов, без сомнения, обязан был Варлааму живой любовью к греческой литературе и сознанием важности ее для Запада. В своих сношениях с литературными людьми эпохи Петрарка нередко указывает на греческих писателей, поощряет переводы их и содействует своими советами и влиянием к правильной постановке греческих занятий. С другой же стороны собственное влияние Варлаама не ограничивалось только тем, что он успел внушить Петрарке любовь к этим занятиям. Продолжателем дела Варлаама был ученик его, тоже калабрийский уроженец, Леонтий Пилат. Благодаря поощрению Петрарки и содействию Боккаччо, Италия увидела первый латинский перевод Гомера, сделанный упомянутым учеником Варлаама. |
| 501 В заключение автор говорит: Supplico prefacto sanctissimo domino nostro cuius ista corrigere et emendare, pro cuius droria et honore coram Deo et hominibus sic insulse hec scripta sunt zelo meo licet forte non secundum ’conscientiam si in aliquo erravi indulgere dignetur. 503 Paolo singulari amicitia Barlaae junctus, quae a latinis habere non poterat, eo medio (то есть Варлаама) innumera extraxit a graecis. 504 Fracassetti, Lettere di Francesco Petrarca, Firenze, 1862–1867, 5 томов Boccaccio, Genealogia deorum; Corazzini, G. Boccaccio, Le Lettere edine e inedite Firenze, 1877; Attilio Hortis, Study suile opere latine dei Boccaccio, Trieste, 1887. 507 Ego tum primum inchoabam, aliquantillum ille processerat, ut qui italica natus esset in Graecia, et qui licet aetate provectior, latinorum conversationem magisteriumque sortitus, ad naturam propriam facilius remearet. 508 Далее Петрарка сообщает, что у него есть теперь в библиотеке Платон и Гомер; graecos proprio in habitu spectare etsi forte non prosit, certe juvat. Просит поискать для него Гесиода и Еврипида. 509 В сочинении «De sui ipsius et aliorum ignorantia» он называет Варлаама modernum graecae specimen philosophiae. 511 Современник его Манетти говорит: Totum hoc quidquid apud nos graeorum cat, Boccaccio nostro feratur acceptum, qui primus praeceptorem et libros graecos a nobis per longa terrarum marisque spatia distantes propriis sumptibus in Etruriam seduxit (Attilio Hortis, p. 367). 516 Gen. d., XV, c. 6: Et si usquam curiosissimus fuit homo in perquerendis peregrinis undique libris, historiis et poeticis operibus, iste fuit. 519 Genealogia deorum, lib. I, c. 11; lib. IV, c. 47; XIII, c. 48: lib. I, c. 20 lib. VII, c. 11: asserit Barlaam rei hujus veritatem fuisse... 520 Genealogia deorum, lib. IV c. 7: dicebat enim se legisse in graecorum antiquissimis annalibus; lib. IX, c. 7: dixit Barlaam iri annalibus graecorum legisse. 521 Geneal., XV, c. 6: aspectu horridus homo, turpi facie, barba prolixa, moribus incultus, nec satis urbanus homo. Сравни: Петрарка, epp. senil., III, 6. |
| Но если обратиться к рассмотрению этих глав, то прежде всего не может не поражать способ изложения противоцерковного учения. В той форме, как изложены эти главы в русском переводном списке, они едва ли могут быть материалом для научных выводов. Перевод обличает слишком рабскую зависимость от греческого оригинала и выдает весьма неискусный подбор русских слов для отвлеченных философских терминов. Берем для примера первую главу, хотя она ничем не хуже остальных. «С ними мудрствующим и глаголющим просиявшему свету от Господа на Божественном Его преображении овогда убо быти мечтанию и твари и призраку вмал явльшуся и разрушьшуся вскоре, овогда же самому существу Божию яко в самая противнейшая умовредно и немощная всяко себе вметающим, и се убо неистовствующим ариевым неистовством на созданная и несозданная едино Божество и единаго Бога пресекающаго, се же массалианским злочестием согласующимся Божественное существо видимое быти глаголющим, не исповедующим же по святым богодухновенным богословием и церковному благочестивому мудрованию, ниже созданию быти Божественнейшему оному свету, ниже существу Божию, по несозданней естественней благодати и просиянию и действу от тогожде Божественнаго существа неразлучно присносущну, анафема трижды». Вследствие довольно значительных неясностей в русском переводном тексте необходимо прежде всего отыскать оригинал, бывший под руками переводчика, чтобы при его посредстве восстановить смысл неясных выражений. Хотя на помощь здесь с успехом может быть употреблен текст печатного синодика греческой редакции, заключающий все главы против Варлаама и Акиндина, но этим не вполне разрешаются недоразумения, как скоро подлежит исследованию и происхождение самого греческого текста. Имея в виду, что против Варлаама и Акиндина составляемо было несколько соборов в течение 30-летней борьбы церковных партий, что резкие противоположности в воззрениях вождей Паламы и Варлаама обнаружились не сразу, a с постепенным разгаром полемики, является далеко не маловажным вопрос о том, когда появилась окончательная редакция анафематствования против Варлаама, сохранившаяся в старопечатных Триодях и в древних русских переводах. Этот вопрос может быть разрешен при изучении литературных данных, относящихся к полемике, разбором которой мы будем заниматься ниже. Нужно сказать, что при изучении борьбы между Паламой и Варлаамом мы неожиданно напали на целый ряд таких любопытных с точки зрения культуры фактов, которые побудили нас значительно расширить первоначально намеченные рамки исследования и предпослать комментарий к статьям синодика, осуждающим учение Варлаама, – историко-литературный очерк, посвященный общей характеристике Варлаама как философа и политического деятеля. Побудившие к тому обстоятельства заключаются в следующем. |
| Никагор доказывает, что противники его нехорошо знакомы с физикой Аристотеля, и, сделав ссылку на 2-ю книгу περ γενσεως κα φθορς, приходит к следующему заключению: «Аристотель часто непоследователен и в собственных сочинениях и противоречит то самому себе, то истине; в тех же частях, где он оказывается в несогласии с Платоном, особенно грешит невниманием к своему учителю 444 . Но чтобы ты не почел нас неосновательными, что мы нападаем на древнего мудреца, унаследовавшего с давнего времени великую славу, то заметим, что он далеко не пользуется безупречным именем, так как противоречит многим и еще более древним мужам, как пользующимся почетной известностью с давнего времени, так и согласным со всеми другими мудрыми мужами. Вот, например, Платон: он пользуется великой известностью в Елладе и сам по себе человек весьма добросовестный, однако и он ссылается на свидетельство Гомера, который в этом случае говорит согласно с большинством других, и в своем диалоге Федон утверждает, что земля 445 имеет полости». Состязанию положил конец Димарат, увенчав Никагора и объявив его победителем. Ксенофан был этим очень опечален и не знал, куда деваться от стыда. Он умер бы с тоски, если бы его не поддержали некоторые из его приверженцев. Затем он удалился в один из фессалийских городов 446 . Прежде чем приступить к оценке этого любопытного памятника, позволим себе обратить внимание на хронологические данные, по которым можно сделать несколько соображений относительно времени предполагаемого состязания между Варлаамом и Григорой. Самым важным указанием нужно признать то, что состязание имело место при жизни Ф. Метохита, а так как последний умер в 1332 г., то мы получаем в этом приблизительную дату для одного события в жизни Варлаама. Второе обстоятельство, дающее основание к хронологическим выводам, заключается в том намеке, что пребывание Варлаама в Константинополе и самый диспут совпадал с недавним возвращением Григоры и Метохита из ссылки, что указывает на 1330 г. Ввиду того что научная и публичная деятельность Варлаама главнейше сосредоточивалась в Солуни, ибо здесь начался и тот богословский спор 447 , который занимал византийское общество в течение целых десятилетий, здесь же были главные приверженцы и противники Варлаама; можно догадываться, что пребывание его в Константинополе на этот раз было непродолжительное и что он действительно после 1130 г. |
| В описи храма 1803 г. упомянута икона прп. Антония в медной раме с 10 медальонами с избранными печерскими святыми (ныне над кенотафом прп. Антония). В находящейся напротив церкви «келье» прп. Антония на северной стене сохранилась икона на металле «Божия Матерь Печерская с предстоящими в молении Печерскими преподобными во главе с Антонием и Феодосием». Авторская подпись на иконе датирует ее 1848 г.; вероятно, др. иконы на медных листах относятся к тому же времени. Так, на вост. стене «кельи» размещалась икона «Божия Матерь Влахернская». На зап. стене были иконы, посвященные строительству Успенского собора: «Чудо схождения огня при избрании места для собора», ниже - «Копание рва кн. Святославом» (обе не сохр.). Инициатором создания новых медных иконостасов в 2 др. подземных церквах был блюститель Ближних пещер соборный старец иером. Филарет. Оба иконостаса, сделаные в Киеве мастером Ф. М. Коробкиным, по размерам и архитектонике близки к иконостасу в ц. прп. Антония. Церковь прп. Варлаама в Ближних пещерах. Фотография. 2013 г. Церковь прп. Варлаама в Ближних пещерах. Фотография. 2013 г. Новый иконостас в ц. прп. Варлаама был установлен в нояб. 1818 г. По описи 1892 г. количество икон в новом иконостасе по сравнению со старым увеличилось. В «медно-чеканные, прорезные, позолоченные» царские врата (сохр. от прежнего иконостаса, но с переделками) вмонтировано 6 медальонов с изображениями «Благовещения» и евангелистов, внизу надпись о создании иконостаса с датой, именами жертвователей, попечителей и мастера. В сохранившемся до наст. времени иконостасе отсутствуют венчавшие царские врата серебряное чеканное изображение голубя - Св. Духа и корона. Прп. Варлаам Хутынский, мч. Варлаам и прп. Варлаам Печерский. Икона из ц. прп. Варлаама в Ближних пещерах. 1691 г. Прп. Варлаам Хутынский, мч. Варлаам и прп. Варлаам Печерский. Икона из ц. прп. Варлаама в Ближних пещерах. 1691 г. В местном ряду - иконы Спасителя, Богородицы с Младенцем, храмовый образ «Преставление прп. Варлаама» и «Собор всех преподобных Печерских»; над ним - «Св. Троица» с 4 иконами пророков и апостолов по сторонам; в цокольном ряду - «Прп. Варлаам, отпущенный родителями в пещеру на жительство», «Прп. Варлаам, пришедший в монастырь и свергнувший с себя княжескую одежду», «Прп. Варлаам принимает постриг», «Прп. Варлаам, изводимый отцом в сопровождении воинов из пещеры» (Опись 1892 г. Л. 29. Ч. 100. Гл. 8). На диаконской двери - арх. Михаил с огненным мечом в руке. |
|
|
