| Выше было сказано, что архим. Софония, чрез посланных своих и особенно чрез братьев Меликов из Кюйлассара, старался собрать точные сведения не только о степени расположения сиро-халдейских несториан к принятию православия, но также и о деятельности инославных миссионеров среди айсоров. Сведения об этом последнем предмете, доставленные архим. Софонии, были такого рода, что заставляли Софонию ходатайствовать пред нашим правительством о возможно скорейшем удовлетворении стремления сиро-халдейцев к соединению с православною церковью. Оказывалось, что в персидских владениях протестантские и католические миссионеры поселились еще в конце сороковых годов XIX b. и жили постоянно в самом городе Урмии. Персидское правительство знало как об их пребывании в пределах Персии, так и о цели их деятельности среди сиро-халдейцев. Миссионеры протестантские действовали энергичнее и успешнее, чем католические. Главная причина их больших успехов заключалась в том, что они свою деятельность сопровождали широкою благотворительностью. Обладая большими материальными средствами, они входили в семейные и вообще житейские нужды бедных несториан: за одних платили подати, другим помогали в содержании и прокормлении семьи, осиротевших девиц выдавали в замужество, престарелых и больных снабжали пищею и лекарствами и пр. Но кроме этих видов, так сказать, частной благотворительности, у них были виды благотворения более общие и более замечательные. Сюда относилось заведение ими типографий, аптек и школ. Типография была заведена ими в Урмии. В ней печатались книги на языках персидском, арабском, сиро-халдейском старом и новом, всякого рода: библии, евангелия, исторические синопсисы, священные истории, грамматики, арифметики, географии, логики, философии, разные рассказы и брошюрки нравственно-исторического содержания, в роде рассказа «Араб – невольник», наконец, прописи и буквари. По множеству заготовленных и еще не употребленных в дело запасов всякого рода книг, в то время, о котором у нас идет речь, книгопечатание ограничивалось одними учебниками, букварями, историями, арифметиками и т. п., которые непрерывно раздавались всем учащимся бесплатно; точно также бесплатно раздавались всем айсорам библии, евангелия и т. п. |
| Да, существуют языки (например, китайский), где морфемы очень короткие и часто равны звукам или слогам. Но русский к таким языкам не относится. Поэтому любая попытка произвольно разделить русское слово без учета его морфемного членения заведомо провальна и антинаучна. Естественно, существование буквицы невозможно доказать, что признают и ее поклонники. Но, по их мнению, «отсутствие информации исторического характера о буквице еще не говорит о том, что ее не было» (это точная цитата из статьи известного преподавателя буквицы). Что ж, аргумент, конечно, «сильный»: тогда отсутствие информации о макаронном монстре, людях с песьими головами или приборе для телепортации тоже еще не означает, что всего этого нет. Буквица не встречается ни в одном памятнике письменности. Впервые она упоминается в книгах А. Ю. Хиневича — основателя неоязыческой секты инглингов, неоднократно судимого за экстремизм. Хиневич писал, что таблички с буквицей ему показывали некие таинственные жрецы — но не отдали, разумеется, потому что увидеть эти священные таблицы человечество еще не готово. Несмотря на видимую нелепость теории буквицы, у нее очень много поклонников. Существуют школы и курсы по изучению буквицы, специальные «буквари» и даже кубики для детей. По запросам «славянская азбука», «древние буквы», «кириллица» и т.п. интернет-поисковики обязательно выдадут таблицу с буквицей и соответствующие сайты. Видимо, на эту удочку и попались создатели памятника Кириллу и Мефодию перед Сургутским университетом: монумент изображает святых, указывающих на огромный свиток с буквицей. О буквице даже публикуются статьи в научных журналах. Вы можете ознакомиться, к примеру, со статьей «Азы древнеславянского языка» в «Успехах современного естествознания» 11, часть 1, 2014 год). Кто допустил ее к публикации – большой вопрос, ведь это издание входит в перечень ВАК, то есть является одним из ведущих рецензируемых научных журналов. Ни один из авторов статьи (очень плодовитых, опубликовавших с десяток работ о буквице в журналах разного качества) не имеет филологического образования, все они — кандидаты технических наук, преподаватели Камышинского технологического института. Ра-теория |
| Решение об издании и о тираже книги принимали на собрании братства. С руководителем типографии или главным типографом заключался контракт. Типограф сам подбирал и оплачивал работу «челяди» - наборщиков, помощников, подмастерьев. Кроме денежной оплаты братство давало типографу часть тиража, к-рую он мог реализовать по цене не выше установленной братством. При типографии имелась литейная мастерская, где переливались или изготавливались новые шрифты. Братство назначало корректоров, к-рым типографы должны были давать на утверждение пробные отпечатанные листы. В 1690 г. корректором был священник Успенской ц. Самуил Красовский, в 1752-1753 гг.- свящ. Святковский, позже - настоятели Успенской ц. и члены братства Антон Левинский и Иван Горбачевский. Цены на книги («такса») устанавливались братством на собраниях. Самыми дешевыми были учебные книги - буквари, школьные часовнички и псалтырки, эти книги выходили самыми большими тиражами и довольно часто переиздавались. Книги поступали в продажу в переплете и в тетрадях («в секстернах»), т. е. иногда продавались в неразрезанном виде. Расценки на переплет устанавливались братством также на собраниях. Можно было купить книги в кредит. Не все книги расходились одинаково, нек-рые издания залеживались на складе десятилетиями. Напр., в 80-х гг. XVII в. на складе еще имелись экземпляры «Адельфотеса» (1591). Издания братской типографии расходились не только по всей Галиции, но и на Волыни, в Подолии, Белоруссии, Молдавии, Литве. С просьбой прислать грамматику «Адельфотес» к братству обратилось сразу же после выхода книги из печати Виленское братство, в 1617 г. грамматику закупил для киевской братской школы И. М. Борецкий. В 1614 г. к Л. У. б. с просьбой прислать новоизданные книги обратился живший на Афоне бывш. Молдавский митр. Макарий. В 1664 г. братство пожертвовало Иерусалимскому патриарху 270 книг своей типографии (ЦГИАЛ. Ф. 129. Оп. 1. Д. 446, 634). Братство регулярно посылало свои книги в Вильно, постоянным заказчиком книжной продукции был Манявский скит. Братство дарило свои издания храмам, монастырям, др. братствам. В 1659 г. издания львовской типографии были подарены Люблинскому и Берестейскому братствам, в кон. XVII в.- Мукачевскому епископу, мон-рю в мест. Лесько Сяноцкой земли, Люблинскому братству, Корсунскому, Почаевскому, Верхратскому мон-рям, мн. братствам в Галиции. Братские издания были известны в Венгрии, Греции. |
| 199. Это состояние рукописи отразилось в компиляции ГИМ. Син. певч. 777 (1705 г.). Утрата и путаница листов произошли не позднее 20-х гг. XVIII в., когда рукопись была использована в группе компилятивных списков типа РГБ. Ф. 35. 5. 41 (20-е гг. XVIII в.). Списки РГБ. Ф. 173.I. 107 и РНБ. Q.XII.4 (кон. XVII в.) восходят к одному беловому протографу: при различии в размерах листов и в типах почерков существенная часть материала скопирована страница в страницу с сохранением декоративных элементов (ср., напр.: РГБ. Ф.173.I. 107. С. 147 и РНБ. Q.XII.4. Л. 73). При копировании РНБ. Q.XII.4 был пропущен фрагмент от «Образа учения маистром» до параграфа о фафаках. Оба фрагмента присутствуют в ГИМ. Забел. 168 (Л. 1-105, 30-е гг. XVIII в.) в том же порядке, что и в «Грамматике...» α; это отражает общий источник - виленский трактат. Список ГИМ. Забел. 168 может восходить как к упомянутому беловому списку, так и к какой-то предыдущей копии (напр., к черновику). Ее текст был отредактирован в XVIII в. с целью модернизировать описание сольмизации. Заключительный раздел соч. «Идеа...» о странных ключах нотных не был частью первоначального текста. Он помещен после формулы окончания и подписи, в РГБ. Ф. 173.I. 107 он записан новым почерком. Сб. «Мусикия», последняя глава к-рого является вариантом «М. г.», составлен в ближайшем окружении Дилецкого. В полном варианте текста в этой главе 4 раздела. Раздел 1-й - начальная часть текста, представляющая собой переработку фрагментов «Грамматики...» в варианте α, дополненную новыми параграфами ( Дилецкий. 1910. С. 60-85). Эту часть написал сам Дилецкий, к-рый упорядочил текст, объединив тематически связанные фрагменты из 2-й части и из конклюзии. Раздел 2-й состоит из собранных вместе муз. примеров из разных мест «Грамматики...» без придания разделу видимой организованности (Там же. С. 86-87). Раздел 3-й включает «коло мусикийское» (изображение звукоряда в виде спирали) и сольмизационные буквари (Там же. С. 88-90); 4-й - выписку из «Грамматики...» в варианте β с добавлением параграфа «О органех» и заключения (Там же. |
| «При рассмотрении современной лубочной литературы, говорит он, на которую такой большой спрос в народе, мы видим, что народ, действительно, читает почти те же самые книги, что и в старину, то есть ту самую литературу, которую он сам создал, облюбовал и в которой воплотил идеалы своей жизни. Прежде всего в народ идут: Священное Писание (Библия, Евангелие, Псалтырь), затем – поминания заздравные и заупокойные, потом идут молитвенники, святцы, простые и с тропарями и кондаками, Творения св. Отцов, наиболее любимых народом ... далее – жития святых – их имеется более ста книжек; затем, книги духовно-нравственные ... сборники проповедей и поучений и проч., затем идут: азбуки, буквари, самоучители, прописи, басни, исторические романы, повести, рассказы, исторические очерки и сказки .... Заканчивается все это песенниками, письмовниками, сонниками, оракулами, гаданьем царя Саломона, календарями и картинами». Последовательный порядок перечисления лубочных книг, имеющих сбыт в народе – как нельзя яснее указывает на те требования, которые народ предъявляет к книге. На первом плане у него заботы о душе, затем – история, то есть более или менее правдивый рассказ и в конце всего – побасенки. Кстати, о побасенках. Горькое слово о них читаем в приговоре Кувыкинского сельского схода (Самарской губернии), постановившего свою земскую школу сделать школой церковно-приходской. «Нам нужно, говорится в приговоре, чтобы дети наши с первого же слова учили слово Божие, как учат его те, кто учится читать по церковным азбукам. Там дети с первого же слова учат об ангелах и архангелах. А в этих азбуках, что в теперешних школах учат, о Боге нет ни слова. Добродетельной жизни нужно бы учить по Евангелию, по слову Божию, а у нас учат его по побасенкам, по какому-то «Родному Слову». Это ихнее «Родное Слово» может быть и родное кому-нибудь, но только не нам, мужикам. Нам нужно Христово слово, Спасителево. Если слово Божие влагается в душу съизмальства, так парень с гармоникой к кабаку уже не пойдет; это нам и нужно.... |
| В советское время в образовательном процессе использовались учебники по обучению грамоте, в которых духовная сторона была исключена. Это, например, «Букварь для рабочих» (1920 г.) , «Букварь железнодорожника» (1921 г.) , «Букварь крестьянина» Е.Я. Голанта (1922 г.) , «Букварь для сельскохозяйственных и лесных рабочих» А.А. Захарьева (1928 г.) и даже «Антирелигиозная азбука» (1933 г.) и т.д. Основная цель пособий состояла в том, чтобы воспитать советского гражданина, послушного идеологии своего государства. В настоящее время стали появляться православные буквари и азбуки, построенные на духовно-нравственном воспитании. Но, не смотря на богатый воспитательный материал, они, к сожалению, не учитывают современную методику обучения. Такие учебники по обучению грамоте могут служить, как правило, только дополнительным материалом к уроку. Если мы обратимся к истории букварной и азбучной традиции, то сможем проследить парадигму духовно-нравственного воспитания на протяжении всего времени их существования - почти четырех с половиной веков. Первые летописные сведения об обучении детей грамоте на Руси относятся к X веку. Это - берестяные грамоты, найденные российскими археологами при раскопках в Новгороде. По их свидетельству, существовал и способ обучения: сначала учили буквы кириллицы, а затем читали по слогам. В славяно-русских рукописях XI и XIII вв. известны толковые азбуки или азбучные молитвы, помогавшие детям запоминать названия букв. Из XII века дошли до нас берестяные грамоты мальчика Онфима, которые можно считать своеобразными школьными тетрадями. Уже по ним мы можем судить о том, как учили детей грамоте. Это - написание букв и слогов, благодаря чему можно сделать вывод, что обучение грамоте осуществлялось слоговым принципом. А также на бересте встречаются и написанные учеником начальные фразы богослужебных молитв, что указывает на распространенное тогда духовное воспитание детей. Использование произведений для чтения мы можем встретить в широко распространенных статьях о грамматике второй половины XV века: «О осмии частях слова», «Написание языком словенским о грамоте», созданная дьяком Федором Курицыным, крупным государственным деятелем, близким Ивану III. А также статья конца XVI века «Простословия», написанная неким Евдокимом, вероятно, опытным учителем и искусным автором. «Это было вызвано, - как считает исследователь детской литературы Ф. Сетин, - не только тем, что в средневековье грамматика считалась главной наукой, но и тем, что в период завершения образования централизованного государства шел интенсивный процесс создания культуры... для чего нужен был общенациональный язык» . |
| Интересные аналогии можно найти в более ранней традиции Киевской митрополии: обращение к этому не использовавшемуся в греческой традиции но издававшемуся в большинстве протестантских катехизисов исповеданию было отчасти продиктовано полемическими задачами, необходимостью противостоять набиравшим в Речи Посполитой силу общинам антитринитариев. Для «отказа» «новокрещенцам» вводят в свое рассуждение символ Афанасия составители виленской «Книги о вере» по логике данного исповедания выстраивает свое «Изложение о православной вере» деятель братского движения Стефан Зизаний Текст символа Афанасия встречается в целом ряде изданий Виленского православного братства л. 89–91 об., 2-го счета; 37, л. 1–4, 2-го счета] и в составленных по их мотивам сборниках л. 21 об. – 24 об.]. Впоследствии для толкования тринитарных сюжетов к символу Афанасия обращаются в своем катехизисе Лаврентий Зизаний л. 284 об., 301 об.] и анонимный автор опубликованного С. Т. Голубевым фрагмента учебного курса по богословию ок. 1600 г. с. 1–81]; Симеон Полоцкий использует его в своем букварном катехизисе и в кратком рукописном наставлении л. 351–355], которое могло быть рабочим материалом для букварного катехизиса с. 102]. Православные книжники Киевской митрополии включали текст исповедания Афанасия как в буквари, так и во многие печатные Часословы и Полууставы XVII в., начиная с Часослова братской типографии 1631 г. [см.: 23, 115]. В элементарных учебниках московской печати этот Символ встречается впервые в букваре 1657 г. вошел он в состав и изданного в 1644 г. полемического сборника «Кириллова книга» В «Вопросах» конкретизируется, что данное исповедание «имеем… во Псалтири». В московских печатных изданиях данный текст появляется впервые в качестве «прибавки» в предисловной части в экземпляре 1.XI.1647 г. А. В. Вознесенский связывает это с необходимостью вести богословскую полемику с протестантами в связи со сватовством датского королевича Вальдемара к царевне Ирине Михайловне с. 73 прим., 146–147, 303]. |
| Ряды духовенства пополнялись как за счёт поповичей, так и детей крестьян, с разрешения помещика. «Русская» наука состояла в домашнем обучении русской грамоте и чтении Псалтыри, Часослова и Св. Писания. Для обучения будущих священников употреблялись и очень редкие печатанные в Вильне, Москве и Киеве буквари. Русские называли себя тогда «русинами» или «россиянами» и считали церковнославянский язык своим литературным языком. В Вене русских, соединенных с римской церковью, то есть униатов, назывались рутенами. Приобретенные Австрией рутены должны были сознавать себя прежде всего униатами, но не людьми, принадлежащими к какой-либо национальности. Но всё же, на первых порах австрийское правительство не только признало существование русского народа, но и поддерживало его, чтобы получить в нем противовес польским влиянию. В дальнейшем, по причине родства галичан с великороссами, правительство предпочо польский элемент русскому, к которому относилось подозрительно. Именно тогда впервые в Галиции были озвучены идеи малорусского сепаратизма. В 1846 году епископ Григорий Яхимович направил венскому правительству письмо, предлагая Австрии использовать вместо бунтующих поляков галицкую Русь в качестве политического орудия против России. По их мнению, в планах австрийской политики должна была быть учтена возможность с помощью галицкой Руси склонить на свою сторону и украинских малороссов. Но с другой стороны это же время отмечено первым проявлением возрождения русского национального самосознания. Маркиан Шашкевич, Яков Головацкий, Николай Устианович и Иван Вагилевич составляли в 1832-1833 годах в Львовской духовной семинарии кружок первых галицко-русских людей, имевших целью создание галицко-русской литературы на народной основе. В 1836 году они подготовили сборник песен под заглавием «Русалка Днестровская» - первую русскую книгу Галиции. Немецкая администрация была этим крайне недовольна, а авторы, заподозренные в подстрекательстве населения, были взяты под полицейский надзор. Но едва появилась зачатки галицко-русской литературы, тотчас произошла распря между литераторами, и ни о чем другом, как о языке. |
| 26 ИР НБУ. Ф. 301: 292; 900. Л. 106об.–151; 298. С. 549–592; ОР БРАН. Шифр 17.12.6; ОР РНБ. Ф. 487. Собрание Н. М. Михайловского. F. 95. Л. 263–300об. 30 Вишневский Д.К. Киевская Академия в первой половине XVIII столетия (новые данные, относящиеся к истории этой Академии за указанное время). Киев, 1903. С. 248. 31 Вишневский Д. К. Описание рукописных собраний, находящихся в г. Смоленске. Вып. 1. Рукописи на латинском языке Смоленской семинарской библиотеки. Смоленск, 1900. 6 и 7. Шифры, соответственно, А.821.0.8 и А.830.0.4. 32 Ф. 173.1. 245 (Суториус К. В. Источники по истории преподавания православного латиноязычного богословия в России в первой половине XVIII века. Дисс. ... канд. ист. наук. СПб., 2008). 37 Гаврилов А. В. Очерк истории Санктпетербургской Синодальной типографии. Вып. 1. СПб., 1911. Вып. 1. 1711–1839. С. 308. 38 Ежов А. По каким книгам обучались у нас Закону Божию в XVIII столетии, и чему обучались?//Странник. 1896. Т. 1. Апрель. С. 611. 39 Цит. по: Гаврилов А. В. Очерк истории Санктпетербургской Синодальной типографии. Вып. 1. С. 312, прим. 42 Ежов А. По каким книгам обучались у нас Закону Божию в XVIII столетии, и чему обучались?//Странник. 1896. Т. 1. Апрель. С. 611. 43 Каталог русской книги кирилловской печати Петербургских типографий XVIII века. С. 92–93. Экземпляр с двумя титульными листами РНБ, шифр VIII.7.35. 46 На титульном листе указано, что это перепечатка санкт-петербургского издания 1725 г., которое в библиографии неизвестно (Каменева Т. Н. Черниговская типография, ее деятельность и издания (XVII–XVIII вв.)//Труды Государственной библиотеки им. В. И. Ленина. М., 1959. Т. III. 80). 47 Афанасьева Т. А. Издание азбук и букварей кириллической печати в XVIII в.//Из истории рукописных и старопечатных собраний. Исследования. Обзоры. Публикации. Сб. научных трудов. Л., 1979. С. 44. 48 Одинцов Н. К вопросу о сочинении и издании учительных книг в XVIII столетии//Христианское Чтение. 1905. Август. С. 184–185. 49 В Сербии, например, катехизис издавался в 1726, 1727, 1734, 1759, 1763, 1767, 1774 и, вероятно, в 1792 гг. (Дарчевска И. Старинные славянские азбуки и буквари (к вопросу о единой истории древнеславянского литературного языка в ареале «греко-славянского мира»)//Советское славяноведение. 1979. 4. С. 60). |
| 277 Напечатано в Прибавлениях к Творениям св. Отцов, ч. 20 (1861 г.), 292−326, с пропусками и по местам с изменением текста. Это первое из тех громадных писем архим. Макария, которыми он хотел убедить духовные и светские власти в необходимости перевода и издания Библии на русском языке. Печатается по оригиналу из библиотеки Казан, дух. семинарии, с обозначением важнейших пропусков. 278 В Прибавлении к Творениям св. Отцов текст этого места, начинал с «Известно…» несколько изменен. 283 Опущено, начиная с «это невеста» и кончая словом «все... » Ниже, до нового абзаца, текст изменен. 297 Подлинник этого письма хранится в Московской епарх. библиотеке. Впервые напечатано Д. Д. Филимоновым в «Материалах для биографии основателя Алтайской миссии Архим. Макария», откуда и перепечатывается (изд. 2, М. 1892 г., стр. 137−139). 303 См. о нем по указателю. Представление архим. Макария от конца 1840 г. о возведении Нигрицкого в сан диакона не было уважено Епархиальным начальством, и в 1842 г. он совсем оставил миссию по причине болезни. 305 Фил. Гавр. Гилев, крестьянин Колывано-Воскресенских заводов, сотрудничал о. Макарию с 1836 г. В конце 1843 г. Св. Синод разрешил принять его в духовное звание в штат миссии, но 4 июля 1847 г. он скончался. 306 По какой-то случайности это письмо получено было м. Филаретом только 4 апр. 1840 г., как свидетельствует помета на нем его рукой. 307 Напечатано было несколько раз в Москов. церковн. ведомостях, 1872 г., 45, и Д. Д. Филимоновым в его Материалах (изд. 2, стр. 145:148). 308 Перепечатывается из «Материалов» Д. Д. Филимонова (2 изд., стр. 8−–91). Это препроводительное письмо к рукописи архим. Макария, посланной им к м. Филарету и теперь хранящейся с ним в Московской епархиальной библиотеке: «Начальное учение человеком, хотящим учиться книг Божественного Писания». По словам Филимонова, письмо это «крайне замечательно по содержанию, и особенно, по взгляду о. Макария на современные ему печатные азбуки, буквари, на молитвы, сочиненные или измышленные людьми к этому непризванными». |
|
|
