| Возвратясь домой (Бенни жил в редакции, где все в это время заняты были обстоятельствами ужасного бедствия), Бенни разделял общее мнение, что вредных толков, распространяющихся в народе о том, что Петербург поджигают студенты, скрывать не следует, а, напротив, должно немедленно и энергически заявить, что такие толки неосновательны и что, для прекращения их, полиция столицы обязана немедленно назвать настоящих поджигателей, буде они ей известны. Так это, с общего согласия, и было «Северною пчелою» сделано. В передовой статье номера, вышедшего на другой день после пожара, было от слова до слова сказано следующее: «Во время пожара в толпах народа слышались нелепые обвинения в поджогах против людей известной корпорации. Не допуская ни малейшего основания подобным слухам, мы полагаем, что, для прекращения их, полиция столицы, обязана назвать настоящих поджигателей, буде они ей известны». Было сказано ни более ни менее как именно то, что здесь приводится. Полиция, разумеется, ничего этого, в защиту чести студентов, не сделала, а некоторые смутьяны по злобе ли или по глупости угораздились усмотреть в приведенных строках не только какую-то обиду «молодому поколению», но даже и обвинение его в поджигательстве!! И вот утром, в один из ближайших дней после пожара, к Бенни в редакцию явились два человека, назвавшие себя «депутациею от молодого поколения». Депутация эта предстала с укором Бенни (как будто он, а не другое лицо было редактором газеты) и с требованием, чтобы Бенни заявил всем участвующим в газете, что это «обвинение молодого поколения в поджогах так не пройдет никому, а особенно тому, кто писал передовую статью». На имя этого угрожаемого сотрудника были присланы два анонимных письма, что он «будет убит близ Египетского моста», через который тот действительно часто ходил в одно знакомое ему семейство и возвращался оттуда ночью один и большею частью пешком. Теперь, впрочем, кажется, можно уже без обиняков сказать, что этот угрожаемый сотрудник был не кто иной, как я сам, пишущий эти строки. |
| Елена,приезжайте к нам в Грузию,здесь очень много интересных мест ,где подвизались старцы,здесь храмы древнейшие,места намоленные и люди гостеприимные .(И кстати не так все дорого,а кухня М-м)) Людмила 22 апреля 2015, 13:40 Помоги Вам,Бог о.Серафим.Тяжелый ,но благородный и спасительный Крест. К комментариям ниже-сестры и браться неужели вы думаете ,что могут постригать в монахи отцов семейства и женатых....Понятно ,что только тогда ,когда дети становятся на ноги-то бишь совершеннолетними и когда жены уходят в мир иной. Марина 22 апреля 2015, 13:18 Очень красивое песнопение,а Батюшка, я таких еще не встречала, и благодарю Бога за встречу с ним, после общения с ним , как будто на крыльях улетаешь, улыбка с лица не сходит, хочеться любить все и всех вокруг себя, вот такой Отец Серафим! Его очень все любят!!! И ответ зачем я приехала в Грузию теперь я нашла! Спасибо Богу за все! Людмила Янук 22 апреля 2015, 12:17 Наши соседи Ксения и Серафим брат с сестрой Елена Евсеева 22 апреля 2015, 12:17 Как хочется когда-нибудь приехать туда и услышать литургию на языке Спасителя! Вообще мне почему-то очень хочется совершить паломничество в Грузию.А песнопения их на ассирийском, интересно, можно найти и послушать где-нибудь в интернете? И, действительно, хотелось бы узнать, видится ли батюшка с детьми, как они растут, насколько они сами религиозны? Как жена приняла его монашество? Брат М. 22 апреля 2015, 12:01 Мене увек одушеве те приче како Господ на чудесан наичин призове некога на пут. Као оца Серафима да буде схимонах. Или оца Тихона када призвао да буде архимандрит манастира... Има и у нашем народу, ето, Павле и Старац целог свог живота су живели смирено и кротко, на живота су били од духовника, свет, мислим, икада познавати. и сестре, опростите ми, ево бих требао сада да радим, али мене не посао. Мене су одувек борилачке вештине, ето отац Серафим био успешан у томе. Код мене обрнута ствар, сам био и слаб дечко од Седам година од неке психичке болести, мешавина и нервозе... Код мене скроз обрнута ствар, Чак су и хтели да ме монаше неки монаси у а бих да Цркви... |
| С умиренным духом, с серьезной, но светлой, теплой назидательностью, с вниманием к самому себе продолжаю читать. Теперь все мелочи и смешные дрязги, которые вы описываете так подробно, даже как-будто с каким-то сочувствием и любовью, все это для меня делается уже понятным и выразительным; чувствую и самый, вовсе не смешной и не мелочный, предмет вашего сочувствия и любви, это есть дело жизни, всем нам православным общее, которое только предлагается каждому своим манером: Коробочке предлагается оно в ее хозяйстве, трактирщику в трактире, а нашему герою еще и сам не знаю в чем. Но в чем бы оно ни предлагалось, исполняют его или низвращают, все это есть дело нашей жизни, все касается лучшей и первой моей собственности, человеческого, православно-русского достоинства. Как же не входить во все подробности о братьях, или лучше, как же со всей любовью и участьем не заниматься всем, что касается до прекраснейшей нашей собственности, нашего общего дела жизни? Чуть-чуть уже не сродняюсь я с вашими героями до того, чтобы видеть в них себя самого, в их душевных язвах или омертвении оплакивать свое собственное горе... Но продолжу следить вашу «поэму». Известным случаем столкнулся наш герой с Ноздревым, уже знакомым мне потому, что этот с двух-трех слов начал говорить нашему герою «ты». Не увидишь ли и тут чего нового в нашем Павле Ивановиче, столько умном, таком доточном практическом ведателе людей, работающем всей душой над каким-то делом своей жизни, впрочем над делом, кажется, слишком подозрительным? Не выступит ли и он сам на открытый вид так же, как по его милости, по его искусству дотронуться всего живого у Коробочки и у Манилова, – стоят передо мной как живые – мечтающий о каменном мосте и дружбе Манилов и Коробочка со своими мешочками? Нет! Должно быть, он и тут ускользнет, сторговавши полсотни мертвых. Ноздрев какой-то безалаберный с первого взгляда человек, как в простонародье в иных местах честят таких господ; деловому человеку они, кажется, не совсем опасны. Однако, вышло дело не так? Ноздрев не поддался и Павлу Ивановичу, мало того, он уже, по-видимому, постиг и тайну Чичикова чуть ли не более, чем я доселе: «врешь, врешь, кричит он нашему герою на его фальшивое объяснение касательно покупки мертвых, не дав и кончить этого объяснения, врешь, брат! Голову ставлю, что врешь! Ну, да ведь я знаю тебя, ведь ты большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе.» Мало того, он еще думает покататься на Чичикове на счет его мертвых душ, как этот думал обработать и Ноздрева, подобно Манилову и Коробочке; «Продать! Да ведь я знаю тебя, ведь ты подлец, ведь ты дорого не дашь за них?» Он напрямки навязывает Чичикову жеребца за четыре тысячи, а мертвые уже пойдут в придачу; если же жеребца неугодно, то каурую кабылу, а буде шарманку, а буде «уж так и быть, поиграем в банчишку»... |
| Восьмая заповедь Божия: Не укради. Против сей заповеди согрешает, кто какую ни есть вещь чужую, хотя съестную, хотя питейную, или деньги, или платье, или скотину, или ниву, или огород, или хотя что ни есть чужое тайно или явно похищает. Ты не согрешил ли в чем против сего; Против сей же заповеди согрешает, кто не только что крадет у Государя, или у господина своего: но хотя и неверно Государю, или господину своему за довольное награждение служит. Ты не согрешил ли против сего; Согрешает и господин, который рабом своим верно служащим, или наймитам верно работающим удерживает мзду, или наем. Ты не согрешил ли против сего; Против сей же заповеди согрешают торговые люди, которые обманывают в товарах незнающих, и лишнюю цену за товар берут, и в мерах и весах обманывают же. Ты не согрешил ли против сего; Против сей же заповеди согрешают ласкатели, льстецы, прелестники, ханжи, лицемеры, которые являются пред людьми будто они богомольны, постны, святы, чтоб их даром кормили, поили и дарили. Ты не согрешил ли против сего; Против сей заповеди согрешают судии, которые по мзде или по иной какой страсти судят, и правых делают виноватыми, а виноватых правыми. Против сей же заповеди согрешает, кто казну Государеву крадет, или деньги ложныя делает. Ты не согрешил ли в чем против сего; Против сей же заповеди согрешает, не только тот, кто крадет, или каким ни есть образом похищает чужое: но кто краденное или похищенное ведая, хоронит, и таит, или положенное у него что не воровское на сохранение от приятеля, или нашед что чужое не отдает, тот такой же вор, который и крадет или похищает. Ты не согрешил ли в чем против сего; Против сей же заповеди вельми согрешает, кто вдов и сирот утесняет, и их себе закабаливает и порабощает. Ты не согрешил ли против сего; Сии воровские грехи весьма тяжки, и неудобь простительны, а родятся человеку от трех вин: от воспитания глупаго и бесстрашнаго от родителей, которые родители не учат детей своих измала страху Божию, и никакому мастерству и промыслу доброму: второе от лености и праздности: третие от несытаго сребролюбия и лихоимания. И чтоб избавиться от сего греха, и впредь от того лучше опасаться, надобно сделать так: буде кто каким ни есть образом похитил что чужое, надобно возвратить тому, у кого похитил, или как ни есть ту обиду наградить обидимому: а буде невозможно самое похищенное возвратить, или чем наградить, то в то время увещать, дабы он жалел всем сердцем о своем преступлении и впредь бы всячески от того оберегался, утвердив его милосердием Божиим, ради излиянной крови Сына Божия за грехи человеческия на кресте, разрешить исповедующагося, и от причастия Божественных тайн не отлучать. |
| Нынешний в Константинополе посол вашего божественнаго величества пребывал (поступал) зело хорошо, зане чего не разумел, нас вопрошал и познавал, и что мы ему возвещали, слушал. Спознал уже от частых советов и от дел самых свойства турков, которые когда малы суть, хвастают, что суть зело сильны; когда суть скудны, велеречествуют, что суть зело богати; а когда бедствуют, говорят, что суть мирни. Суть бо всех христиан враги и любят всем зло, а никогда на едином слове не стоят, и иныя умыслы и ласковая начинания имеют и наипаче там, где наветуют, показуются, что суть друзи, ненавидяще лицемерствуют любовию. Сия вся и таковая зело добре вызнал честнейший посол, того ради во всякой требе и в деле явился он полезен и хвален, а ныне не имеет ниже вопроса, ниже запросов, к тому ж ответов так трудных. Татарове прежде двух месяцев прислали в Царьград и сказали, что будто москвитяне имеют намерение воевати на них, и смутилися тогда, потому что поверили тому. Однокож после узнали они, что то была ложь и вымыслы татарския, того ради суть известии уже, что ваше божественное величество ныне такова намерения не имеет. Также и посол ваш, не имея вопросов и ответов, имеет тишину, сиречь, покамест возвратится от вас посол их, ожидая, что будет отвещать ваше величество на то, о чем к вам писали они, и от той отповеди, что будут имети от человека своего, присудить, что им делать, сиречь, в тишине ли быти, или готовитися явно на войну. И хотя ниже хотят, ниже любят для многих и великих причин действовати войну с вами, однакож буде и увидят, что нужду имеют, не будут молчати, наипаче отныне готовятся многими образы тайными. Цесарь ныне имеет нужду от Ра-коцыя, и в венгерской земле, и седмиградской, и турки хотя и любят падение кесарю, а ракоцыянам щастия, чая, что победят ракоцыяне, или им покорятся, или могут удобно после под себя их подклонити, однакож ныне не помогают им для двух причин: первая есть, что желают ныне, дабы преодолел цесарь и выгнал из Ишпании короля французскаго, потому что счастие французов (только в явь суть зело друзья им) ниже слышати хотят для того, что буде возвеличится король французский, то он не будет в тишине, но всегда будет причинять и им озлобление и докуки. |
| Регина Петровна это поняла. Но ей хотелось, чтобы такой день закончился мирно. Она предложила спеть. Какой же праздник без песни? Братья сразу согласились. Лихо завели: Сижу, сижу в тоске и вспоминаю я, А слезы катятся из глаз моих, А слезы катятся, братишка, потихонечку По исхудалому лицу… Но Регина Петровна махнула рукой, будто отодвинула их вместе с песней. Она запела свое. Ехали казаки с ярмарки до дому, Пидманули Галю, забрали с собою, Ой ты, Галю, Галю молодую, Пидманули Галю, увезли с со-бою… Тут откашлялся Демьян, прочистил горло и вдруг вступил, да так пронзительно, тонко, высоко, что у братьев дух захватило: Едем, Галю, с нами, с нами, казаками, Краше тобе буде, чем родная хатаа… И Кузьменыши, и Регина Петровна радостно подхватили: Ой ты, Галю, Галю молодую, Пидманулн Галю, увезли с со-бою! А лысый Демьян куда-то ушел и вернулся с балалайкой. Балалайка была непривычная, таких не видели прежде братья, с длинной-предлинной ручкой. — В избе нашел, — похвалился Демьян и потрынькал на трех струнах. — Чечня развлекалась, а звала, говорят, деревянной гармонью… Темные люди и есть! Какая же она гармонь, если она балалайка! Тонкий струмент! К ней особенность нужна! Пьяно усмехаясь, он снова провел по струнам, извлекая туповатые короткие звуки, и вдруг ударил всей ладонью и, закатив глаза вверх, высоким голосом запел: За рекой на горе Лес зеленый шумит; Над горой, над рекой Хуторочек стоит, В том лесу соловей Громко песни поет, Молодая вдова В хуторочке живет… Пропел, сделал паузу и посмотрел на Регину Петровну. И снова пьяно усмехнулся. Глаза его блестели. Демьян пел вроде бы негромко, но лихо у него это выходило. Он будто пел про Регину Петровну, про себя и про этот их домик, куда он, будто в хуторок, приехал погостить… Кузьменыши от зависти приподнимались на цыпочки, шеи вытягивали, стараясь заглянуть Демьяну в рот… Так сильно, так гладко управлял он своим красивым голосом. И чеченская балалаечка с тремя струнами играла-переливалась на русский манер под его рукой. Вот чудно-то! |
| —87— особенно в домах над больными. Посему учинить следующее. 1) За таковым объяснением дела испытания признать уже ненужным. 2) Священника Смирнова удержать от священнослужения и исправления треб по недостатку слуха, не позволяющему правильно и без замешательства совершать священнослужение. 3) Определить его, буде можно, на причетническое место при двухпричетной или трехпричетной церкви, где присутствие другого причетника могло бы указывать ему, не слышащему священника, время начинать чтение или пение». 145 . Резолюция от 18 июня на показании запрещенного священника церкви села Лушков, Серпуховского уезда, Стефана Кудрявцева о том, будто благочинный священник церкви села Вихорны Андрей Лебедев несправедливо донес о его нетрезвости и не благоговении к святыне: «Из дела видно следующее. 1) благочинный доносит о жалобе причетников и прихожан, что священник Кудрявцев по нетрезвости потерял благоговение к святыне и вывел их из терпения. 2) Священник признается, что исповедовал сидя, якобы по немощи. 3) Признается, что в день Пасхи почтен был хмельным, но это будто бы от того, что ходивши вокруг церкви и вошедши в нее, как холодную, едва мог развести руки и уста. Лживость сего объяснения изобличается сама собою. В зимний холод могут озябнуть в холодной церкви руки до того, что трудно ими действовать, но и тогда не могут зябнуть уста до того, чтобы нельзя было их отверсть. Но в Пасху, в половине апреля, холод не может так сильно действовать. Притом, упоминая об обхождении церкви священник дает разуметь, что это было во время утрени Пасхи, когда многочисленное собрание народа и возженные свечи дают много теплоты. Следственно не по ошибке, а справедливо священник почтен был хмельным во время утрени Пасхи. 4) Священник признается, что в великий пост, после часов, употреблял по две рюмки. И одну рюмку употребить в сие время, значило бы нарушить церковное правило поста, а другая рюмка прямо относится к пьянству. 5) Священник недавно был в запрещении священнослужения и вновь предался пороку. – Посему учинить следующее. 1) Священника Кудрявцева от места отрешить и с запрещением священнослужения определить на причет- |
| Я уже по обстоятельствам предвидел предстоящую мне от Девальса напасть и, пришед в отчаяние, полагал намерение спасаться бегством в Польшу, что и объявил я матери своей и жене; но они, будучи женского слабого Духа, безмерно возмутились, приемля себе на ум, что, лишившись меня, лишаются последнего защищения и надежды, о чем и я также соболезновал. Наконец отважился, отменив то свое намерение, возложив печаль свою на Бога, явиться к Девальсу, что ни последует. Итак, отправляясь во Псков в субботу 19 февраля, явился к нему в понедельник числа 21-го. При самом входе моем взирал он на меня зверски и подавал тем ужасный страх, при том спрося, что я, по отбытии из Белья, делал; и не вытерпя ждать надлежащего ответа, приказал подать ножные оковы и положить на мои ноги. Наконец объявил мне, что я первый бунтовщик, велел отвести в холодную палатку, не имеющую ни печи, ни окончины, в которой я заключен. По наступлении вечера взят я был под провождением солдат четырех человек к нему в покой, в коем солдаты поставлены были вокруг меня, а капрал стал по правую сторону и, держа под пазухою связку батожья, спрашивал меня, в чем состоит должность приказчика и для чего крестьяне взбунтовались, а я не удержал? Наконец спрашивал, какой сундук отвез я ночью в Опочку, у кого поставил и сколько в нем денег, чтоб я неотменно признался, ибоде он знает, сколь тот сундук тяжел. А как в самом деле ничего того не было, то мне признаваться было не о чем, оклеветан же я был ненавистниками, будто после смерти прежнего управителя Залевского получал многие тысячи денег, да и собою будучи управителем будто нажил немалую сумму. Итак, оставляя раздумать до утра, приказал отвести в то ж холодную палату, с таким подтверждением, буде не признаюсь, то будет спрашивать под батожьем. Однако ж, Бог тому свидетель, что я Залевского деньгами отнюдь не корыстовался, ниже сам имел попечение скопить, да и не старался, Богу меня от того соблюдающу, Ему же слава, честь и поклонение вовеки. Напоследок же Его благостыня обогатила меня неисчетно, непостижимым Своим человеколюбивым промыслом, так что я наслаждаюсь и поныне с семейством своим великих Его дарований. |
| «Мне самому случалось, – рассказывает хлыст, – после долгого воздержания от плотского греха и строгого поста, на собраниях плакать, как никогда не плакивал, просить у братии и сестёр прощения, каяться в грехах, и, когда меня прощали, на меня нападал смех и такая становилась на душе лёгкость и радость, что прыгал до изнеможения». Сектанты объясняют эту радость следствием изнурительных постов. «Раз, когда я выдержал пятидневный пост, – говорит хлыст, – мне далась такая лёгкость, что и я плясал». По словам одной хлыстовки, она ела один раз в день и так исхудала, что стала кожа да кости, «и тогда я так легко ходила, как будто я ходила по воздуху, и я как бы помолодела». Экстатическая радость сектантов, по словам Коновалова, носит бурный, страстный, восторженный характер. Они прыгают и кричат: «Ох, братцы, такая радость, что если бы не потолок, то хватил бы выше звёзд небесных!» Наконец эта радость приводит к третьему, высшему состоянию экстаза, к исступлению, выхождению из себя. «В этот период самозабвения, – говорит Коновалов, – чрезмерно возбуждается воображение и память. Сознанием беспрепятственно и бесконтрольно овладевают продукты психического автоматизма. В связи с этим возникает иллюзия богоодержимости. Сектанту грезится, будто на него накатил Св. Дух... Необыкновенная лёгкость и свобода в смене и сочетании идей порождает своеобразную иллюзию ясновидения и сердцеведения, благодаря чему сектант начинает обличать сокровенные помыслы и грехи других». Одним из побудителей психического возбуждения является пение и главным образом смена печали и радости в пении. Сначала поют: «Плачь, душа моя». Все начинают плакать, «навзрыд, и где слёзы берутся». Затем руководитель говорит: «Буде плакать!» Все перестают и начинают петь: «Пришла дева без порока, рай, рай!» «Все начинают радоваться, плясать, биться о землю и Бог знает что делать». Парализуются задерживающие центры. Экстаз охватывает всего человека. И он весь выражает себя, всё своё духовное состояние данного момента. «Бывая вне себя, – говорит Коновалов, – от экстатической радости сектанты забывают стыд, в собраниях лиц обоего пола пляшут совершенно нагие, не скрывая своих половых влечений, галлюцинируют, бредят, говорят, что на ум взбредёт, иногда совершенно забывая сказанное по миновании приступа». |
| 2 К Константинопольскому патриарху две грамоты: первую грамоту любительную к нему одному тайно; а в ней объявити про Мелетиев приезд к Москве, и что он его грамоту и два правила за подписями вселенских патриархов и иных архиереев, и тринадцать платков, которые послал он к великому государю с ним Мелетием, привез вцеле, и за то за все доброхотение и труды, что он показал чрез грамоты, которые привез Мелетй, отписати ему со благодарением, и чтоб он как нибудь экзарха своего в Московское государство прислал, а буде ему того экзарха тайно отпустить будет невозможно для того, что Салтан или кто (из) ближних его людей про то сведают, и от того ему патриарху учинятся какие убытки, и великий государь те его убытки изволит своим государевым жалованьем наградить со вторицею, а чтоб одноконечно экзарха своего к Москве прислал, потому что без вселенского патриарха и без его вселенского экзарха в Московском государстве патриарха ставить отнюдь невозможно; да не токмо для патриархова поставленья вселенский экзарх надобен к Москве, и для иных церковных и царских нужных дел. А что извещал великому государю Мелетий, приехав из Царягорода к Москве, будто ему патриарху экзарха своего за страхом турков к Москве послать невозможно, и великому государю про их житие и в каком гонении от турков они пребывают известно; а в Московское государство тамошние пестрые и черные власти приезжают почасту и, на Москве быв и от великого государя милостину взяв, в свои места отъезжают. И ныне на Москве бывший Амасийский митрополит Косма и Погонианский архиепископ Нектарий и бывший Иконийский митрополит Афанасий; и тот Афанасий, приехав к Москве, извещал великому государю, что он прислан от него Цареградского патриарха экзархом и племянник его, а прислан будто для того, что великого государя царя примирить с патриархом. И как возможно великому государю с патриархом помириться одним словом без грамот вселенских патриархов. А как к Москве ж Мелетий приехал и от всех вселенских патриархов привез правилные письма за их руками, и он Афанасий те письма лживил, и будто у тех правилных писем приписи не патриарховых рук. |
|
|
