| Для этого в компании снизят размер дивидендов 19 февраля. ПРАВМИР. «Норникель» выплатит 146,2 млрд рублей за ущерб окружающей среде от разлива топлива на ТЭЦ-3 в Норильске. Об этом заявил старший вице-президент компании по устойчивому развитию Андрей Бугров, передает ТАСС . Выплата будет проходить за счет сокращения прибыли и снижения дивидендов компании. Сумму штрафа дочернему предприятию «Норникеля» назначил суд по иску Росприроднадзора. В компании не были согласны с суммой ущерба и оценивали его в 21,4 млрд рублей. Однако обжаловать решение суда «Норникель» не будет. Авария на ТЭЦ-3 произошла 29 мая 2020 года. В результате разлилось около 21 тысячи тонн дизельного топлива, которое попало в воду. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 16 октября, 2023 13 октября, 2023 8 апреля, 2024 28 марта, 2024 14 марта, 2024 21 ноября, 2023 10 ноября, 2023 8 ноября, 2023 16 октября, 2023 16 октября, 2023 13 октября, 2023 8 апреля, 2024 28 марта, 2024 Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Реестровая запись ЭЛ ФС 77 – 85438 от 13.06.2023 г. (внесение изменений в свидетельство ЭЛ ФС 77-44847 от 03.05.2011 г.) Учредитель: Автономная некоммерческая организация информационно-познавательный центр «Правмир» (АНО «Правмир») (ОГРН 1107799036730) Главный редактор: Данилова А.А. Адрес электронной почты редакции: info@pravmir.ru Телефон: +7 929 952 59 99 Чтобы связаться с редакцией или сообщить обо всех замеченных ошибках, воспользуйтесь формой обратной связи . Републикация материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) возможна только с письменного разрешения редакции. Мнение авторов статей портала может не совпадать с позицией редакции. Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе Правмиру нужна ваша помощь Помогите нам быть вместе 12 |
| Естественно, поэтому, что библейские писатели не могли их именем характеризировать и определять западную Палестину наравне с восточною. Задача правителей израильского царства и пророков в том и состояла, чтобы от идольского служения в мегалитических центрах привлечь народ во дворы храма Иеговы. В Пс. 67:16 изображаются заиорданские горы, противостоящие горе храма иерусалимского, такими словами: «Гора Божия, гора тучная! 446 О гора габнуним, гора тучная! Что завистливо смотрите, горы габнуним, на ту гору, на которой благоволит Бог обитать и будет жить Господь вечно». Первые слова: О гора Божия, гора тучная, представляют обращение к горе Мориа или горе храма Иеговы. Им отвечают следующие слова: О горы габнуним, гори тучныя! представляющие обращение к горам, враждебным первой горе, заиорданским. Почему же они называются габнуним, т. е. горы бровей, δρη φρυωμνα (Акилла), горы, насупившие брови? По одним здесь разумеется гора Ермон (Гезениус), по другим – джебел Хауран (Ветцштейн), по третьим – джебел Аджлун (Гитциг), а брови горы объясняются вообще в смысле естественных бугров или пиков на этих горах. 447 Но таких объяснений нельзя принять, потому что горы габнуним противопоставляются горе Божией, Мориа, как горе иерусалимского храма; следовательно и их «нахмуренные брови» могут быть только мрачными языческими святилищами или вообще искусственно созданными буграми или неровностями. Мы думаем, что здесь разумеются горы, покрытые мегалитическими памятниками или дольменные. Нынешние заиорданские арабы о таких горах выражаются: катар мизмар, истыканные гвоздями, а во Втор. 3:27 , по LXX, одна из таких дольменных гор называется именем горы изсеченной, το λελαξευμνου, т. е. обращающей на себя внимание не естественным своим видом, а искусственным, сообщенным ей человеческою рукою. Что же касается самого термина габнуним, то указанное здесь его специальное значение объясняется местом Иез. 16:24 , где слово ( ) означает те блудилищные культовые структуры, которые называются бамами или дольменами, и которые и в западных европейских сказаниях продолжают называться приютами блуда, «постелями Диармида и Грены». |
| «Прибавьте к этому утомительность пути в длинные летние дни. Мы подвигались с трудом или лучше – перебирались в брод по жидкой и жгучей почве на спотыкавшихся и полуодурелых верблюдах, засыпая ночью только на несколько прерываемых часов и не имея днем никакого отдыха, по совершенному отсутствию пристанища. У нас было мало запасов пищи, а еще менее питья, и при том теплая и утратившая свой цвет вода в бурдюках быстро убавлялась не столько от употребления, сколько от испарения. Вертикально падавшее солнце жгло до того, что одежда, багаж, попоны, – все принимало горелый запах и едва допускало прикосновение. Шумная веселость бедуинов скоро истощилась; рассеянные в беспорядке, кто впереди, кто сзади, они продолжали свой путь в молчании, прерываемом только гневным ворчанием верблюдов при частом понукании своих погонщиков» 28 . Кроме этих песчаных бугров, в Аравийской пустыне встречаются еще глубокие воронкообразные пропасти (фульджи), глубину которых новейшие путешественники по Аравии определяют от 70–80 до 240 метров глубины. На севере Хадрамаута до сих пор сохранилось еще название песчаной пустыни Аль-ахкаф, упомянутой выше. Песчаная пустыня Аравии в северной своей части, при всей своей безжизненности, не совершенно лишена растительности: весной среди песков в ней, кроме кустарника гота и дикого виноградника, в достаточном количестве растут сочные травы, и кочевники по целым неделям кормят ими свои стада, но зато сами могут довольствоваться только верблюжьим молоком, как на больших песчаных пространствах Средней Азии (кара-кумы, и кызыл-кумы), кочующие со своими стадами киргизы и туркмены проводят весну, находя среди песков достаточно корма для своего скота. Как ни странно, представлять себе, чтобы такие безжизненные пространства могли производить возвышенное впечатление на человеческий дух, однако несомненно, что арабы, по отзывам европейских путешественников, страстно любят жить в пустыне, где они чувствуют себя вполне довольными, как и наши среднеазиатские кочевники на просторе почти голой степи чувствуют себя гораздо свободнее и бодрее, чем вблизи культурных местностей. |
| За дождями посыпал снег… летел, летел, летел, и лес под ним стоял как заколдованный. Когда лег он на землю плотным праздничным покрывалом (ведь тризна — это тоже праздник?), голодомор уж пировал вовсю. Каждый божий день вытаскивали упокоенных, кое-как сносили подальше — на берег стылой реки, лишь к декабрю схватившейся крепким льдом, а до того упрямо дымившей в сумеречном северном свете черными полыньями. Если из барака день-два никто не выползал, туда и не совались — нечего там было делать… Ну а кто все же разут-раздет выбирался на мороз и мог, пусть пошатываясь, стоять в неровном строю — тот брел в лес, стемна дотемна силился там удержать в руках пилу или топор. Красномордые учетчики перетаптывались в валенках, похлопывали себя рукавицами по овчинным полушубкам… Клоп двадцать пять лет сухой чешуйкой может пролежать в запаянной пробирке, а как приложишь к живому — тотчас присосется. Вот и человек живуч. Умерли не все. И даже далеко не все детишки прибрались. Стоило пригреть солнышку настолько, чтобы верхушки стылых бугров очистились от снега, эти большеглазые тихие уродцы молчаливо поползли есть прошлогоднюю траву… Скоро корешки ее налились соком… потом проглянула мать-и-мачеха, за ней первый одуванчик — сладкий, сахарный!.. а дальше уж полезло из земли что ни попадя — только рот успевай раскрывать! И Клавушка выжила, тоже наравне со всеми ползала — ну зверушка мелкая, и все тут, и даже кто-нибудь иногда улыбался, на нее глядя. Когда пришло лето, Сергей Князев решил бежать, пока оставались последние силы — отчетливо понимая, что на вторую зимовку их уж никак не хватит. Надо сказать, здешняя непроходимая тайга только на первый взгляд казалась дикой. Здесь тоже всюду ютилась человечья жизнь. Странно: погрузили на одном краю земли (в каком, казалось прежде, только и может жить человек), привезли на… нет, не на другой край, до другого края еще ехать не доехать, но все же порядочно завезли, в самую середку, в глухомань, и вот на тебе — тут тоже люди живут! тоже теснятся друг к другу!.. |
| 24-го Государь смотрел свой Гусарский полк, а на следующий день Конную гвардию. Благодарил за подвиги. Раздавал награды солдатам и офицерам. Вечером 25-го Государь выехал в Холм, куда приехал утром на следующий день, посетил собор и госпиталь Красн. Креста, который был переполнен ранеными в боях на Сане. Входя в палату, Государь обычно здоровался в полголоса и после ответа начинал обходить раненых по кроватям, останавливаясь и разговаривая с каждым. Просто и хорошо разговаривали солдаты, хотя и волновались от восторга. «Как же ты ранен?», спросил одного Государь. «Ручной гранатой, Ваше Императорское Величество». «А вы разве близко сошлись?» «Да вот маленько подальше, как Ваше Величество стоите передо мною». Государь улыбнулся я подошел к следующему. Особо тяжело раненым Государь вручал Георгиевские медали, а некоторым кресты. Каждый крестился, принимая награду, целовал медаль иди крест, благодарил Государя. И с каким восторгом смотрели они на Государя. Один тяжело раненый в Холме настолько был слаб, что не мог поднести к губам крестик. Он попросил сестру. Та поднесла к его губам и он прильнул к нему со слезами. А пока Государь обходил какой либо госпиталь, лица свиты, от имени Государя, раздавали медали по другим госпиталям, посетить которые Государь не имел времени. Посетив Седлец, Государь 27-го. вернулся в Ставку. Было сыро и холодно. Туман полз по лесу. 28-го вечером Государь выехал в Ровно и провел там 29-ое, посещая госпитали. 30-го прибыл в Люблин, посетил собор, несколько госпиталей, смотрел войска и после полудня прибыл в крепость Ивангород. Мы с генералом Джунковским приехали, в Ивангород еще накануне, засветло и успели объехать с комендантом крепости Шварцем, только что произведенным в генералы, все те места, которые предполагалось показать Государю. В интересных рассказах молодого коменданта, грудь которого была украшена Св. Георгием за Порт-Артур, перед нами оживала вся героическая эпопея только что пережитая крепостью. С 26 сентября по 13 октября крепость не только отразила три атаки, но и своим умелым огнем прикрывала наши геройские корпуса (Гвардейский и Кавказский), содействовала их переходу в наступление, поддержала их атаку и содействовала конечному успеху. Объезжая места тех удивительных сражений за Вислой, проезжая мимо, казалось бы, непроходимых болот, тех низин, которые проходили под беспрестанным огнем наши войска, чтобы выбить с высоких песчаных бугров и из сплошного леса немцев, невольно приходилось восхищаться, благоговеть перед доблестью русского солдата, русского офицера. |
| Так мирное книгохранилище участвовало в обороне города, в защите основ цивилизации, не прекращая главной своей работы. За эту зиму много частных библиотек осталось без хозяев, осиротело… Казалось бы, не до книг в городе, терпящем такое бедствие. Но работники Публичной Библиотеки не дали погибнуть осиротевшим, оставшимся без защиты книгам: на саночках, а весной на детских мальпостах, совершая огромные концы пешком, качаясь от слабости и тяжелого груза, возили они выморочные библиотеки в свой фонд и спасли для будущих поколений сотни, тысячи книг, рукописей, архивов… Ленинградцы мыслили, творили, дерзали, то есть дрались за жизнь на всех ее рубежах. Это было очень тяжело, но ни с единого рубежа жизни мы не отступили. Мы совсем по-новому поняли, что жизнь – это деятельность и что, как говорят у нас, «раньше смерти помрешь», если перестанешь трудиться. И в те же дни, когда гвардейцы принимали знамя, тысячи ленинградцев, подобно им, принимали из рук Родины награды, которые мы вправе считать наградами фронтовыми… Полк принимал знамя в бою. Гвардейцы стояли на маленькой поляне среди бедных, еще не одетых травою бугров, под холодным северным ветром, а за ними, в синеватой дымке, виднелись нежные контуры Ленинграда. Каким отсюда строгим и спокойным казался он! Покой и тишина… «Что в городе?» — спросил меня полковник. И я ему ответила: «Война!» И вот командир полка берет из рук члена Военного совета багряное гвардейское знамя. Командир высоко поднимает его над головой и показывает всему полку – смотрите, гвардейское знамя в наших руках; это знамя – знак великого доверия Родины. Гвардейцы клянутся своему знамени и стоящему за ними Ленинграду в незыблемой верности, в священной ненависти к врагу. Немцы еще у ворот Ленинграда. Но они не войдут в город. В этом клянутся гвардейцы, и клятву их подтверждает орудийный салют; это не простой салют, а огневой залп по заранее разведанной цели – по вражеским батареям. Еще несколько вражеских батарей, швыряющих снаряды в наш город, уничтожены этим гвардейским салютом. |
| Как черты различия в понятиях двух народов можно привести некоторые частности этих переговоров. Поляки хотели, чтобы мир утвержден был присягою всех чинов Московского государства. " Это дело нестаточное,-отвечали послы,-мы холопы государя нашего и во всей его царской воле " . По заключении договора поляки сказали: " Мы такое великое и славное дело совершили, чего прежние государи никак сделать не могли. Для вечного воспоминания на том месте, где стояли наши шатры, нужно насыпать два кургана и поставить два каменных столба, и на них написать имена государей наших, год и месяц и имена послов, совершивших такое великое дело " . Шереметев отвечал: " У нас таких обычаев не повелось, да и делать этого незачем: все сделалось волею Божиею с повеления наших великих государей и записано на память в посольских книгах " . Царь похвалил за это Шереметева и прибавил, со своей стороны, что " доброе дело совершилось по воле Божией, а не для столпов и бугров бездушных " . 25. По русскому обычаю, царь, давши поцеловать руку иноверцам, тотчас же умывал руки из стоявшего тут рукомойника с полотенцем. Обычай этот сильно не нравился иноземцам и оскорблял их. 26. Компания голштинских купцов имела право возить беспошлинно свои товары в Персию, но не развязывая их в России, а из Персии привозить сырой шелк, драгоценные краски и другие товары, исключая тех, которые предоставлены были русским торговцам, а именно: разные ткани, крашеный шелк, хлопчатую бумагу, ковры, доспехи, клинки, шатры, нашивки, пояса, ладан и всякие москательные товары. Главным предметом торговли голштинцев были краски. 27. Царь, по-видимому, особенно любил часы, так как во время торжественных обедов возле него всегда стояло двое часов. Органный мастер Мельхарт доставил ему двух часовых дел мастеров, которые обязались выучить русских своему мастерству. Мельхарт сделал такой искусный орган, что как он заиграет, то запоют сделанные на нем птицы; соловей и кукушка, Царю очень понравилась такая выдумка, и он подарил мастеру 2676 рублей. |
| – Желаю удачи. Я бы сам с тобой завтра пошел, да мы с утра за город уезжаем. Проводив Владю, я подумал, что мне надо заранее осмотреть место завтрашней съемки. Я побежал в парк. Местечко, выбранное вояками из третьего звена, было очень удобно для засады. Парк в нашем городе большой, старинный. Он больше похож на лес, чем на парк. Полянка, через которую шла тропинка к кинотеатру, была со всех сторон окружена густым кустарником. Даже находясь в трех метрах от полянки, нельзя было бы разглядеть, что на ней происходит. А вот выбрать подходящую позицию для съемки оказалось не так-то просто. С полчаса я лазил по кустам да раздумывал, как быть. Заберусь поглубже в кусты и вижу, что ветки обязательно заслонят мне объектив, выберусь поближе к полянке и понимаю, что этак меня в два счета обнаружат, а этого мне вовсе не хотелось. Судя по рассказам Владьки, в третьем звене такой народ, что они сначала отлупят человека, а потом подумают, стоит ли его лупить. Пускай они пятиклассники, а я шестиклассник, но их-то ведь много, а я один! На краю полянки рос большой клен. Я осмотрел его. Листва клена уже сильно поредела, и спрятаться в ней было трудно, но я подумал, что во время драки люди не интересуются тем, что делается у них над головой. Я решил снимать с клена. Дома я весь вечер чистил и проверял свой аппарат и разводил химикалии, чтобы завтра же проявить пленку. Когда все легли спать и потушили свет, у меня появилось мрачное предчувствие, что меня завтра побьют. Но я вспомнил, что настоящим кинооператорам приходится снимать и на Северном полюсе, и в Антарктиде, и в лесах, кишащих дикими зверями, и в кровавых сражениях. И мне даже стало приятно от мысли, что я тоже буду подвергаться опасности. А утром, около девяти часов, я уже находился на своем боевом посту: лежал животом на нижней ветке клена, держа перед собой заряженный и заведенный аппарат. Утро стояло ясное, солнечное. С высоты трех метров мне открывался красивый вид. Кустарники, которыми зарос почти весь парк, казались клубами бурого дыма, а над ними, как языки пламени, подымались красные, желтые, оранжевые клены, березы и тополя. Сначала я думал, что мне ничего не стоит пролежать на моей ветке хоть до самого вечера, но чем дольше я лежал, тем больше обнаруживал под собой каких-то бугров и сучков, которые все больнее впивались в тело. Минут через десять мне стало совсем невмоготу, и я сел верхом, чтобы немного передохнуть. Сел… да так и замер. |
| На эти сбережения, которые в сумме дадут около триллиона рублей в год, можно купить молока, сметаны и творога для каждого, не обуславливая такое сытное питание необходимостью иметь жену-молочницу. Да. Но экономию в триллион в год, общедоступное молочное питание сделал ведь Антисексус! Поэтому он действительнее любой самой революционной экономической реформы. Клайнс Я не пишу, я обычно действую. Я рассматриваю Антисексусы как необходимое вооружение каждого культурного человека, – вооружение, действительное и дома и на фронте. Наш король декретировал освобождение Антисексусов от всякого налога и пошлины. Женщина, освобожденная от половых обязанностей и половых последствий, увеличит актив нашей страны. Для члена союза фашистов наличие Антисексуса обязательно – его должен иметь каждый – от римского нищего до нашего короля. Муссолини Женщины проходят, как прошли крестовые походы. Антисексус нас застает, как неизбежная утренняя заря. Но видно всякому: дело в форме, в стиле автоматической эпохи, а совсем не в существе, которого нет. На свете ведь не хватает одного – существования. Сладостный срам делается государственным обычаем, оставаясь сладостью. Жить можно уже не так тускло, как в презервативе. Виктор Шкловский Примечание фирмы. Не имея возможности поместить все отзывы здесь, фирма предполагает издать три тома, специально посвященные оценке наших аппаратов мировыми светилами ума, чувства, поэзии, науки, добра, пользы, социал-демократизма, финансов, политики, коммунизма, техники и эстетизма. В ближайшем томе будут помещены оценочные рассуждения гг.: Л. Авербаха, Землячки, Корнелия Зелинского, Сун Цзилин, Бачелиса, Гроссман-Рощина, Детердинга, С. Буданцева, Лоуренса Виндроуэра, Осинского, генерала По Лу Гуй, Тарасова-Родионова, проф. Вестингауза, Киршона и мн. др. уважаемых авторитетов. Андрей Платонов, переводчик с французского Государственный житель Пожилой человек любил транспорт наравне с кооперативами и перспективой будущего строительства. Утром он закусывал вчерашней мелочью и выходил наблюдать и наслаждаться. Сначала он посещал вокзал, преимущественно товарные платформы прибытия грузов, и там был рад накоплению товаров. Паровоз, сопя гущей своих мирных сил, медленно осаживал вагоны, полные общественных веществ: бутылей с серной кислотой, бугров веревок, учрежденской клади и необозначенных мешков с чем-то полезным. Пожилой человек, по имени Петр Евсеевич Веретенников, был доволен, что их город снабжается, и шел на платформу отправления посмотреть, уходят ли оттуда поезда в даль Республики, где люди работают и ожидают грузов. Поезда уходили со сжатыми рессорами, – столько везли они необходимой тяжести. Это тоже удовлетворяло Петра Евсеича, – тамошние люди, которым назначались товары, будут обеспечены. |
| (1915) Облиняла буренка На задворках теплынь, Сосунка-жеребенка Дразнит вешняя синь. Преют житные копны, В поле пробель и зель… Чу! Не в наши ли окна Постучался апрель? Он с вербою монашек, На груди образок, Легкозвоннее пташек Ветровой голосок. Обрядись в пятишовку, И пойдем в синь и гать, Солнце – Божью коровку Аллилуйем встречать. Прослезиться у речки, Погрустить у бугров!.. Мы – две белые свечки Перед ликом лесов. (1915) Не в смерть, а в жизнь введи меня Тропа дремучая лесная! Привет вам, братья-зеленя, Потомки дупел, синь живая! Я не с железом к вам иду, Дружась лишь с посохом и рясой, Но чтоб припасть в слезах, в бреду К ногам березы седовласой. Чтоб помолиться лику ив, Послушать пташек-клирошанок, И, брашен солнечных вкусив, Набрать младенческих волнянок. На мху, как в зыбке, задремать Под «баю-бай» осиплой ели… О пуща-матерь, тучки прядь, Туман пушистее кудели. Как сладко брагою лучей На вашей вечери упиться, Прозрев, что веткою в ручей Душа родимая глядится! (1915) Судьба-старуха нижет дни Как зерна бус – на нить: Мелькнет игла – и вот они, Кому глаза смежить. Блеснет игла – опять черед Любить, цветы срывать… Не долог день, и краток год Нетленное создать. Всё прах и дым. Но есть в веках Богорожденный час, Он в сердобольных деревнях Зовется Светлый Спас. Не потому ль родимых сел Смиренномудрый вид, Что жизнедательный глагол Им явственно звучит, Что небо теплит им огни, И Дева-благодать, Как тихий лен, спрядает дни, Чтоб вечное соткать? (1915) Поминный причет Покойные солдатские душеньки Подымаются с поля убойного: До подкустья они – малой мошкою, По надкустыо же – мглой столбовитою, В Божьих воздухах синью мерещатся, Подают голоса лебединые, Словно с озером гуси отлётные С святорусской сторонкой прощаются. У заставы великой, предсолнечной, Входят души в обличие плотское, Их встречают там горние воины С грознокрылым Михайлом архангелом, По трикраты лобзают страдателей, Изгоняют из душ боязнь смертную. Опосля их ведут в храм апостольский – По своим телесам окровавленным Отстоять поминальную служебку. |
|
|
