| 10 . Мир Набоков видит в движении. Движение распространяется на предметы, на здания, на пейзаж. Изображается иллюзионистическая обратимость движения. Едущий как бы стоит, едет ему навстречу пейзаж. Или наоборот, внешнее движение (снег, дождь, ветер) как бы недвижно, а движется наблюдатель этого движения: «Отражения окон бежали бледными квадратами по горному скату» («Подвиг»). «А навстречу уже мчалась вся улица, мокрые снежные канаты больно стегали по снегам...» (Р. К.). Движение у Набокова ускоряется до фантастичности. Еще в 30-х годах критика отмечала в романах Сирина что-то похожее на Шагала (М.Цетлин, П.Бицилли). Человек, предметы у Набокова «летают»: «...остренький старушечий подбородок летал вверх и вниз, морщины на лбу стали влажны» (Р. К.). «Слуги... резво разносили кушанья (иногда даже перепархивая с блюдом через стол)» (П. К.). «Я воздушно пролетал по столовой» (Р. К.). 11 . Нет романа у Набокова без сцены бритья, тут сходятся и зеркальность, и чувство кожности, и тривиальность, доходящая до уродства (как правило, бритье сопровождается порезом): «Бреясь и порезавшись, продолжал скоблить по резаному месту, будто мне совсем не больно» (Р. К.), «...я стал сбривать ему бачки... я слегка его порезал, пена окрасилась кровью» (Отч.). «Макс постоянно умудрялся порезаться – даже безопасной бритвой – и сейчас у него на подбородке расплылось сквозь пену ярко-красное пятно» (К. об.). 12 . Из стилистических особенностей выделяется двукратный повтор для усиления эмоционального эффекта: «Он... качал головой: трудно, трудно изловить счастье» («Машенька»). «Она все возилась, возилась» (Отч.). «И кажется, так же как и все, в первый раз, в первый раз за всю мою жизнь» (Р. К.). «Ее лицо все менялось, менялось, куда-то плыло, плыло» (Р. К.). 13 . Самое поверхностное чтение позволяет обнаружить ряд ключевых эпитетов и глаголов. К частям тела, к накожным подробностям, к движениям лица, к блестящим поверхностям, к геометрическим фигурам, к фруктовым оттенкам следует еще прибавить: – эпитеты: рыжий, розовый, желтый, мутный, бархатный, шелковый, металлический, жаркий, вогнутый, изогнутый, тугой и т. д.; |
| 496 «Кома» басутов совершается ежегодно или чрез два-три года в период с мая по август. Колдун избирает место в лесу, освящает его заклинаниями и объявляет «табу» для непризванных. Затем, он предлагает юношам пить из горшка с особо приготовленным раствором с расчетом, что лжец должен в конвульсиях упасть на землю и умереть: юноши после того обрезываются, и начинаются ужасные истязания несчастных, которые выносятся лишь наиболее сильными. Их бьют розгами, палками, они держат руки над огнем и т. д. Девушки должны целый день и ночь простоять в воде или держать свои члены, зашнурованные в колючей лиане, в неестественных положениях. Все эти испытания сопровождаются танцами, пиршествами, барабанным боем и пр. В конце последнего месяца кандидаты знакомятся с именами божеств и другими таинственными объектами и дают обещание не забывать всего этого. Главным актом является церемония, когда вождь племени встречает юношей и девушек, как своих детей, поздравляет их и дает им новые имена. 497 В Гвинее у племени квоясов юноши после обрезания насильно уводятся в лес, где жрецы – «соггоны» знакомят их с военным делом: это посвящение носит название «белли-паато», смысл которого сами соггоны объясняют так, что это – смерть и возрождение к новой жизни: прежний человек с чувствами и наклонностями умирает, и появляется новый с разумом и знаниями. После возвращения домой юноши ведут себя так, как будто они только что явились на свет, не умеют одеваться, есть и пр. 498 Мы закончим перечень посвящений у диких народов указанием на посвящение у туземцев по берегам реки Конго, описанное Жонгом. – Мальчики, достигшие 10–15 лет, собираются из разных деревень, удаляются в лес и здесь под руководством жреца или фетишера знакомятся с религиозными преданиями и подготовляются к общественной деятельности; в лесной обстановке происхо- —478— дят различные упражнения адептов «нкимба», вступление в которое совершается с особенными церемониями: наркотики, пирушки, бичевания, обмазывания тела белой краской, бритье головы, наконец – обрезание – элементы посвящения. |
| Последователи раскола упорнее всех сопротивлялись распоряжению о бритье бороды, основываясь отчасти на установившемся священном обычае ношения бороды, но более всего на прежних распоряжениях церковной власти о нестрижении бород. Наставления и распоряжения о грехе и безнравственности стрижения бороды и усов принадлежали преподобному Максиму Греку , Стоглавому Собору, патриарху Адриану; наставления эти вошли в Кормчую книгу и Кириллову книгу. Число раскольников от этой меры не сократилось, а увеличилось; увеличилось число потаённых раскольников; из производившихся дел по приведению в исполнение мер о брадобритии открылось, что, по сознанию некоторых раскольников, они перешли в раскол из-за указа брить бороду 454 . Из следственных дел о бородачах можно видеть то, как трудно было исполнение указов по данному предмету. В 1722 г. подтверждено было указом следующее: «понеже о бородачах по сие время смотрения нет и все по старому целые и стриженные бороды, противно указу, носят, того ради, подтвердить накрепко, чтобы фискалы непременно смотрели, кто бороды носит и не указное платье, и чтобы под видом бритья не подстригали бород, понеже стриженую бороду за целую считать надлежит, и дабы таких бородачей, у которых ножницами подстрижена, а не выбрита бритвой борода, ловить и приводить в Губернскую канцелярию, а в провинциях – к комендантам и воеводам. Ежели же которые из таких бородачей несмотрением фискальским впредь явятся, или мимо фискалов приводиться будут в приказы, то за оное несмотрение учинено будет то, чему подлежат те бородачи, и кроме того отнятие имения» 455 . В это же время состоялось распоряжение о ношении раскольниками особого платья для отличия их от православных. Платье это нужно было носить летом и зимой. Инициатива мысли для установления особого наряда для раскольников принадлежала архимандриту Антонию. В одном из своих вопросных пунктов Антоний спрашивал: «раскольщики записные между православными не познаваемы суть, – достоит ли им на верхнем платье некий иметь знак, дабы яко мерзости некой гнушались православные»? |
| Здесь я буду ждать его с дочерью. Для этого я пришел и привел мою сестру, невзирая даже на ваше присутствие. Мы пришли не для того, чтобы видеть вас или взывать к вам. Поэтому больше мы не будем унижаться до разговора с вами. — Вот как! — сказал Ральф. — Вы настаиваете на том, чтобы остаться здесь, сударыня? Грудь его племянницы вздымалась от негодования, но она ему ничего не ответила. — Посмотрите-ка, Грайд, — сказал Ральф, — этот мальчишка (признаюсь с горестью, сын моего брата, распутник и мерзавец, запятнавший себя всеми корыстными и гнусными преступлениями), этот мальчишка пришел сегодня сюда с целью расстроить торжественную церемонию, зная, что в результате его появления в чужом доме в такое время он будет вышиблен пинками и его поволокут по улице, как бродягу, — а он и есть бродяга, — этот мальчишка, заметьте, приводит с собой сестру в виде защитницы. Он думает, что мы избавим глупую девушку от унижений и оскорблений, которые для него не новость. И даже после того, как я предупредил ее о неизбежных последствиях, он, как видите, все еще удерживает ее при себе и цепляется за ее юбку, как трусливый ребенок за юбку матери. Ну, не превосходный ли это человек, который говорит такие громкие слова, какие вы сейчас от него слышали? — И какие слышал от него вчера вечером! — подхватил Артур Грайд. — Какие слышал от него вчера вечером, когда он пробрался ко мне в дом и — хи-хи-хи! — очень скоро оттуда выбрался, когда я запугал его чуть не до смерти. И он еще хочет жениться на мисс Маделайн! О боже! Может быть, он еще чего-нибудь хочет? Хочет, чтобы мы не только отказались от нее, но и еще что-то для него сделали? Заплатили его долги, омеблировали ему дом, дали ему несколько банкнотов на бритье, — если он уже бреется? Хи-хи-хи! — Вы остаетесь, мисс? — сказал Ральф, снова обращаясь к Кэт. — Чтобы вас поволокли по лестнице, как пьяную девку? Клянусь, вас поволокут, если вы здесь останетесь! Никакого ответа! Поблагодарите вашего брата за последствия. Грайд, позовите сюда Брэя, но одного, без дочери. Пусть ее задержат наверху. — Если вы дорожите своей головой, — сказал Николас, занимая позицию перед дверью, говоря тем же тихим голосом, каким говорил раньше, и выдавая свое волнение не больше, чем раньше, — стойте там, где стоите! |
| – Тут, – говорила Любовь Онисимовна, – я и вызвалась, потому что мне очень нравилось, как герцогиня де Бурблян у отцовых ног прощенья просит и с распущенными волосами умирает. А у меня у самой волосы были удивительно какие большие и русые, и Аркадий их убирал – заглядение. Граф был очень обрадован неожиданным вызовом девушки исполнить роль и, получив от режиссера удостоверение, что «Люба роли не испортит», ответил: – За порчу мне твоя спина ответит, а ей отнеси от меня камариновые серьги. «Камариновые же серьги» у них был подарок и лестный и противный. Это был первый знак особенной чести быть возведенною на краткий миг в одалиски владыки. За этим вскоре, а иногда и сейчас же, отдавалось приказание Аркадию убрать обреченную девушку после театра «в невинном виде святою Цецилией», и во всем в белом, в венке и с лилией в руках символизированную innocence доставляли на графскую половину. – Это, – говорила няня, – по твоему возрасту непонятно, но было это самое ужасное, особенно для меня, потому что я об Аркадии мечтала. Я и начала плакать. Серьги бросила на стол, а сама плачу и как вечером представлять буду, того уже и подумать не могу. 6 А в эти самые роковые часы другое – тоже роковое и искусительное дело подкралось и к Аркадию. Приехал представиться государю из своей деревни брат графа, который был еще собой хуже, и давно в деревне жил, и формы не надевал, и не брился, потому что «все лицо у него в буграх заросло». Тут же, при таком особенном случае, надо было примундириться и всего себя самого привести в порядок и «в военное воображение», какое требовалось по форме. А требовалось много. – Теперь этого и не понимают, как тогда было строго, – говорила няня. – Тогда во всем форменность наблюдалась и было положение для важных господ как в лицах, так и в причесании головы, а иному это ужасно не шло, и если его причесать по форме, с хохлом стоймя и с височками, то все лицо выйдет совершенно точно мужицкая балалайка без струн. Важные господа ужасно как этого боялись. В этом и много значило мастерство в бритье и в прическе, – как на лице между бакенбард и усов дорожки пробрить, и как завитки положить, и как вычесать, – от этого от самой от малости в лице выходила совсем другая фантазия. Штатским господам, по словам няни, легче было, потому что на них внимательного призрения не обращали – от них только требовался вид посмирнее, а от военных больше требовалось – чтобы перед старшим воображалась смирность, а на всех прочих отвага безмерная хорохорилась. |
| При содействии Михаила Петровича, я благополучно выдержал экзамен, а в сентябре, при его же содействии, был принят в число казеннокоштных студентов. § II Общежитие наше называлось не бурсою, как принято в семинариях, и не институтом, как были тогда дворянский и педагогический институты, а просто казенными номерами. Помещалось в них по комплекту полтораста человек, и именно сто студентов медицинского факультета и пятьдесят философского, разделившегося тогда на два отделения – на словесное и физико-математическое. Номеров было около пятнадцати, одни: под ряд, для медиков, а другие тоже под ряд, для остальных пятидесяти студентов. Наше общежитие занимало весь верхний этаж так называемого старого здания московского университета, в отличие от нового, в котором теперь читаются лекции, и которое тогда еще не было готово. Лекции читались в том же старом здании под нашими номерами, и только с 1835 г. были переведены оне в новое. К нам наверх было два входа: один с парадного крыльца, через обширные сени, которыми в последнее время входили в университетскую библиотеку, а другой – со стороны заднего двора, с правого угла здания. В номерах мы проводили весь день и вечер до 11 часов, а спать уходили в дортуары, которые были значительно больше наших номеров и находились в правом крыле университетского здания, если смотреть со стороны Моховой. Номера и спальни размещались по обе стороны коридора, который тянулся по всему зданию от левого крыла, выходившего на Никитскую, и до правого. Между дортуарами и номерам была большая зала, в которую мы, проснувшись, выходили умываться. Вдоль стен ее стояли сплошные гардеробные шкафы с нашим платьем и бельем, а по середине – две громадные посудины. На каждой в виде огромного самовара или паровика резервуар для воды, которую умывающийся добывал, поднимая и спуская вложенный в отверстие ключ. Таких ключей в посудине было не менее десяти, так что в самое короткое время успевали умыться все полтораста студентов. Здесь же цирюльники брили усы и бороду более пожилым из нас, или точнее более совершеннолетним, на которых, озираясь назад от той машины во время умыванья, мы взглядывали с уважением и особенно, когда бреемый вскрикивал и давал пощечину брадобрею. Это осталось особенно живо в моей памяти, потому что случалось почти ежедневно, так как подрядчик-цирюльник обыкновенно командировал к нам неумелых мальчишек, чтобы напрактиковать их в бритье. |
| По тому, как долго я вглядываюсь в нее неузнающими глазами, по интонации, с которой я восклицаю наконец: «Леночка!» – она, может быть, впервые за все время заключения догадывается, во что превратилась она, бойкая, способная аспиранточка. Судорожными движениями она вытаскивает из кармана мятую грязную косынку и набрасывает ее на голову. – А так? Так хоть немного похожа на себя? – спрашивает она, и ее узловатая, костлявая рука тянется к моим волосам. – Счастливая! У тебя локоны! Те же… московские… Меня охватывает пароксизм острой, непереносимой жалости. (Ведь это еще только тридцать девятый год. И несмотря на следствие, суд, Бутырки, Лефортово, Ярославку, мне известно еще далеко не все о том, что люди могут проделывать с другими людьми. Поэтому бритье голов суздальских этапниц, а особенно моей старой знакомой Лены Соловьевой, я воспринимаю как предел надругательства над женским естеством. Через два-три года я просто не буду замечать, как выглядит чья-либо женская голова, прикрытая лагерной шапкой, напоминающей головные уборы печенегов-кочевников.) …Вырастут… Леночка, родная, вырастут! Ты снова будешь красивой. Не завидуй нам. Ведь мы такие же, как ты. И нас они могут так же… Я дотрагиваюсь до своих волос. Нет, уж этого я, пожалуй, не пережила бы… – Лена, где твой Иван? Где девочки? В застывшем как маска лице Лены что-то вздрагивает. – Девочки? Не знаю, ничего не знаю. Не разрешили переписку. И Иван – там же, где все порядочные люди. Лена говорит почти безразличным голосом. Видно, она уже ничего не боится. Ей все равно, если кто-нибудь из вагонных ортодоксов-сталинцев «стукнет» конвою о таких ее речах. Среди суздальских есть все-таки одна с небритой головой. – Не далась! – объясняет она громким голосом с очень четкой дикцией, по которой я безошибочно угадываю педагога. Это Лиля Итс, Елизавета Ивановна. Директор средней школы из Сталинграда. Высокая, привлекательная, с крупными кольцами русых волос, спускающихся на плечи. Когда-то девчонки обожали ее, но прозвали все же Елизавета Грозная. |
| Разделы портала «Азбука веры» 19 Апр 2022 В США сикхи подали в суд на командование корпуса морской пехоты, отстаивая свои права на бороды и тюрбаны, поскольку командиры проявляют нетерпимость и бесчувствие к их религиозным нуждам на службе, сообщает «Cедмица.RU» со ссылкой на Catholicnewsagency. Сухбир Сингх Тоор, Джаскират Сингх, Экаш Сингх и Милаап Сингх Чахал добиваются разрешения носить бороды и тюрбаны на службе, поскольку этого требуют их духовные обеты и каноны веры и обрядности. Эти четверо подали иск против командования Корпуса морской пехоты в окружной суд США (округ Колумбия) 11 апреля 2022 года. Капитан Тоор был вынужден сбрить длинные волосы и бороду, когда вступил в корпус морской пехоты в 2017 году, поскольку командование поставило ему такое категорическое условие допуска к службе. В 2021 году он подавал рапорт, в котором просил разрешить ему ношение бороды и тюрбана, и командование «частично удовлетворило» эту просьбу с условием, что разрешение на бороду отменяется «в зонах боевых действий». Остальные три истца успешно прошли все испытания на вступление в корпус морской пехоты и получили документы новобранцев, однако все они получили отказы на просьбы о полном или частичном разрешении на ношение бород и тюрбанов. Борода и длинные волосы, тщательно укладываемые под тюрбан, считаются у сикхов обязательными символами верности духовным заповедям Господним. Их монотеистическая вера вообще запрещает стрижку волос. Командование корпуса морской пехоты неоднократно заявляло, что любые исключения и послабления для любых категорий военнослужащих, тем более особые права для «любимчиков», наносят ущерб уставному единообразию, равноправию военнослужащих, армейской дисциплине, подготовке и служебным обязанностям морской пехоты. Помимо всего прочего, бороды не позволяют морским пехотинцам, к примеру, пользоваться противогазами. Истцы напоминают в своем заявлении, что с января 2022 года уже введены послабления в устав, согласно которым новобранцам морской пехоты разрешается постоянное ношение бород «по медицинским показаниям» (в тех случаях, когда бритье вызывает тяжкое раздражение кожи). Им также разрешено носить татуировки на руках по всей длине и определенные уставные прически, в том числе на курсах подготовки новобранцев. «Аргументы ответчиков о том, что командование не может делать исключения для запрета на ношение волос и бород опровергаются тем фактом, что они уже разрешают некоторым категориям военнослужащих носить бороды по целому ряду других причин, и допускают иные отклонения от строгого уставного единообразия, причем эти послабления действуют десятилетиями», — подчеркивается в иске. |
| Если он оказывался в чем-нибудь неисправным, его отставляли и таким же порядком принимали другого. Рядом с этим порядком определения низших членов клира на места выработался еще другой, бывший результатом тех подчиненных отношений, в каких причетники стояли к священнику. Когда приходская община при определении причетника не имела в виду его участия в земских делах, она предоставляла выбор кандидата священнику. Такой порядок стал развиваться особенно под конец XVII в., когда земская служба дьяков была стеснена деятельностью приказных людей. Чем менее общины интересовались выбором дьячков, тем более развивалось влияние на причетнические места священников. Регламент, наприм., говорит, что священники нарочно старались захватить в свое распоряжение все причетнические места при своих церквах, между прочим, для того, чтобы наполнять их своей родней, иногда и вящше потребы 37 . Иной попович, по хозяйственному расчету отца, с ранних лет был определяем на причетническую службу при своей родной церкви и, постепенно повышаясь, в течение нескольких лет проходил все степени клира, пока наконец не попадал на отцовское место. Влияние священников на церковнические места развивалось иногда до того, что приходы начинали уже тяготиться им и в охранение своего старинного права выборов считали нужным включать в свои договоры с священниками особое условие: «а церковников мне (священнику) одному без мирского ведома не принимать и не отказывать». В XVIII столетии церковно-служительские места были определены штатами, епархиальная власть стала обращать большое внимание на их замещение, окружила определение причетников формальностями, справками, допросами, экзаменациями кандидатов, стала требовать, чтобы церковное служение не было соединяемо с занятиями других состояний, кроме духовного, и принимаемо было людьми свободными 38 , – все это не могло не ослаблять прежней свободы поступления в церковнослужители и вольнонаемного характера их служения. Но и при этих обстоятельствах мы долго еще встречаем совершенно свежие остатки старины. Не говорим уже о выборном значении причетнических должностей, – оно сохранялось во всей целости повсюду; обращаем внимание только на общедоступность причетнического звания и на замещение причетнических должностей по вольному найму и без ведома епархиальной власти. Замечательно, что в начале XVIII в. само правительство как будто вовсе не считало причетников духовными людьми. Наприм., в 1705 г. оно распространило на них действие известных указов о бритье бороды наряду со всеми светскими лицами 39 . Потом все они наряду с податными классами облагались при Петре разными сборами и повинностями и едва было не записаны были ревизией в подушный оклад, так что св. Синоду в 1721 и 1722 гг. стоило больших усилий исходатайствовать им обычные права духовного состояния 40 . |
| Со дня раскола (1654 г.), как известно, не было в России никакого другого согласия, кроме одних диссидентов, отделившихся от православия, и принадлежащих к одной общине старообрядцев – Поповщинского согласия дониконовского времени. Согласие Поповщины полагает, что оно приняло все правила, установленные семью вселенскими и девятью поместными соборами. Это первое согласие старообрядцев разнится от Православной церкви только тем, что они совершают божественную литургию, все таинства и обряды по старым дониконовским книгам, почитая Никона и его последователей отступниками от православия; между тем, признавая действительность хиротонии нашей церкви, они принимали исключительно иереев, поставленных нашими архиереями, и допускали их к совершению богослужения у себя по исполнении обряда миропомазания, и по отречении поступающих к ним мирян и священников от «никонианства» и всех нововведений со временя патриарха Никона . В последствии они отвергли также, как противные православной вере, нововведенные иноземные обычаи: бритье бороды, иноземный покрой платья, вступление в брак с иноверными и проч. проч. Очевидно, что эти отделившиеся члены разномыслили только в обрядах, а не в верованиях с православною церковью, что можно видеть и из сочинений самих расколоучителей, как нами и было сделано несколько выписок выше. Эти первоначальные диссиденты только одного и желали при своем отделении, чтобы сохранить во всей первобытной полноте свои верования и обряды церкви, как это было до времени патриарха Никона , т. е. до его книжного исправления, 1654 г. И так как первыми диссидентами были старообрядцы – Поповщина, названная в последствии Ветковским согласием, то эти отщепенцы при своем отделении или расколе вынесли все, что только было для них святого, дорогого, из старого до – Никоновского времени; они вне «Никоновскнх новин» пожелали отправлять точно также чрез духовенство или священнослужителей, бывших на их стороне, свои старые обряды, следуя между тем учению той же православной веры и ее церкви, от которой они отделились. Позднее несколькими годами из числа этих же диссидентов, образовалась особая отрасль людей уже с иными исповеданиями и обрядностями. Вот доктрины этих вторых диссидентов, в их первоначальном виде. |
|
|
