| Здесь очень многое зависит от личности и конкретных особенностей характера человека, далеко не всегда отражаемых в архивных материалах. Служению православию как идее была подчинена – если говорить о современниках А. И. Бриллиантова – вся жизнь таких известных исследователей, как H. Н. Глубоковский или А. А. Дмитриевский , научная слава которых была уже и при их жизни международной и весьма яркой. С А. И. Бриллиантовым ситуация несколько иная. Складывается впечатление, что Александр Иванович , в отличие от многих своих коллег, занимавшихся древней историей и византинистикой, вообще не выезжал за пределы России. Правда, было бы неверно утверждать, что у А. И. Бриллиантова не было контактов с внешним миром, с учеными других стран. Связи эти, однако, носили, как показывают документы, своеобразный характер. Отметим прежде всего, что среди иностранных корреспондентов А. И. Бриллиантова преобладали книготорговцы, фотографы и лица, ответственные за подписку на то или иное издание. Иными словами, Александр Иванович искал за рубежом контактов прежде всего с теми, у кого можно было бы купить книги, с теми, у кого можно было бы заказать фотографии нужных рукописей, и, наконец, с теми, с кем можно было бы договориться о подписке на то или иное периодическое издание. 1155 Случайно сохранившийся в архиве документ позволяет представить себе, как именно А. И. Бриллиантов решал эти проблемы в реальной жизни. В одном из архивных дел (ОР РНБ. Ф. 102. Оп. 1. Д. 37. Л. 8) представлена копия квитанции о переводе денег из Петроградского отделения французского банка Credit Lyonnais в Париж, со счета Александра Ивановича на счет одного из книготорговцев суммы в 98 франков в уплату за приобретенную литературу. Дата документа написана неразборчиво, и если день совершения операции сомнений не вызывает – 8/21 октября, то год может быть любым между 1914 и 1917 гг. 1156 Интересно, что в архиве сохранилось крайне мало писем А. И. Бриллиантову от зарубежных коллег. Среди немногочисленных писем самого Александра Ивановича обращают на себя внимание 3 письма на русском языке английскому богослову Ф. |
| Она не покоится на одном ее земельном пространстве или на численности ее населения. Источник ее – та исконная и неразрывная связь, что соединяет Царя с народом и влагает в руки Царя все вещественные и умственные силы страны, как и ныне она сосредоточивает на Царе все чувства любви и преданности». Почтив несколькими прочувствованными словами память почившего президента Линкольна, вице-канцлер поднял бокал за процветание Соединенных Штатов, за успех примирительной политики президента Джонсона, за главу и членов чрезвычайного посольства и за постоянного представителя Северо-Американской республики при русском Дворе. «Когда наши американские друзья возвратятся домой, – таковы были заключительные слова речи князя Горчакова, – я желаю, чтобы они сохранили те самые чувства, что оставляют нам; пусть передадут они своим соотечественникам, что великий народ никогда не забудет, что в истории двух стран была минута, когда мы и наши американские друзья жили одною жизнью, когда они разделяли и наши тревоги, и нашу радость». Речь эта была сообщена сотрудником «Нью-Йорк геральд» своей газете по телефону. 29 августа Фокс и остальные члены посольства были приняты Государем в прощальной аудиенции. Накануне князь Горчаков поднес Фоксу от имени Государя великолепную золотую табакерку с миниатюрным портретом Императора в полной парадной форме, осыпанным бриллиантами, и фотографические портреты Государя и Государыни с их собственноручною подписью, а также портрет Государыни для супруги Фокса. Американцы 30 августа присутствовали на обедне в Александро-Невской Лавре, где была Царская Семья. В тот же день они были на балу в Смольном институте. 3 сентября американская эскадра вышла из Кронштадта. 20 ноября 1871 г. прибыл в Нью-Йорк Великий Князь Алексей Александрович. При его торжественном следовании по Бродвею, в предшествии военных оркестров и национальной гвардии, куранты Троицкой церкви исполнили русский национальный гимн. Остановился он в «Astor House», на котором вывешена была большая надпись: «Великий Князь Алексей сын благородного Отца, представитель дорогого союзника нашей нации». |
| - «Прячь пока что», — верно, только и был его ответ. И вот, из большого узла, сваленного при приходе в угол, спешно полетели куда попало, под кровать, в сундук, в ящик швейной машины, в темный чулан, за печку, под половицы, хорошие вещи, совершенно не отвечавшие обстановке и жителям флигеля, вещи, вещицы, принадлежности одежды, бумаги, книжки. Чего-чего не было среди них: четки из ракушек, образок овальный фарфоровый Св. Алексея, Митрополита Московского, оправленный в серебряный позолоченный ларец с мощами Святителя внутри, золотой крест-ковчежец с изображением Святителя Алексея и тоже с мощами внутри; книжка — собственноручный дневник Наследника Цесаревича, приходно-расходная книжка денег из Канцелярии Ее Величества в красивом красном сафьяновом переплете; медный простой колокольчик, у которого язык был заменен медной подвешенной гайкой, фотографический панорамный аппарат Кодака, дорожный погребец, обтянутый черной кожей, коробка с электрическими лампочками, щеточка для обмахивания пыли с башмаков, черепаховый дамский гребешок, ногтевая заграничная щетка, обломок от хорошего зеркала, флакон с водой Вербена, рукоять от сломанного серебряного столового ножа, пакет с персидским порошком, градусник наружный Реомюра, четыре пуговки с бриллиантами и пять военных с гербами, черный шелковый зонтик, свечи белого воска, обвитые и разукрашенные золотом, маленькая подушка для втыкания булавок, два больших висячих зеленых замка, стекла волшебного фонаря; солдатики, лошадки и пушки оловянные, хорошие, специального заказа, наших гвардейских форм; белые тонкие, глубокие фарфоровые тарелки с Императорскими гербами, банка белая фаянсовая, красный отточенный карандаш; накидки для подушек, наволочки, простыни, подушка пуховая, салфетки, скатерти, рубашки мужские, денные, и все с метками, Императорскими вензелями и коронами; скатерти вязаные белые, такие же малиновые, скатерти ковровые, покрышки шелковые на кровати, ботинки мужские, туфли дамские коричневые лайковые, ремень желтой кожи и много-много столь же разнообразного, разнородного чужого имущества, откуда-то набранного второпях. |
| 29 янв. 1918 г. имущество Синода было конфисковано. После реорганизации архивного дела и создания Единого гос. архивного фонда 19 июля 1918 г. было образовано Петроградское отд-ние. З. возглавил 2-е отд-ние 4-й секции Петроградского отд-ния, объединившего все архивы духовного ведомства. Основу 2-го отд-ния составили бывш. архив и б-ка Синода. Под рук. З. в 1919-1922 гг. работали многие профессора Петроградской ДА после ее закрытия (И. Г. Айвазов , А. И. Бриллиантов , А. А. Бронзов , В. М. Верюжский , Н. Н. Глубоковский , И. А. Карабинов , прот. П. И. Лепорский , П. С. Смирнов , Б. В. Титлинов ). Благодаря деятельности этого отделения были спасены от гибели архивы и библиотеки Петроградских ДА и ДС, Александро-Невской лавры , Петроградской духовной консистории, Римско-католической коллегии, мн. с.-петербургских церквей и монастырей. На 1-й конференции архивных работников Петрограда З. председательствовал на одной из секций и выступал с докладом «Так называемый «секретный архив» 2-го отделения 4-й секции». Осенью 1925 г. З. был переведен на должность старшего архивиста, но продолжал работать во 2-м отд-нии Историко-культурной секции (название 4-й секции с 1923). В 1926 г. в ж. «Красный архив» была опубликована последняя работа З. В марте 1929 г. З. был арестован, после 4 месяцев тюремного заключения выслан в адм. порядке на 3 года, жил во Владимире, в Рыбинске, в Юрьеве-Польском, в Твери. В кон. дек. 1932 г. вернулся в Ленинград, но с введением единой паспортной системы был вынужден уехать на родину. Остался неопубликованным главный труд З.- «Биографический словарь иерархов РПЦ с введения на Руси христианства до 1918 г.». З. начал составлять словарь в 90-х гг. XIX в. и собирался закончить работу к 200-летнему юбилею Синода (февр. 1921). Наибольшую ценность представляют статьи об иерархах синодального периода, написанные на основе материалов архива Синода с привлечением «секретного архива» и содержащие большое количество сведений. По объему словарь существенно превзошел хронологические перечни рус. архиереев, издававшиеся Синодом до революции, словари Ю. В. Толстого , П. М. Строева , Н. Н. Дурново и др. Лишь словарь митр. Мануила (Лемешевского) содержит больше сведений и библиографических данных, при этом биографии у З. более точные. В качестве иллюстраций для словаря предполагалось использовать специально собранную коллекцию Киевского митр. Флавиана (Городецкого) : 4 альбома фотоснимков, в к-рые было включено ок. 740 портретов архиереев со времени учреждения Синода по 10-е гг. XX в. (в т. ч. фотографии с живописных портретов). |
| Чем больше, однако, узнавал я об удивительном старце, тем очевиднее становилось, что в рассказах современников правда самым причудливым образом сплавлена с легендой, исторические факты – с явными мифами. Порой такое присочиняли мои собеседники, что начинало казаться, что и не было его вовсе, этого хирурга-епископа. Но вступали в фугу новые голоса, выяснялись новые факты, и, освобожденный от легендарного дыма, герой прочно утверждался на почве реальности. В конце концов я составил об этом живо заинтересовавшем меня лице краткую справку, нечто вроде тех заметок, что помещают в энциклопедиях. Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович. Род. в 1877 году в Керчи. Ум. 11 июня 1961 года в Симферополе. Хирург, доктор медицины. До 1917 года медик в ряде земских больниц средней России, позднее – главный врач Ташкентской городской больницы, профессор Среднеазиатского государственного университета. В начале двадцатых годов под именем Луки постригся в монахи, был рукоположен в сан епископа. Многократно подвергался арестам и административным ссылкам. Автор 55 научных трудов по хирургии и анатомии, а также десяти томов проповедей. Наиболее известна его книга «Гнойная хирургия», выдержавшая 3 издания (1934, 1946, 1956 гг.). Избран почетным членом Московской Духовной академии в Загорске. Награды: Премия Хойнатского от Варшавского университета (1916 г.). Бриллиантовый крест на клобук от Патриарха Всея Руси (1944 г.), медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» (1945 г.). Сталинская премия первой степени за книги «Гнойная хирургия» и «Поздние резекции при огнестрельных ранениях суставов» (1946 г.). Умер В.-Я. в сане Архиепископа Крымского и Симферопольского. На фотографиях облаченный в рясу старик с седой бородой. На груди крест и знак архиерейского достоинства – панагия. Сурово и проницательно глядит он поверх или чуть сбоку стареньких, с немодной оправой очков. На некоторых снимках видны его руки – крупные, изящной формы руки хирурга. Таков реалистический портрет нашего современника. Он и впрямь наш современник – прожил при Советской власти более сорока лет; по его книге училось несколько поколений советских хирургов. Он читал студентам лекции, произносил доклады на научных съездах и конференциях и проповеди в церквах. Его хорошо знали раненые в военных госпиталях и ссыльные, отбывавшие ссылку в Архангельске и Красноярском крае. И тем не менее этот хорошо ведомый многим людям человек еще при жизни стал обрастать легендами. Точнее будет сказать, что сама жизнь его превратилась в миф. Почему? |
| Сначала Ричард показал биологам Институт Времени. Всего там три зала с кабинами для путешествий в прошлое. В будущее, как известно, попасть нельзя, потому что его еще нет. Сколько кабин, столько и отделов. Первый — исторический. Временщики, которые там работают, пишут подробную, точную, иллюстрированную историю человечества. Ребята попали в галерею, где висели объемные цветные фотографии знаменитых людей прошлого. Там были портреты Гомера, Жанны д’Арк, молодого Леонардо да Винчи и старого Леонардо да Винчи, вождя гуннов Аттилы и даже Ильи Муромца, который оказался молодым голубоглазым усачом. Там же были тысячи картин, снятых в самые различные эпохи. Например, вид города Вавилона с птичьего полета, пылающий Рим, подожженный Нероном, и даже деревня, которая когда-то стояла на месте Москвы… Пашка Гераскин, страдая от зависти, прошептал Алисе: — Пожалуй, уйду из биологов в историки. Уж очень они интересно живут. — А я никогда не изменю биологии, — ответил Джавад. — Историки только объясняют, что было, а мы, биологи, изменяем мир. — Пустой спор, — заметил Ричард, открывая дверь в следующий зал. — Все мы изменяем мир, и историки в том числе. Наш мир существует не первый день и не последний. И когда мы узнаём новое о прошлом, этим мы изменяем не только прошлое, но и настоящее. Понятно? Они остановились перед большим, в три метра, портретом: молодая красивая женщина с курчавым мальчишкой на руках. Мальчишка был чем-то расстроен, вот-вот заревет. — Это кто? — спросила Алиса. — Уникальный снимок, — сказал Ричард. — Наши ребята за ним год охотились. Маленький Пушкин на руках у своей мамы. — С ума сойти! — ахнул Пашка, входя в следующую комнату. Здесь историки-временщики хранили свое оборудование: одежду, обувь, оружие, украшения. Рядом тянулись шкафы с кафтанами и мушкетерскими плащами, стояли строем ботфорты и римские сандалии, громоздились шляпы с перьями и зеленые чалмы в рубинах и бриллиантах. У стены выстроились рыцарские доспехи. — Это все настоящее? — спросил Пашка. Никто ему не ответил. И так ясно, что все здесь — оттуда. Когда временщик уходит в прошлое, он изучает язык и обычаи «своего» времени тщательнее, чем старинные шпионы. Потом специальная комиссия проверяет, готов ли он. Если нет, никто его не отпустит. Пашкины ноги приросли к полу — уйти отсюда было выше его сил. Пришлось Ричарду за руку увести Пашку из зала. |
| Оказалось, что она читает мой блог и плачет от жалости к незнакомому мальчику из бедной глухой деревни, заболевшему раком мозга. Вы не поверите, мы вылечили рак. На ее деньги. Потом «оказалось», что смерть одного знаменитого политика, над словечками которого смеялась вся страна, оплакивают сотни мамочек, которым он дал деньги на самые мудреные операции для их детей. Потом «оказалось», что еще один никем не любимый политик содержит на свои средства одно из лучших московских лечебных учреждений (ошибка в названии учреждения намеренная). Потом «оказалось», что хозяин сети городских ресторанов не просто помогает строить больницу для детей, а еще и самолично спас израненного пса и вообще дает деньги на кошачьи приюты. А еще «оказалось», что человек, пишущий иногда резкие комментарии по разным поводам в смежных журналах не просто умница и добряк, а человек с такой изумительной душой, что хочется обнять и беречь. Со всей Москвы к нему и его жене волокут всех лишайных, ободранных, с переломанными лапами и оторванными хвостами, и они кормят, лечат, пристраивают. И «оказалось», что у коллеги по работе уже пятый, кажется, детдомовский ребенок дома привыкает к нормальной жизни… А у другой коллеги – еще двое. А у приятельницы из Венеции – еще две… «Оказалось», что модная резкая журналистка – добрый и надежный человек… «Оказалось», что мальчик, чья мама жаловалась мне на неудачи с поступлением в ВУЗ, «оказался» потрясающим фотографом и волонтером, и не где-то, а в домах престарелых. «Оказалось», что сто людей по всему миру и всей стране готовы принять, накормить, утешить – маму с больным малышом, папу-гастарбайтера, любимую заболевшую подругу. Остановите меня, или место на этой странице кончится, да и всего интернета не хватит. Я могу перечислять долго. У меня есть полная шкатулка этих драгоценных имен и ников, и сокровища мои дороже золота и бриллиантов, потому что это творения Божьи, а значит – лучшее, что есть на земле. Вот почему я стараюсь быть невероятно аккуратной, когда «говорю» в сети с незнакомыми людьми. |
| – Нимало. Дитя непременно должно быть отдано в Воспитательный дом, и непременно при посредстве моего мужа. – Ничего не понимаю, – проговорил Горданов. – Право не понимаешь? – Ровно ничего не понимаю. – Ну, ты золотой человек, лети же мой немой посол и неси мою неписанную грамоту. Глава одиннадцатая Бриллиант и янтарь Бодростина достала из портфеля пачку ассигнаций и, положив их пред Гордановым, сказала: – Это тебе на первую жизнь в Петербурге и на первые уплаты по твоим долгам. Когда пришлешь мне фотографию, исполненную, как я велела, тогда получишь вдвое больше. Горданов взял деньги и поцеловал ее руку. Он был смят и даже покраснел от сознания своего наемничьего положения на мелкие делишки, в значении которых ему даже не дают никакого отчета. Он даже был жалок, и в его глазах блеснула предательская слеза унижения. Бодростина смотрела на него еще минуту, пока он нарочно долго копался, наклоняясь над своим портфелем, и, наконец встав, подошла к нему и взяла его голову. Горданов наклонился еще ниже. Глафира повернула к себе его лицо и поцеловала его поцелуем долгим и страстным. Он ожил… Но Глафира быстрым движением отбросила от себя обвившие ее руки Горданова и, погрозив ему с улыбкой пальцем, подавила пуговку электрического звонка и сама отошла и стала против зеркала. Приказав вошедшему на этот зов слуге подать себе счет, Глафира добавила: – Возьмите кстати у барина письмо и опустите его тотчас в ящик. Слуга ответил: – Слушаю-с. И, взяв из рук Горданова письмо к Ларе, безмолвно удалился. Глафира спокойно начала укладывать собственноручно различные мелочи своего дорожного багажа, посоветовав заняться тем же и Горданову. Затем Бодростина посмотрела поданный ей счет, заплатила деньги и, велев выносить вещи, стала надевать пред зеркалом черную касторовую шляпу с длинным вуалем. Горданов снарядился и, став сзади ее с дорожной сумкой через плечо, он смотрел на нее сухо и сурово. Глафире все это было видно в зеркале, и она спросила его: – О чем ты задумался? – Я думаю о том, где у иных женщин та женская чувствительность, о которой болтают поэты? |
| Андерс Брейвик – не правый. Во-первых, он то ли гомосексуалист, то ли очень сочувствующий. Гомосексуалисты и их защитники – ну уж всегда леваки. Кстати, вспомним, что именно гомосексуалисты избивали мирных демонстрантов, протестующих против строительства мечети в Кёльне. Все смешалось в Евродоме. Это, по сути, сумасшедший дом. Брейвика уже успели назвать «христианским фундаменталистом». Переводя с языка невежества, уточним, что подразумевается традиционализм. Но традиционные христиане – православные или католики – враждебны к гомосексуализму. Но не будь даже во всей этой истории голубых тонов, Брейвик не может быть не только правым, не только националистом, но и христианином. В своем огромном «манифесте» Андерс Брейвик сфотографирован в масонском ритуальном наряде. Вот здесь не удержусь от небольшого отступления. Говорить о масонстве в наше время – это хуже, чем носить днем бриллианты. Про дневное неприличие хождения во бриллиантах знают сегодня уже далеко не все, зато насчет неприличия разговоров о «масонском заговоре» обучен каждый. Прочно сформирован образ сиволапого придурка с застрявшей в бороде квашеной капустой (вариант – неряшливой тетки в платке, подавшейся в православную активность по причине женской невостребованности). Ну кому охота такое на себя примерить? И все же вовсе обойти молчанием фотографию Брейвика в фартуке и перчатках мне лично представляется не вполне добросовестным. Что можно знать о тайной организации, не будучи ее членом? Да почти ничего. Почти ничего не знаю и я, разве что могу делать логические выводы из обстоятельств не тайных, но абсолютно явных. А они таковы, что чуть какая пакость случись, наши ребята в фартучках тут как тут. Пакостью может быть февральско-октябрьский переворот в России. (Взявши власть, господа-товарищи почему-то долго дебатировали на партсобраниях публичность членства в ложах для руководящих работников ВКП(б). Только такие вот документы почему-то не цитировались в мильоннотиражных томах «Истории КПСС».) Пакостью может быть попытка переворота декабристов, происшедшая как раз в момент, когда британскому джуту (из индийского сырья) позарез нужно было потеснить на рынке русскую пеньку, да и вообще Великобритании жизненно необходима была «нестабильность этой дикой России». (Сколько за четыре года работы над романом перечитано мною монографий, и ведь хоть бы один исследователь потянул ведущие за границу масонские ниточки!) Пакостью может быть безграмотная «Энциклопедия», с вытекающей из нее революцией во Франции. Могут быть кровавые походы Наполеона Бонапарта (число масонских лож в его правление увеличивается на порядок). |
| Но они ж реальны! Посмотрите! Их портреты, подписи под ними… Их наряды, виллы, яхты и «феррари»… Их сияние, их блеск, очарование, высвеченные талантливым фотографом. Они где-то рядом, но не с Вами… Они где-то рядом, но… не здесь… В этом их гламур, их ослепление… Они в самом деле ослепили Вас, но не лампочкой карманного фонарика, а потоком света от прожектора… Ослепили так, как ослепляет солнце… Ослепили своей полированной гламурностью. И конечно, если Вы уже давно встали на ноги, трезво мыслите, то, прочитав о них, может быть, вздохнете, позавидовав или же интуитивно пожалев, вновь занявшись нужными делами. Ну а Ваша девочка-подросток! Как прикажете ей Вы сегодня устоять перед этим призрачным великолепием? Где ей взять для этого иммунитет? И она мечтает… жить гламурно, вести эту сказочную жизнь, где есть только лишь блеск куртизанок и при этом нету нищеты. Вообще, само слово «гламур» в переводе с английского означает нечто типа «очарование, блеск, роскошь». Оно возникло в Средние века как вариант французского слова «грамматика». И даже сегодня в Оксфордском университете Вы можете встретить профессоров of glamour (грамматики). Однако значение современного слова «гламур», покорившего мир, далеко от грамматики. Гламур – это просто грезы и «показная роскошь», «ослепляющее великолепие» и «полированная действительность». Гламур – это «розовый туман»… волшебство… Это своеобразная бутафория… Гламур – это позолоченное папье-маше. И к сожалению, это папье-маше благодаря роскошным глянцевым журналам становится образцом подражания для блуждающих в поисках имиджа и харизмы подростков. Красиво жить, подражая кому-то, всегда было свойственно людям. Вначале пытались подражать аристократам, потом жизни звезд. В сороковых годах прошлого века появился даже термин glamour of Hollywood, открывший целую эпоху гламура в кино и демонстрирующий атрибуты гламурной жизни: от ухоженной, красивой внешности до бриллиантов и роскоши… Это был образ жизни потрясающих голливудских кинодив. Страсть к подражанию в основном женский удел. Бурление женственности требует имиджа. |
|
|
