| Ко мне заходит Генрих Мартьянович: самый вздорный человек из встреченных мною до сих пор на земле. Лысая голова, узкий лобик, острый, птичий носик, серые глазки навыкате – природа вылепила его, как карикатуру. Но он высокого мнения о своей наружности и считает себя, по крайней мере в недалеком прошлом, неотразимым покорителем дамских сердец. В доказательство он показывает свою фотографию, на которой изображен в молодости: тот же остренький нос – клювик, выпученные, бессмысленные глаза на сморщенном личике, высоко вздернутом твердым стоячим воротником. Я знаю страсть Генриха Мартьяновича: он хиромант. От скуки я протягиваю ему руку и прошу: – Генрих Мартьянович, погадайте. Он вскидывает ручки-лапки кверху. – Помилуйте, я не гадалка! – обиженно восклицает он. – Это цыганки гадают, а хиромантия – наука! Я иногда предсказываю, но только основываясь на строго научных данных! – Извините, дорогой Генрих Мартьянович, я неправильно выразился. Давайте – по точным данным. Генрих Мартьянович не умеет долго обижаться. Он достает из кармана большую лупу. – Пожалуйте вашу левую руку, сударь. Я опять протягиваю руку, он склоняется над ней с лупой. Пока он рассматривает мою руку, я вспоминаю другое время. Два года назад, очень далеко отсюда, таким же летним днем, в воскресенье, я проснулся поздно. Отец был в церкви у обедни, мать возилась с печением воскресных пирогов. Я вышел во двор и присел на крылечко. Было уже знойно, душно, южное солнце палило так нещадно, что снова клонило в сон. Щелкнула щеколда калитки – во двор вошла цыганка. С растрепанными космами черных волос, в цветастой кофте и рваных юбках, лохмотьями висевших внизу одна над другой, в ярком солнечном свете она была очень колоритным пятном. Осмотревшись, цыганка подошла ко мне. – Милый, красавец, дай я тебе погадаю. – Дураков нет, голубушка, проваливай, – засмеялся я. – А думаешь, ты умный? – хитро улыбнулась цыганка. Но было слишком жарко для того, чтобы рассердиться. – Ты еще грубишь – иди подобру-поздорову! – Я не буду грубить. Дай я тебе погадаю, бриллиантовый мой. |
| Архив Глубоковского оказался разъединен на две неравные части. Основной массив документов сосредоточен в Отделе рукописей РНБ (Ф. 194. Оп. 1 и 2) и насчитывает свыше 2000 дел; он включает биографические документы, творческие рукописи, обширную переписку (личную и служебную), материалы служебно-педагогической и церковно-общественной деятельности, фотографии, а также материалы, связанные с изданием «Православной богословской энциклопедии» (списки сотрудников, редакционные объявления, дополнения Глубоковского к статьям других авторов, наконец, сами статьи для VI–XII томов, вышедших под редакцией Глубоковского; среди них встречаются статьи на одну и ту же тему разных авторов). Письма Глубоковского имеются в архивах В. В. Болотова , еп. Бориса (Плотникова) , А. И. Бриллиантова , А. А. Дмитриевского , И. С. Пальмова , С. Ф. Платонова, Н. В. Покровского , И. Е. Троицкого , хранящихся в ОР РНБ. Личный архив Глубоковского имеется также в ЦГИА СПб. (Ф. 2162). Его отличительной чертой является преобладание биографических документов: формулярные списки, дипломы и грамоты, связанные с награждениями и избранием в почетные члены научных обществ, академий, братств, попечительств и пр.; письма, вызванные юбилеями Глубоковского в 1914 и 1916 гг.; наконец, материалы, касающиеся рода Глубоковского. Кроме того, небольшой массив имеется в фондах РГИА: семинарские и академические сочинения Глубоковского, дипломы, указы Св. Синода, немногочисленные письма: Π. П. Извольскому, В. А. Глазову, Е. Е. Голубинскому , М. И. Ростовцеву, материалы подготовленных и неизданных томов ПБЭ. Свыше 150 писем Глубоковского хранятся в различных фондах ПФА РАН: С. П. Глазенапу, С. А. Жебелеву, В. М. Истрину , А. А. Кирееву, П. К. Коковцову, Η. П. Кондакову, И. Ю. Крачковскому, В. И. Ламанскому, А. С. Лаппо-Данилевскому, X. М. Лопареву, Н. Я. Марру, С. Ф. Ольденбургу, П. В. Никитину, А. В. Никитскому, Н. К. Никольскому , И. С. Пальмову , А. И. Соболевскому, Μ. Н. Сперанскому, Ф. И. Успенскому, А. А. Шахматову. В фонде Глубоковского в ОР РНБ имеются письма к нему П. К. Коковцова, Η. П. Кондакова, И. Ю. Крачковского, А. С. Лаппо- Данилевского, X. М. Лопарева, Н. Я. Марра, С. Ф. Ольденбурга, И. С. Пальмова , И. Соболевского, Μ. Н. Сперанского, Ф. И. Успенского, А. А. Шахматова, что позволяет реконструировать переписку с данными лицами. Она затрагивает вопросы научной и преподавательской деятельности, обмен книгами, издание ПБЭ; особый интерес представляют письма 1918–1921 гг., касающиеся судьбы Духовных академий и отдельных профессоров, деятельности Глубоковского в Петербургском университете и Богословском институте, отъезда из России. |
| Так вот и человек, когда узнает о том, что такое Царствие Небесное и что с ним не сравнятся никакие земные блага – ни деньги, ни работа, ни даже шоколад – презирает всё земное и стремится только на небо, ни к чему тленному не прилепляется сердцем. Когда он почувствует хоть на мгновение ту нетленную радость, которую дарует человеку благодать Божия, – то глупыми и смешными кажутся ему все земные наслаждения, от которых потом только пустота в сердце. И этот бриллиант, эта драгоценная жемчужина, стоит того, чтобы за нее всё отдать. 2. О сокровище Говорят, глаза – зеркало души , и я верю в это. Когда вглядываешься в фотографии новомучеников и исповедников российских, в просвещенные, прекрасные лица членов царской семьи, в скорбный лик великой княгини Елизаветы Федоровны, то ощущаешь, как облик этих людей источает неизъяснимый свет еще неведомого нам живого сокровища. Внимательные, исполненные любви, глубины, чистоты, силы, верности глаза. Горестно, но такое чувство, что мы уже не можем так смотреть на мир и друг на друга, как смотрели они. Горестно, но мы не можем вместить в себя этот свет и нести его, как несли его они. Горестно, но этот свет лишь на мгновения сияющим огнем касается нашего сердца, отзываясь покаянной болью, стыдом, сокрушением за тот смрад, который встречает его в наших душах. Касается, и выскальзывает драгоценной жемчужиной, бесценной жемчужиной под наши ноги. Неужели мы так и будем, подобно свиньям, попирать грязными ногами бесценный жемчуг, великое сокровище вечности? Сокровище, которого так ищут, так жаждут наши больные души. Сокровище, которое должно трепетно хранить во святая святых, в глубине человеческого сердца, почему-то легко, слепо, безответственно и равнодушно теряется. А ведь оно лучезарным светилом, «которое всё более и более светлеет до полного дня», должно высвечивать стезю, тесные врата в Царствие Небесное, обогащать добротою, освящать чистотою, быть струящимся потоком живой воды для всех. Почему мы не храним сердца? Почему мы разучились воспринимать бытие открыто, ясными, чистыми, светлыми очами? Наши глаза отражают беспокойство, скудость, оцепенение, безволие, самодовольство. Они не смотрят прямо, с любовью, надеждою. Мы хуже всех людей, потому что мы лукавы сами с собою, со своей совестью, но Отец Небесный любит нас. Он видит отрадные мгновения сокрушенных сердец. Видит и напоминает: Больше всего хранимого храни сердце твое; потому что из него источники жизни ( Притч.4,23 ). Любит и ждет, внимая молитве: Новомученики и исповедники российские, молите Бога о нас! 3. Слово о смерти |
| Присутствующий при этом наркоминдел Литвинов таинственно ухмылялся. Самому Хаммеру сокровище было преподнесено в 1919м самим Ильичом в благодарность за содействие в строительстве карандашной фабрики (за наш счет) имени замечательных американских громил Сакко и Ванцетти. Ну, конечно же, самая важная продукция для нужд девятнадцатого года — это карандаши. А взамен плюс к макету Волги еще всякого разного, миллиарда на два. Всё ж таки появился тогда на трубке, ныне всему миру известной, след-полоска от нервного сжатия зубами, когда на экране крупным планом искрилась разноцветными блёстками бриллиантовая Волга в мясистых лапах Хаммера. На стол легла сводка — немцы взяли Можайск, подходят к Наро-Фоминску. Два танковых клина обходят Москву: Гепнер с севера, Гудериан — с юга, а сомкнуться должны у Богородска, там, где Суворов себе гвардию отбирал. Ныне это город Ногинск. И еще один Гепнеровский клин в лоб идет на Москву… Поднял звенящую трубку: — Ну что там, Саша? — Портрет Суворова принесли. Тут еще какие-то, все в одном футляре. — Вноси всё. На деревянном лакированном футляре в левом углу значилось: «Спецхран. Вынос запрещен». — Иосисарионыч, там сказали, что это последние портреты, остальные вообще повсеместно уничтожены, хотя… — рот секретаря Саши растянулся в добродушной улыбке, — любое «повсеместно» у нас, — секретарь Саша покрутил в воздухе растопыренной ладонью, — не совсем «повсеместно», всегда чего-нибудь недобито, недоделано, заныкано. Иногда секретарь Саша позволял себе расслабиться, чуя настроение хозяина, но бросок-взгляд из-под хозяйских бровей вмиг смял улыбку. Не угадал настроения. — Вынимай. — Вот… Суворов Ляксан Василич… — А почему ты его так назвал? — А тут так написано сзади. О! И орфография старая. Старинный, видать, портретик… Ой, а это кто ж? Ну, это фотография, сразу видно. Ух, красавица! Вообще таких не видал. Эх, ну прямо Василиса Прекрасная… После протяжного молчания последовал ответ: — Нет, Саша. Василиса Прекрасная пожиже будет. Так ты не знаешь, кто это? — Нет. Никогда не видел такого взгляда у Хозяина на что-либо, или на кого-либо. Ни в чем никогда не играл он перед Сашей, всегда был самим собой. Та июньская истерика вся прошла перед ним, до сих пор ужас берет, когда вспоминаются те хозяйские закидоны. Приблизил портрет. Так смотрят на внезапное появление совсем уже невозможного, даже более невозможного, чем видение себя учеником Горийской ЦПШ. Вроде всё: давно растоптано то время и державные власть и имущие её, всё и вся уничтожены, память о них вырвана, выдавлена, выбита, растерта и сожжена, и вот — как из метельного окна лицо архиерея, которому подписал смертный приговор, так теперь это явление портрета из папки. |
| Его описанный Евсевием поступок во время осады Пирухиона представляет собою, конечно, до известной степени «благочестивый обман»; но эта хитрость была им допущена для спасения многих, и именно об этом его поступке александрийские христиане и воспоминали с особою благодарностью, почему описание его и нашло себе место на страницах «Церковной истории» Евсевия. Не придумай Анатолий этой хитрости, большая часть александрийских христиан погибла бы во время этой осады. Сведения Анатолия в астрономии, быть может, и не были очень глубоки; но во всяком случае, он в этом отношении представлял собою совершенно исключительное явление в христианской Церкви. Его 19-летний цикл не был принят всеми Церквями в качестве основы для вычисления Пасхи; его заменил другой 19-летний цикл, изобретенный после 284 года кем-то в самой Александрии. Но защищаемый им принцип: Пасха после весеннего равноденствия, лежит и в основе этого александрийского цикла и одобрен Никейским Собором. Не особенно удивительно поэтому, что, когда в Британии возникла – с VI века – борьба древне-британской (т.е. древне-римской) пасхалии с тогдашней римской (т. е. александрийской ) пасхалией, то представители старой пасхалии воспользовались именем Анатолия и сфабриковали в защиту её подложный Liber Anatholi de ratione paschae. В заключение считаю долгом выразить глубокую благодарность Преосвященному ректору и всему Совету Академии, выхлопотавшим для меня разрешение защищать свою диссертацию без новых устных испытаний, а в частности о. инспектору Академии Архимандриту Илариону и профессору Сергею Ивановичу Соболевскому, принявшим на себя труд чтения моей книги и составления о ней отзывов. Кроме того, я должен высказать и заочную благодарность профессорам Петроградской Духовной Академии Н. Н. Глубоковскому и А. И. Бриллиантову , снабжавшим меня книгами, необходимыми для моих работ, и извещавшими о выходе новых исследований и статей, имеющих интерес для моих занятий, и профессорам Петроградского Университета В. Н. Бенешевичу , которому я обязан самой возможностью видеть свои произведения в печати, и Б. А. Тураеву , приславшему мне фотографические снимки с одной эфиопской рукописи пасхалистического содержания, которой я пользуюсь отчасти и в настоящем исследовании, и эфиопские грамматику и словарь, давшие мне возможность ознакомиться с элементами эфиопского языка. 7 A. v.Gutschmid. Kleine Schriften hrsg. v. F. Rühl B. II. Lpz. 1890 S. 215. Что у Евсевия идёт речь об этой осаде, признаёт и Нагпаск, Chronologie, II, 76. Читать далее Источник: Лебедев Д. А., свящ. Речь перед защитой магистерской диссертации: «Из истории древних пасхальных циклов: I. 19-летний цикл Анатолия Лаодикийского. СПб., 1912»//Богословский вестник 1916. Т. 1. 1. С. 36-47 (2-я пагин.). Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Но каков же сам подход Европы к вопросам войны и мира! Им — о том, что Россия пытается спасти людей от гуманитарной катастрофы, а в ответ — " шопинг " и " бриллианты " . Реакция официального представителя МИД России Марии Захаровой на это чудачество европейского деятеля последовала незамедлительно. Указав на то, что Боррель ни разу не написал ни одного твита о гибели людей в Донбассе , она констатировала: " Теперь мы поняли, почему: шоппинг и вечеринки — то, что волнует по-настоящему. Подобное поведение " цивилизованных стран " граничит с потерей человеческого облика " . Похоже, главный дипломат ЕС по реакции соцсетей понял, насколько смешно выглядел его демарш, и оперативно удалил скандальный твит . Откровенно говоря, от этого он стал выглядеть еще смешнее. Уже на следующий день британская газета The Daily Telegraph разместила карикатуру , на которой владелица захудалого мотеля вывесила табличку " Русским олигархам вход воспрещен " . В то же время западная пресса продолжает трубить о " невероятно жестких санкциях " против российских бизнесменов, не вдаваясь в подробности того, что происходит на линии фронта в Донбассе. Так, обсуждая решение Москвы о признании ДНР и ЛНР, практически ни одна европейская газета не показала фотографии двух донецких школ, поврежденных артиллерийским огнем со стороны украинских вооруженных формирований. Не нужны такие подробности западному обывателю, ему лучше рассказать о том, как нужно " ударить по Путину " введением очередных персональных санкций. А редакция британской The Times даже договорилась до того, что президента России надо наказать за то, что он… раскритиковал Ленина и большевиков. Запад явно пропустил мимо ушей слова премьер-министра России Михаила Мишустина , сказанные на Совбезе: " Мы уже много месяцев ведем подготовку к возможной реакции на признание ЛНР и ДНР. Я имею в виду в первую очередь импортозамещение и анализ всех рисков, с которыми мы можем столкнуться в случае принятия таких решений " . В отличие от " 18 сценариев Нуланд " , пакет контрмер Москвы гораздо более продуман и широк. И если Байден надеется, что простой американский обыватель на заправке не будет чувствовать никакой боли, то посол России в США Анатолий Антонов как раз предупреждает об обратном : " Несомненно, что вводимые против нас санкции больно ударят по мировым финансовым и энергетическим рынкам. Не окажутся в стороне и Соединенные Штаты, где простые граждане ощутят на себе все последствия роста цен " . |
| Но можно думать, что все было не совсем так. Корсеты и лифы закрывают торс не целиком. Сама ткань, из которых сделаны эти одежды – достаточно тонкая. Много камней и не положить. Мощный удар штыка легко рвал одежду, камни, при всей твердости бриллиантов и плотности их размещения, были мелкие и должны были хотя бы частично разлетаться по сторонам. То-есть, в помещении, где происходило убийство, непременно должны были быть разбросаны эти мелкие драгоценности, якобы зашитые в одеждах. Но в «Материалах следствия» о таких предметах, как будто, ничего не сказано. Между тем, Юровский специально оговаривал в «Записке», что все драгоценности были тщательно собраны. Раны должны были быть крупными, рваными, заметными на костях. Ярость ударов вызвана более всего демонической озверелостью убийц. В общем, этот очень важный момент не очень понятен. 13. Другие лики Мы знаем, что Г.Т. Рябов был человеком и наблюдательным, и ответственным. Его высказывания бывают интересны. Конечно, не все они на пользу официальной позиции. А тут еще ставший общеизвестным факт того, что черепа долгое время путешествовали неизвестно где… В книге архим. Тихона приводятся и иные показатели, внушающие неожиданные новые сомнения. Автор в своей книге воспроизводит сообщения Г. Рябова о работах медэксперта и скульптора С.А. Никитина, который «восстановил» облик лиц, останки коих обнаружены в Поросенковом логе «по методу проф. Герасимова». Г. Рябов с красноречивым восторгом описывает свое посещение мастерской, где находились скульптуры: «Оторопь берет! Они, эти лики, отнюдь не фотографическая копия погибших, впрочем, этого и не может быть! Ведь Никитин никого не обманывает – он предъявляет свой каторжный труд!.. потрясает до глубины души!..» (с. 406). И тут же он с сожалением упоминает, что присутствовавшая О. Н. Куликовская-Романова не проявила ни малейшего доверия: «Их можно понять. Для них эти головы – заказные штучки-дрючки…» (там же). Похоже, что Г.Рябов очень точно заметил про «заказные штучки-дрючки», хотя сама О.Н.Куликовская-Романова ничего подобного не высказывала. |
| 48. Серьга. Основной ее металл – платина; главный камень – жемчуг, меньший – бриллиант, застежка серьги золотая. Экспертиза определила: «Эта серьга представляет собой прекрасную, высокохудожественную работу. Жемчуг лучший по своим свойствам. Действию огня серьга не подвергалась». Свидетели показали: Жильяр: «Я думаю, что эта серьга – Государыни. У Ее Величества были такие серьги. Она их очень любила, и я часто снимал Ее Величество, когда она имела их на себе». Гиббс: «Серьга безусловно Государыни. Это были ее любимые серьги, и она часто их носила». Теглева: «Серьги и осколочки от них – это безусловно серьги Государыни, которые она очень любила». Эрсберг: «Серьга – безусловно серьга Государыни. Это были ее любимые серьги, с которыми она не расставалась, и, по-моему, она в них уехала из Тобольска». Тутельберг и Занотти я мог предъявить лишь фотографические изображения серьги. Они показали: Тутельберг: «Я вижу фотографическое изображение серьги. Я положительно утверждаю, что на этом снимке изображена одна из парных серег Ее Величества. Это были самые любимые серьги Ее Величества. В них она приехала из Тобольска». Занотти: «Из предъявленных мне вами вещей и их изображений я могу опознать… Серьга – также ее. Эти серьги она любила и чаще других носила их». 49. Части жемчуга и часть разрушенного золотого украшения (см. Экспертиза определила: «…Представляют собой настоящий жемчуг. Он подвергался действию огня. Допустимо, что его части составляли некогда одну жемчужину. Крупный осколок свидетельствует о том, что этот вид жемчуга также весьма высок по своим свойствам и ценности. Вполне допустимо, что эти осколки составляли одну жемчужину, парную к только что упомянутой серьге». 50. Части жемчуга. Экспертиза определила в отношении этих осколков жемчуга: В отношении 1го: «Принадлежит крупной жемчужине, весьма хорошего свойства и отделился от нее при помощи удара или давления». В отношении 2го и 3го: «Оба осколка принадлежат жемчугу весьма большого размера и весьма высокого качества». |
| Меня Святейший спрашивал о том, как теперь работают суды, что в них отличного от дореволюционных судов, почему не введен суд присяжных. Вообще говорили о многом, за исключением официальных предметов. Владыка Фаддей неоднократно начинал разговор об обновленцах, но Святейший как-то характерно махал руками и говорил: «Ну их к Богу», – и переводил разговор на другую тему. В перерыве, пока еще не подавали чай, Патриарх подозвал келейника и что-то тихо сказал ему. Келейник вышел, а потом вернулся со свертком. «Ну вот, Преосвященнейший, вам именинный подарок – по русскому обычаю. Это облачение, причем красивое и сшитое по вашей фигуре. Хотел подарить отрезом, да ведь вы такой человек – все равно не сошьете или кому-нибудь отдадите… да… тут еще мантия, ведь ваша-то, поди, старенькая…» Владыка Фаддей принимает сверток, собирается благодарить Патриарха, но сверток выскальзывает из одной руки и из него падает красный бархатный футляр. Я бросился поднимать футляр. «Да, тут еще маленькое прибавление… Как это я забыл сказать о нем», – широко улыбаясь, говорит Патриарх. Владыка Фаддей открывает футляр, а в нем бриллиантовый крест для ношения на клобуке, белые, слоновой кости четки. «Вам, – говорит Патриарх, обращаясь ко мне, – с удовольствием сделал бы такой же подарок, да ведь в нем в суд не пустят… хотя в Англии… там ведь юристы в мантиях…» Затем Его Святейшество подходит к ломберному столику, достает из ящика свою фотографию, делает на ней надпись и церемонно вручает мне. Я благодарю с нижайшим поклоном. После чая все встали из-за стола и, помолившись по обычаю, стали прощаться с гостеприимным хозяином. Я шел в гостиницу в приподнятом настроении. В руках у меня была фотография замечательного человека, в обществе которого я провел несколько незабываемых часов. Дорогой я останавливался и перечитывал надпись на фотографии: «Благословение Господа да сопровождает вас всю Вашу жизнь. Смиренный Тихон. 21 августа (ст. ст.) 1924 г.». Это была та самая фотография, которая, к несчастью, была изъята у меня при обыске. |
| – Преступников было несколько? – спросил Холмс. – Двое. Их чуть-чуть не поймали на месте преступления. У нас есть отпечатки их следов, есть их описание; десять шансов против одного, что мы найдем их. Первый был очень проворен, второго садовнику удалось было схватить, но тот вырвался. Это был мужчина среднего роста, крепкого сложения, с широким лицом, толстой шеей, усами и в маске. – Приметы неопределенные, – возразил Шерлок Холмс. – Вполне подойдут хотя бы к Уотсону – Правда, подойдут, – улыбнулся инспектор, которому это показалось забавным. – Точь-в-точь Уотсон. – Боюсь, что я не смогу вам помочь, Лестрейд, – сказал Холмс. – Дело в том, что я знал этого Милвертона и считаю его одним из самых опасных людей в Лондоне. По-моему, есть преступления, на которые не распространяется закон. Личная месть бывает иногда справедлива. Не надо спорить. Я решил твердо. Мои симпатии на стороне преступников, а не их жертвы. Я не возьмусь за это дело Холмс за все утро ни разу не обмолвился о трагедии, свидетелями которой мы были. Но я заметил, что он был крайне задумчив и рассеян, как человек, пытающийся что-то припомнить. Вдруг он вскочил со стула. – Клянусь Юпитером, Уотсон, – воскликнул он, – я вспомнил! Берите шляпу! Идемте со мной! Чуть не бегом мы прошли Бейкер-стрит, Оксфорд-стрит и остановились почти у самой площади Риджент-серкес. Тут, налево, есть окно магазина, в котором выставлены фотографии знаменитостей дня и известных красавиц. Глаза Холмса устремились на одну из них, и, следуя за его взглядом, я увидел портрет гордой красавицы в придворном платье и с высокой бриллиантовой диадемой на благородной голове. Я посмотрел на тонко очерченный нос, на густые брови, на прямой рот и сильный маленький подбородок. У меня остановилось дыхание, когда я прочел прославленное веками имя великого сановника и государственного деятеля, чьей женой она была. Мои глаза встретились с глазами Холмса. Мы отошли от окна, и он приложил палец к губам. Рекомендуем Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей |
|
|
