| Епископу в управлении церковью помогают пресвитеры — “старейшие”. Если епископов св. Игнатий уподобляет Христу, то в пресвитерах видит он апостолов. Поставленные, рукоположенные епископом, они помогают ему во всем, передают общине его учение, заботу, распоряжения. Христианство распространялось сначала почти исключительно по городам, и потому первоначальная Церковь это именно городская община, собрание христиан в одно место вокруг епископа. Позднее, когда число христиан увеличится и такое единое собрание станет невозможным, городская община как бы выделит из себя сеть подчиненных ей пригородных общин, или “приходов”. Тогда пресвитеры заменят в них епископа, станут его полномочными представителями, как бы связующим звеном между ним и приходом. Таким образом через таинство епископского рукоположения все общины сохраняют свою органическую связь с Епископом как благодатным “органом” церковного единства. За епископом и пресвитерами следуют диаконы — “служители”. Они — “уши”, “руки”, “глаза” епископа, его живая связь с его народом. Сейчас почти совсем забыто “социальное” содержание общины. Единство современного прихода ограничивается богослужебным собранием. Но в ранней Церкви единство в богослужении было неотрываемо от самой реальной взаимопомощи, братства, общей заботы о бедных, о вдовах, о погребении братьев, о сиротах. Нельзя участвовать в приношении Евхаристии, не принося реально своего “дара”: хлеб, претворяемый в Тело Христово, отделяется от того “насущного” хлеба, от тех плодов, что приносят христиане в собрание — для общей трапезы и в помощь неимущим. И это не милостыня, не благотворительность, а первейшее условие самой христианской жизни. На диаконах же лежит забота о распределении даров, о помощи бедным, об организации “агап” — вечерей любви, словом, о том действительном единстве христиан, которое вытекает из их общения в таинстве. Но если, по словам св. Игнатия Антиохийского, “без епископа, пресвитеров и диаконов нет Церкви”, это не значит, что одна иерархия “активна” в ней. Каждый член ее имеет свое служение и все они дополняют друг друга в нерасторжимом единстве. “Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, — так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело и все напоены одним Духом” (1 Кор 12:4—7,12—13). Вот этот идеал целого, в котором оно не подчиняет себе личности, но сама личность раскрывается, находит себя только в служении братьям, и есть идеал ранней Церкви, в свете которого нужно понимать различные формы ее организации. |
| Епископу в управлении церковью помогают пресвитеры - «старейшие». Если епископов Св. Игнатий уподобляет Христу, то в пресвитерах видит он апостолов. Поставленные, рукоположенные епископом, они помогают ему во всем, передают общине его учение, заботу, распоряжения. Христианство распространялось сначала почти исключительно по городам и потому первоначальная Церковь это именно городская община, собрание христиан в одно место вокруг епископа. Позднее, когда число христиан увеличится и такое единое собрание станет невозможным, городская община как бы выделит из себя сеть подчиненных ей пригородных общин или «приходов». Тогда пресвитеры заменят в них епископа, станут его полномочными представителями, как бы связующим звеном между ним и приходом. Таким образом через таинство епископского рукоположения все общины сохраняют свою органическую связь с Епископом, как благодатным «органом» церковного единства. За епископом и пресвитерами следуют диаконы - «служители». Они - «уши», «руки», «глаза» епископа, его живая связь с своим народом. Сейчас почти совсем забыто «социальное» содержание общины. Единство современного прихода ограничивается богослужебным собранием. Но в ранней Церкви единство в богослужении было неотрываемо от самой реальной взаимопомощи, братства, общей заботы о бедных, о вдовах о погребении братьев, о сиротах. Нельзя участвовать в приношении Евхаристии, не принося реально своего «дара»: хлеб, претворяемый в Тело Христово, отделяется от того «насущного» хлеба, от тех плодов что приносят христиане в собрание - для общей трапезы и в помощь неимущим. И это не милостыня, не благотворительность, а первейшее условие самой христианской жизни. На диаконах же лежит забота о распределении даров, о помощи бедным, об организации «агап» - вечерей любви, словом, о том действительном единстве христиан, которое вытекает из их общения в таинстве. Но если, по словам Св. Игнатия Антиохийского, «без епископа, пресвитеров и диаконов нет Церкви», это не значит, что одна иерархия «активна» в ней. Каждый член ее имеет свое служение и все они дополняют друг друга в нерасторжимом единстве. «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу... Ибо как тело одно, но имеет многие члены и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело... и все напоены одним Духом»... (1 Кор. 12). Вот этот идеал целого, в котором оно не подчиняет себе личности, но сама личность раскрывается, находит себя только в служении братьям, и есть идеал ранней Церкви, в свете которого нужно понимать различные формы ее организации. |
| Иерусалимский Патриарх отметил, что на протяжении веков Иерусалимский Патриархат трудился ради поддержания нашего православного единства на Святой Земле, часто сталкиваясь с серьезными проблемами. «Милостью Божией нам удалось сохранить многообразие, характерное для культуры и истории разных автокефальных Церквей-сестер, и при этом глубокое и прочное единство в нашей общей вере и в нашей общей Чаше евхаристического собрания. Это единство находит свое величайшее выражение в совместном совершении Божественной литургии в храме Воскресения, где Нетварный Свет, просиявший от Святого Гроба, освещает и сближает наши сердца», - подчеркнул он. «В этом мирном духе священной миссии Иерусалимского Патриархата как хранителя православного единства мы обязаны выразить глубокую обеспокоенность нынешними трудностями, омрачающими жизнь Церкви, и угрозами, нависшими над нами из-за наших печальных разделений. В современном мире, в котором столь многие люди находятся в отчаянном положении, а истина и свет православной веры служат маяком надежды, наше единство как живая мартирия (свидетельство) имеет глубокое значение не только для нас самих, но и для всего человечества», - добавил Патриарх Феофил. Он напомнил, что Господь наш Иисус Христос молился о своих учениках: «Отче… молю…да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне, да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (Ин. 17:20-23). «С этими молитвенными чувствами и в мирном духе братской любви и заботы мы обращаемся со следующим приглашением. В нашем доме – Иерусалимском Патриархате — мы хотим принять наших братьев, Предстоятелей Православных Церквей, и в духе кинонии соборно обсудить вопрос сохранения нашего единства в евхаристическом общении. Единство Церкви в вере и жизни является даром Святого Духа, однако на нас — тех, кому вверено служение нашим Церквам как мистическому Телу Христову, лежит Богом данная ответственность за поддержание единства Церкви, даже если это требует жертвы. Мы стоим перед Богом, и у нас нет иного выбора, кроме как приложить все усилия для защиты нашего единства. Пользуясь данной возможностью, объявляем, что мы открываем двери нашего дома в Иорданском Хашимитском Королевстве для проведения " братской встречи в любви " , дабы засвидетельствовать перед Церковью и миром единство Православной Церкви и нашу православную веру», - продолжил Иерусалимский Патриарх. |
| На протяжении веков Иерусалимский Патриархат трудился ради поддержания нашего православного единства на Святой Земле, часто сталкиваясь с серьезными проблемами. Милостью Божией нам удалось сохранить многообразие, характерное для культуры и истории разных автокефальных Церквей-сестер, и при этом глубокое и прочное единство в нашей общей вере и в нашей общей Чаше евхаристического собрания. Это единство находит свое величайшее выражение в совместном совершении Божественной литургии в храме Воскресения, где Нетварный Свет, просиявший от Святого Гроба, освещает и сближает наши сердца. В этом мирном духе священной миссии Иерусалимского Патриархата как хранителя православного единства мы обязаны выразить глубокую обеспокоенность нынешними трудностями, омрачающими жизнь Церкви, и угрозами, нависшими над нами из-за наших печальных разделений. В современном мире, в котором столь многие люди находятся в отчаянном положении, а истина и свет православной веры служат маяком надежды, наше единство как живая мартирия (свидетельство) имеет глубокое значение не только для нас самих, но и для всего человечества. Господь наш Иисус Христос молился о своих учениках: «Отче… молю…да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне, да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (Ин. 17:20-23). С этими молитвенными чувствами и в мирном духе братской любви и заботы мы обращаемся со следующим приглашением. В нашем доме – Иерусалимском Патриархате — мы хотим принять наших братьев, Предстоятелей Православных Церквей, и в духе кинонии соборно обсудить вопрос сохранения нашего единства в евхаристическом общении. Единство Церкви в вере и жизни является даром Святого Духа, однако на нас — тех, кому вверено служение нашим Церквам как мистическому Телу Христову, лежит Богом данная ответственность за поддержание единства Церкви, даже если это требует жертвы. Мы стоим перед Богом, и у нас нет иного выбора, кроме как приложить все усилия для защиты нашего единства. |
| Пресвитеры (в переводе с греческого – «старцы, или старейшие») и диаконы («слуги») совершали служение под началом епископа. Священномученик Игнатий призывает христиан почитать их и даже повиноваться им: «Повинуйтесь… пресвитерству, как апостолам Иисуса Христа – Надежды нашей, в Котором дай Бог жить вам. И диаконам, служителям таинств Иисуса Христа, все должны всячески угождать» . Пресвитеры по поручению епископов совершали священнодействия и таинства. Но, в отличие от позднейшего строя церковной жизни, когда в одном и том же городе существовало по нескольку храмов, когда храмы и христианские общины появились и в сельской местности и богослужение в них стали совершать пресвитеры, во II веке, когда, как правило (за, вероятно, редкими исключениями, имевшими место в самых больших городах – Риме или Александрии, где число христиан составляло десятки тысяч, и поэтому они не могли все собираться в одном месте), евхаристию совершал епископ, который и возглавлял общину, пресвитеры лишь сослужили ему и только в его отсутствие могли литургисать самостоятельно. Но уже и тогда пресвитеры совершали крещения, а также, следуя наставлению брата Господня Иакова, таинство елеосвящения: «Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» (Иак. 5: 14–15). Диакон помогал епископу и пресвитеру в исполнении их служения, участвуя в совершении священнодействий, а еще в Древней Церкви на нем лежала забота «о столах». «В ранней Церкви, – пишет протопресвитер Александр Шмеман, – единство в богослужении было неотделимо от самой реальной взаимопомощи, братства, общей заботы о бедных, о вдовах, о погребении братьев, о сиротах. Нельзя участвовать в приношении евхаристии, не принося реально своего “дара”: хлеб, претворяемый в тело Христово, отделяется от того “насущного” хлеба, от тех плодов, что приносят христиане в собрание – для общей трапезы и в помощь неимущим… На диаконах же лежит забота о распределении даров, о помощи бедным, об организации “агап” – вечерей любви» . |
| Разделы портала «Азбука веры» Сборник христианских проповедей прот. Иоанн Толмачев Практическая Гомилетика. Том 4. Недели по Троице 18–32 " loading="" decoding="" title=""/> Оглавление 2я Неделя по Троице I. Евангельское чтение. Зачало (9): от Матфея 4:18–23 18 Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, 19 и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. 20 И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. 21 Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. 22 И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним. 23 И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. Общий характер недели. Практический очерк содержания рядового чтения Из призвания рыбарей к апостольскому служению, о котором говорится в евангельском чтении этой недели, мы усматриваем как Господь избирает себе учеников. 1. Каких людей Он ищет, наиболее способных быть Его ученикам? а) людей простых, чуждых суетности и неиспорченных тлетворных духом времени ( рыбарей ст. 18). б) Двух братьев (Симона и Андрея, Иакова и Иоанна), которые трудятся вместе, след., людей, доступных для общей братской любви (ст.18, 21). 2. Где Он находит их? а) При море Галилейском, а не среди шумной толпы Иерусалима, не на торжищах мира. б) При их занятиях, “ закидывающих сети ,” т. е. усердно трудящихся в своем звании; “ починивающих сети свои ,” т. е. использующих с пользой дорогое для них время. 3. Как они принимают Его призвание? а) с готовностью, ибо “ последовали за Ним ” (ст.20, 22); б) с радостью, ибо “ оставив сети ,” что было для них средством добывания пропитания в жизни (ст.20, 22). Частные истины, предлагаемые проповеднику дневным зачалом, могут быть следующие: О взаимной родственной любви между родными |
| Эсхатологический евангельский дух, который хранит монашество, защищает мирскую церковь от обмирщения и согласию с греховными состояниями, противоречащими евангельскому духу. Живущий в уединении и молчании, но духовно и таинственно пребывая внутри церкви, монах проповедует с высокого амвона заповеди Вседержителя и потребность в абсолютно христианской жизни. Он направляет мир к горнему Иерусалиму и славе Святой Троицы как общей цели всего творения. Таков апостольский призыв, о котором во все времена проповедует монашество, предполагая полный апостольский отказ от мира, распинаемое житие и апостольскую миссию. Как и апостолы, монахи, оставив все, следуют за Иисусом и исполняют Его слово: “И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную” ( Мф. 19:29 ). Ничего не имея, но обретают все, разделяя страдания, лишения, несчастья, бдение и мирскую уязвимость святых апостолов. Но, как и святые апостолы, монахи удостаиваются стать “очевидцами Его величия” ( 2Петр. 1:16 ) и получить личный опыт благодати Святого Духа, чтобы, подобно апостолам, сказать не только о том, “Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый” ( 1Тим. 1:15 ), но и о том, ” что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам” ( 1Ин. 1:1–2 ). Это видение славы Божьей и сладостное посещение монаха Христом оправдывает все апостольские подвиги, что делает монашеское житие “истинной жизнью” и “блаженной жизнью”, которую смиренный монах ни на что не променяет, даже если благодатью Божьей лишь ненадолго познал ее. Эту благодать монах таинственно излучает и на своих мирских братьев, чтобы все увидели, покаялись, уверовали, утешились, возрадовались в Господе и прославили милостивого Бога “давшего такую власть человекам” ( Мф. 9:8 ). |
| Ответ на возражение 3 . Благочестие относится к нашей стране постольку, поскольку она является для нас началом бытия, тогда как законная правосудность рассматривает благо нашей страны как общественное благо. Поэтому законной правосудности в гораздо большей степени присущи черты общей добродетели, чем благочестию. Раздел 4. ДОЛЖНО ЛИ ОПУСКАТЬ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА БЛАГОЧЕСТИЯ ПО ОТНОШЕНИЮ К РОДИТЕЛЯМ РАДИ РЕЛИГИИ? С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом. Возражение 1 . Кажется, что обязательства благочестия по отношению к родителям ради религии должно опускать. Ведь сказал же Господь: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» ( Лк. 14, 26 ). На то же указывает и похвала Иакова и Иоанна за то, что они оставили «лодку и отца своего» и последовали за Христом ( Мф. 4, 22 ). А ещё хвалят левита, «который говорит об отце своем и матери своей: «Я на них не смотрю!», и братьев своих не признает, и сыновей своих не знает... ибо они, левиты, слова Твои хранят» (Вт. 33, 9). Но человек, не желающий знать своих родных и близких и даже ненавидящий их, необходимо опускает обязательства благочестия. Следовательно, ради религии обязательства благочестия должно опускать. Возражение 2 . Далее, [в Писании] читаем о том, что тому, кто сказал: «Позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего», Господь ответил: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов, а ты иди, благовествуй царство Божие!» ( Лк. 9, 59, 60 ). Но последнее принадлежит религии, в то время как погребение отца является обязательством благочестия. Следовательно, ради религии обязательства благочестия должно опускать. Возражение 3 . Далее, Бога называют «Отче наш» ввиду Его превосходства. Но подобно тому, как мы, следуя обязательствам благочестия, почитаем своих родителей, точно также мы почитаем Бога посредством религии. Следовательно, ради религиозного поклонения обязательства благочестия должно опускать. |
| Это открывает нам еще один признак вечной жизни, столь же существенный и необходимый, как и Богообщение. Мы знаем, – говорит святой Иоанн Богослов, – что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти. Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей ( 1Ин. 3:14–15 ). Второй признак человека, живущего вечной жизнью, и состоит, следовательно, в том, что он любит братьев, любит подобных ему людей. Уместность и необходимость этого признака понятна сама собою. Если мы поставим на первый план только общность стремлений всего множества личностей, то и в этом случае необходимо придем к их, так сказать, метафизическому единству в жизни вечной. Живя в общении с Единым Богом, мы необходимо должны быть и в общении между собой, – Бог является как бы связующим элементом между нами. Но подобное общение не будет еще жизнью и едва-едва превосходит просто единство созерцания, которым взаимообщение не всегда и необходимо предполагается. Не дает этой истинной общей жизни и одно подобосущие всех тварей, стремящихся к Богу и соединенных с Ним. Это подобосущие, конечно, составляет один из самых существенных факторов взаимообщения, но этот факт не имеет принудительной силы и поэтому способен действовать только в качестве вспомогательного фактора при другом, более действенном. Доказательства этому – в истории человечества, где единство природы хотя и возглашалось постоянно, но не мешало тем не менее людям образовывать из себя отдельные союзы, взаимно враждебные и взаимно вредящие, каковы государства, и в государствах – сословия, ассоциации и пр. Все дело в том, в чем это Богообщение и это подобосущие. А это Богообщение, как мы видели, есть любовь к Богу ради Него Самого, без всякой мысли о себе. Можно любить Бога только как свое высочайшее благо, только как конец своих стремлений. Такая любовь несомненно сводит к единству всех любящих и таким образом укрепляет два помянутых выше мотива любви, но и она не дает необходимо общение любящих, потому что связана с мыслью о себе. Раз достигнуто мое благо, этим заканчивается все, – я могу любить и своих единомышленников, но только потому, что их общение в одном со мною благе не лишает меня пользования им, не уменьшает моего блаженства. Очевидно, такая любовь к братьям не есть любовь, а только не ненависть, и причина, почему нет ненависти, – не во мне и не в моем настроении, а только в безграничности, неисчерпаемости того блага, которым мы все пользуемся, причина, следовательно, только внешняя и, с точки зрения моего внутреннего настроения, совершенно случайная. |
| От этого историческая ценность и историческая объективность наших исследований в области первоначального христианства нисколько не уменьшится, т. к. сама Церковь есть исторический факт. II. ИУДЕЙСКАЯ И ХРИСТИАНСКАЯ «ХАБУРА». В исполнение обетования, данного Двенадцати ( Мт. 16,18 ), Церковь была основана Христом через установление Евхаристии на Тайной вечери 323 . Тайная вечеря не была единственной трапезой Христа с учениками, но была Его последней трапезой во время Его земной жизни 324 . «И сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху, прежде Моего страдания. Ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божьем» ( Лк. 22,15–16 ). Во время своей земной жизни Христос имел многочисленные трапезы со своими учениками и принимал участие в трапезах, на которые Его приглашали. " Пришел Сын человеческий, ест и пьет; и говорят, вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» ( Мт. 11,19 ). Мы знаем, какую большую роль в жизни иудеев играли субботние и праздничные трапезы. Ни один благочестивый иудей, какое бы он положение ни занимал и как бы он ни был беден, не мог нарушить общего закона о трапезах. Эти трапезы объединяли всю семью, и все ее члены были ее участниками. Мы ничего не знаем о семейных трапезах Христа во время Его земного служения. В эти годы жизни Христа Его постоянно сопровождали Его Двенадцать, установление которых было одним из первых актов Его служения 325 . От начала до Гефсиманской ночи они были с Ним и жили общей с Ним жизнью. Ради Него они все оставили и последовали за Ним 326 . «И начал Петр говорить Ему: вот, мы оставили все (panta), и последовали за Тобою. Иисус сказал в ответ: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради Меня и ради евангелия...» ( Мк. 10,28–29 ). Эти слова Христа имеют отношение к Церкви, но в то же время они определяют отношение Двенадцати ко Христу. Христос подтверждает слова Петра, который от имени Двенадцати свидетельствует, что они оставили все ради Христа и последовали за Ним. |
|
|
