| На исходе Средневековья на первый план выходят предреформационные Е., наиболее плебейские в сравнении с всеми предыдущими средневековыми типами Е., не связанные непосредственно ни с манихейской традицией дуализма, ни со схоластическим рационализмом, вообще мало заинтересованные в богословской спекуляции, подчас доктринально неопределенные, но зато сосредоточенные на моральноэтической программе «очищения» Церкви (требование бедности, «нестяжательства» для всего клира сверху донизу, а также упрощения культа; отрицание — в духе раннехристианских Е. монтанистскодонатистского типа — действительности таинств, совершаемых недостойными священниками и епископами; в наиболее радикальных Е. — призыв к упразднению и даже физическому уничтожению духовенства (как у «апостольских братьев» Фра Дольчино в начале XIV в.). Социальным фоном этих Е. были: конфликт папства с империей, в котором папы до известных пределов опирались на т. н. патарию — движение мирян против феодализировавшихся епископов, а идеологи империи вели пропаганду против светской власти пап; антифеодальная борьба городских, в меньшей степени — сельских общин (напр., патриархальных альпийских горцев, примкнувших к вальденсам); подъем городской культуры, создавшей новый тип читателя, желающего иметь доступ к Библия в обход клерикальной латыни (отсюда стремление к переводу Библии на народные языки). С середины XIV в. волна предреформационных настроений доходит до Руси, начиная с Новгорода, где условия жизни приближались к городским общинам Запада (стригольники и т. д.). Религиозная самостоятельность мирян создавала новые формы аскетических сообществ, не укладывавшиеся в рамки традиционного монашества и в истоке имевшие между собой много общего, хотя дальнейшие их судьбы оказывались различными. Одни были приняты Католической Церковью, как, напр., братства сторонников Франциска Ассизского (впрочем, на пути превращения в новый орден раздираемые противоречием между ригористической верностью спиритуалов «евангельскому духу» и стремлением к адаптации к наличным общецерковным структурам); другие избежали осуждения, но не получили признания и постепенно исчезли, как группы «братьев общей жизни» (с традицией которых связано религиозное мировоззрение Эразма Роттердамского); третьи навлекли подозрения и гонения, как общины «бегардов» и «бегинок» или движение флагеллантов, применительно к которым трудно говорить о Е., но у которых очевидно выдвижение практики самобичевания в противовес церковным «средствам спасения»; наконец, четвертые были однозначно оценены как еретические и вступили в открытый конфликт с церковной и светской властью вплоть до вооруженной борьбы. Кульминацией всей истории предреформационных Е. было движение гуситов, явившееся непосредственным прологом Реформации и последовавшей за ней эпохи религиозных войн и ранних буржуазных революций. |
| Нас всех, верующих детей Божиих, во всем мире, объединяет Христос, и я счастлив чувствовать себя здесь, как в родной семье Аминь. Когда Саду окончил речь и сел, профессор Шаванн задал ему вопрос: “Хотя Саду выразился не очень одобрительно о богословах, было бы крайне интересно знать, как он смотрит на изучение истории христианства, на знакомство с трудами таких великих людей, как, например, Франциск Ассизский, Фома Кемпийский, которых он, наверное, читал?” Ответ Саду: “Истина одна. Она только различно освещается разными людьми, смотря по их разумению. Будь это святые прежних веков, будь это христиане Запада или Востока, поскольку они свидетельствуют о самой жизни, о Христе, они находятся в истине и идут, хотя и внешне различными путями, но к общей цели. Я читал и Фому Кемпийского, и Франциска Ассизского, и они мне много дали, но, конечно, личный опыт дал неизмеримо больше – живое общение с Богом. В семинарии от теоретического изучения я мало получил. Надо, чтобы у нас голова работала вместе с сердцем, только тогда получится гармония. Изучая единую истину, мы можем учиться и у братьев Запада, и у братьев Востока. Я был в Америке и Англии, говорил там со святыми людьми и многому от них научился. Но я говорил там и со студентами-богословами, среди которых нередко наблюдается следующее явление: они вдруг охладевают и бросают факультет. Я спросил некоторых из них о причине этого. Они объяснили это тем, что в них теория начала забивать жизнь. И они предпочли уйти”. Затем г-н Бюньон спросил: “Каким путем найти Бога тем, кто не приобрел еще Живого Христа, но хотел бы Его иметь в себе всеми силами души?” Саду ответил: “Я знаю путь один, который Сам Христос нам указал: это молитва. Бог устрояет все гораздо проще, чем мы это думаем. Люди все любят усложнять, а Он действует самым прямым и простым путем. Надо обратиться непосредственно к Самому Христу, совершившему наше искупление, и вы будете спасены”. Были еще два вопроса: 1) Как узнавать в повседневной жизни волю Христа? и 2) Как освободиться от греха? Саду ответил: “ Христос открывается людям путем молитвы и тогда, исполняя Его волю, мы всё больше с Ним сближаемся и научаемся всё внимательнее прислушиваться к Его голосу в нас. Это можно на опыте узнать; объяснить это очень трудно, так как это чисто личное переживание. На второй вопрос мне не приходится много отвечать, так как кто имеет в сердце Христа, тому не трудно побеждать грех”. |
| (20:27–40) Единственный раз во всем Евангелии от Луки действующими лицами указаны представители саддукейской партии, выступающие против учения о воскресении мертвых, которое защищают их противники — фарисеи. Зная, что Иисус также учит о воскресении (14:14), они предлагают Ему разрешить вопрос, который, как они убеждены, вскрывает несостоятельность этой доктрины: что станет при воскресении мертвых с женщиной, у которой последовательно было семь мужей? Единственный возможный ответ, который они предвидят, состоит в том, что женщине придется стать женой одновременно семи человек, — таким образом, вера в воскресение, логическим следствием которой оказывается такая безнравственность, не может не быть абсурдной. Ответ Иисуса состоит из двух частей. Он начинает с того, что отвергает скрытую предпосылку саддукеев — их убеждение в незыблемости существующих в мире отношений между людьми. В вечной жизни нет брака и физического родства — вместо них выступает единое для всех отношение Богосыновства. Далее Он защищает учение о воскресении, указывая на свидетельство Писания о том, что завет Бога с патриархами остается в силе и после смерти Авраама, то есть смерть бессильна упразднить этот союз. Следовательно, Авраам, в свое время умерший и похороненный, в некоем таинственном смысле жив и поныне (ст. 38) и, во всяком случае, будет воскрешен Богом из мертвых. В НЗ сравнительно мало говорится о саддукеях (см. параллели в Мк 12:18; Мф 22:23,34 и еще Мф 3:7; 16:1,6,11–12; Деян 4:1; 5:17; 23:6–8). Эта партия, которая обычно ассоциировалась с верхушкой священства, выступала за буквальное понимание Торы и противостояла фарисейским “нововведениям” — таким, как ангелология, демонология и учение о воскресении из мертвых. Свидетельства НЗ об учении саддукеев согласуются с тем, что мы знаем о них из раввинистических трактатов и от Иосифа Флавия. Как и в предыдущем отрывке, к Иисусу обращаются внешне почтительно (Учитель!) как к авторитетному знатоку Писания с просьбой высказать мнение по сложной проблеме, связанной с законом; однако в этот раз спрашивающие не скрывают глумления и издевки. Вопрос касается того, что написано в моисеевом законе относительно брака по левирату (Втор 25:5–10 и также Быт 38:8; Руфь 3:9–4:12). Закон защищал интересы братьев, живущих вместе и обладавших общей собственностью; потомство было нужно семье для того, чтобы эта собственность не была унаследована чужими. Также и все семеро — тема семикратного брака имеет фольклорные черты, см. Тов 3:7–8; 7:12–13. И умерли, не оставив детей — это означает, что никто из братьев не может иметь преимущества перед остальными на том основании, что он является отцом наследника. |
| Так смотри же, чадо мое Софроний, какое испытание наложил я на тебя тем, что из многих избрал тебя предстоятелем твоих братьев: не окажись, к моему посрамлению и стыду, непригодным для этого, но так да блистает свет твоих добродетелей и пусть так говорят о совершенстве твоей жизни, чтобы тебе стать славным как между своими братьями, так и вне. Ибо всякий человек, кто бы он ни был, раз он исполнением божественных заповедей стяжал в себе Бога, становится славным на (174) небе и на земле, и эта слава становится тем больше, чем он больше, в свою очередь, – увеличивает любовь к Богу. В отношении к своим братьям – наставляй их, будь добр к ним, учи, напоминай, о чем нужно, где требуется – обличай, за что следует – наказывай, немощных врачуй, еще несведущих вследствие неопытности – поддерживай, трудись с работающими, твори и говори все, что нужно для общей пользы, ибо я дал тебе точно такую же власть, какую и сам я, смиренный, получил от Бога для дела руководительства. В помощники себе возьми авву Акакия. И тебе повторю то же самое, чадо мое Акакий, ибо я желаю, чтобы в вас обоих, или даже во всех вообще, было одно сердце, дабы управлять братьями одною волей и одною мыслью. Далее, ты, чадо эконом, отправляй свое послушание ревностно, бодро, трезвенно, старательно, без претыканий и беспристрастно. Наконец, вы, все остальные, и распоряжающиеся на послушаниях, и простые их исполнители; прежде всего ты, старший пахарь, покажи свое рвение, дабы и я, в свою очередь, проявил к тебе за это особенное благоволение. Точно так же и вы, виноградари, огородники, сапожники, повара, келари, хлебники, трапезари, канонархи, портные, все – до самого последнего, смотрите, чтобы в вашем деле славился Бог и чтобы вам своими занятиями стяжать жизнь вечную. Возвращающихся братьев принимайте обратно и зачисляйте в свою среду 497 , делая только, что подобает в таком случае. Ибо я рад возвращению каждого отдельного лица, радуется этому и Господь со Своими Ангелами, лишь бы только они восклицали по примеру блудного: согреших ( Лк. 15:21 ) – и своею жизнью являли угодное Господу. |
| Таин; при этом внешняя жизнь членов была похожа на монастырскую. 75 Программа эта была очень широка; для выполнения её необходимо было самым строгим образом распределить время; образчик этого распределения Чарльз Весли видел в жизни своего старшего брата. Таким образом, выработан был modus vivendi при стеснительных условиях тогдашней университетской жизни. Возвратившись с родины в 1729 году, Дж. Весли нашёл кружок уже в полном его составе; как член корпорации профессоров, Дж. Весли взял кружок под своё покровительство, а как сочувствовавший мыслям членов кружка, он начал руководить их занятиями. Покровительство для кружка было необходимо; достаточно только припомнить, как поставил себя кружок и как он относился к общему строю тогдашней университетской жизни. Среди общей распущенности студентов, студенты – члены кружка – могли казаться выскочками; стремление их выполнять инструкцию при полном падении университетской дисциплины казалось желанием выдвинуться в глазах начальства; их благочестивые упражнения и почти монастырский образ жизни при полной безнравственности казались ханжеством, пустосвятством. Естественно, что другие студенты стали досаждать им и прежде всего насмешками: кружок называли «благочестивым клубом», а членов его «библейскими христианами», «таинственниками» (Sacramentirer – за их частое причащение Св. Таин) и «методистами» (за методическое распределение времени между разного рода занятиями и благочестивыми упражнениями). Последнее название (методисты) осталось за последователями братьев Весли навсегда. 76 Руководительство кружком Джон Весли мог вести успешнее нежели кто-нибудь другой; он был старшим по возрасту и положению, был посвящён в духовный сан и исполнял должность надзирателя в колледже. Вот этот кружок и был зерном, из которого разрослась теперешняя секта методистов. В 1729 году кружок состоял только из 4 человек: братьев Весли, Маргона – студента Christ-Church-College, – и Киркмана – студента Merton-College. В следующем году к ним присоединилось несколько учеников Джона Весли и один из учеников Чарльза Весли. |
| Значительное влияние на развитие европ. культуры и народной религиозности Б. о. ж. оказали посредством проповеди «не словом, но пером»: братья зарабатывали средства к существованию перепиской и изготовлением книг, отводя этому по 6-8 часов в день. Грооте, живя в мон-ре каноников-августинцев Эмстейн, занимался переводами, в т. ч. с латыни, он перевел Часослов, предназначенный для индивидуальной внецерковной молитвы, к-рый в XV в. стал самой читаемой книгой в Нидерландах, а с голл. языка на латынь им было переведено соч. Я. ван Рёйсбрука «Одеяние духовного брака» (De ornatu spiritualium nuptiarum). В среде Б. о. ж. сложился круг авторов, в сочинениях к-рых религиозно-мистическая проблематика соотносилась с размышлениями об этических ценностях и формировании нравственного облика человеческой личности. Ученик Грооте, Герард Зербольт (1367-1398), исполнявший должность либрария (руководителя писцовой мастерской) в доме Радевейна, написал неск. мистико-теологических трактатов и соч. в защиту братьев (Об образе жизни совместно живущих благочестивых людей (Super modo vivendi devotorum hominum simul commorantium)), где он представил обоснование стихийно возникавших общин Б. о. ж., сведя практику совр. ему благочестия к раннехрист. общине и сделав вывод о том, что общая собственность является естественным и идеальным состоянием человеческого общества. Также получили известность сочинения Яна Воса ван Хейсдена (1363-1424), Герлаха Петерса (1378-1411), Яна Скуткена († 1423), Генрика Манде (1360-1431), Яна ван Схонховена (1356-1432) и Фомы Кемпийского (1379-1471), наиболее известного представителя движения «нового благочестия». Помимо теоретического обоснования эти сочинения являлись простыми по языку и доступными по содержанию религ. книгами. Др. сферой распространения влияния общин Б. о. ж. было духовное руководство юношеством. Сами братья не вели занятий, прибегали к помощи местных учителей, организовывали новые школы, снабжали деньгами и книгами. С 1375 г. Б. о. ж. содержали общежития (конвикты) для учеников, помогали мальчикам в подготовке уроков, читали вместе с ними Библию, комментировали прочитанное, проводили беседы на религ. темы. Свои школы у Б. о. ж. появились в кон. XV в., до этого они сотрудничали с преподавателями городских и кафедральных школ. Школы, организованные Б. о. ж., пользовались популярностью и достигали иногда огромных размеров. Так, школы в Девентере и Эммерихе посещали ок. 2 тыс. учеников. Эта хорошо организованная система образования, основанная на изучении не только церковных книг, но и лат. поэзии, породила плеяду гуманистов. К кон. XVI в. деятельность Б. о. ж. теряет свое значение. С наступлением Реформации школы переходят в руки гос-ва, а переписывание книг становится вовсе не нужным с распространением книгопечатания. К XVIII в. дома братьев и сестер общинной жизни распались и перестали существовать. Монастыри Виндесхеймской конгрегации |
| Но уже в законе Моисеевом под страхом смертной казни запрещены кровосмесительные сожительства, а следовательно, и браки с близкими родственниками: не только с отцом и матерью, с родными, единокровными и единоутробными братьями и сестрами, с внуками и внучками, но также с дядями и тетками, с мачехами, отчимами, женами братьев, за исключением особого случая – так называемого левирата, с женами дядей и теток, с невестками и зятьями, со свояками и свояченицами, сводными сестрами. Запрещалось также при общей дозволенности полигамного брака брать в жены сразу мать и ее дочь, бабушку и ее внучек, двух сестер при жизни той и другой (см.: Лев. 18:7–18 ). При этом провозглашался и общий запрет на браки с кровными родственниками: Никто ни к какой родственнице по плоти не должен приближаться с тем, чтобы открыть наготу (18:6). Хотя в обычных случаях брак на вдове брата запрещался, но в определенном случае таковой брак прямо предписывался, а именно: если один из братьев умирал, не оставив сына, то другой брат должен был взять в жены его вдову, и первенец от этого брата почитался уже по закону сыном своего умершего дяди, а не физического отца. Отказ деверя взять в жены вдову- невестку влек за собой по закону левирата бесчестие. Закон Моисеев воспрещал евреям браки с хананеями и хананеянками, а также вообще с язычниками из-за опасности, что такие браки могут совратить в идолопоклонство (см.: Исх. 34:16 , Втор. 7:3–4 ); после вавилонского плена запрещались также браки с самарянами, с женами иноплеменными из народов земли ( 1Езд. 10:2–3 ). Но фактически браки с иноплеменницами в Израиле заключались часто, в особенности это относится к царям израильским и иудейским, и даже к праведным царям, в том числе к Соломону, но его случай поучителен как раз с точки зрения религиозной опасности таких браков: Во время старости Соломона жены его склонили сердце его к иным богам… И стал Соломон служить Астарте, божеству Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской ( 3Цар. 11:4–5 ). Для священников и первосвященников устанавливались более строгие запреты относительно выбора жен. |
| Между тем в роли братьев Шлегелей выступил Шевырев. Последнему, по замечанию одного из лучших знатоков нашей старой письменности, «принадлежит та несомненная заслуга, что он один из первых обратил внимание на историческое изучение языка и словесности». Если его «История древней русской литературы» не свободна от сентиментальной идеализации древнерусской жизни и развития, то не забудем, что она была попыткою представить полную картину исторического развития русской литературы. Шевырев увлекался в одну сторону одною идеею, но это была идея русской народности. «Первый эскиз истории древней словесности, –продолжает Тихонравов, – набросанный с нескрываемым пристрастием к допетровской истории русской народности, останется исходным пунктом, к которому примкнут исследования русской народной словесности, воздвигнутые на строго научных началах, чуждые крайних патриотических увлечений и сентиментальной идеализации»... Начинание Шевырева, как и всякое начинание, соединялось с большими крайностями и увлечениями, с подобными же, какие мы видим и у братьев Шлегелей. Но при всех увлечениях, здесь было вполне здоровое зерно – стремление в историческом развитии литературы уследить историю развития народа. В этом заключалось существенное значение труда Шевырева. Этим определялась важность изысканий Шевырева и в области народной поэзии. Шевырев был здесь ближайшим предшественником Буслаева, хотя исходные точки зрения были еще весьма различны. Но Шевырев все же видит в наших былинах те или другие исторические черты, ставит их на почву истории, пытается в некоторых из них уследить мысль народа, его философию, мировоззрение. Это мировоззрение старается открыть и Белинский, но он на область народной поэзии смотрит с точки зрения общечеловеческой литературы и культуры – с общей точки отвлеченной литературной эстетики. Меркой ему служит эта эстетика, а не историческая жизнь народа, та или другая историческая степень культурного развития, как для Шевырева – народного. Последний, конечно, далеко не всегда верно сближал историю с народной поэзией, далеко не всегда верно улавливал основные черты народного мировоззрения; Шевырев здесь даже прямо слишком преувеличивает, слишком своеобразно смотрит на исторические явления – с точки зрения так называемой славянофильской или прямо церковной. |
| Масонский опыт дал много новых и острых впечатлений рождавшейся тогда русской интеллигенции. Вполне сказывается это уже в следующем поколении, на грани нового века... Этот опыт был опытом западным. И в последнем счете этот бесцерковный аскетизм был пробуждением мечтательности и воображения. Развивается какая-то нездоровая искательность духа, мистическое любопытство... Вторая половина века вообще отмечена каким-то мечтательным и мистическим подъемом и в народных массах. Это было время развития или возникновения всех основных русских сект, — хлыстовства, скопчества, духоборства, молоканства... В Александровскую эпоху эти два потока, верхний и низовой, многообразно скрещиваются. Тогда вскрывается их внутреннее сродство, — общим было именно это “томление духа,” иногда мечтательное, иногда экстатическое… Следует отметить еще, что уже в Екатерининское время создаются в России крепкие поселения или колонии немецких сектантов разных типов, — гернгутеров, менонитов, “моравских братьев.” Их влияние в общей экономии душевной жизни эпохи до сих пор не было достаточно распознано и учтено, — хотя в Александровское время оно было совершенно очевидным. Большинство из этих сектантов принесли с собой именно эту апокалиптическую мечтательность, часто и прямой адвентизм, склонность к иносказаниям и “духовному” толкованию Слова Божия... Любопытно, что поселение гернгутеров в Сарепте было одобрено особой комиссией, при участии Димитрия Сеченова митр. Новгородского, рассматривавшей и догматическое учение “евангельских братьев;” и Синод признал, что это братство в своей догматике и дисциплине более или менее приспособляется к порядкам первоначальных христианских общин (на это благоприятное заключение Синода есть прямая ссылка в именном указе 11 февр. 1764 о переселении братьев). Синод не признал удобным открыто разрешить переселенцам миссионерскую деятельность среди инородцев, как они того настойчиво просили; это и было им разрешено неформально. Впрочем, эта деятельность большого развития не получила. |
| Масонский опыт дал много новых и острых впечатлений рождавшейся тогда русской интеллигенции. Вполне сказывается это уже в следующем поколении, на грани нового века... Этот опыт был опытом западным. И в последнем счете этот бесцерковный аскетизм был пробуждением мечтательности и воображения. Развивается какая-то нездоровая искательность духа, мистическое любопытство... Вторая половина века вообще отмечена каким-то мечтательным и мистическим подъемом и в народных массах. Это было время развития или возникновения всех основных русских сект, – хлыстовства, скопчества, духоборства, молоканства... В Александровскую эпоху эти два потока, верхний и низовой, многообразно скрещиваются. Тогда вскрывается их внутреннее сродство, – общим было именно это «томление духа», иногда мечтательное, иногда экстатическое… Следует отметить еще, что уже в Екатерининское время создаются в России крепкие поселения или колонии немецких сектантов разных типов, – гернгутеров, менонитов, «моравских братьев». Их влияние в общей экономии душевной жизни эпохи до сих пор не было достаточно распознано и учтено, – хотя в Александровское время оно было совершенно очевидным. Большинство из этих сектантов принесли с собой именно эту апокалиптическую мечтательность, часто и прямой адвентизм, склонность к иносказаниям и «духовному» толкованию Слова Божия... Любопытно, что поселение гернгутеров в Сарепте было одобрено особой комиссией, при участии Димитрия Сеченова митр. Новгородского, рассматривавшей и догматическое учение «евангельских братьев;» и Синод признал, что это братство в своей догматике и дисциплине более или менее приспособляется к порядкам первоначальных христианских общин (на это благоприятное заключение Синода есть прямая ссылка в именном указе 11 февр. 1764 о переселении братьев). Синод не признал удобным открыто разрешить переселенцам миссионерскую деятельность среди инородцев, как они того настойчиво просили; это и было им разрешено неформально. Впрочем, эта деятельность большого развития не получила. |
|
|
