| Семейная жизнь, особенно связь родителей с детьми, ее " наиболее естественный путь развития способности к личной любви, ведущий и дальше за пределы семьи. Даже гордыня, отчуждающая от людей, может быть незаметно и постепенно преодолена. В повести Бернет «Маленький лорд Фаунтлерой» показано как происходит это чудесное освобождение от сухой аристократической гордости в душе английского лорда под влиянием любви к внуку, а в романе Мельникова–Печерского «В лесах и на горах» рассказано, как купеческая спесь Патапа Максимыча Чапурина смягчается и отпадает под влиянием страданий и смерти любимой дочери. Бывают случаи семейной связи, имеющей характер семейного эгоизма. Такой групповой эгоизм еще более непривлекателен, чем индивидуальный. Он свидетельствует о том, что и настоящей взаимной личной любви у членов такой группы нет, а есть только совместная любовь к тем или иным жизненным благам. В случае столкновения интересов, например при дележе наследства, в таких семьях вспыхивает ненависть, гораздо более жгучая, чем между людьми, не связанными родством, и совершаются страшные преступления, остающиеся часто нераскрытыми. Вся жизнь всех деятелей во всех проявлениях их имеет не только духовно–душевную, но и телесную сторону. Духовно–душевное взаимопроникновение, присущее всякой любви, сопутствуется также и телесным взаимопроникновением. В случае дружбы, связей родства и т. п. видов любви телесная связь глубоко отличается и должна отличаться от полового общения, однако она никоим образом не отсутствует. Во время беседы каждое слово, обращенное к человеку и пропитанное телесным воплощением разнообразных эмоций, направленных на него, вступает не только в его ухо, но и окутывает, пронизывает собой все его тело; точно так же всякое прикосновение, рукопожатие, всякий поцелуй, виды которых бесконечно разнообразны, пронизывают все тело человека. Два тела, даже неорганические, с разной температурой и различным электромагнитным состоянием глубоко влияют друг Прикосновения человека к человеку бывают иногда вынужденными, брезгливыми; они не соединяют, а разделяют. |
| Пока гроза громыхала где-то вдали, но ей казалось, что она слышит эти звуки совсем рядом. Уже брезжили крошечные отсветы молний, предвещавшие мрачное зрелище заката; да, безумие, которое теперь начнется, принесет и облегчение, потому что приведет к концу: безумная спесь неудержимо и безжалостно уничтожит сама себя… Трамвай, как всегда, позванивал, велосипедисты протискивались мимо машин; она вернулась на кухню, чтобы успеть накрыть стол для тех, кто захочет позавтракать до начала мессы. И опять ее оглушили звуки музыки из репродукторов, выплескивавших одни и те же мелодии в узкую шахту двора; только теперь она отметила красоту классической музыки. Бог ты мой, с каких это пор стали запускать музыкальные сокровища вместо ежеутренних сентиментальных шлягеров? Хорошо поставленный, вкрадчивый, сочный и бесстрастный голос приятного и привычного тембра не меньше шести раз объявил точное время: семь часов тридцать минут… Вдруг она схватилась за голову: через полтора часа должно начаться венчание, а ни жених, ни невеста все еще не приехали! Как это она могла об этом забыть! Бегом вернувшись в гостиную, она в полной растерянности открыла окно и выглянула из эркера на улицу, словно могла взглядом заставить обоих появиться, но толпа людей, выходивших из трамвая, спокойно рассеялась; она побежала назад и чуть не столкнулась с Гансом, одетым, как всегда, безупречно, он как раз собирался войти в комнату. — Боже мой, — вырвалось у нее, — я думаю, нам придется отменить венчание, ведь их все еще нет! — Прок… Ты права, я об этом как-то не подумал, — испуганно отозвался он. — Подтолкнув ее обратно в комнату, он сказал, кусая губы: — Надеюсь, Кристофа все же не задержали в последний момент. Мама, ведь сегодня в четыре утра началась война. — И вдруг засмеялся язвительным смехом и топнул ногой. Мать удивленно взглянула на него. — А тебе разве не нравится война? — сдавленно крикнула она, словно забыв о венчании; вне себя от волнения, она ухватила его за плечи и заставила посмотреть ей в глаза. — Неужели ты против войны? — произнесла она, спотыкаясь на каждом слове. |
| Что же остается просветителям ума? — Не изобретать, а взять готовые уже Божественные истины и напечатлеть их в умах детей, а потом на них, как на основаниях, построивать все здание ведения, или всю совокупность наук. Какую твердость и мужество приобретает ум, таким образом просвещенный! Как прочна в нем вся сумма познаний, будучи проникнута единым духом и едиными началами! Что значит образовать сердце? — Значит возбудить сокрытые в естестве нашем требования, преобразовать их в чувства и расположения, воз-весть в начала и правила жизни, чтоб потом о всяком обладающем ими можно было сказать: вот совершенный человек. Спрашивается, как это сделать? Многим кажется достаточным для этого — развивать. Развивай, говорят, природу. Как из семени, прозябшего и раскрывшегося, выходит дерево или цвет, в своем роде совершенный, так выйдет и человек совершенным, если развить все сокрытое в естестве его. Кажется, что может быть разумнее и основательнее такого положения? А выходит совсем не то, что чается. Например, развивая эстетическую сторону, окружают питомца изящными предметами и самого приучают к искусствам. Вкус раскрывается мало-помалу; но вместе выказываются и разного рода похотствования, и притом в формах, совсем неизящных. Еще: чтоб приучить держать себя с достоинством, вводят в общество и открывают все приемы приличного взаимообращения. Цель достигается в некоторой мере; но вместе внедряется гордость, спесь, своенравие, неприступность, презорство к низшим. Также приучают и к разного рода приимчивости и деятельности: бывает и в успех; но не успешнее ли врастает корыстность интересантство и безжалостная притязательность? Так и во всем. Что же это значит? Не доброе ли семя сеется? И отчего же плевелы? — Оттого, что семя естества нашего повреждено падением, и многое привилось к нему неестественного и противоестественного, что, однако ж, наряду с естественным выказывает право на удовлетворение, прикрываясь видом естественности Оттого там, где без разбора развивают все, что ни находят в человеке, вместе со сродным нам развивают и несродное, и в естестве нашем является много паразитов, которые нередко заглушают и иссушают естественные ветви. |
| А спесь его подрезала. Соринку он терял. «Что значит, други милые, Привычка-то помещичья!» — Заметил Митродор. «Не только над помещиком, Привычка над крестьянином Сильна, – сказал Пахом. — Я раз, по подозрению В острог попавши, чудного Там видел мужика. За конокрадство, кажется, Судился, звали Сидором, Так из острога барину Он посылал оброк! (Доходы арестантские Известны: подаяние, Да что-нибудь сработает, Да стащит что-нибудь.) Ему смеялись прочие: «А ну, на поселение Сошлют – пропали денежки!» «Все лучше, – говорит…» «Ну, дальше, дальше, дедушка!» – Соринка – дело плевое, Да только не в глазу: Пал дуб на море тихое, И море все заплакало — Лежит старик без памяти (Не встанет, так и думали!). Приехали сыны, Гвардейцы черноусые (Вы их на пожне видели, А барыни красивые — То жены молодцов). У старшего доверенность Была: по ней с посредником Установили грамоту … Ан вдруг и встал старик! Чуть заикнулись… Господи! Как зверь метнулся раненый И загремел, как гром! Дела-то все недавние, Я был в то время старостой, Случился тут – так слышал сам, Как он честил помещиков, До слова помню всё: «Корят жидов, что предали Христа… а вы что сделали? Права свои дворянские, Веками освященные, Вы предали!..» Сынам Сказал: «Вы трусы подлые! Не дети вы мои! Пускай бы люди мелкие, Что вышли из поповичей Да, понажившись взятками, Купили мужиков, Пускай бы… им простительно! А вы… князья Утятины? Какие вы Утя-ти-ны! Идите вон!.. подкидыши, Не дети вы мои!» Оробели наследники: А ну как перед смертию Лишит наследства? Мало ли Лесов, земель у батюшки? Что денег понакоплено, Куда пойдет добро? Гадай! У князя в Питере Три дочери побочные За генералов выданы, Не отказал бы им! А князь опять больнехонек… Чтоб только время выиграть, Придумать: как тут быть, Которая-то барыня (Должно быть, белокурая: Она ему, сердечному, Слыхал я, терла щеткою В то время левый бок) Возьми и брякни барину, Что мужиков помещикам Велели воротить! Поверил! Проще малого Ребенка стал старинушка, Как паралич расшиб! Заплакал! пред иконами |
| CXIII Беда в том, что мы никак не можем согласиться между собой, что же такое действительность. Для меня действительно совсем не то, что можно положить на весы (весомость такого рода смешна мне, раз я не весы, действительность веса меня не интересует). Действительно для меня то, что весомо ложится на сердце, — твоё огорчённое лицо, песня, усердие моего царства, жалость к людям, благородный поступок, желание жить, оскорбление, сожаление, разлука, дружество, родившееся во время сбора винограда. (Оно мне дороже урожая, собранные грозди могут увезти и продать где угодно — главную драгоценность я уже получил. Я похож на представленного королём к награде: он празднует, греется в лучах пролившейся на него славы, его поздравляют друзья, он горделиво наслаждается триумфом, но король упал с лошади и умер, не успев приколоть к его груди металлической побрякушки. Неужели ты считаешь, что человек не получил награды?) Кости — действительность для твоей собаки. Тяжесть гири — действительность для весов. Природа твоей действительности иная. Потому мне и кажется легкомысленным финансист и мудрой танцовщица. Я совсем не гнушаюсь ремеслом финансистов, мне смешны их самодовольство, спесь, самоуверенность, они не сомневаются, что в них соль земли, они — альфа и омега Вселенной, но они только обслуга, и обслуживают они танцовщиц. Смотри не ошибись в значимости трудов. Есть насущные труды, вроде стряпни у меня во дворце. Без еды нет человека. Необходимо, чтобы человек был сыт, одет, имел крышу над головой. Необходимо, но не больше. Насущное не есть существенное. Не ищи в необходимом существенного, оно для тебя в ином. Питают человека, насыщая его жизнь смыслом, танцевание танцев, писание стихов, чеканка кувшинов, решение геометрических задач, наблюдение за звёздами — занятия, которым можно предаваться благодаря стряпухам. Но когда ко мне приходит стряпуха, ничего не видавшая, кроме своей кухни, снабжающая действительность лишь тем, что кладут на весы, да ещё костями для собак, я не слушаю её рассуждений о человеческих нуждах, потому что главное осталось вне её разумения, она будет судить о человеке со своего шестка, как фельдфебель : для него человек — это тот, кто умеет стрелять из винтовки. |
| Мальволио Шут, шут, слышишь, шут? Шут Имейте терпение, сударь. Что вы говорите, сударь? Меня бранят за то, что я разговариваю с вами. Мальволио Шут, пожалуйста, раздобудь мне бумагу и свечу. Уверяю тебя, я не более сумасшедший, чем любой здравомыслящий иллириец. Шут Эх, кабы оно было так, сударь! Мальволио Это так, клянусь своей рукой! Ради всего святого, шут, немножко чернил, бумаги и огарок свечи — и отнеси потом мою записку госпоже: ты получишь на чай столько, сколько в жизни не получал ни за одно письмо. Шут Так и быть, помогу вам. Только скажите по совести, вы и впрямь сумасшедший или только прикидываетесь? Мальволио Да нет же, истинная правда, нет! Шут В жизни не поверю помешанному, пока не увижу его мозгов. Мальволио Шут, я ничего не пожалею, чтобы отблагодарить тебя. Только прошу тебя, поскорее. Шут (поет) Иду, бегу И помогу Тебя поднять на смех. Болвану спесь Собьем мы здесь, Как делает старый Грех, Когда меч он берет И от злости орет: «Ко всем чертям ступай!» И лукавому вмиг Когти режет старик: «Почтенный черт, прощай!» (Уходит.) Сцена 3 Сад Оливии. Входит Себастьян. Себастьян Вот небеса, вот царственное солнце, Жемчужина — ее подарок мне… Со мною чудеса тут происходят, И все же я не поврежден в уме! Но где Антонио? Он был в «Слоне», И мы с ним разминулись. Мне сказали, Что в город он пошел искать меня. Его совет мне был бы драгоценен. Хотя мой разум, несогласный с чувством, Здесь видит не безумье, а ошибку, Но все же этот дивный поворот В моей судьбе так странен, так немыслим, Что, разуму не веря, я твержу: «Она безумна или я помешан». Но будь она действительно безумна, Ей было б не по силам дом вести И так спокойно, твердо, неприметно Распоряжаться и делами править. Тут что-то непонятное таится… Но вот она сама сюда идет. Входят Оливия и священник. Оливия Прошу, не осуждай мою поспешность, Но если ты в своем решенье тверд, Святой отец нас отведет в часовню: Там под священной кровлей перед ним Ты поклянешься соблюдать мне верность, Чтоб, наконец, нашла успокоенье |
| Священнику надо быть выше этой барской спеси людей благородных и изнеженных и не раболепствовать, не потворствовать этой спеси, не унижаться, не малодушествовать пред лицом сильных мира, но держать себя сановито, степенно, ровно, пастырски, в служении неторопливо, не человекоугодливо. Капризы, недовольство, спесь барскую, холодность к делам веры надо обличать. Ты удивляешься нежности, чистоте, белизне кожи городских жителей и, кажется, пожираешь глазами их красоту. Напрасно: это мечта. Уважь грубость, черноту кожи лица и рук деревенских жителей, потому что нежность и белизна лица и рук городских жителей происходит большею частию от суетной заботливости их об этом, от недостатка трудовых, изнурительных занятий, работ, от бездействия, а грубость и чернота кожи лица и рук деревенских жителей происходит от их тяжелых, почти постоянных полевых и домашних работ, и деревенским жителям некогда заботиться о суетной красоте плоти своей. Итак, уважай человека с грубым лицом и грубыми руками, не стыдись и целовать их. Жалеть ближнему чего-либо из даров Господних, нам принадлежащих, значит являть Иудин нрав, Иудино окаянство, и в лице ближнего Господа предавать за земные вещи. Ничего не надо ближнему из нужного жалеть, ибо ближний дороже всего мира, да и всё Божие, не наше. Постоянно ты идолопоклонствуешь, надеясь на богатство погибающее, желая больше денег и жалея их нищим и нуждающимся или же отьемля у других неприметным образом. Не на Бога ли живого и всех оживотворяющего и о всех пекущегося надо надеяться, не Ему ли всецело угождать? Не надо ли довольствоваться малым и не жаждать многого, потому что многое, как излишнее, тяготит душу, лишает ее покоя, мира, свободы, мертвит ее, а малое не делает этого, и к Богу приближает, и о Боге дает возможность радеть, Ему угождать, Им дышать и жить. Не сор ли всё излишнее и не хуже ли всякого сору, потому что душу засоривает, образ Божий помрачает и искажает, образ Божий делает рабом сору, праху земного? Блажен, кто отрекся всего своего имения: он тем свободнее, тем привязаннее к Господу, источнику жизни. Вот почему апостолы не имели ничего своего! Мы же много имеем земных благ. Зато Господа в сердце [...] нет у нас. Итак, не завидуй имеющему много, ибо он несчастлив, он Бога забывает, он часто ближних оскорбляет по пристрастию к богатству. |
| Можно двигаться ближе к Европе. Чего беспокоиться по поводу ценностей? Человек предполагает, а Бог располагает, и для чего-то это нам нужно. С одной стороны, это нам нужно для того, чтобы сбить собственную спесь, гордыню, потому что ее у нас накопилось немеряно. И нам это мощный удар в лоб. Батюшки говорят нам, что пока собственные грехи не увидишь, не сможешь измениться. Если ты не видишь свои пороки, то всему грош цена. А если бы год назад мы быстро разобрались с этой ситуацией, то задрали бы нос, решили, что мы такие крутые, что ничего вообще не надо делать. А сейчас мы идём через страшные испытания. Человечество бывало в таких не раз, видимо, не раз еще и будет, и нам придется что-то менять в себе. Смотрите, в сфере экономики мы уперлись в простую вещь. Сами по себе деньги не являются предметом поклонения. Сейчас у нас есть деньги, но есть и много того, что мы не производим и купить нам негде – никто не продает. Сами по себе деньги ничего не делают. И тогда скрипя, ругаясь, кусая локти и обвиняя всех во всем, мы беремся и идем за лошадкой пахать. А может это хорошо? Не поняли по-хорошему, так точно поймете. По многим другим вопросам то же. Духовное состояние, патриотическое воспитание, искусство, которое до последнего у нас было наполнено какой-то грязью. Сейчас этого меньше стало. Н. Бульчук: - Дух праздности, уныния не даждь ми, Господи! Подумаем все, что можем делать малого и начнем же это осуществлять. Теория малых дел очень эффективна. Сегодня постом, молитвой мы приближаем дело духовного торжества, борьбы со злом. Ни в коем случае мы не должны поступать так, чтобы зло исходило от нас, и это важно. Дорогие братья и сестры! Мы существуем исключительно на ваши пожертвования. Поддержите нас! Перевод картой: Другие способы платежа: Версия для печати Комментарии 24.03.2023 - 11:51 " Н. Бульчук: Все говорят : " Н. Бульчук: Все говорят сегодня о предательстве, о том, что мы неправильно воюем… люди нам не верят " Кто эти все, интересно, и сколько вас? Люди вам не верят, потому что пытаетесь транслировать пропаганду с той стороны. |
| 16:15) и: «всякий возвышающий сам себя унижен будет; а унижающий себя возвысится» (Лк. 14:11). И Премудрость глаголет: «Нечист пред Богом всяк высокосердый» (Притч. 16:5). И много [подобных изречений,] обличающих сокрытые в душе страсти, можно найти в других [Священных] Писаниях. III, 6. Эти лукавые [пороки] столь трудноисцелимы и приобретают столь великую крепость в недрах души, что истребить и уничтожить их одним только человеческим усердием и добродетелью невозможно, если человек не призовет в молитве себе на помощь силу Духа. Лишь подобным образом он может одолеть тиранически властвующий внутри него порок. Этому научает и Дух, глаголющий через Давида: «от тайных моих очисти мя, и от чуждих пощади раба Твоего» (Пс. 18:13—14). Ибо есть как бы два человека, из которых слагается единый человек, - из души и тела: тело облекает его снаружи, а душа проводит свою жизнь внутри. А о наружнем, [то есть о теле,] следует всегда бдить, словно о храме Божием, наблюдая за тем, чтобы никакой из явных грехов, напав на него, не разрушил бы и не погубил его. Об этом грозно предупреждает апостол, говоря: «Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог» (1 Кор. 3:17). Также необходимо со всей бдительностью охранять и внутреннее, [то есть душу,] чтобы никакая банда порока, выскочив откуда-то из глубины [сердечной, словно из засады], не погубила бы помысла благочестия и не поработила бы душу, преисполнив страстями, тайно влекущими ее к [погибели]. Поэтому следует надежно охранять душу, постоянно обращаясь к [Священному] Писанию, словно к воеводе, громко приказывающему: «Человек! Всяким хранением блюди твое сердце; от сих бо исходища живота» (Притч. 4:23). III, 7. Охрана же души - помысел благочестия, укрепленный страхом Божиим, благодатью Духа и делами добродетели. Тот, кто вооружит свою душу ими, легко отразит нападки тирана - я имею в виду отразит коварство, похоть, спесь, гнев, зависть и подобные им лукавые движения порока внутри [своей души]. III, 8. Ведь землепашцу добродетели следует быть простым и твердым, со знанием дела возделывать одни только плоды благочестия, никогда не направлять жизнь свою на пути порока и никогда не уводить помысел благочестия от веры. Кроме того, он должен быть единообразным, прямым и не изведавшим страстей, обретающихся вне его собственного пути. Ибо невозможно и [женщине, целомудренно] живущей в супружестве с одним мужем, и той, которая растлевает брак, ожидать той же самой мзды за жизнь [свою]. Блаженный Моисей говорит: «Не сопрягай вместе на гумне твоем животных разнородных, например вола и осла, но, запрягши единородных, молоти жатву свою. Не сплетай в ткани одежды шерсти со льном, не возделывай на поле земли твоей двух плодов вместе и дважды в тот же год. Не совокупляй инородное животное с другим для приплода, но сочетай только единородных с единородными» (Втор. 22:9—11; Лев. 19:19). |
| Итак, всякий грех - согрешает ли кто языком, чувством, делом или всем телом [своим] - влечет за собой богооставленность, соразмерную гордыне [согрешающих], хотя Бог [часто] и щадит их. Ведь если наряду с гордыней будут засвидетельствованы Господом благородный талант и дар красноречия их, то бесы сами изобличат свое дерзкое и величавое превозношение». 8. Сей муж говорил нам еще следующее: «Когда ты видишь человека, жизнь которого зазорна, а речь убедительна, то вспомни беса, который в Священном Писании беседовал с Христом (Мф. 4:1—11) и о котором Писание свидетельствует, что «змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли» (Быт. 3:1). Но в нем мудрость стала пагубой, поскольку не сопровождалась никакой другой добродетелью. Поэтому [человеку] верующему и благому следует мыслить о том, что даруется Богом; он должен говорить так, как думает, а делать так, как говорит. Ибо если истине слов не соответствует сродная им жизнь, то [такой человек], согласно Иову, есть «хлеб без соли» - его вкушать нельзя, а если вкусишь, то повредишь здоровью. Ведь говорится: «Снестся ли хлеб без соли? или есть вкус во тщих словесех?» (Иов. 6:6), то есть в пустых речах, не засвидетельствованных совершенными делами. 9. Стало быть, один из [видов] богооставленности случается, чтобы явлена была скрытая добродетель, как это произошло с Иовом, когда Бог обратился к нему, сказав: " " Не отвергай суда Моего, мнили ли Мя инако тебе сотворша, разве да явишися правдив?» (Иов. 40:3). Ибо ты ведом Мне, видящему тайное, но не ведают тебя люди, полагающие, будто ты служишь Мне ради богатства, которое Я в обилии даровал тебе. Тогда Я забрал это богатство, дабы явить им благодарное любомудрие твое». Второй вид богооставленности случается ради предотвращения гордыни, как это произошло с [апостолом] Павлом. Ведь он говорит: «дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился» (2 Кор. 12:7). [С апостолом] это произошло, дабы отдохновение, благополучие и честь, достигнутые им благодаря чудесам, не преисполнили бы тщеславия и не ввергли бы его в диавольскую спесь. |
|
|
