| — Ничего, — сказала мама. — Людьми везде становятся. Не только на ваших стройках. Сам-то давно ли увольняться хотел? — Не для того, чтобы на одном месте сидеть. — Да уж где тебе на месте… Вмешалась бабушка: — Обо мне-то уж и думать, выходит, не надо? Как мне жить-то теперь: с вами по дорогам мыкаться или здесь одной век доживать? Чего лучше-то? — Вот я и говорю, — сказала мама. — Были бы мы с ним одни, тогда еще можно подумать. — Ну, думайте, — невесело усмехнулся отец и ушел на пристань один… А Генка не знал, радоваться или огорчаться, что разговор кончился ничем. Поехать, конечно, хотелось. Но тогда, как и сейчас, был август и высоко-высоко, в косматых кронах тополей, в облаках, закипали ветры. Жаль было Генке этих ветров и солнечных крыш, над которыми ревели трещотки уходящих в высоту «конвертов». Потом-то уж он по-настоящему горевал, что отец не уговорил мать и бабушку. Может быть, в школе таежного поселка было бы легче. Может быть, там учат не английский язык, а немецкий. Или даже французский. В некоторых школах, говорят, даже испанский изучают. Испанский — вот это да! Но не стал Генка говорить Ивану Сергеевичу обо всех этих вещах. Зачем? Он переступил с ноги на ногу и полувопросительно сказал: — Пойду я… — Ну, шагай. Ждут уж они. Генка вышел на крыльцо и увидел, что его друзья даже думать забыли про змея. Брошенный лист бумаги трепыхался на ветру. Он улетел бы, пожалуй, но один угол его был прижат бутылкой с клеем. А Илька и Владик веселились вовсю! Глухо стонала опрокинутая бочка, содрогалась и скрипела переброшенная через нее доска, но жалобы их были не слышны, потому что на весь двор хохотали двое отчаянных мальчишек. Еще недавно доска была частью тротуара, а бочка стояла под водосточной трубой. Но теперь это были качели. Илька на одном конце доски, Владька — на другом. Вверх, вниз! «Бедная Владькина тетка», — подумал Генка. У Владика растрепались волосы. Он качался, не держась за доску, и сквозь смех что-то кричал Ильке. Но тот не слышал. Конец доски у Ильки был длиннее и поднимал своего легкого седока почти на два метра. Илька смешно, по-лягушачьи, растопыривал исцарапанные ноги, взвизгивал от восторга и радостно вопил на весь двор: |
| – Не что, а кто. Мой дельфин. Дельфин Белобочка. – Ах, Белобочка! Мне про него говорили. Но я сразу не понял. Дельфина пока не видел. – Я его зову Бочка – так проще. Бочка-Белобочка поплывет с Рэсси искать Нектона. – Знаю. – Сергей с облегчением вздохнул: кажется, он точно выполнял сложное задание. Все шло так, как объяснил ему Светловидов. Вот Дон, вот Рэсси, скоро прибудет Белобочка. Но как Рэсси поплывет с незнакомым дельфином – этого Сыроежкин не представлял. А ведь именно они – Рэсси и Белобочка – должны спасать Нектона. – Нектон? – с удовольствием сказал Сергей. – Красивое, мужественное имя. – Да, – подхватил Дон. – Свободный кит. Синий кит, морской гигант, одиноко бороздил просторы океана. Кит был известен морякам разных стран, хотя и избегал встреч с кораблями. Потому и имя ему было дано Нектон, что значит по-древнегречески «свободно плавающий» – свободный кит. Мало кто сталкивался с Нектоном в просторе океана: он любил спокойные прохладные глубины. Но те, кто хоть раз видел, как из зеленых пучин, пустив ввысь радужный фонтан, выплывает острая, расщепленная таинственной улыбкой бархатно-черная морда с серпом усов и умными глазами; как мощным рывком, оставляя за собой тонны взбитой пены, выпрыгивает кит в небо и, сверкая на солнце иссиня-темной спиной с белым пятном, летит свободно над волнами, набирая в мешки своих легких порцию воздуха, необходимую для погружения; как потом, перевернувшись, словно ныряльщик с вышки, отвесно входит в воду, медленно и без брызг, исчезает на несколько часов в загадочных глубинах, на прощание шлепнув море лопастью сильного хвоста, отчего еще долго бегут белые барашки волн, – те счастливцы, кто видел Нектона, рассказывали о его силе и редкой красоте, смелости и особом чутье, их скупые слова со временем превращались в легенды. Подлодки не рисковали спускаться в морскую пучину, где чудовищной тенью скользил свободно Нектон: там крепкую сталь мгновенно разорвет давление воды. Но на судоходной глубине, среди обычных кораблей, шедших своим курсом, одна подлодка специально искала встречи с Нектоном. Подлодка «Тунец», принадлежавшая фирме «Пеликан», изучавшая жизнь дельфинов, получила срочное задание найти и загарпунить сонным снарядом Нектона. Несколько строчек в одной из газет Теймера о том, что новейший зоопарк «Мир животных» готовится принять необычный экспонат – синего кита, известного среди моряков под именем Нектон, – встревожили Международный Совет охраны животных. Совет дал поручение морским станциям, всем экспедициям найти и задержать подлодку. Тогда же профессор Громов предложил в помощь свое новое изобретение. |
| " В синем небе звезды блещут, В синем море волны хлещут, Туча по небу идет, Бочка по морю плывет. Наивное, грандиозное мироздание, округло рифмующее низ с верхом (синее небо - синее море, звезды - волны, туча - бочка), простое, словно сразу после сотворения; словно недавно, только что, земля, как говорится в Книге Бытия, " была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою " . А в центре сферического мира, как на иконе,- мать и дитя. Мысль о том, что пушкинские сказки могли когда-то считаться неудачными, бледными, искусственными, с трудом укладывается в сознание современного читателя. Но так было: созданные в пору полного творческого расцвета Пушкина, они были напрочь не поняты практически всеми современниками. История, однако, распорядилась по-своему; сказки вошли в фонд русской классики на правах шедевров высшего ранга, притом таких, о которых с полным правом можно сказать: здесь русский дух, здесь Русью пахнет. Войти-то вошли, но - только как " детское " чтение. Правда, для литературного произведения высочайшая честь стать чтением для детей, особенно если автор к этому специально не стремился (а в данном случае это именно так). И все же факт есть факт: глубокого, " взрослого " содержания в пушкинских сказках никогда не только не видели, но, по существу, и не искали; исключения можно перечесть по пальцам. О причинах такой судьбы рассуждать долго. Не углубляясь в необъятную тему причин непонимания зрелого Пушкина его современниками и - в не меньшей степени - нашего длящегося (а порой и растущего) отставания от него, изученного, казалось бы, вдоль и поперек,- надо выделить причину ближайшую, наиболее в данном случае специфическую. Она связана с тем, как в пушкинское время - да и много позже - понимался фольклор. Для большинства пушкинских современников творчество неграмотного народа - прежде всего деревенского - являло собой главным образом занятную экзотику " старины " , обаятельную, но отжившую, не созвучную серьезным вопросам и важным запросам современности, милое несмышленое " детство " нации. |
| 10 В книге, например, сказано: «За Яковом за Захарьичем деревня, Логинцово, (в) Стехно Ольферов, (в) Трофимко да Опанько Андреевы, (в) Петрушка Матвеев; сеют ржи 12 коробей, а сена косят 80 копен, три обжи. А старого доходу шло денег гривна боран, полоть мяса, куря, бочка пива, овчина, семь локоть полотна, а из хлеба четь; а ключнику деньга, бочка пива, блюдо масла, три горсти льну. А нового доходу пять гривен без трех денег, а из хлеба четь; а ключнику 6 денег, три горсти льну» (Времен. 11. С. 261). 11 Да и действительно, мы имеем жалобы тогдашних земских людей, что наместники иные не дозволяли присутствовать на своем суде судным мужам. Так в 1542 году Керетчане и Ковдяне жаловались государю, что государевы даныцики и слободчики судят их не по суду, и земским людем, лучшим и середним на суде быти у себя не велят, да в том земским людям чинят продажи великие (ААЭ. Т I. 196). 12 «Чтобы от них (излюбленных судей) никому ни в чем силы и обиды и продажи безлепичные не было», как сказано в Важской уставной грамоте 1552 года (ibid. 234). 13 Так, например, в губной грамоте, данной крестьянам Троицкого-Сергиева монастыря в 1586 году, сказано: «А которые торговые приезжие люди в их селах и в деревнях учнут ставитись для торговли, или проезжие люди для ночлегов; и крестьянам тех людей, к кому кто приедет, или пришлый человек, кто у кого учнет жити в наймитах для пашни; и тем всем людям про приезжих людей и про прихожих являть приказчикам, старостам, и целовальникам, и сотским, и пятидесятским. А сотским, пятидесятским и десятским тех людей осматривати и записывати, кто к кому и для чего приедет. А будет которые люди в села и в деревни учнут к кому приезжати недобрыми делы, и у которых крестьян прихожие люди живучи учнут воровата, красть, разбивать; и приказчикам, и старостам, и целовальникам, и сотским, и пятидесятским, и всем крестьянам, тех лихих людей имати, и прочих сыскивати, и указ чинити» (ibid. 330). Или в Важской уставной грамоте 1552 года: «Старостам, сотским и пятидесятским, и десятским, и целовальникам, и всем людям беречи накрепко, чтобы у них на посаде и в станах, и волостях татей и разбойников, и ябедников, и подписчиков, и костарей, и всяких лихих людей не было, и приезду б ни к кому лихим людям не было» (ibid. 234). |
| Академия журнала «Фома» :НОВЫЕ ОНЛАЙН-КУРСЫ «ФОМЫ»//Фома. - — ноябрь 2023. - С.56-57. Представлены курсы: Рим: обратная сторона. 5 лекций о том, что сформировало наш мир. QR-koд. Автор и ведущий Алексей Беликов — кандидат филологических наук, доцент кафедры классической филологии филологического факультета МГУ. Записаться и пройти курс про Древний Рим бесплатно , QR-koд. При поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Нет времени читать? Тогда слушайте! «Видит Бог, я ни в чем не виновата!» Лучшие статьи “Фомы” - в формате аудио . Ссылка на YouTube канал @foma.academy, QR-koд. Тревожность, паника, стресс. Учимся правильно понимать свое состояние и его причины. Автор Глеб Ткаченко — психолог, педагог, методист образовательных программ «Фомы». З аписаться и оплатить курс про тревожность и стресс, QR-koд. Алексей Марасанов. « Если мои дети когда-то спросят, что я делал в 2023 году, я отвечу без стыда » . Рассказ человека, поехавшего в Мариуполь. Записала Сабина Кухарчук . Фото Дмитрия Ягодкина/ТАСС; другие фотографии представлены героем публикации // Фома. - — ноябрь 2023. - С.58-61. - (раздел « Люди »). КУЛЬТУРА (раздел). – С.62-97. 5 любимых картин художника Дарьи Лясиной . [Из вошедшей в публикацию автобиографической справки « Дарья Лясина » (С.64): Родилась в поселке Красные Баки Нижегородской области. Окончила кафедру живописи Санкт-Петербургской академии художеств им. И. Репина и ассистентуру-стажировку. Член Союза художников России. Арт-директор художественной галереи «ОКНА» в Санкт-Петербурге]//Фома. - — ноябрь 2023. - С.62-69. - (раздел « Люди »). В материале представлены и прокомментированы картины: 1. « Очаг . Это мой первый живописный преддипломный эскиз к большой картине «Очаг». Собирательный образ мирных людей, оказавшихся в реалиях военной жизни. Семья на фоне разрушенного города. Они лишились крыши над головой, и бочка заменяет им очаг. Бочка становится символом. Этой картиной я хотела передать мысль: каждый человек наполняет этот мир тем, чем живет сам. |
| Перед алтарем храма находится могила архимандрита Тихона Агрикова, в схиме Пантелеимона, который 10 сентября 1997 года был назначен настоятелем храма Благовещения Пресвятой Богородицы села Тайнинское Мытищинского района. Красота и оригинальность форм храма, богатство стенных украшений ещё до революции обращали на себя внимание специалистов и любителей старины как в XIX, так и в ХХ и в XXI веках. Известный искусствовед М. А. Ильин описывал крыльцо так: " Расходящиеся в стороны крытые " ползучими " сводами и арками парные лестницы чередуется с лестничными площадками-рундуками, увенчанными шатрами на столбах. В центре расположена полая, представленная как бы в разрезе " бочка " . Эта бочка, хотя и выполненная в кирпиче на железном каркасе, имеет прямое отношение к декоративной форме, часто применившейся в те годы в деревянной архитектуре. Именно здесь, в Тайнинском, в фасаде трапезной мы с особой яркостью ощущаем взаимовлияние каменных и деревянных форм, сказавшихся столь ярко в древнем русском зодчестве. Каждый побывавший в Тайнинском надолго запомнит это редчайшее произведение русского архитектурного искусства " . Вглядитесь в крыльцо церкви. Разве оно похоже на храмовую постройку? Да ведь это настоящий терем, изукрашенный дивными узорами и воплотивший лучшие традиции русской архитектуры прежних времен. В плане своем, главная часть храма имеет четырехугольник, окруженный стенами, к которому непосредственно примыкает трапеза, одинаковой ширины с главной частью, но длиною составляющая немного более двух третей ее. Главная часть с трапезой соединяются одной широкой аркой. Вся трапеза обнесена с трех сторон, захватывая немного и главную часть, галереей. Галерея, расширяя трапезу, служит вместе с тем местом для хор – палатей, опирающихся на шесть квадратных столбов. Алтарная часть состоит из трех апсид – средней, более широкой и длинной, и двух боковых, для жертвенника и диаконика, соединяющихся между собой двумя арками, перекинутыми на стену для иконостаса. Алтарь от главной части отделен массивной каменной стеной. Из главной части храма ведут два выхода: один с северной стороны, другой – с южной. Из трапезной также два – с западной и южной стороны. Как трапеза, так и главная часть храма имеют окна в два света. |
| О смоле сказали: если смолы за море не отпускать, то смола дешевле и государевым людям прибыли меньше; когда смолу отпускают за море, тогда бочка смолы стоит рубль, а, как ее за море не отпустят, тогда та же бочка – две гривны и государевой пошлине убыток. Но другие торговые люди, которые у Архангельска бывали в таможенных головах, сказали, что, напротив, если смолы не отпускать, то пошлине прибыльнее будет, потому что пойдет три пошлины: 1) с крестьян, которые торговым людям продают; 2) когда купцы продают ее к канатному делу; 3) с канатов весовая пошлина; а отпускать смолу за море, то с нее пошлины меньше, а с канатов никакой, станут возить сырую пеньку да смолу и станут канаты смолить за морем, канатное дело за смолою остановится, бедным людям кормиться будет не с чего, и мастера канатные переведутся; на этом основании бояре приговорили: без государева указа смолы за море пропускать никому не велеть, а у Архангельского города вольно всем иноземцам смолу покупать. Об алебастре гости сказали, что его горы большие, лет в 50 еще не выбрать; когда его от берега будут брать, то судам легче ходить, и как станет у англичан какой промысл, то и государевы люди станут тем же промышлять. Согласно с этими ответами гостей Мерику предложены были статьи докончания; он соглашался на все, но отклонил от себя заключение наступательного союза английского короля с царем на польского короля, хотя и обнадежил крепко, что если государь сошлется об этом с его королем, то Иаков поможет ему на Сигизмунда. В заключение Мерику предстояло отделаться еще от одного требования бояр. Мы видели, что московский посланник Зюзин должен был требовать от английского правительства возвращения тех русских, которые были отправлены Годуновым для науки. Ему их не отдали; потом подьячий Грязев, отвозивший царскую грамоту королю Иакову в 1615 году, доносил, что англичане скрывают этих русских людей и привели их всех в свою веру; одного из них, Никифора, поставили в попы и живет у них в Лондоне, а другой – в Ирландии секретарем королевским, третий – в Индии в торговле от гостей; Никифор за английских гостей, которые ходят на Русь, Бога молит, что вывезли его из Руси, а на православную веру говорит многую хулу. |
| – Исследование чего? – Жадности богачей. – Не понимаю. – Ах, этот милый доктор Фишер! Так любит пошутить, – сказала миссис Монтгомери. – Допивайте, мистер Дин. Все выпили. Я заметил, что они порядком опьянели; я один, сколько бы ни пил, был безнадежно обречен на тоскливую трезвость. Я себе ничего не налил. Решил больше не пить, пока не останусь дома один и не смогу упиться, если захочу, до смерти. – Джонс не выпил за наше здоровье. Пусть. Сегодня все правила побоку. Я уже давно хочу испытать предел вашей жадности. Вы подвергались большим унижениям и терпели их ради награды, которая за этим следовала. Наш ужин с овсянкой был предпоследней пробой. Ваша жадность оказалась сильнее любого унижения, которое я мог для вас изобрести. – Да какое же это было унижение, милый? Вы просто тешили свое необыкновенное чувство юмора. И мы получали такое же удовольствие, как и вы. – А теперь я хочу знать, способны ли вы из жадности преодолеть даже страх, и вот я устроил то, что можно назвать ужином с бомбой. – Это еще что за чертовщина – ужин с бомбой? – Вино сделало Дина агрессивным. – В шестую хлопушку помещен небольшой заряд – вероятно, смертельный, – который взорвется, когда один из вас дернет за язычок. Вот почему бочка с отрубями поставлена на значительном расстоянии от нашего стола и почему хлопушки глубоко закопаны, а бочка закрыта крышкой, чтобы туда случайно не попали искры от одного из костров. Надо добавить, что бесполезно и, вероятно, даже опасно мять и прощупывать хлопушки. Во всех одинаковые металлические футляры, но только в одном из футляров то, что я называю бомбой. В остальных – чеки. – Он шутит, – сообщила нам миссис Монтгомери. – Может, и шучу. Вы это выясните в конце ужина. Разве игра не стоит свеч? Смерть не наверняка вам грозит, даже если ваш выбор падет на опасную хлопушку, и я даю вам честное слово, что чеки во всех случаях там лежат. На два миллиона франков. – Но, послушайте, если кто-нибудь умрет, – сказал Бельмон, часто моргая, – это же будет убийство. – Но почему же убийство? Вы все тут будете свидетелями. Нечто вроде русской рулетки. Даже не самоубийство. Мистер Кипс, я уверен, со мной согласится. Тот, кто не желает играть, пусть сейчас же выйдет из-за стола. |
| Тем временем голуби, все до единого, вылетели из голубятни, сделали круг над домом и куда-то улетели. Впереди всех летел чёрный голубь Сажи. – Взломать двери! Их надо взять живыми или мёртвыми, – прошептал Слыш. – Лучше не живыми… Из толпы вышел старый оружейник. Тяжёлый меч воткнул в землю, руки сложил на рукояти меча. – Мы хотим знать, в чём виноваты двое детей, старуха и художник? – старым, усталым голосом спросил оружейник. – В тюрьму его… – прошептал Слыш. Десять стражников бросились на старика, схватили его. Но десять молодых оружейников оторвали от старика их цепкие руки и швырнули стражников на землю. – Мы виноваты только в том, что знаем королевскую тайну! В этом, и больше ни в чём! – завопила Барбацуца, высовываясь из окна. – Выбить дверь! – крикнул начальник королевской стражи. Но перед дверью, как из-под земли, выросла толпа пекарей, гончаров и ткачей. – Зарядить пушки! Но кузнецы и оружейники оттеснили пушкарей от пушек. Они повернули тяжёлые пушки и направили их на стражников. И тут Слыш прошептал странное слово: – Смола… Никто не успел опомниться. Рыжий Громила и Рыжий Верзила, согнувшись, выкатили откуда-то небольшую чёрную бочку. Охнув, подняли её – бочка хоть небольшая, да, видно, была тяжела, – раскачали её и ударили об угол дома. Бочка, хрустнув, раскололась. Густая, липкая смола облепила стену, стала сползать вниз. Рыжий Громила через головы стоящих швырнул горящий факел. И в тот же миг стена дома разом вспыхнула. Оранжевое пламя рванулось кверху. Закружилась косматая, чёрная копоть. – Пожар, пожар! Я боюсь! – вскрикнул тонкий детский голос. В этом королевстве, лишённом воды, пожар был самой большой бедой. Пожаром пугали непослушных детей. А пламя словно догадалось, что оно здесь хозяин, что все перед ним бессильны, оно охватило вторую стену, крыльцо и дверь. – Эй, люди! – крикнула Барбацуца, размазывая по щеке чёрную копоть. – Знайте: король украл у вас воду! Вы слышите? Великий источник во дворце! Под королевским троном! – Заставьте её замолчать! – прохрипел Слыш. |
| Электроник. – Объем всей информации, содержащейся в любой шахматной партии, как известно, не может переработать ни живая, ни искусственная система. Я не вижу выхода. Громов взглянул на Электроника с удивлением: неужели он сам пришел к такому важному выводу? – Значит, появилась новая задача? – спросил он. – Неразрешимая, – уточнил Электроник. – Если бы она была неразрешимая, – прищурился Громов, – на этой планете не было бы ни одного чемпиона по шахматам. Ни одного полководца. Ни одного известного ученого… Как они действовали? – Не знаю. Я анализировал ошибки великих людей и не нашел для себя ответа. – Ты не откажешься сыграть партию в шахматы? – предложил Громов. Профессор понимал, что его ученик поставил перед собой самую трудную для электронной машины задачу. Научиться свободно играть в шахматы, открыть в конечном итоге законы творчества – эта задача сложна даже для него, специалиста по машинам. Интуиция подсказывала Громову, что решать ее надо с игры. Четвертое апреля. В ожидании сверхновой Как трудно быть гением, даже обыкновенным! Идет, например, человек по улице и несет бочку. Сразу видно – человек сильный, бывалый, крепко держит бочку. А прохожие оглядываются, предлагают помочь, кое-кто сторонится: вдруг бочка сорвется, придавит? У подъезда старушки стоят. Издали углядели человека с бочкой, обсуждают, что да как. «Батюшки, никак Макар Гусев!… Зачем ему бочка! Для какой надобности?… Ты не знаешь, Нюрка?…» И Нюрка, сестра Макара, среди соседок. Зубы еще не все выросли, а уже противная старушенция! Ну и намучился Макар с бочкой из-под капусты!… Как объяснишь родной бабушке, что такое стереометрия бочки? Стереометрию она мимо ушей пропустила, а про вино сразу поняла: – Ты что ж это надумал, бесстыжие глаза твои! – Да не я, бабушка, а ученый Кеплер. – К ответственности твоего ученого привлечь надо! Макар расхохотался: – Да он, бабушка, четыреста лет назад умер… Старушка успокоилась, даже в стереометрию Кеплера вникать стала. И опять, не разобравшись, набросилась на Макара: |
|
|
