| С Борисом Григорьевым нас сразу сблизила общая любовь к стихам. В первый же день мы разговорились о поэтах-символистах. Он увлекался Клюевым, я — Блоком, начали перебирать поэтов, тут же незаметно перешли на «ты». Итак, сразу между нами возникла дружба. Борис происходил из кондового русского мещанства. Его родной городок — Раненбург Рязанской губернии, сплошь поросший крапивой и заселенный сапожниками и огородниками. Отец, самородок-художник, сумел пробиться в Академию художеств и даже окончил ее с золотой медалью. Жениться, однако, Иван Васильевич поехал в свой родной Раненбург и привез оттуда веселую, чернобровую и почти совершенно неграмотную девушку. В 1916 году, 4 октября, родился у них сын Борис, который был моложе меня на год. В противоположность мне, прошедшему в это время уже огонь, воду и медные трубы и почти совершенно независимому от семьи, Борис был крепко привязан к семейному очагу и не мыслил для себя жизни вне дома. Худощавый, болезненный юноша, он был страстным курилыциком; буквально не вынимал папиросы изо рта, и от всех его вещей так и несло запахом дешевого табака. Несколько лет назад, сидя в Библиотеке Ленина, я вдруг ощутил справа от себя запах студенческих дешевых папирос; курил мой сосед. И вдруг я почувствовал впервые за 30 лет у себя на глазах слезы. Как живой встал у меня перед глазами Борис. Дружба наша, однако, отнюдь не была сентиментальной: как все мальчишки, мы не выносили никаких проявлений чувства и всегда разговаривали друг с другом с подчеркнутой грубостью. Сначала мы разговаривали в основном о литературе, но вскоре наши беседы приняли более актуальный характер и уперлись в политику. В Советском Союзе всегда все упирается в это. Мы нашли полное согласие: оба были демократами, противниками капитализма и сторонниками того, что сейчас бы назвали «социализмом с человеческим лицом». В одном мы никогда не могли договориться с Борисом — он не был религиозным человеком, не знал и не понимал христианства. Жил он в той своеобразной части Питера, воспетой Пушкиным и мастерски описанной Гоголем в «Портрете», которая называлась тогда Коломной, около самого Калинкина моста, где когда-то бродил Раскольников. |
| В октябре сдались ему Моравск и Чернигов. Везде жители берегов Десны и ее притоков выходили к нему с хлебом-солью, и способные к оружию приставали к нему как к законному государю. 11 ноября 1604 года Димитрий подступил к Новгороду-Северску, но воевода Басманов, расторопный и храбрый, умел держать в повиновении подчиненных, заранее сжег посад, чтобы не дать неприятелю утвердиться в нем в ненастное время, и несколько раз так отразил все нападения Димитрия, что поляки, бывшие с ним, начали уходить от него. Зато русские прибывали к нему с разных сторон. Города: Рыльск, Путивль, Курск, Севск, Кромы признали его власть; некоторые воеводы сами добровольно объявляли себя за Димитрия; других вязали подчиненные и приводили к царевичу; но связанные тотчас освобождались и присягали служить Димитрию. Таким образом, у Димитрия набралось до 15000 человек. Посланное Борисом войско под начальством Мстиславского потерпело поражение. Но поляки все-таки были недовольны Димитрием, потому что нечего было грабить, и расходились. Димитрий оставил осаду Новгород-Северска и перешел к Севску, где народонаселение заявляло ему свою преданность, но здесь, 21 января, присланное Борисом войско нанесло ему поражение; он убежал в Путивль. Неудача под Севском не испортила дело претендента. Русские города сдавались ему и изменяли Борису один за другим. Силы Димитрия увеличились. Три месяца сидел он в Путивле, который принял тогда вид многолюдной столицы. Димитрий приказал привезти из Курска чудотворную икону Божьей Матери и говорил, что отдает себя и свое дело покрову Св. Девы. Между прочим, он приглашал к себе на обеды русских и поляков, православных священников и ксендзов, старался сблизить между собой тех и других. Сам он был очень любознателен, много читал, беседовал с образованными поляками, сообщал им разные замечания, которые удивляли их своей меткостью, а русским он внушал уважение к просвещению и стыд своего невежества. " Как только с Божьей помощью стану царем, говорил он, - сейчас заведу школы, чтобы у меня во всем государстве выучились читать и писать; заложу университет в Москве, стану посылать русских в чужие края, а к себе буду приглашать умных и знающих иностранцев, чтобы их примером побудить моих русских учить своих детей всяким наукам и искусствам " . |
| «Война — это грязь». Интервью с Борисом Васильевым Я отрицаю войну как средство решения конфликтов. Я помню — война трупами пахнет. И ничем больше не пахнет. Не надо идеализировать. Это безнравственно. Я с восторгом читал лейтенантскую прозу, потому что это были мои ровесники. А потом стал сомневаться в полноте и этой картины. 11 марта, 2013 Я отрицаю войну как средство решения конфликтов. Я помню — война трупами пахнет. И ничем больше не пахнет. Не надо идеализировать. Это безнравственно. Я с восторгом читал лейтенантскую прозу, потому что это были мои ровесники. А потом стал сомневаться в полноте и этой картины. Источник: The New Times «Орденами прикрывали потери». Великая Отечественная снова стала ареной идеологической борьбы. Победу народа над фашизмом используют для оправдания сталинизма. Писатель-фронтовик Борис Васильев рассказал The New Times, почему он считает, что идеализировать войну безнравственно. — Я уже человек старый. Старость — это ощущение, а не возраст. Куража нет, какой был раньше. Я раньше иногда писал главу за рабочий день. А сейчас — от силы страничку. — Но вы очень много печатаете. — Я много работаю. Я забыл выходные. Этому меня учил еще Борис Николаевич Полевой. Он ко мне хорошо относился. Я почти все раннее свое печатал у него в «Юности». И он мне говорил: никогда не откладывай работу. Каждый день иди, как шахтер — в шахту. Многое в отвал пойдет, но хоть кусочек руды останется. Я ведь по профессии испытатель танков. Никакого гуманитарного образования у меня никогда не было. Генетический код — Правильно ли сказать, что главный опыт, который сформировал ваше мироощущение, это опыт военный? — Учитывая, что я потомок военных во многих поколениях, то да, конечно. Скажем, мой прапрапрадед генерал Алексеев был героем Бородинского сражения. Его портрет есть в Эрмитаже в галерее героев 1812 года. Я верю в то, что код генетической памяти передает наследникам нечто важное — чувство опасности, чувство направления. Однажды на фронте мы ждали атаки. И я вдруг поднялся, и еще под легким, не оглушительным, а под прощупывающим артналетом перебежал в соседний окоп к своему приятелю. И только я добежал, как в тот окоп, из которого я ушел, ударила бомба. Это, с моей точки зрения, сработала интуиция. Я вообще везунчик, тьфу-тьфу-тьфу. |
| И был он худородным, и происходил из самой последней по знатности рода семьи, город Галич изрыгнул его из себя. Во всем – детище законопреступного Юлиана и его нечестивый плод, Гришка, по прозванию Отрепьев, был послан не столько на нас, сколько для того, чтобы поразить страхом того властолюбца, пришел праведному суду предать неправедного: до того праведный гнев терпел Борисову дерзость. Выдавая себя за царского сына, присвоив славное имя Дмитрия Ивановича всея Руси, он назвался сыном прежде упомянутого великого между царями победителя, будучи совсем чужим ему, кроме разве того, что был он одним из многих, бесчисленных как песок, рабов его. Как море не знает каждого из мелких животных, живущих в его глубинах, так и во время царствования его не был известен ни род того, ни имя, а он дерзнул назваться сыном его, все равно что к Богу приблизиться! Пока Бог терпел это и допускал, он пришел из Северских земель в градМоскву, мать всех городов русских, объединив многие силы безбожных литовцев с перешедшими на его сторону простыми воинами Российской державы и благородными воеводами ратных сил, которые были ранее под властью русского царя и были поставлены для защиты против того самозванца на всех Северских границах скипетродержателем Борисом. Переметнувшись справа налево, преступив крестную клятву, они подчинились воле обманщика: одни соблазнились его лукавой лестью, другие же и вправду думали, что он царь, какимто образом восставший из того изгнания, куда был выслан Борисом истинный царевич Дмитрий Иванович. Еще когда он был вне пределов Русской земли, то все, прельстившись и поверив в его обман, добровольно подчинились и поклонились этому идолу, как царю. Всеми овладел страх ожидания смерти от острия меча его, к тому же всех тяготило и Борисово жестокое в льстивости, кровожадное царствование, не от ига податей, возложенных на них, но от пролития крови многих неповинных они, обманутые, надеялись при нем отдохнуть и хоть немного успокоиться. Но в надеждах и упованиях все обманулись. Хуже нечестивых, которые и раныпе никогда не называли себя православными, он хотел совершить самое страшное зло, всякого зла злее: после его смерти стало известно от его приближенных, что он, окаянный, по злому вражескому наущению хотел Христову веру, православием вечно цветущую, окончательно вырвать из памяти, если бы Господь не прекратил дней жизни его. |
| Далее, Дворкин набрасывается на его духовника, на священника, к которому Борис непосредственно ходит на исповедь. Какое право он имеет осуждать священника, который сам знает, что делает? Притом, это вполне православный священник, не экуменист и не модернист. Или он знает тех людей, которые дружат с Борисом, много лет с ним общаются, пытаются помочь воцерковиться ему и его последователям? А здесь многолетний труд этих людей просто перечёркивается этой нелепой выходкой, непонятным судилищем! – Отец Сергий, как я поняла, в письме Дворкина акцент сделан не на духовном пути Бориса. Сектоведы обращают внимание на то, что отдельные фразы Гребенщикова, поскольку он публичный человек, могут соблазнить его последователей. Прекрасно, если Борис станет подлинно православным человеком, и я от всей души этого желаю, но вопрос в том, смогут ли отдельные его почитатели пройти за ним этот путь от начала до конца? Например, услышав от своего кумира хвалебные отзывы в адрес Шри Чинмоя, они могут отойти от самого Гребенщикова и примкнуть к секте, а дальнейшие шаги Бориса на них уже не повлияют. – Дело в том, что фразы про Шри Чинмоя произносились пять, а то и пятнадцать лет назад. Борис о нём давно не упоминает, точно так же, как и о Саи-Бабе. – Прекрасно! Но тогда расскажите нам о сегодняшнем мировоззрении Гребенщикова, чтобы разрешить это недоразумение. – Сегодня Борис – уже не тот человек, над кем велось судилище. Да, он что-то когда-то говорил, но если внимательно проанализировать его последние альбомы, мы увидим абсолютно христианские тексты. Если он и упоминает в них какие-то элементы восточной философии, то это именно философия, проявление культуры, и не более того. Это не делает Гребенщикова автоматически практикующим буддистом. Увлекаться культурой – его право как художника и поэта. – Отец Сергий, но, помимо анализа творчества, были ли у вас в последнее время личные разговоры с Борисом? Что он говорил вам о Православии, о своём мировоззрении? – Я отслеживаю его интервью, выступления, но самый животрепещущий показатель – это его творчество. В последних его альбомах явно звучат христианские покаянные мотивы, и я уверен, что он верит в христианского, православного Бога. Восточных мотивов я там уже не замечал. |
| Под редакцией Бориса Иванова (в соавторстве с Юлией Вознесенской) в 1976 году увидел свет первый номер литературного журнала самиздата «Часы». Он просуществовал до 1990 года, освещал события неофициальной культурной жизни страны. Вышло 80 номеров, опубликованы произведения 400 авторов. Редколлегия журнала, в которую входил Борис Иванов, учредила в 1978 году литературную премию Андрея Белого. На сегодня это старейшая независимая литературная премия в России. Борис Иванов создал объединение независимых литераторов «Клуб-81», был организатором конференций, посвященных проблемам истории ленинградской неподцензурной литературы. Вместе с философом Борисом Рогинским написал «Историю ленинградской неподцензурной литературы: 1950-1980 годы». Георгий Лукич Неволин (6 мая 1921 – 12 февраля 2015) Старейший подводник России, вице-адмирал, ветеран Великой Отечественной войны, первый командующий крупнейшего в СССР объединения атомных подводных ракетоносцев Северного флота. Родился в Приморье. Окончил Тихоокеанское высшее военно-морское училище. В составе экипажа подводной лодки «Сталинец» в качестве командира боевой части (БЧ-14) в апреле 1945 года принял участие в военных действиях против Японии. Многие годы командовал подводными лодками различных проектов на Тихоокеанском флоте. В 1967 году получил звание контр-адмирала. В феврале 1969-го стал командующим 3-й флотилии атомных подводных лодок Северного флота. Был начальником гарнизона и старшим морским начальником объединения подводных лодок, вооруженных баллистическими ракетами, в губе Сайда. С 1973 года и вплоть до своей отставки в 1983 году возглавлял Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского комсомола. Автор ряда научных работ и учебных пособий. Юлия Николаевна Вознесенская (14 сентября 1940 – 20 февраля 2015) Русский прозаик, православная писательница . Родилась в семье военного инженера, служившего в Восточном Берлине. Окончила Ленинградский институт театра, музыки и кино. Была активисткой движения неформального искусства, за что была осуждена и приговорена в 1964 году к году принудительного труда. Участвовала в акциях художников-нонконформистов, с 1966 года печаталась. В 1973 году крестилась. Вместе с Борисом Ивановым выпустила первый номер литературного журнала самиздата «Часы». За «антисоветскую пропаганду» осуждена на пять лет ссылки. Сбежала из ссылки ради участия в процессе по делу правозащитника Юлия Рыбакова. Получила два года лагерного заключения. Отбывала наказание в женской колонии на Байкале. |
| Но чтобы видеть, имели ли эти писатели основания для известия об умерщвлении Царевича, выпишем несколько мест из их сказаний. «Московские бояре, – пишет Паерле, – в 1606г., июня 6, спустя 15 лет после смерти св. Царевича, пред послами Польскими читали бумагу следующего содержания: «За несколько пред сим лет, по смерти нашего в.к. Ивана Васильевича, остались два сына: старший из них Феодор, вступил на престол, а младший, Димитрий Иоаннович, еще юный летами, получил в удел от своего отца три удельных княжества и жил в городе Угличе; но впоследствии, за наши грехи, по воле Всемогущего, Борис Годунов погубил Царевича, а сам овладел престолом Вел Княжества», и проч. Пан Гонсевский, по окончании речи, отвечал боярам: «Всемилостивейший Государь наш, за несколько пред сим лет, получил известие, что по кончине в.к. Ивана Васильевича, остался юный сын, Дмитрий Иванович, коему отец, при жизни своей, пожаловал Княжество Углицкое с двумя другими; потом разнеслась молва, что Царевич тайно умерщвлен Борисом, к великой горести всех Поляков: мы оплакиваем сию кончину из христианского сострадания» 19 . Речь бояр Московских напечатана в Дневнике самого же посла Гонсевского, пред которым она была говорена 20 . В том же Дневнике Гонсевского 1606г, мая 27, Польский посол, пан Велижский, между прочим, говорит боярам нашим: «У нас было известно, что, по смерти Государя вашего, Ивана Васильевича, остался сын Дмитрий; потом пронесся слух, что Борис Годунов велел убить его для своей выгоды». Это было сказано в ответ на речь Нащокина, который, от имени Русских бояр, говорил послам, что после Ивана Васильевича остался сын Дмитрий, и что злые люди лишили его жизни 21 . В Дневнике Марины Мнишек пишется, что 1606г., июня 23, пан Малаховский отвечал нашим боярам: «Известно было у нас, в Польше, что Борис велел умертвить Царевича, о чем мы, Поляки, сердечно сожалели по долгу христианскому» 22 . Итак, в России знали, что Борис Годунов погубил Царевича; в Польше знали, что Царевич умерщвлен Борисом и оплакивали кончину его. Петрей, обличая самозванство первого Лжедимитрия, пишет: «Знатный Польский вельможа, Ян Сапега, говорил, что на зло Россиянам, Дмитрий, сын Ивана Васильевича, умерщвленный и в Угличе, и в Москве, опять воскрес, и должен покорить их, хотя бы они перебесились от досады». Сапега был начальником Польских войск, опустошавших Россию во время Самозванцев. Кроме того, Петрей и Де-Ту знают о свидетельстве царицы Марфы, которое произнесла она пред смертию Лжедимитрия о убиении сына ее в Угличе 23 . |
| Замечу, что идея двусторонней плоскости, моделирующей характер соприкосновения нашей и ноуменальной реальности, разрабатывается отцом Павлом в работе 1922 года «Мнимости в геометрии: расширение области двухмерных образов геометрии». Здесь используется идея двухсторонней плоскости для описания событий в «Божественной комедии» Данте. Флоренский вывел модель двухсторонней плоскости, исходя из геометрических представлений комплексных чисел. «Новая интерпретация мнимости заключается в открытии оборотной стороны плоскости и в приурочении этой стороне области мнимых чисел». В качестве примера соприкосновения ноуменального и земного пространства я предлагаю обратиться к одному из традиционных иконных образов. Такое соприкосновение нам преподносит икона Успения. Вашему вниманию я предлагаю репродукцию клейма с иконы из кремлевского собрания «Акафист Пресвятой Богородице», икос восьмой, который трактуется как «Есть бе в нижних и в высших». Т. е. и текст буквально говорит о том, что здесь происходит соприкосновение двух реальностей, высшей и нижней, и равным образом икона и клеймо пытаются передать это соприкосновение. Это очень редкий образец, и для нас он будет весьма важен в дальнейшем тем, что здесь соприкосновение изображается с помощью конуса. К сожалению, в настоящее время эту традицию интерпретации, разработанную отцом Павлом и Борисом Викторовичем Раушенбахом, исследователи подхватывают не так активно, хотя модель Флоренского — Раушенбаха хорошо известна. Мир земной и мир ноуменальный изображены на иконе как два разных трехмерных пространства. Раушенбах впервые отметил, что такой способ изображения соответствует представлению о четырехмерном пространстве, в котором сосуществуют обе реальности. Их изображение на иконе является ничем иным, как изображением разных трехмерных сечений этой четырехмерной реальности. Это основная общая идея в модели Флоренского — Раушенбаха. Естественно возникает вопрос о том, какова геометрия такого четырехмерного пространства? Каким образом земная и ноуменальная реальности могут соприкасаться и оказываться рядом, как мы видим на этом клейме? Борис Викторович отвечал на этот вопрос геометрическим построением, в основу которого легла именно теория Флоренского. Он не мог, разумеется, ссылаться на него в 80-м году, но здесь была использована идея Флоренского не из «Философии культа», а именно из «Мнимостей в геометрии». Раушенбах предлагает для описания четырехмерного пространства следующую модель: представим себе вместо двух трехмерных миров два двухмерных, т. е. две плоскости, которые находятся не в четырехмерном, а в трехмерном пространстве. Затем представим себе, что они сближаются настолько, что расстояние между ними стремится к нулю. Вот в такой потенции мы с вами получаем двухстороннюю плоскость. Фактически эта плоскость — из четырехмерного мира, в котором вместо двух плоскостей имеют место два объема, но с минимальным расстоянием по четвертой оси координат. |
| Заметим, что о сем письме не упоминается в наших переговорах с Швециею; оно едва ли было доставлено Герцогу: сочиненное, как вероятно, в приказе Московском, ходило единственно в списках из рук в руки между Ливонскими гражданами, чтобы волновать их умы в пользу Борисова замысла. Так мы хитрили, будучи в перемирии с Литвою и в мире с Швециею! Но сия хитрость, не чуждая коварства, осталась бесплодною – от трех причин: 1) Ливонцы издревле страшились и не любили России; помнили историю Магнуса и видели еще следы Иоаннова свирепства в их отечестве; слушали наши обещания и не верили. Только некоторые из Нарвских жителей, тайно сносясь с Борисом, умышляли сдать ему сей город; но, обличенные в сей измене, были казнены всенародно. 2) Мы имели лазутчиков, а Сигизмунд и Карл войско в Ливонии: могла ли она, если бы и хотела, думать о Посольстве в Москву? Густав лишился милости Бориса, который думал женить его на Царевне Ксении, с условием, чтобы он исповедовал одну Веру с нею; но Густав не согласился изменить своему Закону, ни оставить любовницы, привезенной им с собою из Данцига; не хотел быть, как пишут, и слепым орудием нашей Политики ко вреду Швеции; требовал отпуска и, разгоряченный вином, в присутствии Борисова медика Фидлера грозился зажечь Москву, если не дадут ему свободы выехать из России: Фидлер сказал о том Боярину Семену Годунову, а Боярин Царю, который, в гневе отняв у неблагодарного и сокровища и города, велел держать его под стражею в доме; однако ж скоро умилостивился и дал ему вместо Калуги разоренный Углич. Густав (в 1601 году) снова был у Царя, но уже не обедал с ним; удалился в свое поместье и там, среди печальных развалин, спокойно занимался химиею до конца Борисовой жизни. Неволею перевезенный тогда в Ярославль, а после в Кашин, сей несчастный Принц умер в 1607 году, жалуясь на ветреность той женщины, которой он пожертвовал блестящею долею в России. Уединенную могилу его в прекрасной березовой роще, на берегу Кашенки, видели знаменитый Шведский Военачальник Иаков де-ла-Гарди и Посланник Карла IX Петрей в царствование Шуйского. |
| Но данные-то факты таковы, что ни по логике житейской, ни по вере не могут не быть учитываемыми. И потом, если Святополк был одержим бесом, почему делается уступка непротивления ему, то есть бесу? – «Господи… рассуди меня с братом моим. И не поставь ему в вину греха сего, но прими с миром душу мою» («Страдания и чудеса святых мучеников Бориса и Глеба»). Неужто, догмат о безвинном страдании Бориса и Глеба и забвение Святослава оказались сильнее реального положения, то есть правды? Не хочется в это верить. И главное – с прославлением Бориса и Глеба крамола на Руси не прекратилась, продолжая терзать Россию вплоть до сегодняшнего дня. Но если так, что надеюсь, никто оспорить не может, то остаётся единственный выход. Для того, чтобы восстановить справедливость, Русской Православной Церкви необходимо вернуться к этому периоду первоначального зарождения крамолы, пересмотрев его. Если Борис и Глеб святые, то почему брат их Святослав, так же безвинно убиенный Святополком окаянным оказался забытым? Неужто, лишь потому, что не ждал смиренно расправы, а оказал пассивное сопротивление братоубийце бегством, в то время как непротивление было основным христианским догматом? Как известно, Святослав был настигнут у горы Угорской, когда бежал в Венгрию, и так же убит безвинно, как Борис и Глеб… Как сообщается в летописи, «Святополк же окаянный и злой убил Святослава, послав к нему к горе Угорской, когда тот бежал в Венгрию». А потому Русской Православной Церкви по всей вероятности, необходимо рассмотреть вопрос о канонизации князя Святослава, брата Бориса и Глеба в числе первых русских святых. Князь Святослав занимает свое незаёмное место в русской истории. По первоначальному распределению уделов ему досталась Древлянская земля. Но есть версия, что распределение столов Владимиром между сыновьями состоялось позже, в 1010 году, и что князь Святослав до этого правил в Тмутаракани. (Гадло А.В. «Тмутараканские этюды» III, Вестник ЛГУ, 1990, вып. 9). Совершенно справедливо напрашивается вопрос о том, почему он не занимает своего исконного места в истории русской святости, если им так же, как и братьями его, Борисом и Глебом совершен духовный подвиг безвинной и мученической смерти… Казалось бы, междоусобица стихла. |
|
|
