| Содержание Беседа первая Часть 1 Новая книга известного православного публициста, иерея Олега Стеняева, посвящена любимой теме автора — теме покаяния и милосердия, покаяния человеческого и милосердия Господня. О чем бы ни писал отец иерей: о войне и мире, о политике и частной жизни, о власти и Церкви, о России и Православии, о рабстве и свободе, о бедности и богатстве, о молодежи и массовой культуре, на всё он смотрит со строго христианской точки зрения, а все умозаключения основывает на слове Божием. Исследуя Писание (см.: Ин. 5, 39) и самые разнообразные явления современной жизни, отец Олег приходит к выводу, что " сейчас — время восстанавливаться, восстанавливаться духовно " и что " только с Богом и в Боге мы обретаем для себя всё, в чем нуждается каждый человек " , чающий Небесного Иерусалима. Иаков, раб Бога и Господа Иисуса Христа, двенадцати коленам, находящимся в рассеянии, — радоваться (Иак. 1, 1). Такими словами начинается Соборное послание святого апостола Иакова. Ересиарх и основоположник протестантизма Мартин Лютер больше всего ненавидел в Библии именно это Послание. Выбросив одиннадцать книг из Ветхого Завета, из Нового Завета он удалил Соборное послание апостола Иакова. Современные критические школы в протестантской библеистике до сих пор оспаривают значимость Послания Иакова, представляя его чуть ли не апокрифическим. В связи с этим, думается, и протестанты и те, кто им последует, подпадают под библейское проклятие: и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей (Откр. 22, 19). И потому с тем большим вниманием надлежит изучать это Послание нам, православным христианам. Поясняя, почему апостол Иаков в первом стихе называет себя рабом Бога и Господа Иисуса Христа , блаженный Феофилакт Болгарский говорит: Апостолы Господа выше всякого мирского достоинства провозглашают то, что они рабы Христа [ 1 ]. Без сомнения, рабство Богу мыслилось первыми христианами как свобода от диавола и греха. |
| Особо наглядны связи с рассмотренным мировоззрением и соответствующей ему «созерцательной практикой» во второй редакции аполога – «Притче о богатых от болгарских книг», восходящей к павликианству, активно распространявшемуся в VII – XII вв. и давшему в значительной мере начало южнославянскому богомильству. Павликиане, или, как их правомерно называли в средние века, «армянские манихеи» (об интенсивном интересе манихеев к буддийским сюжетам см. гл. 3), придерживались дуалистического учения, согласно которому человеческое тело сделано Сатанаилом, который захотел создать существо по подобию увиденного им лучезарного образца «небесного отца», но смог содеять лишь подобное червю слабое существо, ползавшее на чреве по земле. Это тело пребывало в таком жалком состоянии, что «небесный отец» сжалился над ним и послал ему искру жизни. Версия происхождения человека, тело коего создано сатаной, в главных чертах соотносимая с манихейством и учением сирийских гностов (Сатурнина), получила отражение в богомильских трактовках сотворения Адама 159 . Богомильские идеи заявляли о себе и на Руси – в отдельных отреченных книгах 160 и в проповеди волхвов 161 . Аполог в богомильской традиции, как и лежащая в его основе буддийская притча, был призван вызывать в сознании «созерцателя» устрашающие чувственные картинки, иллюстрирующие его недолговечность, но заодно и «аспидность» его телесного состава. В наибольшей мере эти тенденции реализовались в «Притче о богатых от болгарских книг», где плачущий и падающий к скорпионам страдалец наглядно демонстрирует отчаянное состояние человеческой экзистенции, телесная часть которой была создана бессильным Сатанаилом. Хотя Варлаамов аполог еще не содержит того законченного дуалистического прочтения буддийской притчи, которое мы имеем в «Притче о богатых от болгарских книг», его включение в Пролог вызывает известное недоумение. В самом деле, нет никаких оснований полагать, что Пролог составлялся такими любителями апокрифической мудрости, как Василий Калика, безошибочно выбравший рассматриваемый сюжет для украшения Софийских врат и весьма напоминающий в этом отношении кирилло-белозерского черноризца Бфросина, который полтора столетия спустя переписывал аполог в своих рукописных сборниках. Очевидно, что для составителей редакций Пролога большое значение в данном случае имел сам авторитет «Повести о Варлааме и Иоасафе». Они знали, что повесть пришла из самого монастыря св. Саввы, а возможности назидательного прочтения аполога казались им достаточно вескими, чтобы не интересоваться истоками его «созерцательных» элементов. Наконец, другие, менее гетеродоксальные, притчи повести также вызвали их интерес, и они могли и в данном случае мыслить «по аналогии», однако налицо та определенная нечуткость к догматическим аспектам дидактики, которая нередко обнаруживалась помимо проложных статей и в значительно более широких контекстах в литературной истории русского средневековья 162 . Часть II Древнеиндийские реалии |
| 28 По русским народным сказаниям, Иуда повесился на осине; от того листья осины постоянно трепещут. 30 Это сказание, часто встречающееся в рукописях и внесенное в Страсти Христовы, напечатано в Пам. древн. письменности, вып. IV, 1880. Ниже мы печатаем его по списку Великаго Зерцала XVII в. Солов. библ. 352 (240). 33 Смотр. Исправление о двоу разбойникоу, напечатанное в Пам. стар. русск. литер., III, 81–82; так же апокрифические сказания о разбойниках, напечатанные Л. Стояновичем в Гласнике сербского ученого Дружства, 1865, кн. 63. 40 В таком виде переписка Иисуса Христа с Авгарем без сказания о нерукотворенном образе напечатана в краткой болгарской редакции в Славянском сборнике М. П. Петровским: Абогар (первый печатный памятник новоболгарской литературы). 43 В индексах, при перечислении апокрифических сочинений, замечается: и Авгарево послание на шеи носят неразумнии. 45 Между греческими рукописями московской синодальной библиотеки есть рукопись XI в. (содержащая жития святых), в которой, на листе 192–209 помещено это сказание: Κωνσταντνου ν Χριστ βασιλε αων βασιλως ωμαων διγησις π διαφρων θροισθεσα στοριν περ τς πρς Αγαρον ποσταλεσης χειροποιτου θεας εκνος Χριστο το θεο μν, κα ς ξ δσης μετεκομσθη πρς τν πανευδαμονα τατην τν πλεων Κωνσταντινο πολιν, с четырьмя картинками. В первой картинке изображен Авгарь, возлежащий на одре, и при нем двое слуг; подписано: Αγαρος τοπρχης πιστλλων πρς τν Χριστν το ελθεν κα θεραπεσαι υτν. Во второй картинке изображен Христос сидящим и пишущим; около него стоит слуга Авгаря; надпись: Χριστς δι γραμμτων προσαγορυει τν Αγαρον. В третьей картинке Христос (сидящий) подает слуге Авгаря полотно со своим изображением; около Христа стоят некоторые из его учеников; подпись: Χριστς πιδος τν σινδνα απστειλε πρς Αγαρον. В четвертой картинке Авгарю, лежащему на одре, слуга подает полотно с изображением Спасителя; надпись: Αγαρος δν τν σινδνα εθως θη κα ναστς δαπτσθη δοξζων τν θεν. Chr. Frid. Matthaei Notitia codicum manuscriptorum graecorum bibliothecarum Mosquensium. S. Synodi. Pars 1. Mosquae 1776; fol. 11–13. |
| Легенда о Давиде и Вирсавии, рассказанная в Библии, излагается в Палеях, входит в апокрифическое «Житие Давида», но встречается и как самостоятельное произведение. На Руси известна с XIII–XIV вв.: в пергаменном списке Гадательной Псалтыри ею завершается цикл апокрифов о Давиде (РНБ, Софийское собр., 60). По сравнению с Библией легенда в древнерусских списках несколько сокращена – в ней нет притчи пророка Нафана об овечке (притча перенесена в «Житие Давида»), и рассказ не носил бы апокрифического характера, не будь иным в нем божье возмездие Давиду за похищение Вирсавии и убийство ее мужа. В Библии царь Давид наказан только смертью сына, рожденного ему Вирсавией ( 2Цар. 12, 14–18 ), – в апокрифе царю дано самому выбирать, какого суда он заслуживает. Правда, такой же выбор поставлен перед Давидом и в библейской истории, но в другой час и в другой ситуации: Господь карает Давида за перепись народа Израиля ( 2Цар. 24, 1–16 ), ибо, по представлениям древних, пересчитывать людей – это навлечь на них беды и смерть (см.: Фрезер Д. Фольклор в Ветхом завете. М., 1989. С. 362–368). Тексты апокрифов «Жития Давида», как и «Слова о Псалтыри», вероятнее всего восходят к греческим оригиналам, а до Руси дошли в южнославянских, сербских и болгарских, рукописях, самая ранняя из которых – XIV в. В научный обиход они введены в последней четверти XIX в.: «Слово о Псалтыри» впервые опубликовал И. Я. Порфирьев (Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях. Казань, 1873. С. 93–94; Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки. СПб., 1877. С. 242–243), а «Житие Давида» (вместе со «Словом о Псалтыри») – Н. А. Начов (Тиквешки рукопись//Сборник за народни умотворения, наука, книжнина. София, 1892. Кн. 8. С. 395–398) и А. И. Яцимирский (Из истории славянской письменности Молдавии и Валахии XV–XVII вв.//ПДПИ. 1906. 162. С. 110–114). Легенду о Давиде и Вирсавии публиковали И. Куприянов (Описание замечательной Псалтири//ЖМНП. 1855. Ч. 88, декабрь, отд. 2. С. 167) и В. Н. Перетц (Отчет об экскурсии семинария русской филологии в Москву 1–12 февраля 1912 года. Киев, 1912. С. 25–26). |
| Апокрифические сказания и поверья проникали в Южную Русь из Византии, Болгарии, преимущественно в XI–XV ст., и из Польши, преимущественно в XVI–XVII ст., проникали во 1) путем устной передачи от греков и болгар, посещавших Русь, и такой же передачи от русских странников-богомольцев, ходивших в Константинополь, на Афон и в Палестину, во 2) через византийские сочинения апологетические, экзегетические и исторические, преимущественно через Палеи и Хроники, и через польские схоластические проповеди и, наконец, в 3) непосредственно в форме апокрифических книг. В народной памяти сохранились наиболее апокрифы византийского и болгарского источников; в рукописях сохранились почти исключительно западные апокрифические сказания, проникшие в Галицию из Польши. Передавая апокрифы в Великороссию, Малороссия, преимущественно левобережная, получила некоторые апокрифы обратно в великорусской обработке, например, сказания и песни о 12 пятницах. В южной Руси перебывало много греков. Из 23 митрополитов домонгольского периода 17 были, несомненно, греки; происхождение трех неизвестно и только трое русские. 3 На епископских кафедрах по временам сидели греки. Священники и иноки были отчасти также греки, особенно на первых порах. Греки были строителями древнейших русских храмов. Приходили на Русь из Греции иконописцы и певцы. Греческие купцы доставляли русским мусию, звонкую монету, металлическую утварь, лекарственные травы, мрамор, дорогие ткани. С возникновением сильного московского государства греки стали ездить в Москву за милостыней и по дороге посещали Киев. В литовской Руси греческие пришельцы находили более родственную себе среду, чем в Руси московской. «В козацкой земле, писал Павел Алеппский, во второй половине XVII века, мы чувствовали себя как дома; потому что обитатели той страны любезны и радушны и относились к нам, как будто земляки». 4 Южная Русь XVI ст. с благодарностью признала заслуги экзарха Никифора, Кирилла Лукариса и патриарха Феофана. При всем том греки, посещавшие южную Русь, не могли внести много апокрифических сказаний вследствие незнания или слишком плохого знания русского языка. |
| 82 ...архаггелъ Ивоилъ... – Иоиль, но среди архангелов нет обладателя такого имени; в других списках апокрифа он назван ангелом. Порфирьев полагает, что это имя возникло по ошибке у славянского автора, который воспринял αλ греческого оригинала, что означает по-еврейски Иаг Эл, Иегова Бог, как собственное имя (Порфирьев. Апокрифические сказания... по рукописям Соловецкой библиотеки. С. 40). 83 ...от плода тернова... – Терн, терновник, кустарник с колючими ветками; его ягоды употребляют в пищу. 86 ...плача... – В списке Погодина, 1615 читается «моча», в Румянцева, 358 и Погодина, 1018 – «плеча», в Библиотеке РАН, 13. 2. 25 (Яц. 26) – «плоча», Румянцева, 380 – «плача». Порфирьев считает, что это испорченное греческое слово πλακ от πλαζ, πλακος – доска (Порфирьев. Апокрифические сказания... по рукописям Соловецкой библиотеки. С. 212, примеч. 1). Стоит уточнить, что это греческое слово означает не деревянную доску, а каменную плиту, скрижаль, его применяют, говоря о скрижалях завета, данных Богом пророку Моисею. В современном болгарском «плоча» – каменная доска. Поэтому можно предположить, что в апокрифе речь идет о надписи на камне, хотя сюжета о «рукописании» Адама в греческом оригинале нет. 87 ...и держа у себя. – После этих слов в списке Румянцева, 358 изложена другая версия причины, почему Адам дал на себя «рукописание»: «А инде писано во святемъ писаньи. Адам бяше в раю, славя Бога со архангелы и ангелы во свте немерчающим; изгониму же ему бывшю из рая за преступление его, и не вдаше того Адам, еже нощь и день преж его Богом сотворена бысть, и сде прямо раю и плакашеся по райском житьи. И приде нощь и бысть тма, и въскрича Адам, глаголя: “Горе мне, преступившему Божию заповдь, изгнану из свтлаго райскаго житьа, пресвтлаго немерчающаго свта”. “О свт мой пресвтлый, – плачася и рыдая глаголаше, – уже не узрю сияниа твоего и немерчющаго свта, ни красоты райскиа вижю. Господи, помилуй мя падшегося”. Прииде же к нему диавол и глагола ему: “Что ся стоивши и рыдаеши?” Адам же рече: “Свта ради пресвтлаго, сокрывшагося мене ради”. Диавол рече ему: “Азъ ти дамъ свтъ, запишися ми рукописанием и родъ свой и чяд”. Адамъ же свта ради дасть ему рукописание, и написа тако: “Чий есть свт, того и азъ и чяда мои”. И прииде день и свт восия по всей вселенней. Дьявол же вземъ рукописание Адамле, сокры и въ Иордан под каменем, где Христос крестился» (Памятники старинной русской литературы. Вып. 3. С. 2). |
| В.Н. Мочульский В древнерусской письменности есть статья, заключающая в себе апокрифическое сказание о создании мира и человека. Это сказание встретилось нам в четырех почти однородных списках, носящих, при этом, разные заглавия: 1) «Слово о зачатии неба и земли» (в рукописи Киевской Духовной Академии, поступившей от Барсова; см. Петрова: Опис. рукописей, стр. 58); II) Ckaзahie трдолюбивыхъ мжей бголюбивыхъ списано изъ божественныхъ книгъ bacuлiя великаго, григория бгослова, ioahha дамаскина о преславныхъ npehiuxъ неведомых вещеи о безначалн господ бже нашем како бысть гдь саваоф прежде всея видимыя и невидимыя твари (в рукописях: 1) Императорской Публ. Библиотеки, NQ–XVII–22, XVII–XVIII вв. на Л. 963; 2) В. И. Григоровича, 56, XVIII в.); III) «Свиток божественных книг» (См. Пыпина: Ложные и отреченные книги старины. Рус. Слово 1862, кн. 2, стр. 52–56). Это же сказание мы находим в латинской письменности, а именно: в первой части «Liber S. Johannis», где оно окрашено густыми красками вероучения еретическо-богомильского. Кроме того следы этого сказания мы находим в южно-славянской письменности, где оно довольно часто является в соединении с «Беседой трех Святителей», составляя незначительный её ингредиент. Укажем для примера на следующее списки «Беседы»: 1) Сербский сп. Пражского Музея, XVI в. под 12, на Л. 115 а –118 а , имеющий заглавие: « слво небеси и земли» (изд. Поливкой в Starine, kn. XXI, Ss. 208–211); 2) Сербский сп. XVII в. Белградской Национ. библиотеки, под 273 на Л. 171 с заглавием: быmi глы хве; 3) Солунский сп. сербской рецензии, XVII–XVIII в., изданный Васильевым в «Книжици», кн. I, стр. 45–47; 4) Белградский сп. болгарской рецензии, под 106, на Л. 51, начинающийся статьёй: Слво ckaзahie 5) болгарский сп. XVIII в., находящейся у М. С. Дринова и начинающийся также: Слово сказание бытие. Во всех указанных списках «Беседы» наше сказание о создании мира является или в виде отдельной сокращенной статьи, носящей особое заглавие (в большинстве случаев: « Слово ckaзahie быmi»), или же сливается вместе с «Беседой», причем берутся лишь незначительные выдержки из нашего сказания, вследствие чего бывшее отдельное заглавие или совершенно уничтожается, отчего памятник является безымянным, или же заменяется названием «Беседы трех Святителей», и лишь в одном списке, а именно, в Сербском XVI в., Пражского Музея, заглавие: « слво небеси и земли» применено ко всему списку «Беседы трех Святителей». |
| Ревиль замечает, что предания о потопе получали благоприятное развитие и местные приурочения в странах низменных, подвергавшихся наводнению, или в странах приморских, где сильные бури или землетрясения настолько усиливали прибой морских волн, что население опасалось погибнуть под ними. 57 Можно допустить в некоторых случаях переход преданий о всемирном потопе из одной страны в другую посредством устной или литературной передачи. Славянские народные сказания о всемирном потопе, великорусские, малорусские и болгарские, возникли из ветхозаветного сказания о потопе и связанных к ним апокрифов. Апокрифы о потопе находятся в сборниках Пыпина (Памят. стар. рус. лит., т. III), Порфирьева (Апокр. Сказ. по солов. рук.) и Успенского (Толк. Палея). В этих апокрифах говорится о построении ковчега и о собрании животных в ковчег посредством била. Малорусские народные рассказы о потопе немногочисленны и однообразны, сколько можно судить по имеющемуся в печати материалу. Они, несомненно, построены на апокрифах, только несколько отличных от изданных Пыпиным, Порфирьевым и Успенским. В южной России наверно были в ходу своеобразные рукописные апокрифы о потопе. В церковно-археологическом музее при Киевской Духовной Академии сохранились рукописные апокрифы о потопе малорусского правописания, по времени XVII ст. 58 В украинских народных рассказах находится два апокрифических мотива: построение ковчега при противодействии со стороны дьявола и отказ некоторых животных войти в ковчег Ноя. Первый мотив выражается в рассказе, что дьявол ночью портил то, что Ной успевал сделать днем. Ной приготовлял столбы и доски, чтобы все было в меру, а ночью набежит черт, и там надрубит, там отпилит. Когда Бог уведомил Ноя, что на другой день наступит потоп, Ной начал складывать бревна и доски; но все выходило не в меру, и Ной очень огорчился. Бог сжалился над ним и сказал: «Не журися, чоловиче мий, що довге – то стули и буде коротке, а що коротке – натягни, то и буде довге». Ной последовал этому благому совету (Драг., стр. |
| отец или словом Златоуста, легко избегали церковного отречения, и почитались даже наравне с творениями св. отцов. Подобные поучения не вносились в список запрещенных книг; мало того, считались даже книгами истинными» 12 . В примечаниях к очеркам рассыпана масса данных, подтверждающих эту мысль. Оказывается, что отреченная и апокрифическая письменность оставила заметные следы в самых употребительных древнерусских книгах для чтения, – в Прологе, Измарагде, Златоусте, Четь-Минеях. Статья о книгах и не совсем точно отражала наличный состав отреченной письменности, указывая, напр., на апокрифы, которых никогда не было на Руси и даже в славянских переводах, а с другой перечень отреченных книг далеко не исчерпывал всего объема запрещенной литературы 13 . Не смотря на это, статья представляет высокий интерес для исследователя. Она, хотя не полно, все-таки представляет историю ложных писаний; но Тихонравов ставит ее в связь и с историей духовного просвещения и с литературными движениями древней Руси. Таким образом, изучение статьи, по редакциям разных веков, привело ученого к следующим общим выводам. Представляя собой третий отдел статьи патриарха Анастасия Синаита († 599), перечисляющий апокрифические книги, а потом, вероятно, в XI в. среди южных славян в эпоху развития Богомильской ереси дополненный апокрифическими статьями греческими и болгарскими, список отреченных книг встречается у нас впервые в Номоканоне XIV в. и был распространен в России в то время, как стали расходиться в древней русской литературе и еретические апокрифы греческого и славянского происхождения, запрещавшиеся в нем. Митрополит Киприан дополнил болгарский индекс новым отделом «богоотметных и ненавидимых книг», книг светского содержания, в которых излагались суеверные приметы, не одобряемые служителями христианской церкви (громовники, колядники и разные другие гадательные книги). В молитвеннике Киприана, первый раз не канонические книги ставились на одну доску с богоотметными суевериями; слово «апокрифическая» книга смешалось с понятием «запрещенной» книги. |
| В болгарской и сербской литературах апокриф о крестном древе появился в рукописях XIV в.; в русской литературе – несколько позже, в рукописях рубежа XV и XVI вв. Он переписывался как в полном составе легенд, так и частями. Текст произведения опубликован: Пыпин А. Н. Памятники старинной русской литературы. СПб., 1862. Вып. 3. С. 81–82; Тихонравов Н. С. Памятники отреченной русской литературы. М., 1863. Т. 1. С. 305–313; Порфирьев И. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях по рукописям соловецкой библиотеки. Казань, 1877. С. 47–50, 96–99, 101–103. Кроме упомянутых исследований см.: Ягич В. История сербохорватской литературы. Казань, 1871. С. 101–102, 106–109; Порфирьев И. Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях. Казань, 1872. С. 105–115, 132, 138–141, 165–166; Веселовский А. Н. Разыскания в области русского духовного стиха. 10. Западные легенды о древе креста и Слово Григория Богослова о трех крестных древах//Прилож. к т. 45 Зап. имп. АН. СПб., 1883. С. 365–417; а также: Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2 (вторая половина XIV–XVI в.). Ч. 1. А–К. С. 60–66. В настоящем издании текст публикуется по сербской рукописи XVI в. Библиотека РАН 13.2.25. Л. 7–12. Отсутствующее в ней начало до слов «възять три главня» восполняется по рукописи РНБ 1632 г., собр. Погодина, 1615. Л. 193–194; по ней же сделаны некоторые добавления и исправления текста. СЛОВО СВЯТОГО ГРИГОРИЯ БОГОСЛОВА О ЧЕСТНОМ КРЕСТЕ Когда погребли Адама с венцом, который свил и возложил он на главу свою из ветвей того древа, из-за которого изгнан был из Рая и которые принес ему Сиф, сын его, а тому дал их ангел, вынеся из Рая, то выросло древо из венца, что был на главе Адама. И было оно велико – велико и удивительно (выросшим), разделяясь стволами на-трое. И возрастали стволы вместе и были в семь раз выше всех других дерев. О другом древе, на котором распят был разбойник верный Часть от того древа вынесла река Тигр из Рая, и осталась она на песке. И когда захотел Сиф помянуть отца своего Адама, показал ему ангел это древо, и возжег Сиф огонь на реке, именуемой Нил, и тем память сотворил отцу своему. |
|
|
