| посредство. По сути И. сопоставлял фрагменты этих произведений и прослеживал распространение т. н. бродячих сюжетов (подвигов Александра, апокрифических историй, видений конца света), которые пересказывались в лит-ре и на Руси, и в большинстве др. стран мира. Из подобных же сюжетов, известных книжникам всех стран, состояли в большинстве всемирные хроники и палеи, к-рые И. изучал. В процессе исследования им было выявлено большое количество переводных текстов, сохранившихся полностью или фрагментарно в древнерусской рукописной традиции; был впервые обнаружен слав. перевод Хроники Георгия Синкелла систематизированы отрывки Хроники Иоанна Малалы. На их основе удалось собрать почти полный текст этого произведения, доказать существование утраченного некогда полного древнеслав. перевода хроники. Работа И. с Хроникой Малалы во многом способствовала воссозданию первоначального греч. текста, поскольку слав. отрывки содержат ряд эпизодов, не сохранившихся в греческих рукописях. На протяжении длительного периода И. неоднократно обращался к изучению т. н. Иудейского хронографа (XIII в.) и в конце жизни подготовил издание одного из главных его источников - слав. перевода «Иудейской войны» Иосифа Флавия (1938). Исследование, к-рое должно было сопровождать публикацию текста памятника, осталось неизданным: почти завершенный автором текст, сохраняющий значение до наст. времени, находится в архиве ученого («История Иудейской войны». 2004. Т. 1. С. 9-12). Интересом к хронографии вызваны преимущественно и занятия И. смежной темой - древнейшей (не позднее нач. XII в.) историей рус. летописания. Значительное место в творчестве И. занимала проблема происхождения переводов изучаемых им памятников. Он был в числе ученых, исследовавших древнерус. переводы домонг. периода (хронографическую версию «Александрии», «Историю Иудейской войны», хроники Георгия Монаха («Временник») и Георгия Синкелла и др.). Выводы И. были в основном приняты позднейшими исследователями (за исключением болгарских), хотя происхождение перевода Хроники Георгия Монаха неоднократно становилось предметом полемики. |
| культура продолжала сохраняться, хотя условия для ее существования становились со временем все менее благоприятными (см.: Флоря Б. Н. , Турилов А. А. , Иванов С. А. Судьбы кирилло-мефодиевской традиции после Кирилла и Мефодия. СПб., 2000. С. 123-128). Значительная часть болг. аристократии, признавшей власть Византии, вошла в состав ее правящей верхушки, но (по старой визант. традиции) была расселена в др. регионы империи. Однако картину жизни Охридской архиепископии в XI-XIII вв. определяет не только это разрушение национальной элиты и антивизант. восстания (крупнейшие в 1040-1041 и 1072-1073), но и проявления культурного взаимодействия. Византийцы пишут на греческом жития и службы местным слав. святым (архиеп. Феофилакт - пространное Житие св. Климента Охридского, Георгий Скилица в сер. XII в.- Житие св. Иоанна Рильского и цикл канонов ему, архиеп. Димитрий II Хоматиан в XIII в.- проложное житие Климента), к-рые тем самым включаются в число чтимых греч. святых. В среде местных слав. книжников наряду с представлениями о святости слав. языка и письма ( Солунская легенда , переделка сочинения Храбра Черноризца ) формируются и причудливые порой представления о византийско-болг. общности ( Иванов С. А. «Болгарская апокрифическая летопись» как памятник этнического самосознания болгар//Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. М., 1989. С. 70-77). Резкая конфронтация болгаро-визант. отношений в ходе восстания Асеней в 1185 г. и создания 2-го Болгарского царства после взятия К-поля крестоносцами сменяется поисками союзников в различных политических комбинациях. В 1234 г. Тырновский предстоятель Иоаким I был рукоположен в Никее, а в следующем году за ним был признан патриарший титул. Царь Иоанн Асень II. Монета. 1230 - 1241 гг. Царь Иоанн Асень II. Монета. 1230 - 1241 гг. Старая болг. идея «переноса царства», имевшая определенные шансы на воплощение в правление царя Калояна (и, возможно, Иоанна Асеня II), после сер. XIII в. утрачивает свое значение для страны, разоренной междоусобными войнами и татар. |
| учением богомилов. Несомненно богомильским считают А. «Тайная книга» (в слав. традиции не сохранилась), влияние учения богомилов видят в переводных А. о Тивериадском м., о борьбе арх. Михаила с Сатанаилом, в компилятивных сочинениях попа Иеремии, отчасти в «Рукописании Адама». Период визант. владычества в Болгарии (1-я четв. XI - посл. четв. XII в.) отмечен созданием ряда апокрифических пророчеств и откровений, в к-рых через призму эсхатологии рассматриваются события болг. истории VII-XI вв. и болгаро-визант. отношения: «Толкование Даниилово», «Сказание Исаии пророка о будущих летех», «Болгарская апокрифическая летопись» («Сказание Исаии пророка, како вознесен бысть ангелом до седьмого небеси»), а также написание легендарной истории обращения болгар в христианство ( «Солунской легенды» ). События кон. XII - сер. XIII в. (восстановление Болгарского царства, взятие Салоник сицилийскими норманнами в 1185 г., захват К-поля крестоносцами в 1204 г. и создание Латинской империи, татар. набеги на Балканский п-ов) породили новую волну переводов с греч. и компиляций А. апокалиптического содержания: «Прозрение пророка Даниила», «Сказание о Сивилле», «Апокалипсис Анастасии», «Пандехово пророческое сказание» и др. В древнерус. книжность А. проникли вскоре после Крещения Руси через южнослав. посредство и воспринимались в качестве развернутых комментариев к библейским текстам наряду с их богословско-догматическими толкованиями. С рядом А. в. (в частности, об Адаме, Соломоне и Моисее) древнерус. книжники знакомились через Толковую и Историческую Палею и Хронографы, «Хронику Георгия Амартола». Апокрифические сюжеты о прор. Моисее и большой фрагмент апокрифического «Откровения Мефодия Патарского» вошли в ПВЛ (нач. XII в.). Рубежом XII-XIII вв. датируется создание наиболее значительного собственно древнерус. апокрифического текста - «Слова о Лазаревом воскресении», по стилистическому строю и образной системе связанного со «Словом о полку Игореве» и известного в десятках списков XV-XVII вв. |
| Излишне напоминать, что мы не перечислили и не могли перечислить всех памятников переводной и южнославянской литературы, какие сохранились у нас от монгольского периода, так как не все они приведены в известность, не все библиотеки древнеславянских рукописей описаны. А с другой стороны, нельзя не предположить, что были и могли быть тогда в употреблении у наших предков многие другие такого же рода сочинения, до нас не дошедшие или нами не упомянутые . К сожалению, предки наши, списывая и приобретая себе в славянских переводах книги истинные, т. е. составленные в духе православия, нередко списывали вместе и такие книги, которые назывались ложными, отреченными, апокрифическими. Эти книги, по всей вероятности, начали проникать к нам из Греции и Болгарии с самого введения христианства, и преподобный Нестор, как известно, уже пользовался в своей летописи некоторыми ложными сказаниями из книги Палеи. От XIII в. дошла до нас одна из таких книг, именно: «Сказание Афродитиана персианина». И митрополит Кирилл II во 2-й половине того же века не без причины заповедовал в своем «Поучении к попом»: «Лживых книг не почитайте». В XIV столетии число апокрифов у нас еще увеличилось, и замечательно, что они помещались тогда у нас в одних и тех же сборниках вместе с книгами истинными. В списках этого века сохранились доселе следующие апокрифы: отрывок из Книги Еноха, Откровение Авраама, Заветы двенадцати патриархов, Варфоломеевы вопросы Богородице, повесть о Макарии Римском, Хождение Зосимы к рахманам. Затем сохранились также: Лествица Иакова в списке 1406 ], Хождение святого Иоанна Богослова и Повесть о спасенном древе крестном в списке 1419 г. и многие другие отреченные книги в списках XV в. Чтобы предохранить православных от чтения этих книг, пастыри нашей Церкви находили нужным составлять индексы, или перечни, книг истинных и ложных, конечно на основании таких же индексов греческих и болгарских, издавна существовавших. К концу XIV и в начале XV в. встречаем у себя разом три подобных индекса: один — в Паисиевском сборнике, другой — в Молитвеннике митрополита Киприана, третий — в сборнике преподобного Кирилла Белоезерского . |
| В этом слое текстов не обнаруживается каких-либо выпадов против латинян, в т. н. Болгарской апокрифической летописи имеется явно вымышленное сообщение о том, как праведный правитель Болгарии «святой» Петр, спасаясь от нашествия иноплеменников, «бежа на западь вь Римь и тоу сконча житие свое» . В других местах того же источника среди вымышленных свидетельств говорится, что царь Константин «насели землю бльгарьскую оть земли западние», а неправедный царь Симеон «погоуби землю бльгарскоую, иероусалимскою и римьскоую» . Во всем этом трудно видеть проявление враждебного отношения к латинянам: «святой» царь находит приют на «западе», в Риме, с «запада» заселяют Болгарскую землю, одновременно ее вместе с «римской» землей разоряет дурной правитель. В той же связи стоит отметить, что в 1072 г. восставшие болгары пригласили на болгарский трон Константина Бодина, сына зетского князя Михаила. Владения Михаила Зетского входили в сферу юрисдикции Римской Церкви, а сам он в 1077 г. признал себя ленником папы Григория VII. Антилатинская агитация византийских иерархов не нашла благоприятной почвы в южнославянской среде, возможно, потому, что с латинянами местное население по существу не сталкивалось, а его главными врагами (помимо покорителей-греков) были постоянно вторгавшиеся из-за Дуная кочевые племена. Для того, чтобы объективно оценить, какие взаимоотношения сложились между странами славянского мира разной конфессиональной ориентации после 1054 г., необходимо рассмотреть имеющиеся свидетельства об отношении к латинскому миру в Древней Руси — стране, входившей в зону культурно-религиозного влияния Византии, но политически независимой от Константинополя. Во 2-й половине XI в. в состав высшего духовенства Киевской митрополии входили греческие иерархи, среди которых были образованные люди, принимавшие участие в выступлениях против латинян. Одним из них был Лев, митрополит Переяславля Русского, написавший трактат о служении на опресноках, по-видимому в 60-х гг. XI в. Вероятно, благодаря стараниям этих образованных людей были предприняты переводы ряда греческих сочинений с перечнем «вин» латинян, прежде всего послания Михаила Кирулария Антиохийскому патриарху Петру . |
| От эпохи длительной борьбы с богомильской ересью до нас дошла довольно обширная антибогомильская лит-ра, как слав. («Беседы...» Козьмы Пресвитера), так и греч. («Против богомилов» Евфимия Зигабена и др.). Большая часть сочинений самих богомилов была уничтожена. Первое по значимости место среди уцелевших произведений занимает апокриф «Иваново Евангелие», называемый богомилами «Тайной книгой» (ок. X-XI в.). Он известен в 3 переводных лат. версиях (кон. XII - сер. XIII в.), болг. оригинал не сохранился. По форме это диалог между Христом и его любимым учеником Иоанном Богословом. Перед читателем развертываются основные положения богомильской космогонии и эсхатологии: о первоначальном устройстве Вселенной, о низвержении злых сил с небес, о борьбе Христа с Сатаной и Его победе над диаволом, о судьбах праведников и грешников и т. д. При ее написании были использованы кн. Бытия, канонический Апокалипсис и нек-рые апокрифы XI-XII вв. Второе произведение богомилов - т. н. «Катарский требник» (XIII в., на провансальском языке, болг. оригинал утрачен) - содержит описание всех обрядов, совершаемых во время проповедей в общине. Большинство др. сочинений, испытавших влияние богомильской доктрины, представляют собой апокрифы - анонимные («Житие Адама и Евы», «Рукописание Адамово», «Прение Христа с дьяволом») или псевдоэпиграфические, авторство к-рых приписано ветхозаветным и евангельским персонажам, гл. обр. пророкам («Книги Еноха», «Откровения Варуха», «Видения Исаии», апокрифический Апокалипсис Иоанна Богослова и др.). Из-за компилятивного по преимуществу характера этих текстов проблема их реального авторства (в качестве создателей принято рассматривать самого Богомила и его учеников Михаила и Феодора) остается на сугубо гипотетическом уровне. В исследовательской лит-ре XIX - 1-й пол. XX в. к числу ранних богомильских авторов иногда было принято относить пресв. («попа болгарского») Иеремию (к-рого в нек-рых редакциях Списка отреченных книг называют сыном и учеником Богомила), но в наст. время эта т. зр. историко-филологической наукой отвергнута. Среди визант. богомилов («фундагиагитов») наиболее распространенным апокрифом была т. н. «Греческая легенда о сотворении мира», написанная в духе умеренного дуализма и имеющая много сходных черт с болг. апокрифом «Тивериадское море». В сер.- 2-й пол. XI в. мировоззрение богомилов оказало заметное воздействие на наиболее значительные и оригинальные болг. историко-апокалиптические сочинения, такие как «Болгарская апокрифическая летопись» и «Сказание пророка Исаии» в версии Белопольского (Николяцкого) сб. |
| е. составленные в духе православия, нередко списывали вместе и такие книги, которые назывались ложными, отреченными, апокрифическими. Эти книги, по всей вероятности, начали проникать к нам из Греции и Болгарии с самого введения христианства, и преподобный Нестор, как известно, уже пользовался в своей летописи некоторыми ложными сказаниями из книги Палеи. От XIII в. дошла до нас одна из таких книг, именно: “Сказание Афродитиана персианина”. И митрополит Кирилл II во 2-й половине того же века не без причины заповедовал в своем “Поучении к попом”: “Лживых книг не почитайте”. В XIV столетии число апокрифов у нас еще увеличилось, и замечательно, что они помещались тогда у нас в одних и тех же сборниках вместе с книгами истинными. В списках этого века сохранились доселе следующие апокрифы: отрывок из Книги Еноха, Откровение Авраама, Заветы двенадцати патриархов, Варфоломеевы вопросы Богородице, повесть о Макарии Римском, Хождение Зосимы к рахманам. Затем сохранились также: Лествица Иакова в списке 1406 г., Хождение святого Иоанна Богослова и Повесть о спасенном древе крестном в списке 1419 г. и многие другие отреченные книги в списках XV в. 2804 Чтобы предохранить православных от чтения этих книг, пастыри нашей Церкви находили нужным составлять индексы, или перечни, книг истинных и ложных, конечно на основании таких же индексов греческих и болгарских, издавна существовавших. К концу XIV и в начале XV в. встречаем у себя разом три подобных индекса: один – в Паисиевском сборнике, другой – в Молитвеннике митрополита Киприана, третий – в сборнике преподобного Кирилла Белоезерского 2805 . Эти индексы при исчислении апокрифов довольно различны между собою – потому ли, что составлены были на основании различных индексов греческих и болгарских или потому, что составители наших индексов перечисляли ложные книги каждый по своему усмотрению, какие знали и находили в употреблении. Из этих индексов узнаем, что большая часть перечисляемых в них отреченных книг имела происхождение греческое, а другие измышлены были в Болгарии, почему и называются болгарскими баснями или ложью болгарского попа Иеремии, некоторые же, судя по названиям (“Громовник”, “Колядник”, “Воронограй” и под.), может быть, появились в самой России. |
| В средневек. слав. правосл. книжно-письменной традиции, как ни в какой др. средневек. христ. лит-ре, большое место занимают анонимные сочинения. Почти полностью анонимно (на уровне заголовков и свидетельств прологов и эпилогов) лит. творчество времени великоморавской миссии равноапостольных Константина-Кирилла и Мефодия (863-885), исключение составляют лишь «Поучение о правой вере» (вероятный перевод Константина-Кирилла с его именем в заглавии) и похвала Кириллу Философу Климента, впосл. еп. Величского. Определение авторства др. текстов ( Анонимной гомилии , Закона судного людем , житий первоучителей, канона на перенесение мощей свт. Климента Римского и канона вмч. Димитрию Солунскому, Номоканона Мефодия, Сказания о обретении мощей св. Климента и др.) принадлежит исследователям. Эту особенность великоморавского периода в полной мере унаследовала слав. лит-ра Чехии IX-X вв., где авторские сочинения и переводы неизвестны. Напротив, лит-ра Первого Болгарского царства (886-968) является по преимуществу авторской (в гимнографических текстах автор обычно назван в акростихе - см. Климент Охридский , Константин Преславский , Наум Охридский ). Известны имена неск. переводчиков - Григория Пресвитера , пресвитера Иоанна, Иоанна Экзарха , Константина Преславского, хотя большинство переводов анонимно, возможно из-за их коллективного характера. Почти исключительно анонимными являются переводы памятников апокрифической лит-ры независимо от их жанровой принадлежности. Авторское начало преобладает в болг. и серб. лит-рах кон. XII-XVI вв. Исключение составляют по преимуществу проложные жития и стихи к ним, в чем, вероятно, следует усматривать следование греч. традиции. Анонимны на южнослав. и славяно-молдав. почве также краткие хроники (напр., Анонимная болг. хроника, серб. летописи и родословы), что характерно для памятников этого жанра в правосл. слав. традиции (за исключением Повести временных лет ). Авторство большого числа переводов с греческого, выполненных в кон. XIII - сер. XIV в. на Афоне (Закхей (Вагил); Иоанн , старец, переводчик; Иосиф, старец, переводчик), известно не из заголовков текстов или приписок переводчиков, а из позднейших свидетельств их учеников-книгописцев. |
| Посольство св. равноап. кн. Бориса к визант. имп. Феодоре. Миниатюра из Хроники Иоанна Скилицы. XII в. (Matrit. gr. 2. Fol. 67 v) Посольство св. равноап. кн. Бориса к визант. имп. Феодоре. Миниатюра из Хроники Иоанна Скилицы. XII в. (Matrit. gr. 2. Fol. 67 v) Выбор Б. слав. литургии объясняется стремлением упрочить позиции национальной Церкви и добиться консолидации болг. общества, большинство к-рого составляли славяне. В Болгарии, вероятно, уже во 2-й пол. 60-х гг. IX в. имели представление о слав. литургии, т. к. 2-е посольство в Рим совпало по времени с пребыванием там слав. апостолов, освящением по указанию папы Адриана II слав. книг и богослужением на слав. языке, проходившем в главных храмах города. Б. высоко оценил возможности, открывавшиеся перед болгарами с введением слав. языка в богослужение. Этим объясняется теплый прием, оказанный им ученикам св. равноапостольных Кирилла и Мефодия после их изгнания из Вел. Моравии в 885 г. (см. статьи: Климент Охридский , Константин, еп. Преславский , Ангеларий , Наум Охридский , Савва , Седмочисленники ). Переход Болгарской Церкви на слав. язык в качестве богослужебного произошел еще при жизни Б. Св. равноап. кн. Борис. Миниатюра из Слова Ипполита Римского о Христе и антихристе. Кон. XII-haч. XIII в. (ГИМ. Чуд. 12. Л. 1 об) Св. равноап. кн. Борис. Миниатюра из Слова Ипполита Римского о Христе и антихристе. Кон. XII-haч. XIII в. (ГИМ. Чуд. 12. Л. 1 об) С именем Б. связано активное строительство и восстановление храмов и мон-рей по всей Болгарии (см. ст. Болгария , разд. «Искусство»). В Житии св. Наума Охридского говорится, что князь построил соборный храм в мон-ре арх. Михаила «с богатъством и повелением... Михаила Бориша и сына его Симеона». Созданная в Македонии в XI в. «Болгарская апокрифическая летопись» («Сказание Исаии пророка, како вьзнесен бысть ангелом до 7-го небеси») сообщает, что Б. «сьзда церкви по земли бльгарстеи, и на реце Брегалници, и ту прием царство, на Овчи поли созда бели церкви». По свидетельству архиеп. Охридского Феофилакта, в новую церковь на Брегалнице перенесли мощи мучеников из македон. Тивериополя , разоренного во время болгаро-визант. войн в нач. IX в., им была установлена память 29 авг., к-рая содержится уже в месяцеслове глаголического Ассеманиева Евангелия XI в. |
| Хроника Амартола богата сведениями о людях, нравах и обычаях разных народов, об исторических и мифологических героях древнего мира, упоминает о Гомере как создателе греческой поэзии, о Зеноне как создателе диалектики, Корамесе – создателе риторики, о Ликурге и Солоне как законодателях и о целом ряде греческих философов. Наконец, в Хронике Амартола имеются сказания, взятые из разных апокрифических источников, как, например, сказания о Сивиллах, о врачебных книгах царя Соломона, о царице Савской. По всей вероятности, эта Хроника известна была уже первому русскому летописцу, который заимствовал из нее описание быта сирийцев и вавилонян, сказание об амазонках, о нечестивых обычаях греков и о звезде, явившейся при Нероне в виде копья 29 . Хроника Амартола в виде более или менее обширных выдержек легла в основу древних русских рукописных сборников, о чем будет сказано ниже. Этой Хроникой пользовался преподобный Иосиф Волоцкий при написании 2-го и 11-го Слов своего «Просветителя» 30 . Из нее извлекал некоторые материалы для своих сочинений Максим Грек . Обратимся далее к переводным произведениям богословско-философского, истолковательного и повествовательного характера, содержащим сведения или материалы по светским наукам. Здесь, прежде всего, следует назвать труды выдающегося греческого богослова VIII в. преподобного Иоанна Дамаскина . Один из его трудов носит название «Точное изложение православной веры», или «Богословие Иоанна Дамаскина ». Этот труд занимал у греков первое место среди догматических сочинений и пользовался огромным авторитетом на Западе. Древнейший перевод с греческого на славянский язык сделан в X в. экзархом Болгарским Иоанном. Болгарский перевод известен по рукописям XVI в., иногда под заглавием «Слово о вере». В русской рукописной традиции перевод представлен рукописями XVI в. и притом в двух редакциях: одна дает текст древнего перевода X в. экзарха Болгарского, а вторая принадлежит князю Андрею Курбскому. Кроме глав с богословским содержанием, в переводе имеется 12 глав, содержащих естественнонаучные сведения о свете и огне, «о водах и земле и еже от нея»; здесь же «Трактат о самовластии», или о свободной воле человека 31 . |
|
|
