| Оценивая учение Оригена о вечном рождении Сына, В.В. Болотов 35 пишет: « Ориген высказался о вечном рождении Сына с такой ясностью и определённостью, что не остаётся ничего более желать. – Рождение Сына вечно, соизмеримо только с самым бытием Отца; Сын рождается всегда, безначально. В развитии и логическом обосновании учения о вечном рождении Сына Божия Ориген высоко поднимается над общим уровнем богословской мысли своего века и достигает той вершины, на которой остановилось усмотрение никейской эпохи. Это воззрение – самый светлый пункт Оригенова учения о св. Троице, самое ценное приобретение богословской литературы и вместе блестящая победа над теорией различия Λγος προφορικς от Λγος νδιϑετος. То, чего достиг св. Ириней путём отрицательным, Ориген обосновывает с положительной стороны: различие Слова внутреннего и Слова произносимого несостоятельно не потому только, что в его основе лежит человекообразное представление о Боге, но и потому, что оно стоит в противоречии с частными пунктами учения о Боге, как существе вышевременном, абсолютно совершенном и потому неизменном. Однако в аргументации Оригена есть одно слабое место: он исходит из столь широкого понятия о неизменяемости Божией, что должен допустить и вечное существование мира. Следовательно, та логическая связь между рождением Сына и бытием мира, на которой держалась эта теория двойственного Слова, не порвана и в умозрении Оригена, и если сторонники той теории выражали это соотношение между откровением внутренним и внешним тем, что приближали рождение Сына к границе временного, то Ориген самый мир перенёс в область вечного. Но так как другие богословы не могли разделить мысли Оригена о вечности мира, то для них открывалось новое побуждение примкнуть к воззрению древних апологетов. Таким образом, с логической стороны победа Оригена над теорией двоякого Слова не была решительной и окончательной». Действительно, учение Оригена о вечности мира, как и многие другие рискованные положения его догматической системы, не нашло себе признания в церкви, и ещё в III – начале ΙV века встретило полемику против себя. |
| В результате дискуссии Daniélou выставил (в статье 1960 г.) три критерия «истинной типологии» (отправляясь, на самом деле, не только от полемики с Любаком, но и от стремления уяснить способы различения христианской типологической экзегезы от гностической аллегорезы, исходя из общего предания Церкви по Ирин. ПЕ I, 10, 2). Типология истинна, если 1) можно восстановить предысторию образа у Отцов и в НЗ; 2) образ основан на буквальном смысле; 3) сравнение исходит не из изолированных слов или образов, но из совокупности контекста и реальностей. Позиция Любака: 1) в традиции именно второй, а не третий смысл, назывался «аллегорией», третий же логически вытекает из второго; 2) во втором смысле надо различать allegoria dicti и allegoria facti. По терминологии Даниэлу, обе эти аллегории могут называться типологическими. Критерии Даниэлу расплывчаты: многие символы, хорошо засвидетельствованные, в себе самих кажутся искусственными; 3) для всех трех смыслов могут употребляться слова ναγωγ, λληγορα, τροπολογα. Tigcheler, занимаясь экзегетикой Дидима и столкнувшись с нерешенной проблемой, поддержал в общем Любака, скорректировав его в конце концов по Даниэлу, и пришел к следующему выводу. По Tigcheler’y, необходимо строго разграничить дискуссию о герменевтическом методе от богословия. Постановка вопроса: какие экзегетические методы должны быть сохранены, как отвечающие истории спасения, а какие – отброшены, – некорректна, ибо она означает удаление от свободы экзегезы. Дискуссия о «типологии» и «аллегории» являлась ничем иным, как попыткой отделить специально христианскую экзегезу от литературной. В таком случае «типология» есть засвидетельствованное Новым Заветом и св. отцами соотношение ВЗ и Н3 в плане сотериологии, а «аллегория» – личное (авторское) развитие смысла, обозначенного библейским словом или текстом 181 . Поэтому то или иное соотнесение ВЗ с НЗ либо с внутренней жизнью христианина – дело во многом субъективное и не имеющее богословского значения 182 . По нашему мнению, вывод Tigcheler’a является скорее попыткой уйти от вопроса. Конечно, теория двух смыслов (ВЗ – НЗ) «не работает» применительно к НЗ 183 , ибо она по существу богословского происхождения ( 2Кор. 3:6. 17 – ВЗ и НЗ), а не герменевтического, хотя и здесь можно найти выход, рассматривая НЗ как τπος Вечного Евангелия в эсхатологической перспективе 184 , но если богословие и герменевтика – независимые области, то где границы «личной свободы» экзегета, который хочет оставаться в рамках церковного предания (ведь как раз здесь пролегает водораздел между протестантской и католической установками)? He стоит ли проблема «богословия герменевтики» в том же ряду, что и «богословие иконы», «богословие имени»? |
| Автор со всей силой богословской аргументации вооружается против господствующего в системах христианского вероучения юридического представления о спасении. Правда, юридическое воззрение подвергнуто основательной критике в русской богословской литературе, но заслуга автора состоит в том, что он метко вскрывает случайное происхождение этого взгляда, – не из сущности самого догмата, а из чисто практических соображений. Юридическое оправдание христианского учения о спасении из понятия о Божием правосудии являлось полезным в апологетических и миссионерских целях. Дело в том, что «древним христианским учителям приходилось не только исповедовать и проповедовать свою веру, а приходилось также и защищать ее от разных издевательств со стороны язычников, для которых мысль о спасении мира крестной смертью единородного Сына Божия представлялась совершенным безумием… При своем понятии о спасении, как о простом изменении внешнего положения человека, язычник и оправдание пред Богом, очевидно, мог понимать лишь в смысле внешнего признания грешника свободным от наказания за грех… В силу такого представления о спасении он совершенно не мог понять, зачем бы нужно было или угодно было Богу принять на Себя смерть за грехи людей, когда от Его собственной воли всецело зависит простить людям все их грехи и не наказывать их… В виду этого для защиты основного христианского догмата апологетам христианства в сущности ничего другого не оставалось, как только представить свою веру разумной даже и с точки зрения языческого понятия о спасении. Апологеты действительно и обратились к этому способу защиты. Они рациональным путем стали доказывать язычникам, что христианское учение об искупительном значении крестной смерти Богочеловека не заключает в себе ничего нелепого даже и в том случае, если спасение грешного человека, вместо действительного очищения его грехов, понимается в смысле прощения его. Богу свойственно прощать грехи, но именно, потому что Он – Бог, Он не может прощать их неправедно». Требуется, значит, жертва для правосудия Божия и притом жертва, покрывающая собой все преступления людей, которой является смерть Сына Божия. «Таким путем христианские апологеты могли с несомненным успехом защищать свою веру от возражений языческих мыслителей. Они делали христианство понятным, не выходя из круга общечеловеческих идей и понятий» (348–351 стр.). Но, что было пригодным для своего времени, оказалось в свою очередь камнем соблазна и преткновения для множества позднейших мыслящих христиан, особенно когда со времени XVI в. умственное развитие европейских народов весьма далеко подвинулось вперед. Вот почему юридическая теория искупления и спасения при состоянии современного мышления оказывается несостоятельной и сам христианский догмат о спасении требует нового научного обоснования. |
| Архив Пн Состоялась национальная межвузовская онлайн-конференция Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии 1 мая 2020 г. 18:38 1 мая 2020 года прошла национальная научная студенческая конференция «Актуальные вопросы современной богословской науки». В связи с распространением эпидемии коронавируса и продолжением дистанционного обучения в духовных школах конференция впервые прошла в режиме онлайн. Участниками форума стали студенты и выпускники Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии . Студенты накануне защиты квалификационных работ поделились своими наработками и открытиями. Перед конференцией свои пленарные доклады опубликовали директор библиотеки МДА, научный руководитель магистерской программы «Греческая христианская литература» игумен Дионисий (Шлёнов) и исполняющий обязанности заведующего кафедрой общих гуманитарных дисциплин Сретенской духовной семинарии протоиерей Александр Задорнов, доклад которого был посвящен концепции «справедливой войны» в святоотеческом богословии и философской традиции Нового времени. Научная конференция состояла из следующих секций: «Пастырское богословие», «Богословие», «История и теория церковного искусства», «Церковно-практические дисциплины», «Христианская письменность», «История Церкви». Ректор Сретенской духовной семинарии архиепископ Верейский Амвросий также принял участие в богословской секции онлайн-конференции. В своем выступлении он, в частности, отметил: «Конференция сможет показать реальный научный уровень выпускников и студентов. Очень плохо, когда учебное заведение замыкается в самом себе, и его студенты тогда считают, что они уже достигли каких-то высот, но научный уровень познается в сравнении с опытом других исследователей. Нынешняя конференция позволит приобрести небольшой опыт ведения научной дискуссии, которого у нас, к сожалению, часто не хватает, в том числе и на преподавательском уровне. Наши будущие и нынешние молодые священники должны учиться вести дискуссию в рамках выстроенного формата научного мероприятия. Направление требует дальнейшего развития в связи с развитием новых образовательных технологий». |
| Tüb., 1948-1953). При всей традиционности этого спора между католичеством и др. христ. конфессиями в нем возникают существенно новые черты. Это уже не спор о соотношении Свящ. Писания и Свящ. Предания, не спор о природе папской власти или примате кафедры ап. Петра. Столь характерная для периода Контрреформации проблематика отходит на 2-й план. Вопрос, к-рый становится центральным в католич. апологетике с XIX в.,- это вопрос о самой возможности догматического развития. Он гораздо шире проблемы истинности или ложности каких-то конкретных догматов Римско-католической Церкви, ставит под сомнение все католич. учение в целом, будучи напрямую связан с проблемой природы Церкви, церковного сознания и богословия как науки. Этот вопрос постепенно выходит за рамки межконфессиональной полемики. После 1864 г. термин «эволюция» перестал быть нейтральным понятием. Он неизменно ассоциируется с собственно дарвиновским пониманием и приобретает более широкое значение, очень близкое к понятию «прогресс». Понятие эволюции становится одним из ключевых и самых дискуссионных для совр. культуры. Богословские идеи Гарнака, Вернера, Бультмана и др. являются своего рода реакцией на это. Живой отклик и бурные споры вызывает попытка богословского осмысления понятия эволюции в трудах П. Тейяра де Шардена (1881-1955), предпринятая вне всякого научно-богословского контекста. Поэтому в рамках обсуждения проблемы догматического развития затрагивается гораздо более масштабный вопрос, являющийся одним из главных вызовов научного сознания новейшего времени и настоятельно требующий ответа от современного христ. богословия. Первоначально в трудах Ньюмена и его современников догматическое развитие было связано с попыткой ответа на вопрос об истинности католич. вероучения перед др. христ. конфессиями. Однако уже следующее поколение католич. богословов - модернисты и их соперники неотомисты - рассматривает догматическое развитие в большей степени как ответ на др. вопрос. Это вопрос об истинности и актуальности католич. вероучения в контексте совр. науки и культуры. Кардинал Дж. Ньюмен о догматическом развитии |
| 37 Главные аргументы этого спора очень обстоятельно, но, к сожалению, не без совершенно излишних полемических эксцессов, изложены в книге Богословского: «Развитие жизни», 1908. 39 Как известно, до сих пор дарвинизм не дал сколько-нибудь удовлетворительного ответа, между прочим, именно на вопрос о происхождении органа зрения. 41 Наиболее типичным пояснением и даже, до известной степени, конкретным подтверждением мысли Ламарка служит вполне отчетливо установленная палеонтологией, строгая последовательность развития копыта современной лошади из пятипалой лапы эоценового фена кодуса (Phaenacodus). См. Богословский, цит. соч. стр. 393. 42 Lamarck. «Philosophic Zoolugique» t. 1, p. 362. Цитирую по книге Богословского: «Развитие жизни». стр. 418. 43 Так, например, неоламаркизм дает следующее объяснение происхождению глаза, необъяснимому дарвинизмом: «Ничего нет удивительного (?) в том, что один, или несколько из простейших индивидуумов (клеток?) сделали главной своей функцией исключительно собирание лучей света в определенном месте чувствующей плазмы в тех целях и видах, чтобы дать возможность всей колонии (телу?) лучше ориентироваться в пространстве. Прозрачное студенистое тело таких простейших легко могло модифицироваться в мешок простого глаза, и т. д. (Богословский, цит. соч., стр. 555). Курсив мой. 45 Невольно воспоминается старое, давно заброшенное учение Кювье о катастрофах, предполагавшее периодическое исчезновение всех живых форм каждого геологического периода и возникновение новых, путем отдельного творческого акта. 47 Так, напр. Теория А. Готье, по-видимому, приводит к возможности более или менее сознательно совершенствовать, путем смешения плазмы, морфологические особенности животных и растений, что достигалось до сих пор, совершенно бессознательно, скотоводами и садоводами, путем искусственных скрещиваний и прививок. 53 Шушерин о книжных исправлениях Никона сообщает следующее: «Святейший патриарх Никон, слыша от многих на славянския книги укоризвенная словеса, яко с греческими не согласуются, хотя ову укоризну отъяти, советова с великим государем и со священным собором, еже бы вси книги церковные исправити с старых греческих и российских харатейных книг, и во всех словесех и чинех и уставех с греками согласити; а о нужных и недоведомых вещах послати ко святейшему вселенскому патриарху, и к прочим, и во святый горы – Афонскую и Синайскую И благочестивый царь, похвалив патриаршее благорачительство, повелел о том собор собрати, и всех российских архиереев, архимандритов, и игуменов и протопопов в царствующий град призвав, общим согласием утвердити. |
| Богословие – это не абстрактная и умозрительная наука, а познание Бога Живого, Его Бытия и основ жизни человека, исходящих из Божественной Истины. Занятие богословием обновляет ум человека и делает его христианским, развивает богомыслие и приводит человека к организации христианского образа жизни . Оно берёт своё начало из изучения Боговдохновенных Писаний, т.е. из Священного Писания и Евангелия. Богословие – это не теория, а знания, необходимые человеку для духовного развития. Наряду с молитвенной жизнью богословие делает ум духовным и развивает духовную жизнь в человеке (но без очищения сердца от страстей это невозможно). Развитие богомыслия и есть начало духовной жизни для человека. Только занятие богословием формирует человека в Истине и даёт жизнь ради Бога. Богословие – это исследование ( «Исследуйте Писания...» (Иоан.5,39)) , изучение и познание Божественной Истины, чтобы познать истину жизни и научиться ею жить (христианское просвещение даёт лишь первоначальные знания об истине жизни, но не учит ею жить). Богословие означает говорить слова Божии и исходить из них в своих рассуждениях и мышлении . Только богословское мышление даёт правильное богословие человеку. Богословское мышление – это мышление, исходящее из Божественной истины, из слов Евангелия, из слов Священного Писания . Потому что слова Божии изложены только в Священном Писании, только в Евангелии. В богословии нужно исходить из того, что только Священное Писание и Евангелие есть непререкаемый и безошибочный источник знаний о Божественной истине, не требующий подтверждений истинности. Истинное богословие – это развитие богомыслия, процесс Богопознания и Богообщение (именно с большой буквы, потому что происходит общение Бога с человеком по слову Его: «И будут все научены Богом»(Иоан.6,45), когда Бог Сам просвещает человека). Но Богообщение, когда Бог Сам говорит человеку слова о Божественной истине (отсюда и название Бого – словие), возможно лишь только тогда, когда человек достигает бесстрастия, ведения Истины и пребывает в полном мироотречении, проводя жизнь в безмолвии и созерцании Истины. Поэтому истинным богословом может считаться только тот человек, который сам живёт по слову Божию, посвящая жизнь свою Богу, и который в своих размышлениях отталкивается только от Священного Писания, делая его в своих рассуждениях началом и непререкаемым фундаментом в собственных богословских построениях, не трактуя слова Божии на свой лад и манер. Человек, изучающий богословские труды, но сам не живущий словом Божиим (не посвящающий жизнь Евангельским заповедям Христовым, ибо Евангелие – это истинное слово Божие, которым и обязан жить человек, посвящающий себя Богу,), всего лишь христианский теоретик, а не богослов в той мере, которую даёт исполнение заповеди Божией: «И будут все научены Богом...»(Иоан.6,45). Бог же никогда не учит человека, если он не посвящает свою жизнь спасению души: «И кто не берёт креста своего и следует за Мною, тот не достоин меня»(Мф.10,38). |
| Философии необходимо вернуться к христианству 12 августа 2011 г. 16:00 В этом году в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете на богословском факультете открылось новое отделение отделение философии. Чем обусловлено его открытие, и как на нем будут преподавать философию, рассказал заведующий новым отделением, заведующий кафедрой философии ПСТГУ доцент В.П. Лега. Виктор Петрович, расскажите, пожалуйста, о новом наборе студентов на богословский факультет по направлению «философия». С этого года на богословском факультете начинается прием и дальнейшая подготовка студентов по направлению «философия». Таким образом, к имеющимся специальностям «теология» и «религиоведение» добавляется еще одна. По существующим госстандартам подготовка по направлению «философия» может вестись по двум основным направлениям «онтология и теория познания» или «этика и аксиология». Мы решили остановиться на втором. Это вовсе не означает, что онтологию и теорию познания мы изучать не будем вся философия у нас будет изучаться в объеме обычного университетского образования, но этико-аксиологическим вопросам будет уделяться более пристальное внимание. Какова будет административная форма, в рамках которой будет вестись подготовка студентов? Это отделение философии в рамках богословского факультета. Поэтому у нас будет проводиться отдельный набор в группу со своей программой и специальным расписанием, с отдельными экзаменами и дипломными работами. Можно сказать, что это будет мини-философский факультет в рамках богословского. Какие причины побудили организовать подобное отделение? Первая причина теоретическая: это нужно для самой философии. Чтобы сохранить свое лицо, философии необходимо вернуться к христианству как к твердой основе, которая поможет ей в поисках истины. Философия это поиск истины, а истина это Христос. Во все времена философия подпитывалась убежденностью в существовании истины, а такая убежденность не может возникнуть внутри самой философии. В современном мире мы можем наблюдать несколько магистральных линий развития философии. |
| Нельзя указать почти ни одного более или менее важного пункта в богословии, относительно которого Ириней не высказал бы такого или иного ограничительного суждения. Он хотел наложить искусственные узы на человеческий ум, раз навсегда связать его авторитетом символа и предания и отнять у него право на решение, тех вопросов, которые наиболее волновали тогдашнюю мысль. И понятно, что эта попытка не удалась. II. Монархианские движения конца второго и начала третьего века Годы, последовавппе за Иринеем, образуют собой замечательный период в истории развития догматических воззрений за первые три века христианства. Борьба с гностицизмом, напрягшая все силы церкви, уже заканчивалась и наиболее блестяшие гностические учителя, увлекавшие собой толпы христиан, сходили со сцены; гностические школы перестали сливаться с церковью, выделились из нея и составили особые общества, который по своей обособленности уже были неопасны для церкви. Между тем энергия богословской мысли, вызванная полемикой с гностицизмом, не могла ослабнуть вместе с падением гностицизма. Она поддерживалась и питалась свежими силами интеллигентного язычества, начавшего с половины второго века выделять много исповедников христианства. Не отвлекаемая внешними задачами, христианская мысль в эту мирную эпоху обращается к своему собственному содержанию и стремится понять его в положительной форме, независимо от апологетических и полемических целей. Вот в эту-то эпоху пред христианским сознанием со всею силою обрисовался тот вопрос, который и лежал в основе всех догматических движений древне – вселенской церкви, вопрос о том, что мы должны думать о Христе: чей Он Сын? Теория о Христе, как воплотившемся Логосе, выработанная, главным образом, в целях апологетических, не удовлетворяла возникшим теперь потребностям богословской мысли. Она не отвечала научным интересам, потому что, принимая ипостасного Логоса рядом с Богом в то время, когда слово ипостась равнялось по значению слову «сущность», она не сохранила строгого единства Божеского существа, на чем настаивала тогдашняя философия. |
| 123 и дал.). Подобною же полновесностию отличается у автора критика основных религиозно-философских воззрений Шлейермахера и его последователей, а также некоторых из новейших германских теологов напр. Роте и других, колеблющихся между началами пантеизма и христианства. В заключение считаем не лишним представить краткий перечень отдельных апологетических монографий, явившихся в прошлом году на Западе, с краткою характеристикою более замечательных из них. Сюда относятся некоторые из специальных историко-философских сочинений, написанных с апологетическою целью показать величие и божественное достоинство христианства из рассмотрения исторической жизни человечества. Но наибольший интерес представляют, с богословско-апологетической точки зрения, некоторые серьёзнейшие опыты из области естественно-научных исследований, имеющих в виду опровержение антирелигиозных теорий современного естествознания и принадлежащнх компетентнейшим из современных натуралистов. Из этого рода трудов особенно ценное значение для апологетики христианства имеет опыт профессора ботаники в марбургском университете д-ра Виганда 24 . Между многочисленными полемическими сочинениями против Дарвина упомянутый опыт занимает самое видное место, после знаменитого труда покойного профессора Агассица. Автор обращает особенное внимание па несостоятельность гипотезы Дарвина о так называемом «естественном и половом подборе» и находить эту гипотезу «совершенно недостаточною» для объяснения происхождения и генеалогической связи организмов, входя при этом в обстоятельнейший критический анализ всех главнейших оснований гипотезы, заимствуемых из области палеологии, эмбриологии, физиологии и проч. С подобною же научною полновесностию доказывается в труде автора произвольность дарвиновой теории об изменении видов, особенно в применении её к человеку. С богословско-философской точки зрения наибольший интерес представляют те части в исследовании автора, в которых обсуждаются основные понятия дарвиновой школы о нравственности и религии (стр. 376–386), разбирается теория Дарвина об ощущениях и душевных движениях, развитая в его новейшем сочинении, и разоблачается не только противорелигиозный, но и антифилософский характер дарвинизма (стр. 447–457). Рядом с этим опытом должен быть поставлен труд другого, не менее сильного противника дарвинизма из среды современных естествоиспытателей – «Руководство по Геологии» знаменитого американского профессора геологии минералогии Дана, вышедшее в прошлом году вторым изданием 25 . К прежним частям своего сочинения, получившего уже заслуженную известность и по достоинству оцененного как в западной, так отчасти и в нашей литературе, автор присоединил в новом издании весьма значительные дополнения по вопросу о происхождении и первоначальной истории человека. В этих дополнениях излагается целый ряд |
|
|
