| Н. Мышцын , окончивший курс в Московской духовной академии в 1890-мъ году. Одиннадцатого марта г. Мышцын, согласно требованию академического устава, прочитал две пробные лекции на темы: „сущность ветхозаветного прообраза и значение его для ветхозаветных верующих» и „очерк содержания книги Экклезиаста». Обе эти лекции совет признал удовлетворительными и, по его ходатайству, г. Мышцын утверждён Его Высокопреосвященством на академической кафедре. Наряду с этими обычными переменами, минувшею весною в учёном сонме Московской академии произошло и чрезвычайное, почти небывалое доселе приращение, – я разумею почетное возведение в ученую докторскую степень питомцев Московской духовной академии, а ныне высоких и уважаемых иерархов Русской церкви, Высокопреосвященнейшего Саввы, архиепископа Тверского и Кашлинского, и Преосвященнейшего Виссариона, епископа Костромского и Галичского. Параграфом 143 ныне действующего академического устава православным духовным академиям предоставлено право возводить в ученую докторскую степень лиц известных своими учеными трудами и заслугами, по своему собственному почину, без всякого с их стороны ходатайства и без представления специально для сей цели написанных докторских диссертации. Ревностно охраняя достоинство высшей учено-богословской степени, духовные академии доселе чрезвычайно редко пользовались и пользуются этим предоставленным им правом, а в частности наша Московская академия до нынешнего года еще ни разу не сделала употребления из 143-го параграфа. Текущий 1894-й год составляет в этом случае первое исключение. Возбудив вопрос о почётном возведении уважаемых иерархов в ученую докторскую степень, совет академии, в своём заседании 15-го марта 94 г., составил две комиссии, которым поручил изготовить подробный отзыв об их учено-литературных трудах и заслугах. В состав первой комиссии для составления отзыва о трудах Высокопр. Саввы вошли ординарный профессор Е. Е. Голубинский , экстраординарные профессоры Г. А. Воскресенский и И. Н. Корсунский и доцент А. |
| О неудачном соединении научного критицизма с православною точкою зрения: (Ответ проф. Н. М. Дроздову) Источник «В своей работе я стремился соединить научный критицизм с православной точкой зрения» (проф. Дроздов в трудах К. Д. Ак. 1902. Ноябрь. Стр. 488) В 1901 году появилось исследование проф. Дроздова «О происхождении книги Товита». В нем автор старается доказать, что означенная неканоническая книга имеет характер «вполне достоверного исторического повествования о действительных лицах и событиях» и написана была (первые 13 глав) самим Товитом, а закончена (глава 14-я) и обработана близким к нему человеком еще до разрушения храма Соломонова. В майской книжке Богословского Вестника за текущий год, подвергнув разбору главные аргументы автора, я высказал сомнение в научности самых существенных результатов его исследования и причину, почему автор стал на сторону взглядов, уже устаревших и принятых лишь католическими богословами, признающими книгу Товита за каноническую, указал в недостатке научного критицизма у автора и в преувеличенной привязанности его к древним традициям, не имеющим ни научного значения, ни догматической важности. На мой отзыв проф. Дроздов ответил статьей: «В защиту свободного научного исследования в области библиологии», помещенной в трудах К. Д. Ак. (1902г. Октябрь и Ноябрь). Автор этой статьи сначала прикровенно говорит о «чрезмерном увлечении протестантской литературой» в России, а потом, высказав ставшую шаблонною жалобу, что «мы, русские, отличаемся особым пристрастием ко всему не русскому и невниманием или пренебрежением к своему, национальному», он уже без обиняков говорит, что он в своем исследовании, как и следует православному богослову «имеет в виду не только научные требования, но и православную точку зрения» (стр. 317), «упускаемую из внимания некоторыми из наших богословов», и что наоборот рецензент его книги, т.е. я, «принимая без надлежащей критической поверки господствующие в протестантской библиологической литературе воззрения за несомненные научные истины» (стр. 318), страдает «преувеличенною привязанностью к воззрениям протестантских «ученых» (стр. 489), «забвением православной точки зрения на предмет» (ibid), «всецелым примыканием к суждениям протестантских ученых» (стр. 486). |
| В науке высказываются самые различные мнения о степени начитанности первых славянофилов, в частности Алексея Степановича Хомякова , в святых отцах. Абсолютное большинство этих мнений страдает произвольностью, так, как не ставит перед собой цели выявить реальный круг источников, доступных русскому читателю во второй половине 1820 – середине 40-х гг. Статья посвящена разрешению указанной проблемы. В итоге делается вывод о том, что познания, в святых отцах богословов-мирян, в основном ограничивались объемом публикаций в журнале Санкт-Петербургской академии «Христианское чтение», к которым во второй половине 40-х гг. добавились издания Оптиной пустыни и Московской духовной академии. Если Александровская эпоха сразу дала ряд сочинений, носящих на себе ее неповторимый отпечаток, то знаковые сочинения следующего царствия появляются скорее во второй его половине. На что ушли годы молчания и что принесли в итоге? На последний вопрос ответить гораздо проще, чем на первый. Достаточно назвать хотя бы хомяковский трактат о Церкви и богословскую систему тогда еще иеромонаха Макария Булгакова . Но если источники булгаковского богословствования на первый взгляд очевидны (правда, и здесь есть повод для некоторых вопросов), то источники хомяковского дискурса во многом, до сих пор, остаются невыясненными. Этому способствуют свои объективные трудности, давно осознанные исследователями: 1) отсутствие каталога обширной хомяковской библиотеки; 2) привычка Хомякова цитировать по памяти, не давая точных ссылок, а иногда даже не заключая соответствующий текст в кавычки. В силу этого, в частности, мнения исследователей в таком важном вопросе, как его начитанность в святых отцах, расходятся до полностью противоположных. Такие глубокие знатоки святоотеческой литературы, как профессора Московской духовной академии Горский и Казанский, оценивали познания Хомякова в этом отношении весьма скептически 1 и наоборот: профессор Санкт-Петербургской академии Н.И. Барсов даже сам тип хомяковского богословствования приравнивал к святоотеческому 2 . Автор известной монографии о Хомякове, проф. В.З. Завитневич, настаивал на том, что Алексей Степанович изучал святых отцов в библиотеке Троице-Сергиевой лавры, а С. Большаков, в своей работе «Учение о единстве Церкви в трудах Хомякова и Мёлера», приходит к пессимистическому выводу, что узнать, что читал Хомяков, мы не можем и нам остается только изучать то, что он написал 3 . Однако, некоторые усилия в указанном направлении, как представляется, все же можно предпринять. И хотя прямых цитат в богословских трудах Хомякова действительно очень мало, изучение их не оставляет исследователя без награды. |
| Тем не менее, они — более чем один только богатый догматический материал, как некоторые смотрят на догматико–полемические труды св. Максима . Связанные единством общего предмета и цели, относительно отдельных положений в большинстве (особенно диспут с Пирром и догматическое послание «о двух волях Христа») они представляют явные следы внутренней связи, в силу чего на содержание их позволительно смотреть как на отдельные моменты того целостного воззрения, какое должен был иметь св. Максим на раскрываемое в его трудах христологическое учение. Связать эти отдельные моменты в одно целое, т. е. путем общего обзора всех догматико–полемических трудов св. отца дать целостное представление о христологическом воззрении Максима или — что то же — представить систематический очерк христологического воззрения Максима на раскрываемое в его трудах учение и составляет задачу настоящей, второй, части нашего исследования. Путь или направление, по которому мы должны следовать при выполнении настоящей нелегкой задачи, намечен отчасти самим Максимом: аналогия «раскаленного меча», которой в широких размерах пользуется он для приближения к пониманию со стороны человеческого разума таинственного и беспримерного яв–лени я Бога Слова во плоти, в значительной степени облегчает труд воспроизведения образа целостного представления о христологи–ческом воззрении Максима Исповедника. При всем том, возможно, что строгая систематизация учения св. Максима о двух волях во Христе — дело поистине нелегкое. Предмет, полный богословских тонкостей, каково учение о двух волях во Христе, облекается у св. отца в форму отвлеченных философских умозрений, осложняемых привнесением в них нравственного или психологического элемента. Серьезная трудность работы по существу увеличивается еще вследствие того обстоятельства, что догматико–полемические труды Максима до сих пор, насколько нам известно, не подвергались более или менее обстоятельному (не говорим — специальному) исследованию ученых богословов. Слава и значение этого замечательного в свое время ученого полемиста умерли вместе с ним. |
| События как предвоенного, так и послевоенного периода показали, что организм Русской Церкви (впрочем, только не церковной администрации) в основе своей оказался способен не только выжить, несмотря на всевозможные трудности, но и сохранить потенциал к росту и укреплению. 591 Список научных трудов проф. Успенского Н.Д. имеется в сборнике “Бо¬гословские труды” (далее БТ), вып. 13. М. 1975, посвященном 75-летию учёного. См. также Григорович В. Вклад проф. Н.Д. Успенского в Православную литературу. ЖМП. 1980. 3. С.13–14. 592 Перу проф. А. И. Иванова принадлежит около ста научных работ, опуб¬ликованных в Журнале Московской Патриархии, Богословских Трудах, Византийском временнике, Трудах отдела древнерусской литературы и др. изданиях. Наиболее крупные из них: “История Византийской Цер¬кви” Ч.1 и 2. Л. 1960 (машинопись); критические издания греческого Нового Завета и общепринятой Православной Церковью текст” БТ вып. 1. М. 1960; “Литературное наследие Максима Грека ”, изд. Наука, Л. 1969; “Максим Грек и Саваонарола”. БТ. вып. 12. Максим Грек как учёный на фоне современной ему русской образованности. БТ. вып. 16. 593 Васильева О. Кремль против Ватикана. Полковник Карпов под руководством генералиссимуса Сталина атакует папу Римского//Новое время. 1993. 30. С.39. 597 Польский M. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и за границей. Джорданвилль. 1948. С.120. 598 Центральный Государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. 9324. Оп. 2. Д. 75. Лл. 94–95. 599 Епископ Григорий (Граббе). К истории русских церковных разделений за границей; Поспеловский Д. “The Russian Church under the Soviet Regime 1917–1982”. Джорданвилль. 1992. C.49–56. 605 Российский центр хранения и изучения документов новейшей ис¬тории (PЦXIДHU). Ф. 17. Оп. 132. Д. 8. Л. 25. 607 Алексеев В.А. “Штурм небес” отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М. 1992. С.200–202. 612 Fletchev W. A portrait of the Most Praised and vilified of Modern Churchmen-Metropolitan Nikolai of the Russian Orthodox Church – and of the dilemma he faced as religious leader in a militantly secular soviety Nikolai. N.-Y. 1968. P.109. |
| По мнению профессора М. Э. Поснова , основное значение рассматриваемого труда Н. Н. Глубоковского заключается в блестящем самостоятельном экзегезисе произведений ап. Павла. «При естественном компилятивном состоянии русской богословской науки чрезвычайно редкие авторы, которым удается встать на собственные ноги, вызывают у нас восторг и старательно отмечаются на Западе, – пишет М. Э. Поснов . – Таким самостоятельным русским исследователем был в 90-х годах прошлого [XIX-ro] века проф. В. В. Болотов в своих, к сожалению, слишком специальных трудах в области истории Церкви. В наше время такую научную самостоятельность обнаружил в экзегетике проф. Н. Н. Глубоковский . Свой экзегезис он дает на основании собственых филологических, библейско-богословских, исторических и других познаний, вместо того, чтобы пользоваться чужими толкованиями, так или иначе приспособляя или подгоняя их» 20 . Как актуально звучат эти слова при нынешнем плачевном состоянии русской библеистики, до сих пор не оправившейся от 80-летнего атеистического почти полного разгрома! Компилятивный характер трудов многих нынешних российских исследователей усугубляется тем, что ряд из них слепо ориентируется на ту или иную западную библейскую школу, не отдавая себе отчета, что многие из современных традиций западной науки коренятся в ее своеобразном развитии в течение XVII-XIX веков. К сожалению, мысль о противопоставлении «паулизма» Христову и раннецерковному учению до сих пор встречается в трудах западных богословов. При этом важно помнить о том достойном ответе, который смог дать Н. Н. Глубоковский , не только опровергнув ложные взгляды, но и предложив положительное толкование. В силу обширности его работы аргументы в пользу происхождения учения апостола Павла из Божественного Откровения приходится оставить за рамками данной статьи; но всякому исследователю Нового Завета, столкнувшемуся с проблемой «паулизма», непременно нужно обратиться к работе Н. Н. Глубоковского для более глубокого и детального анализа возникающих при этом вопросов. |
| Церковная школа может быть, должна быть и есть величина самостоятельная; это - не неудачный сколок школы светской, - какою ранее представлялась мне она, - нет. Это - особый тип школы, - тот самый, который мне нужен, тот самый, который мечтался мне, когда сознание угнеталось недостатками школы светской. Защищаемая и развиваемая Вами во всех слоях Вашей деятельности, - и в учебных трудах, и в общедоступных статьях, и в частном разговоре, и в лекциях, - эта идея церковной школы стала мне родною и вызвала вопрос, что же служит содержанием церковной школы? Церковная наука - вот ответ, даваемый Вами. Эту идею, вторую, воспринятую от Вас, Вы раскрывали обществу всеми средствами, находившимися в Ваших руках. В Ваших трудах всегда чувствовалось, что они на что-то опираются и к чему-то ведут. Как бы указательные персты тянулись со страниц Ваших книг к чему-то. Это «что-то» была церковность, и наука, которую Вы давали, имела своею задачею быть наукою церковною... Церковная наука, в Вашем понимании, - это не наука богословского факультета, а цельное жизнепонимание, опирающееся на начала церковности, и разъясняющее, углубляющее церковность в нашем сознании». Алексей Иванович отнюдь не пессимистически смотрел на будущее русского народа: «Мелиоризм (стремление к улучшению и преобразованию жизни), трансцендентальный монизм (которому подчинен дуализм материи и духа) и соборность сознания - вот, по нашему мнению, три основные идеи или тенденции, которые заложены, конечно, лишь весьма в смутной и неотчетливой форме, в глубине русской души». Автор настоящей книги, русский философ и богослов А.И.Введенский, после защиты магистерской диссертации был откомандирован за границу для изучения философии в университетах Германии и Франции. Позже им был опубликован отдельной книгой цикл писем, в которых он поставил задачу " оценить социально-бытовую, умственную и религиозно-нравственную жизнь современного Запада с точки зрения русских идеалов " , выяснить, " насколько западная действительность отвечает русским идеалам " . |
| Спасение человечества не в социал-демократии, которая, к счастью, имеет сравнительно немного поклонников и на Западе: внешним механизмом, да еще насильственным, ничего не поможешь, а спасение человека в его внутреннем, – в правильной оценке временного и вечного и действовании по этой норме, сообразно требованиям любви христианской. Мы старались показать, что Евангелие нельзя каким бы то ни было способом принижать, исчерпывая его содержание всецело служением земному довольству, земному благополучию. Но, с другой стороны, невозможно во имя Евангелия и игнорировать жизнь с ее естественными запросами и потребностями: Евангелие знает нужду, знает горе, физическое страдание и старается их облегчить. Бесконечно возвышенно учение Христа Спасителя, но через посредство творческой личности оно действует преобразующим и одухотворяющим образом на все стороны социальной жизни. Евангелие вовсе не содержит в себе какой-нибудь «социальной научной техники», но оно не исключает организации христианской любви; пусть только эта организация действительно соответствует последней, а не прикрывается только ее великим именем, проводя в действительности грубейшее насилие. Все наше земное должно озаряться вечным и немерцающим евангельским светом. «Да приидет царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе» ( Мф.6:10 ), – таков сердечный искренний вздох всякой верующей христианской души. Д. Богдашевский 4 Ср. священник Г. Петров. Евангелие, как основа жизни, 4 изд., С.-Петербург. 1900. стран. 110 и дал. 5 Проф. М. Л. Муретов. Евангелие по Матфею, в Богословском Вестнике 1899, кн. 4, стран. 531 и дал. 7 Еп. Платон. Христианство и социализм, в Трудах Киевской Духовной Академии, 1900, кн. 11, стран 341. 11 Π. П. Кудрявцев. Современная церковно-общественная жизнь , в Трудах Киевской Духовной Академии, 1906, кн. 1, стран. 151, 152. Ср. Церковные Вед. 1906, 4, стр. 94. 25 См. K. Григорьев. Разбор мнений представителей современного социализма о происхождении христианства, в Прав. Собеседнике, 1903, кн. 2, стран. 249–281. |
| Последнее, как дело весьма нелёгкое, и было оставлено автором быть может для другого исследователя. И в дальнейших главах своего сочинения, где автор уже подробно говорит о жизни и трудах преп. Трифона, сначала в Пермском крае (II-я гл.), потом в Вятском (III гл.), он излагает биографический материал главным образом по житию изданному прот. И.Μ. Осокиным, имеющему в основе упомянутую „Мыльниковскую“ редакцию. Правда автор дополняет сведения, почерпаемые им из труда прот. Осокина, ещё многими другими частностями и подробностями, разбросанными в многочисленных статьях и исследованиях, касающихся личности преп. Трифона. Это „собирание“ крупиц, а где можно, – и порядочных кусков для построения из них цельного исследования о —422— личности и трудах преп. Трифона и составляет его главную заслугу. Наиболее самостоятельный характер в сочинении носит глава IV, в которой автор выясняет церковно-государственные заслуги преп. Трифона. Верная в общем точка зрения автора на эти заслуги преп. Трифона выпуклее была бы изображена, если бы он сделал не такой подробный экскурс в область внешней истории Пермского края, а остановился только на том, что служит к выяснению главной его мысли о значении преп. Трифона. Есть и ещё один, правда мелкий, недочёт в сочинении автора: пристрастие к так называемому „высокому штилю“. Образцы его можно видеть, напр.. на стр. 13, 26, 28 и многих других; сами по себе эти выражения удобоприемлемы в работах, учёных, но в работе автора, посвящённой личности святого, и в тех сочетаниях слов, кои он допускает, они менее удобны и придают работе какой-то фельетонный характер, напр. выражение автора „эволюция жития“ (стр. 13, 28). Работа автора заканчивается вопросом о канонизации преп. Трифона, особенно интересным и важным в виду скорого (8 окт. 1912) 300-летия со дня блаженной кончины преп. Трифона (гл. V). Здесь указано много данных, зато, чтобы надеяться на все-церковное прославление преп. Трифона. Степени кандидата богословия автор рассматриваемого сочинения достоин“. |
| гг.“; „Сравнительная грамматика славянских языков в связи с другими индоевропейскими языками“ (СПб. 1901–1902; лит. изд). Дальнейшее развитие идеи Б. де-Куртенэ нашли себе в трудах его ученика Крушевского. Одно из важнейших его сочинений – „К вопросу о гуне. Исследование в области старославянского вокализма“ (1881). Здесь очень важно общее теоретическое введение, заключающее в себе много характерных замечаний по методологии фонетики в духе ново-грамматической школы. Исследование в области чередования гласных ц.-слав. языка у Крушевского отражает на себе влияние теории арио-европейского вокализма, выработанной Бругманом и особенно Де-Соссюром 2497 . В „Очерке науки о языке“ (Казань 1883) даётся цельное и законченное изложение основных положений ново-грамматической школы, иногда соприкасающееся с положениями Пауля. – В духе ново-грамматической школы разрабатывается изучение русского языка, параллельно с другими арио-европейскими языками, также в трудах проф. В. А. Богородицкого. В его раннейшем труде „Гласные без ударения в общерусском языке“ (Каз. 1884) классифицируются гласные без ударения, определяются факторы их направления и изменения, указывается связь между развитием вокализма —52— и консонантизма; развитие звуков ставится в зависимость от устройства органов речи. „Курс грамматики русского языка. Ч. I. Фонетика“. (Варшава. 1887). „Общий курс русской грамматики“ (Каз. 1904). В последнем курсе находим объяснение звуковых явлений в духе ново-граммат. школы, в связи с их физиологией, морфологические категории и процессы с психологическим их освещением, краткий синтаксис. Многие семасиологические вопросы, обычно рассматриваемые в синтаксисе, проф. Богородицкий предпочёл перенести в отдел морфологии для достижения большей систематичности в изложении синтаксиса. Много места церковно-слав. и русскому языку отводится также в обширном сочинении Богородицкого: „Из чтений по сравнительной грамматике индо-европ. языков“. – К ново-грамматической школе относятся сочинения проф. |
|
|
