| В этот день в 1907 г. был утвержден Устав Союза Русских женщин. Учредителями Союза выступили вдова тайного советника М.Б.Аничкова, жена потомственного дворянина А.И.Тур, вдова штабс-капитана А.П.Чебышева, жена полковника Е.В.Огородникова и вдова статского советника А.А.Мейен. Союз руководствовался началами, выраженными в программе Русского Собрания и Союза Русского Народа. Членами Союза, согласно уставу, могли быть женщины русского подданства всех вероисповеданий, кроме иудейского, и иудейского происхождения. Однако Союз не стал заметным явлением. Ситуация изменилась, когда 16 декабря 1910 г. Союз был преобразован в Союз русских женщин в помощь самобытному кустарному делу, и его возглавила Мария Николаевна Дитрих, стоявшая во главе Союза до 1917 г. Особенно возрос авторитет Союза, когда его взяла под Августейшее покровительство Государыня Александра Федоровна. Во время Мировой войны Союз русских женщин активно занимался устройством лазаретов и организацией помощи фронту. Сегодня мы также вспоминаем одного из основоположников структурной кристаллографии, геометра, петрографа, минералога и геолога, академика Российской АН Евграфа Степановича Федорова (1853-1919). Федоров внес значительный вклад в науку. Ему принадлежит строгий вывод всех возможных пространственных групп (1891 год). Тем самым Федоров описал симметрии всего разнообразия кристаллических структур. В то же время он фактически решил известную с древности задачу о возможных симметричных фигурах. В некотором смысле Федоров завершил построение здания классической кристаллографии. Значение открытия Федорова можно проиллюстрировать тем, что все изученные до 80-х годов ХХ-го века кристаллические структуры укладывались в 230 открытых им пространственных групп и лишь в 1982 году были открыты новые типы структур, не укладывавшиеся в классическую кристаллографию. Кроме того, Евграф Степанович создал универсальный прибор для кристаллооптических измерений — федоровский столик. Февральская и Октябрьская революции 1917 г. произвели на Федорова глубокое впечатление. Он верил в светлое будущее России и российской науки и связывал с произошедшими в обществе переменами самые светлые надежды и мечты. В 1919 г. он был избран действительным членом обновленной Российской Академии наук… Но жизнь в революционном Петрограде была тяжелой, не хватало еды и тепла. В феврале 1919 г. Федоров заболел воспалением легких, 21 мая его не стало. |
| «Наука, – писал он, – учит нас смиренью. Она ничего не презирает. Наука – это любовь». И в этих словах С.Л.Франк видит примиренье с действительностью, пантеистическую черту приятия мира как он есть. Ведь если индивидуальная и общественная жизнь идут не по указке наших идей, а какими-то своими путями, то, быть может, в этом виновата не действительность, не жизнь, а бедность наших идей, которые хотят насиловать реальность: оттого-то так протестовал Герцен против насильственных переворотов и ломки, считая, что только мелкое, органическое накопление фактов изменяет ход жизни. И опять-таки, подобно Ницше, он как эстетик протестовал против излишней уравнительности, против сплоченной посредственности, которая создает торжество мещанства. Под конец жизни в нем назревал своеобразный эстетический или, если хотите, мистический реализм, который охватывал жизнь как она есть, со всем противоречием идей и действительности. И в этой вдумчивой созерцательности было разрешение давящего дуализма, волнующего и наших современников, которые все еще не могут освободиться от рационализма, этого первого наставника молодого А.И.Герцена. Так оценил даровитый философ-идеалист беспокойного бойца, в котором и друзья, и враги долго видели только политического деятеля». 195 Впервые: Вестник Русского Христианского Движения. Париж–Нью-Йорк–Москва, 1977. 121 (II) С.171–172. В примечании редакции журнала об адресате С.Л.Франка сказано следующее: «В. Федоровский, друг семьи С.Л.Франка, в последние годы жизни стал священником. Умер в 1976 г.». 196 Лига Наций – международная организация, имевшая целью развитие и сотрудничество между народами и гарантию их мира и безопасности. Существовала с 1919 г. по 1946 г. 197 Августин Блаженный Аврелий (354–430) – христианский философ и теолог, один из «отцов церкви» (у католиков). С.Л.Франк множество раз обращается к наследию Августина и в критическом ключе (наиболее резко выраженному в публикуемом отрывке «Из письма В. Федоровскому»), но также и в положительном, поскольку основу своей мысли он видел в признании philosophia perennls (вечной философии – лат.), той традиции «неоплатонизма и христианского платонизма», которая «проходит через всю историю европейской философии, начиная с Плотина, Дионисия Ареопагита и Августина вплоть до Баадера и Владимира Соловьева» ( Франк С.Л. |
| Он пояснял при этом: «Природу в том несовершенном виде, в каком она, по человеческому незнанию и безнравственности, и поныне пребывает, нельзя в строгом смысле даже признать произведением Бога, ибо в ней предначертания Творца частию еще не выполнены, частию даже искажены». Судя по опубликованным отрывкам мыслей Федорова, нельзя определенно сказать, думал ли он, что искажение планов Творца произошло в силу грехопадения – или в силу замыслов Творца предоставить самому человеку исправить Его же дело. Во всяком случае, он ставит перед человечеством грандиозную задачу спасения всей Вселенной, которая должна начаться спасением земли. Говоря словами мыслителя, «нынешняя Вселенная стала слепою, идет к разрушению, к хаосу, потому что человек, поверив сатане, осудил себя на знание без действия, что и обратило древо знания в древо крестное». Поэтому это «древо крестное» должно объединить всех в обращении знания в дело. (Скажем в скобках, что толкование грехопадения, данное Федоровым в этих словах, несколько туманно и вряд ли подсказывается Библией . Ибо знание без дела, так сказать, нейтрально, страшны же злые дела, особенно если они совершаются во всеоружии знаний.) Как бы то ни было, для Федорова радикальным злом были «не братские отношения» между людьми; причину этих небратских отношений он связывал с изначальной слепотой природы, подлежащей преодолению. Вопрос о преодолении небратства между людьми нельзя отделять от слепоты природы по отношению к людям. Но братство, по убеждению Федорова, должно распространяться не только по отношению к живущим, но и по отношению к мертвым предкам, ибо объединение человечества без прошедших поколений было бы неполным. Отсюда – федоровский пафос воскрешения мертвых, преодоления самой смерти через воскрешение предков. «Смерть есть торжество силы слепой, не нравственной», и «тот недостоин жизни и свободы, кто не возвратил жизнь тем, от коих ее получил». Что касается методов осуществления этого дерзновенного «проекта» – Федоров выражается весьма неясно. |
| 796 квадр. саж., да 125 квадр. саж. для кладбища. Усадебной землей причт владеет на основании свидетельства, выданного из царскосельской конторы, за 318 от 8 июня 1793 г., за подписью советника Степана Кокурина. От крестьян причт пользуется небольшими доходами за требы. В последнее время, именно в 1883 году, вопрос об обеспечении причта несколько подвинулся в пользу причта. По желанию Великого Князя Константина Николаевича, при содействии управляющего городом Павловском, Константина Петровича Голенко, крестьяне постановили: нарезать причту узаконенную пропорцию земли и всегда отпускать из крестьянских дач, 105 саж. дров для отопления церкви и двух церковных домов. С основания церкви и до 1855 г. причт помещался в двух каменных домах, построенных, вместе с церковию, на комнатные деньги Императрицы. С шестидесятых годов нынешнего столетия в одном из этих домов помещено волостное правление. Потом в доме, занимаемом священником, был надстроен 2-й этаж, и сюда переведен причетник; в другом же доме, кроме волостного правления, сперва помещались смотритель лесов и земская школа. При устройстве прихода, в 1778 г. было здесь 70 дворов, а крестьян мужского пола 114 душ. Ныне приход здешний, кроме Федоровского посада, составляют: Черная речка, Симеоновна, Старая мыза, Анполово, Райколово и Пабузи. Кроме крестьян к приходу принадлежат рабочие на писчебумажных фабриках г. Небе, Лингардт, Шибловского и на водяных мельницах по р. Ижоре. Прихожан, по клировым ведомостям 1883 г., мужского пола 598, женского 745. В приходе есть раскольники федосеевцы; моленная их в Федоровском посаде. Их мужского пола 29, женского 48. Хотя они считают, что моленная эта построена по соизволению Марии Феодоровны, но известно, что моленная явилась уже после пожара 1821 г., когда всем крестьянам позволено было строить дома из казенного леса. Моленная находится в крестьянском доме. Она существует в силу журнального постановления совета министров от 4 ноября 1847 г., как бывшая до воспретительного указа 17 сентября 1826 года. |
| 1 . Живая мысль – плод жизни и семя (проект) жизни. Система мысли может рассматриваться (как плод – семя) и без прямой связи с порождающими ее корнями, и по плодам узнается не этот только корень, но род корней. В своих статьях о Федорове мы не ставили нарочитого вопроса о жизни Федорова (его жизнь оставалась и остается для нас загадочной), но мы, все-таки, нашли возможным обследовать намечающуюся систему идей «Философии общего дела», памятуя, что свое для Η.Ф. Федорова было греховным и «философия общего дела» не его заглавие и, по идее, не его философия, а философия христианства, исповедь и заповедь общесыновнего сознания. Если мы, по-человечески усумнясь, станем разыскивать и найдем зерна учения в индивидуальной – федоровской жизни, то мы будем условно правы; но будет правда и на той стороне, где «философы», обращенные ко всем и вечная не во имя свое, а во имя Христово, изучается сама, как семя новой жизни. Обследование системы идей проекта, в пределах поставленных нами задач, привело к выявлению примесей и пятен, придающих проекту особую окраску и особую устремленность. Но нестроения мысли непосредственно не вводят нас в душу мыслителя, и непременно расстроенную: речения о проекте вселенского дела нельзя всецело прилагать к личному —132— делу, к личной жизни Η.Ф. Федорова. Первая группа возражений Н.П. Петерсона зиждется на этом приложении, на заключении от учения к жизни. Именно. Там, где выясняются философские моменты учения Федорова, Петерсон противопоставляет голый тезис: Федоров по жизни не философ. Там, где отмечаются неясности и несогласия в разрешении вопросов религиозной мысли, Петерсон справедливо заявляет: Федоров человек религиозной жизни. Наконец, там, где выявляются чужеродные примеси в догматической стороне проекта, Петерсон негодует против мнимого причисления самого Федорова к нехристианам и даже антихристианам, т.е. выдвигается смутный тезис: Федоров человек христианской жизни. Это смешение сверхличной мысли («федоровство») и личной жизни Федорова повлияло на методологические приемы Η.П. Петерсона: большая часть обличений Петерсона основана на том, что высказанное о строении проекта, о системе мысли (интуиция – идея целого, смерти, воскрешения; идея Бога, личности, долга) истолковывается, как ответ на вопросы о генезисе идей Федорова, т.е. систематически метод принимается за обычно-генетический. Между тем, речь идет не о религиозной жизни Федорова и даже не о религиозном характере учения Федорова (это несомненный – исходный пункт), а о характере религиозного учения Федорова, о характере «федоровства». |
| С. Соловьевым , причем он замечает там: «Достоевский, говоря о долге воскресения... вероятно, полагал, что осуществление этого долга возможно лишь в самом отдаленном будущем, не ранее как через 25 000 лет примерно, т. е. так же, как думал об этом и Соловьев; а что Соловьев так думал, это мы знаем наверно» (440). Из этого свидетельства мы можем косвенно судить, между прочим, об эсхатологии Соловьева в 80-е и 90-е годы, когда она значительно и до известной степени принципиально даже отличалась от той, которая выражена в «Трех разговорах», где чувство близкого конца, как deus ex machina, обрывающего неудавшуюся историю, этой пассивностью ожидания значительно отличается от бодрой, актуальной эсхатологии предыдущего периода. Возвращаясь к взаимоотношениям Соловьева и Федорова, прибавим еще, что и помимо названного реферата при перечитывании сочинений Соловьева после трудов Федорова или наряду с ними получают новое освещение многие неясности и недоговорки у Соловьева. Для меня впервые только после знакомства с идеями Федорова стало понятно, что значит, например, или, по крайней мере, что может значить основная идея соловьевской эстетики – о конечных задачах искусства (в статьях 1889–90 гг. «Красота в природе» и «Общий смысл искусства», Собр. соч., т. VI). Искусству ставится здесь следующая задача: «Совершенное искусство в своей окончательной задаче должно воплотить абсолютный идеал не в одном воображении, а и в самом деле, – должно одухотворить, пресуществить нашу действительную жизнь. Если скажут, что такая задача выходит за пределы искусства, то спрашивается: кто установил эти пределы? Разумеется, это будущее развитие эстетического творчества зависит от общего хода истории; ибо художество вообще есть область воплощения идей, а не их первоначального зарождения и роста». Слова Достоевского «красота спасет мир», взятые эпиграфом первой из этих статей, истолковываются в смысле творчески-преобразовательного воздействия на мир, и, мне кажется, не трудно узнать здесь выраженную на языке эстетики федоровскую идею «регуляции природы» с «долгом воскрешения» в качестве нравственного центра. |
| Так Федоров дарит нам богословие плановой экономики. Победа над смертью — лишь регулятивная идея этого богословия, его «миф», который часто только мешает понять подлинную ценность федоровского мышления: христиански продуманного социализма. Федоров блестяще показывает актуальность борьбы с язычеством: «Регуляция есть истинное, а не мнимое лишь торжество над языческими богами, ибо пока громоотвод, или, вернее, громопровод, не будет общим орудием, до тех пор можно будет отвергать Юпитера, по не громовержца; и только когда война обратится в регуляцию, тогда лишь будет побежден и ислам как религия войны. Только чрез регуляцию материи и дух одержит полную победу над плотию, победу общую, а не частную, неполную, бесплодную, какая возможна в настоящее время» . Подлинное православие Федорова Федорова иногда обвиняют в тоталитарности. Вот он хочет власти над природой. Вот он хочет «регуляции». На примере экологии это обвинение всего легче отвести. «Нетоталитарный» капитализм во всем блеске своего либерализма, своих «свобод» эксплуатирует и губит природу. Действуя «свободно», как стихия, он губит другие стихии. То есть стихия свободного рынка уничтожает наш общий дом. Как нам это предотвратить? — обретя свободу над стихией рынка; введя «регуляцию» экономики, которая освободит людей от власти свободного рынка, позволит использовать природные стихии, не губя природу. Скажем еще, что пророки видели Царство не только как мир между людьми, мир между Богом и людьми, но и как мир между людьми и природой: экология есть набросок такого мира, начало исполнения этого пророчества, этого пророческого проекта. Или вот еще: свобода — основоусловие христианского богословия. Следовательно, богословие будет вполне выполняться, станет адекватным действительности, когда будет достигнута всеобщая свобода. Достижение всеобщей свободы, утопии, социализма — это достижение условий выполнимости богословия. Никто не скажет тогда: «я/он согрешил, потому что был беден/вынужден и пр.». Чистый выбор перед Богом возможен только в «утопии». В этом смысл нашего утверждения о социализме как предапокалипитической эпохе. |
| Здесь мы видим обычное для Федорова понимание-не-понимая. Цитата, казалось бы, говорит, что Федоров понимает сказанное нами выше. Но все же от культа предков, рода, семьи он отказываться не хочет; отсюда его критика скатывается в критиканство, морализирование; отсюда его проект — против его же желания — не проект, а прожект, фантазия. Он не хочет признать современность как диалектический момент развертывания христианского проекта; он просто предлагает от современности отказаться и начать исполнять его — федоровский — проект. Отсюда все минусы его учения; фантастика его учения, его консерватизм, его славянофильство (от предков — к национализму, ход болезни очевиден). Федоров критикует историческое христианство: вот оно было только символическим, фиктивным. Федоров критикует современность: вот она такая неверующая, жестокая, развратная. Давайте, говорит Федоров, пустим современные средства на достижение христианских целей, так, как будто бы история только дожидалась предложений Федорова. Семья вот разлагалась, разлагалась, а тут вдруг все услышат Федорова — и семья перестанет разлагаться. А вдруг разложение семьи — момент внутри общего дела? Такого вопроса Федоров не ставит. Федоров был в шаге от диалектического понимания: Средневековье как тезис христианства дало нам цели, но не дало средства. Новое время как антитезис христианства отказалось от христианских целей, но дало средства. Грядущий синтез использует средства для достижения целей. Вот логика истории, к которой Федоров почти прикоснулся, но не смог довертеть до конца: Средние века формулируют догматику как проект, Новое время поставляет наукотехнические, социальные и пр. средства ее реализации. Ворчать, следовательно, не надо, надо понимать; не надо бороться с современностью, надо бороться за грядущее. Борясь за род, а не за общину, Федоров не понимает исторического процесса. Следует принять разрушение рода, принять кризис семьи как момент реализации христианства, как момент исполнения общего дела, которое не дожидалось Федорова, а уже воплощается две тысячи лет. Федоров на самом деле сам есть момент этого дела. Так и историческое христианство не надо критиковать: оно сделало свою часть дела — дало цели; не надо критиковать модерн: он сделал свою часть дела — дал средства. Дело современности — в их синтезе. Бог есть Господин истории, и Его подгонять не надо; все управляется Его Промыслом. |
| В тот и другой раз митрополита поддерживал товарищ обер-прокурора Зайончковский. Я поблагодарил митрополита Питирима за его заботы о моей персоне, но от предложения категорически отказался. Когда же Зайончковский наедине высказал мне удивление по поводу моего отказа от архиепископского сана, я ответил ему: – Во-первых, менять свое звание я считаю себя не в праве без согласия всего военного духовенства. Во-вторых же... Ужели вы не понимаете, что митр. Питириму и распутинской компании очень желательно сделать меня архиереем, чтобы «завтра» же сплавить меня «с почетом» в какую-либо епархию, а на мое место посадить своего человека? Сейчас же им некуда меня сплавить. – Теперь я понимаю ваш отказ и совершенно соглашаюсь с вами, – сказал Зайончковский. Вскоре после описанного разговора с митр. Питиримом я был приглашен в Царское Село для совершения всенощной и литургии в Государевом Федоровском соборе. Мне сослужил царский духовник прот. А. П. Васильев. По обычаю, мы не возвращались после всенощной в Петроград, а оба заночевали в большом Царскосельском дворце, только в разных помещениях. Мне очень хотелось переговорить с о. Васильевым, так как некоторые лица очень энергично старались восстановить о. Васильева против меня, внушая ему, что я очень добиваюсь занять его место. Сам о. Васильев как-то писал мне об этом. В ответном письме я старался разубедить его. Я еще до войны категорически отказался от предложения занять место придворного протопресвитера и царского духовника. Теперь же, с обострением распутинского вопроса, пост царского духовника был для меня еще более неприемлемым. И я был решительно далек от того, чтобы когда-нибудь мечтать о нем. Не буду говорить о том, что лезть на «живое» место не в моем принципе. Всё же, чтобы окончательно рассеять подозрения о. Васильева, я хотел лично переговорить с ним и поэтому после всенощной высказал ему о своем желании побеседовать с ним. Он пообещал после ужина зайти ко мне. И, действительно, часу в 10-м вечера он забежал ко мне, но не более, как на пять минут. Мы успели обменяться несколькими ничего существенного не выражавшими, фразами, а затем он начал прощаться, извиняясь, что ему надо навестить какую-то княгиню или графиню. Как будто для этого визита не могло найтись у него другого времени? При прощаньи он, как бы нечаянно, обронил фразу: |
| С половины 40-х гг. XVIII в. от новопоселенных крестьян на имя астраханских владык целыми десятками стали поступать прошения о постройках, освящении церквей и назначении к ним причтов. Большинство просителей были помещичьи крестьяне, выселившиеся вместе с своими господами на дарственные пустопорожние земли. Кроме помещичьих крестьян в числе новых поселенцев встречаются пахотные солдаты и дворовые люди. Вместе с даровой раздачей земли шла дешевая продажа земель в Астраханском крае с непременным условием заселения их крестьянами и устройства хозяйства. Целые сотни тысяч десятин были распроданы и розданы не в счет. Конечно, заселены были далеко не все земли. Таким образом, во второй половине XVIII в. в Астраханских пределах возникли помещичьи села и деревни: Началово (Черепаха тоже), Николаевка, Ильинское, Икрянинское, Златозубовка, Среброзубовка, Александровка, Сергиевское, Натальино, Седлистовское, Федоровское, Никольское, деревни Петровская, Конновская, Досадинская, Зюзинская и др. Во владениях князя Александра Кушелева Безбородко по р. Бузану в последней четверти XVIII столетия образовались поселки: Кудрин, Маячный, Телячий и Конный. Одновременно с вызовом поселенцев из верховых губерний образовалось несколько поселений из астраханских казаков. В 1737 г. казаки составили из себя, так называемую, трехсотенную команду, сначала они жили в самой Астрахани своими домами. С 1748 г. началось выселение их из города. В 1750 г. близ Астрахани они образовали поселение с именем Казачебугоринской станицы. В облегчение трудной обязанности астраханских казаков – гонять почту от Астрахани до Царицына и развозить царские указы в Кабарду и Черкасск, правительство переселило к ним донских верховых казаков, стрелецких и казачьих детей, разночинцев, а также новокрещеных татар и калмыков, образовавших вместе с астраханцами целый Астраханский казачий полк. В его обязанность, между прочим, вошло удерживать татар от набегов на Кубань и охранять Поволжье. Вместо прежних сторожевых форпостов, располагавшихся летом по нагорной стороне Волги, а зимой по луговой, 500 казаков из Казачебугоринской станицы поселились на правом берегу Волги на постоянное жительство – на пространстве от Астрахани до Черного Яра. Так в начале 60-х годов XVIII в., образовались станицы: Лебежинская (при урочище «Коровья Лука»), Замьяновская (при урочище «Круглый Остров»), Сероглазинская (бывший Митинский форпост), Ветлянинская и Грачевская. Несколько позже образовались станицы Косинская и Копановская. На почтовом тракте от Астрахани до Кизляра основаны две слободы – Началово и Гришино, вскоре упраздненные, вследствие перевода казаков в Енотаевск. В 80-х годах XVIII столетия, часть казаков Казачебугоринской станицы образовали две станицы: Городовой Форпост и Дурновскую. 356 |
|
|
