| Вы помните, как был призван апостол Павел? Когда Дух Святой пришел к Своим ученикам тогда, когда они служили Господу и постились, и сказал: Отделите мне Савла на дело, к которому Я призвал его ( Деян. 13:2 ). Вспомните, когда Бог открыл Небесные тайны Петру? Когда тот голодал и постился ( Деян. 10:9–16 ). Вы видите, насколько велика связь между аскезой и причастием Духу, нашим богословским достоинством. Вот наши родовые муки, мы мучились и рождали как бы ветер ( Ис. 26:18 ). Значит, богослов – это не тот, кто говорит о Боге, но тот, кто молитвенно предстоит перед Ним. Здесь Бог. Здесь же и я. Таким образом, я вижу «руку твою, прикоснувшуюся пречистому верху Владычню» 42 . Я уподобляюсь Иоанну, который смог указать на Христа со словами: Вот Агнец Божий ( Ин. 1:29 ). Мое чувство, моя жизнь, сердце, существование – это рука, касающаяся Бога. Значит, я богослов. Разбирая те средства, которые делают человека богословом, упомянем еще одно. Вспомним очень известный и тысячу раз повторяемый отрывок из творений аввы Нила, такой пугающий и страшный для нас, но вместе с тем благотворный и утешительный. Вы помните: «Если богослов, то помолится истинно» 43 . Ты богослов? Хорошо, если это так, тогда молись, и молись истинно. Да, я богослов. Святой Нил не лишает меня этого права. Он есть истина, ибо не чуждается боли человека, его несчастий, проблем и дает блестящие ответы, решающие все эти проблемы. Сколько раз мы, богословы, говорили: «Богослов ли я? Достоин ли быть им?» Святой Нил отвечает: «Богослов ли ты? Я не отбираю у тебя этого. Просто хорошо молись». А вот другие его утешительные слова: «Ты не достоин богословия? Если будешь истинно молиться, станешь богословом». Он говорит так, ибо оставляет решение вопроса – быть или не быть – на наше собственное усмотрение. Вы видите, сколько утешения, успокоения он дает богослову, который сознательно становится мучеником и, страдая, восклицает: «Какой я богослов?», Горе мне, погиб я! ( Ис. 6:5 ). И тотчас Нил отвечает: «Хочешь быть богословом? Молись. Молишься? Ты богослов». |
| Повторю: монахиня может жить со Христом и во мраке, и в своем неведении, только твердо веруя в то, что Он здесь. Нужно жить со Христом, то есть соотносить Его шаги со своими, даже если Его не видишь, но знаешь о Нем и стараешься Его познать. Вера же, как нам всем известно, сильна в той душе, которая укрепляется в уединении и священном безмолвии. Следовательно, когда мы говорим о монахине как невесте Христовой, то мы имеем в виду монахиню, которая либо постоянно живет в обители с общежительным уставом, либо временами в нее приходит из своего уединения, пещеры или подобного отшельнического места. Несет ли она послушание привратницы или занимает административный пост, трудится в храме или архондарике 14 , у нее должно оставаться время для Христа. Пусть Он навсегда пребудет в раю ее вожделений, и это послужит ее оправданию. Что сказать о подвижнице благочестия, не испытавшей в своей жизни ничего подобного? Конечно, нельзя быть уверенным в том, что такая монахиня не удостоится рая, но с определенностью можно заключить, что там, на Небесах, она впервые встретит своего Жениха. Иные ученицы, которые не знают, кто из стоящих перед ними учитель, а кто лишь ассистент, смотрят на обоих, чтобы не быть уличенными в своем незнании. На них похожа эта монахиня, за всю свою жизнь никогда не видевшая Христа, имя Которого носит в своем сердце. Давайте взглянем на подлинную монахиню. Она преисполнена желанием уединения и им живет постоянно: и во мраке, и испытывая боль, и в состоянии меланхолии, и в минуты кризиса, когда ей кажется, что она так далеко отстоит от Христа и нет грешницы большей, чем она. И Господь для нее невидим и непостижим. Она помнит, что она слышала и читала, что Христос видим, и тогда говорит: «Быть может, это все выдумки?». Необходимо проживать свою жизнь трагически, не покидая поля брани, происходящей в минуты уединения, и делать это не из-за разочарования или неудач, но ради приобретения личного опыта христианской жизни, который возможен лишь при общении с возлюбленным ею Христом. |
| Бывает и другой тип восхищения, о котором мы еще не говорили. Оно осуществляется без моего ведома, но в состоянии глубочайшего духовного сосредоточения. Я ощущаю, что выхожу из себя, из своей оболочки, и этот «выход» происходит мысленно, в молитве: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешного». Христос влечет меня, но это происходит через мою молитву, то есть восхищаюсь я сам и так пребываю со Христом. Такое восхищение есть памятование, единение и, следовательно, жизнь со Христом. По прошествии времени внутреннее восхищение происходит чаще и становится неотъемлемой частью нашей жизни. Человек стремится как можно скорее оставить внешний мир, как можно меньше с ним соприкасаться, он делается более послушным, смиренным, причастным ко Христу. После мысленной встречи в молитве со Христом он все более и более убеждается в своей ничтожности. Ему становится страшно, и в трепете он произносит: «Кто я такой, что собираюсь беседовать со Христом, стараюсь увидеть Его?». Человек боится случайной встречи со Христом. Если раньше он говорил: «Моя душа желает увидеть Бога» и полагал, что по прошествии пяти дней узрит Христа, то теперь боится этого, понимая, что сгорит, будет восхищен. Потому что человек не может увидеть Бога и остаться в живых ( Исх. 33: 20 ). И этой истиной живет человек. Итак, этот страх, это внутреннее сопротивление познать Бога есть такое настроение, при котором человек говорит: «Нет, Боже мой, нет!», но одновременно и жизнь со Христом через непрерывное возвращение памятования о Его имени позволяет забывать о пространстве и времени. Я преодолеваю их и как будто ничего не слышу, не вижу, не имею разума. У меня создается впечатление, что женщины очень хорошо запоминают даты и факты в самых мелких подробностях. Мне кажется, что это относится к недостаткам каждой из них. Может быть, именно поэтому женщина гораздо позже мужчины может приблизиться к Богу. Ибо эта память о повседневной жизни и участие в ней усложняет для женщины ее сопричастность Богу. Вместо того, чтобы предать забвению весь мир, она носит в себе его полноту и памятование о нем. Чего только не отыщется в голове у женщины! Она подобна витиеватому лабиринту, в котором заблудится любой. Она помнит все, что нужно, а в особенности же все, что не нужно. |
| Когда я пойму, что Святой Дух уже недалеко, и я готов принять Его в себя, то произойдет оживление моей души, преображение моей жизни, начнется таинственное, волнительное ожидание, и я стану предвкушать предвестия Его пришествия. Все, о чем я попрошу Его, Он даст мне, и я в этом не сомневаюсь: Все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам ( Мк. 11:24 ). Поэтому я молчаливо ожидаю дары, которые получу, и так же тихо наслаждаюсь приближением Царствия Небесного. Я знаю, что Бог на Небесах, а я здесь. Я готовлюсь войти в лоно Царствия Небесного, услышать ангельские гласы, звучащие там, в вышине. Постепенно я начинаю осознавать, более или менее, что есть рай и что есть Царствие Небесное. Ибо как молиться мне Богу, обитающему на Небесах, не представляя, где именно, среди чего Он находится. Итак, я начинаю формировать некое предварительное представление о тайнах Царствия Небесного. Что такое Небо, что за обители там существуют? Что есть «праведное солнце»? Кто такие святые? Как они живут на Небесах? Почему посреди святых – Христос? Что такое, хотя бы приблизительно, Святая Троица? Ведь я пока еще здесь. Вдали начинают рассеиваться облака, и я вижу! Да, вот – луна. А это, должно быть, созвездие Плеяд, а вон то – звезда. От постижения этих тайн, постепенно открывающихся передо мною, моя душа делается более горячной. И тогда, мои дорогие, мы переходим на следующий этап духовной жизни, именуемый «наслаждение в молчании», или «безмолвие в наслаждении»; то есть теперь мы испытываем уже нечто иное. Не то безмолвие, о котором говорили раньше, но преимущественно духовное безмолвие, безмолвие моего духа (а прежде было безмолвие моей души). И вот сейчас, стоя возле врат на Небеса и испытывая сладость, удовольствие, тепло, я безмолвствую, стараясь услышать голос Бога. Молчит мой дух, который скоро воскликнет: Авва, Отче! ( Гал. 4:6 ). Я сам молчу и радуюсь. Ощущаю внутри себя тепло, даже и телесное, пребываю в покое, отдыхаю. Сейчас я расположен к молитве, но молиться не хочу, не дождавшись Его, Бога. |
| Все, что есть у нас, возлюбленные мои, преходяще, ограниченно, чуждо, тщеславно. Бог же дарует нам то, что духовно. Обратим взор нашей души к нашему сердцу, и если оно уродливо и совращено, попросим Господа исправить его. Давайте вспомним, что Господь по природе Своей, как мы уже говорили, недосягаем и непостижим. Не будем же искушать себя, желая познать Бога в славе. Это невозможно. Давайте попытаемся Его познать в Его смирении, терпящим наши выходки, любящим, прощающим, попускающим нам делать зло. Он уважает нашу свободу: когда мы ругаем Его, Он нас – нет; когда убиваем, Он не трогает нас и пальцем; когда мы огорчаем Его, то сносит все. Доверимся же Господу, Он знает, чем помочь нам. Ведь это Он сказал, да будет свет ( Быт. 1:3 ) в хаосе, и появился свет! Такой же свет воссияет и в наших сердцах! Такова, возлюбленные мои, история человечества! Ведь что такое история человечества? Это грех . А также это Бог, вступивший в мир греха, дабы спасти нас. Вот весь Господь! Так познаем Бога! Он один способен, войдя в наш грех , не только не «испачкаться», но и нас очистить. Он не устает повторять: Народ Мой! что сделал Я тебе и чем отягощал тебя? ( Мих. 6:3 ). И несмотря на это, все, что бы ни случилось с нами, мы вменяем в вину Богу. А не лучше ли просто понять, что наши тела несут на себе отпечаток Божества, нуждаются в Нем, ищут Его и любят. Давайте осознаем, что Бог такой же, как и мы, а мы таковы, как Он, и являемся частичками Самого Бога. За всем кроется Господь: за грехом, равнодушием, безбожием, забвением, нашими суетными попечениями. Все эти огромные ширмы прячут от нас Бога. Но Он – за каждой из них. Что стоит Господу поставить такую ширму или ее разрушить? Ничего. Сделает Он так и в сердце нашем, за которым, без сомнения, скрывается. Сделает, лишь бы мы сами поняли, чего именно мы хотим. Вечный брак 12 1 Монашество есть брак, поэтому Христос является Женихом. Здесь, в монастыре, мы не так часто говорим о Христе как о Женихе. Возможно, что нынешний наш разговор – единственный в своем роде. Дело в том, что представление о Женихе связано у женщин с некими эмоциональными состояниями, в которых Божественное содержание подменяется повседневностью. Лишь у немногих слово «Жених» ассоциируется со Христом. Это плодоносное и приводящее к Богу значение утеряно. Итак, когда мы говорим, что Христос – наш Жених, то имеем в виду отнюдь не романтические переживания, не влюбленность и не пустую метафору. |
| Итак, Бог пребывает над всем. Его трон – это царский трон, символ самодержавной власти. Он на Небесах один, и нет другого, равного Ему. Он возвышается над миром и над Небом. Зачем Бог дарует нам такое видение? Чтобы показать недосягаемость не только Бога, Который – над всем (как постижимым, так и непостижимым), но и Его Престола. Неведом, невидим, недосягаем не только Бог, но и Его Престол, Его огненный Божественный трон, превосходящий всякое понимание. Не то что Престол, но даже и стасидий 17 Бога непостижим и неизъясним 18 . Царь – вне мира, но раз Он Царь, восседающий на троне, то значит Он – Владыка, и у него есть подчиненные. Следовательно, Господь, как невидимый правитель, соединяется, сливается с людьми, с их мыслями, проблемами, правдами и неправдами, сердцами, которые любят Его. Бог огромен, но Он уменьшается, чтобы люди смогли Его возлюбить. Господь взирает на мир сверху, но не возносится над ним, а, как мы уже сказали в евангельских чтениях этих двух недель, умаляет Себя, чтобы стать единым с человеком. Вы увидели, какими особенными свойствами наделен Бог. Он ограничивает в Себе безграничное, чтобы так преподнести его нам. Для нас Он невозможное делает возможным, чтобы мы смогли принять Его и по мере своих сил ощутить внутри себя. Он – на высоком Престоле, дабы показать, что у Него нет врагов, а значит, и не существует иного победителя, кроме Него Самого. Он одержал победу над всеми врагами и владычествует безо всякой суеты и гибельных влечений – без того, что так мучает нас и заставляет забывать о Боге. Вот таков Господь. Он высоко, но вместе с тем Он с нами и в нас, мы вмещаем Его, и Он охватывает нас. Его Престол Иезекииль называет подобием престола ( Иез. 1:26 ). А Даниил говорит: Престол Его – как пламя огня ( Дан. 7:9 ). Почему «подобие престола»? Почему как свет, «как огонь»? Для того чтобы показать, что не существует ничего схожего с Ним, что Престол Бога уникален. И, следовательно, Престол и Бог имеют общую нерукотворную, Божественную природу. Они не есть нечто физическое, но духовное, Небесное, невыразимое. |
| Это очень важный момент. Почему? Сейчас мы должны отвергнуть Бога или принять Его с тем, чтобы предать Ему свою жизнь, в которой столько грязного, темного, вероломного, лукавого. И часто мы прячемся за своим эгоизмом от познания себя, от любви Бога к существу каждого человека. Это час пробуждения собственного «я», которое мне трудно принять омерзительно грешным, то есть таким, какое оно есть! Прекрасно предстоять перед Богом со словами: «Господи, Иисусе Христе, Ты, даровавший мне знание, удостоивший меня стать Твоим тружеником, сделавший меня монахом! Господи, Иисусе Христе...» – это просто. Но вот сесть и сознательно сказать: «Боже, сжалься надо мной, грешным!» Сколько раз я способен произнести эти слова? Да и способен ли хоть раз! И зачем мне разрушать свое «я» и созидать его... Но это необходимо: когда ты раскалываешь орех, скорлупа его трескается и рассыпается, а ты собираешь ядрышки. Так должно поступить и со своим сердцем, чтобы достать из него доброе, а мусор выбросить, осознав, что то, что я имею, чем я являюсь, что я любил, к чему стремился, чего искал в своей молитве до сих пор, – все это почитаю за сор, по слову апостола Павла ( Флп. 3:8 ). И мне необходимо осознать наличие этого мусора в себе и этот сор отвергнуть, чтобы наполниться Богом. Итак, Бог – здесь, но я теперь осознаю, как в то же время Он далек от меня! Что такое Бог, по моему мнению, я уже сказал в начале! Что такое откровение Его Царствия, сияние Его света! Когда я выберу продвижение вперед, тогда начнется молчаливое всматривание в свое сердце с помощью Святого Духа. Постепенно я начну ощущать потребность вспоминать Бога и узнавать Его. При переходе в это измерение, если мне удастся преодолеть трудности и не отвергнуть Бога ради самого себя, я сумею понять с трудом и потом, что означает выражение «отвергись себя», которое мы повторяем ежедневно. Но давайте его на самом деле ощущать как отвергнись себя ( Мф. 16:24 ; Мк. 8:34 ), и тогда первые слезы польются из наших глаз (это еще не те слезы, о которых говорят наши отцы: «проливайте слезы» – те суть слезы Духа) – слезы нашего рушащегося эгоизма. Первые слезы свидетельствуют, сколь скудны они и до какой степени я не имею ничего, ибо то, что течет из моих глаз, еще очень и очень человеческое. |
| Если кто-либо, предварительно не испытав жизни, примет монашеский постриг, то он столкнется с серьезными проблемами. Ему придется пройти через огромные испытания. Ибо лишь через крест и страдания можно полюбить и познать Христа. Прикосновение крыла страданий очень действенно и ощутимо. Страдая сам, ты лучше поймешь душу другого человека, и такой способ гораздо действеннее, чем просто жить с ним рядом и пребывать в непрестанном общении. Скажем, жена, прожившая с мужем тридцать-сорок лет, за пять дней, проведенных в больнице у его постели, узнает его ближе, чем за все долгие годы супружества. Получается, что страдание – одно из наиболее сильных людских чувств – это лучший способ познания другой души. Страдание выявляет человеческую сущность. Когда мы видим человека, совершенно не разбирающегося в жизни, то это значит, что Господь не благословил его пройти путь страданий, без которого нельзя достигнуть завершенности, совершенства. Не вкусив страданий, не оценить и райские блаженства. Но что бы то ни было, человек создан не для страдания, но напротив, для радости. В монастыре он ежедневно наслаждается общением со Христом. Монахиня из бесед со Христом черпает радость, бытие, жизнь, эмоции. И, следовательно, в своей общине, то есть там, куда поставил ее Господь, она находится в то же время в уединении со Христом. Она переживает минуты радости и скорби, ужасные мгновения и яркие моменты, когда происходит стремительный скачок к Небесам. Свой собственный опыт она черпает из непосредственного общения со Христом. Кто живет в монастыре и не имеет личного опыта жизни во Христе, тот никогда не почувствует себя здесь комфортно. Не будет конца унынию и ощущению себя неудачником и неполноценным человеком. Такой человек никого не сможет полюбить, даже Господа. Нельзя полюбить Бога, Его не увидев и не осязав в минуты уединения. Поэтому я радуюсь за вас, когда ночью вижу горящие лампады и понимаю, что повсюду не престает молитва: кто-то молится у себя в келье, а кто-то в саду. Но каждая из вас в эти мгновения вместе со Христом. |
| Видимый человек живет, чтобы обрести невидимого Бога. Мы появились на свет не случайно! Нас сотворил Божественный Дух, нас наставляет дыхание Вседержителя ( Иов 32:8 )! Поэтому наши сердца ищут отеческий лик для того, чтобы чувствовать себя истинными сыновьями Бога. Они узнают Его и просят: Выслушай меня, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне ( Иов 42:4 ). Из-за нашей слабости мы испытываем необходимость в человеке, имеющем то же обличье, что и мы. Поэтому Господь – Творец дает Своему творению такого же раба во Христе – старца, который станет «крайним полюсом», началом и окончанием, серединой, осью жизни монаха. Старец есть мера, глубина и высота для монаха, пример достижения свободы славы детей Божиих ( Рим. 8:21 ). Поэтому монахи, будучи подчиненными в своих действиях своему старцу, часто сообщают ему о своей жизни, о падениях и взлетах, а также о многочисленных страстях, благодаря которым упражняются и научаются молитве, посредством которой обретают желанный «град». Быть духовным отцом – значит осуществлять гармоническое сотрудничество между собой, то есть старцем, и монахом- подопечным для воспитания свободы и совершенствования. Ученичество же не должно превращаться в услужение своему старцу, но быть мужественным и смиренным устремлением к Богу. Закалка духа делает подвижника сильным, опытным, живым, заставляет бороться. Он предуготовляет завтрашний день, сражается с Богом и Его побеждает! Так он обретает славную одежду, и назовут их сильными правдою, насаждением Господа во славу Его ( Ис. 61:3 ). Возделывающий, насаждающий и подвизающийся получает венец. Господь вспомнит его по имени и призовет его. И будешь венцем славы в руке Господа и царскою диадемою на длани Бога твоего ( Ис. 62:3 ). Урожай (вместо эпилога) Путешественник отправляется по морям, земле и воздуху, чтобы выполнить поставленную цель, а после отдохнуть в своем доме, пожать плоды своих трудов: удач, печалей, радости. Труженик, земледелец, ученый борются всю жизнь затем, чтобы создать свое «житие», семью, насладиться благами и устроить своих детей. То же самое происходит с любым отцом, а еще более с духовным отцом и духовным урожаем. Посевы и сокровища – это его духовные чада. Они есть суть жизни отца. |
| Итак, мало-помалу Бог движется в нашей душе и занимает Свое место в нашем существовании; Его шаги и Его голос сливаются с нашими шагами и голосами, и тогда мы становимся единым целым с Богом, воспринимаем Его образ жизни и чувствуем значение присутствия в мире Святого Духа, начинаем стремиться к Его стяжанию. Мы взываем к Нему: «Приди и вселися в ны, Душе Святый, и очисти ны от всякия скверны», ибо наша душа забита изнутри переполняющей ею мерзостью, и мы сами ничего не можем с этим поделать. Когда, дорогие отцы мои, с вами произойдет это, то есть когда вы ощутите близость Духа и необходимость его присутствия – ведь мы еще не достигли Его стяжания, – тогда увидим, что наше сердце бьется более интенсивно. Неужели вы не замечали, как учащенно пульсирует сердце от радости или страха, когда нам сообщают о том, что «сейчас придет такой-то», кого мы ждем, или «такой-то», кого мы боимся? Мы чувствуем тайну, беспокойное чаяние, выходящее наружу и ощутимое через «биение сердца». Это и есть суть духовные переживания, которые нельзя описать иначе, как через туманные телесные параллели и иносказания. Итак, в нас присутствует таинственное, напряженное ожидание. Испытав его, можно двинуться дальше и все более и более наслаждаться безмолвием, тем, что называют предвкушением пришествия Духа и познанием присутствия Бога. Сосредоточьтесь, чтобы понять то, о чем я говорю. Объяснить это непросто. Нужно устремление души, и тогда будет по слову Господа: Просите, и дано будет вам; стучите, и отворят вам ( Мф. 7:7 ; Лк. 11:9 ). Как только вы воззовете к Богу, Он придет к вам и объяснит то, чего вы понимаете своим умом. Нет для нас иного учителя, кроме Христа. Господи, научи нас молиться ( Лк. 11:1 ). Всякий, кто берется наставлять другого в молитве, может привести его к единственному умозаключению: «А, он ничего не понимает сам и ничего не знает; пойду-ка я лучше напрямую ко Христу!». Любой, кто принимается за подобные рассуждения, есть демагог и обманщик, а его высокоглаголание заставит нас признать некомпетентность человеческого учительствования в этой области и обратиться к Святому Духу: «Святой Дух, научи меня!». |
|
|
