| О богослужебной традиции Русской Церкви до II половины XI в. мало что известно. Однако, жития святых Бориса и Глеба, преп. Феодосия Киево-Печерского, а также поучения Новгородского епископа Луки Жидяты свидетельствуют о том, что весь суточный круг богослужений совершался на Руси с самого начала церковной жизни. Причем, во многих храмах богослужения были ежедневными. Богослужебные книги, необходимые для этого: Евангелие, Апостол, Служебник, Часослов, Псалтирь и Октоих – были принесены на Русь из Болгарии в виде переводов, сделанных святыми Кириллом и Мефодием. Древнейшая из дошедших до наших дней рукописная богослужебная книга начала XI в. - Минея за май месяц. Ко II половине XI - началу XII в.в. относятся три древнейших русских Евангелия - Остромирово, Мстиславово и Юрьевское. Сохранился Служебник преп. Варлаама Хутынского (конец XII в.), особенностью которого является отсутствие указания количества просфор, на которых совершается литургия. К началу XII в. относится нотный Кондакарь из нижегородского Благовещенского монастыря. Нотные знаки в нем смешанные - азбучные и крюковые. Кроме того, до нашего времени дошли две Месячные Минеи за октябрь и ноябрь, написанные в 1096-1097 г.г. К XI-XII в.в. также относят Праздничную Минею и Постную Триодь, часть песнопений которых положена на крюковые ноты. О том, что на Руси очень скоро была освоена византийская гимнографическая традиция, свидетельствует дошедшее до нас имя преп. Григория Печерского, творца канонов, который жил в конце XI столетия. Вероятно, первоначально на Руси утвердилась болгарская традиция церковного пения. Около 1051 г. на Русь переселились три греческих певца, которые и положили начало византийской традиции пения в Русской Церкви. От этих певцов на Руси началось " ангелоподобное пение " и " изрядное осмогласие, наипаче же и трисоставное сладкогласование и самое красное домественное пение " , как об этом говорил современник. То есть утвердилось пение по Октоиху на восемь гласов и пение с прибавлением верхних и нижних тонов, или на три голоса. Доместиками тогда называли регентов церковных хоров, из каковых известны в 1074 г. доместик Стефан в Киево-Печерской Лавре, а в 1134 г. - доместик Кирик в новгородском Юрьевом монастыре. Один из греческих доместиков - Мануил - в 1136 г. был даже поставлен епископом на Смоленскую кафедру. Известно, что в русском богослужении XI-XII веков частично употреблялись наряду со славянскими и греческие тексты. |
| постная Новгородской Софийской – ныне библиотеки Петербургской Дух. Академии по Уставу Синодальному, студийскому, в Алексеевской редакции певческое исполнение нередко совершалось по хирономии с точным указанием, когда певцы, правый и левый хор, поют вместе, когда попеременно, что по уставу студийскому и что по Уставу Великой Церкви (Софии Константинопольской). Так как Устав, по редакции своей, второй половины XI в., и так как в Киево-Печерском монастыре в той же второй половине XI века был введен преп. Феодосием студийский устав, а этот Синодальный список есть древнейший по редакции, как полагает проф. Мансветов, то и является возможным допустить господство этой редакции устава в Киево-Печерском монастыре. Но как этот устав представляет собой состояние церковного пения в период господства хирономии и осмогласия, не упоминая о певческом письме – симиографии, так другой Устав Типографский, напротив, не упоминая о хирономии, как бы уже забытой, излагает песнопения в певческом письме, крюковой симиографии – знаменной и кондакарной, и, следовательно, отмечает период в состоянии русского церковного пения более поздний, который естественно падает на конец XI века. Крюковая симиография Устава могла явиться скорее всего в Киеве же, или при участии трех греческих певцов, или их русских учеников, при их непосредственном руководстве, и могла быть заимствована, скорее всего, с Афона, так как ни кандакарная симиография Устава, ни его знаменная симиография, не находят себе ничего подобного в Византии, в византийской симиографии, но, вместе с тем, близки к симиографии греко-сирийской. Что Устав имеет русскую и киевскую именно обработку, видно из наличности в нем текста кондака свв. мучч. Борису и Глебу, но еще без певческих знаков. Благовещенский кондакарь весьма интересен в том отношении, что содержит в себе явные следы византийского песенного последования в асматике и полиелее, украшенных прибавлением греческих слов и попевок: о Феос моу, ен оли кардиа моу, епи си Курие ильписа и проч. и, кроме того, содержит кондаки преп. Феодосию Печерскому и свв. мучч. Борису и Глебу, что указывает время его редакции и письма не ранее XII века. С признаками же песенного |
| Самоподобны в собственном смысле (их всего у нас 13) не следует смешивать с песнопениями-образцами великой (самогласной) мелодии домонгольского периода, которые в наших богослужебных книгах тоже называются подобнами. В.М.Металлов, ссылаясь на Благовещенский кондакарь, насчитывает таких песнопений до тридцати, включая тринадцать основных 241–242]. Здесь есть и такие, как О, дивное чудо!, Кими похвальными венцы, каковые являются по существу самогласными, а не самоподобными (см. устав на 29 июня). В наших богослужебных книгах, особенно в Триодях, можно встретить много стихир, седальнов, кондаков и светильнов, имеющих надписание «подобен». Например, Дева днесь…, Удивися Иосиф:, Красоте девства… и многие другие. Все они являются самогласными, то есть, в данном случае, – образцами для других песнопений. Так, по образцу стихиры О дивное чудо! (на Успение Пресвятой Богородицы) распеты стихиры на Господи воззвах в день Введения во храм Пресвятой Богородицы. Стихиры эти – самогласны, но сходны между собой по содержанию и по мелодии, отражающей содержание. Таким образом, «подобен» и «самогласен» – это не архаизмы, отжившие свой век и пригодные лишь только для музея, как некоторым кажется: они – маяки церковного Устава в области пения. Наши историки и теоретики сделали много полезного и ценного, но плохо одно: все они, идя путем внешних изысканий, дезориентировали своих преемников, направляя их по тому же пути: люди стали думать, что все это – ни что иное, как архаизм, не имеющий никакого значения для Царствия Божия и правды его. Точно так же склонны думать в наше время многие, увлекающиеся внешними исследованиями, и о важнейшем законе церковно-богослужебного Устава – законе распределения богослужебных песнопений по их содержанию. Знаменное осмогласие как закон распределения богослужебных песнопений по их содержанию Музыкально-теоретическая сторона нашего осмогласия раскрыта исследователями достаточно. Ученые единогласно признают его древность, византийское происхождение, связанное с музыкальной теорией античной Греции, и даже признают деятельное участие древних отцов Церкви в его создании 113, 133, 155]. Но нас интересует в осмогласии не греческая теория с ее ладами и тетрахордами, а идейно-богословская сущность его, философия его мелодий. |
| В нижегородско-благовещенском кондакаре встречается значительное число песнопений с греческим текстом. Последние вполне соответствуют своему назначению, почему их текст изложен не греческими буквами, а славянскими. Кое-что там вдвойне, т. е. изложено и по-славянски, и в греческом подлиннике, под славянскими буквами. Таков ипакой на Воздвижение честного креста. Вот начало греческого текста: «Σμερον τ προφητικν πεπλρωται λγιον, δο γρ προσκονομεν» и т.д.; по-славянски: «Дьнесь пророческое сбыться слово, се бо покланяемся» и т. д. 43 (л. 84). Замечательно, что как большие, так и малые кондакарные знамена, которые стоят над греческим текстом, почти одни и те же; первая же строка у обоих совершенно одна о та же в том, что касается до комбинаций знамеъ. Далее они несколько отступают друг от друга, но это объясняется тем, что каждое переведенное слово с греческого на славянский не соответствует по числу слогов греческому слову, что и заставляет переводчика то пропускать некоторые знамена, когда переведенное слово окажется коротким, то дополнять лишние стоги надлежащими знаками, впрочем, не новыми, а наличными. Такое свидетельство, воспользуемся выражением Ряжского, «явный признак не только близости, но и тожества кондакарных мелодий с мелодиями греческих подлинников». Греческих песнопений в этом кондакаре масса. Их можно найти на листах: 84, 114, 115, 116, 117, 118, 120, 121 и т. д. На 118 л. замечательно «Слава и ныне». Оно написано пополам – по-славянски и по-гречески, а именно: " слава Отцу и Сыну, ке агио Пневмати». Далее, на листах:83, 86, 91, 92, 93, 94, 107, 108. 109, 110, 111, 112, из, 114 и т. д. встречаются так называемые византийскими певцами энихимата, апихимата и епихимата, т. е. припевы в роде: агиа, не агие, нана, неанес, ане, анес, нанагиа, ананагиа, не леге, ипе и т. д. Здесь протяжные напевы, изложенные кондакарными знаками, а так как припевы имеют особое назначение, то и писаны киноварью. Это их назначение заключается в том, что певец, прежде чем начнет исполнять мелодию данного песнопения, должен предварительно руководиться тем запевом, по гласу которого изложено данное песнопение. Он, говоря иными словами, вводит певца в тот лад, в котором будет исполнено данное песнопение. Упоминаемые здесь припевы сохранились даже до настоящего времени в греческой церкви. |
| 43 См. издание, отражающее современную певческую практику старобрядцев поморцев – Григорьев Е. Пособие по изучению церковного пения и чтения (117, 104–154). 44 Тем не менее, в рукописях термины роспев и напев нередко менялись местами. Так при наименовании киевского и греческого чаще употреблялся термин напев, например киевского напеву. А применительно к монастырскому пению чаше встречалось понятие роспев: соловецкий роспев, кирилловскии рос пев и др. 45 Согласно новым научным данным евангельские стихиры, записанные в рукописях XII века, а именно в Благовещенском кондакаре и Стихираре ГИМ Син 279, являются ранним этапом становления и развития большого знаменного роспева. См § 5. 46 44 В рукописях термин самоподобен практически не встречается, тогда как словом «подобен» обозначается сам образец и песнопение, распетое по образцу. Об этом см. статью Ю. Артамоновой (28, 144–145). 50 См. Шабалин Д. Певческие азбуки Древней Руси. Тексты, раздел «Како поется знамя» (171, 45–47). 51 В этом разделе настоящего параграфа использован материал приложения 1 к учебному пособию Г. Печенкина Строчник знаменный обиходный «Утренние припевы» (112, 76–88). 52 В Пособии по изучению церковного пения и чтения Е. Григорьева (117, 242–254) их насчитывается 274. 53 Е. Григорьев для обозначения метрическом единицы роспева использует образное наименование шаг. Движение по ступеням звукоряда по слогам текста более всего напоминает шаг (117, 17). 54 О контекстуальности ритма монодийного пения (знаменный роспев, западноевропейский хорал), его асимметричности подчиненности словесному началу, в отличие от мензурального характера ритма музыкального см. статью Р. Поспеловой (118). 55 По словам исследователя письменной традиции духовных стихов П. Терентьевой: Творцами этих стихов были люди книжной культуры, рассуждавшие языком псалтыри, и мыслящие интонациями богослужебного пения (150, 5). 56 Диск – клирик низших степеней чтеца и певца. Так как клирики имели различные должности в епископской канцелярии, и вообще были обязательно грамотными людьми, то название диак совместилось с понятием о канцеляристе чиновнике (38, 418). |
| Sancti Romani Melodi Cantica/Ed. by P. Maas, K. Trypanis. Oxford, 1963. P. 161. Тот же принцип соблюдается и в древнем (III–IV вв.) крещальном акростихическом гимне (гл. 2, 2.1): ρχονται τνες προβατοις ν σχμασιν σωθεν λκοι πιγνσεσθε τε μακρθεν. Об акростихе см.: К rumbacher K. Die Akrostichis im der Griechische Kirchenpoesie. Munchen, 1903. Maas P . Gleichzeilige Hymnen in der Liturgie der Griechischen Kirche//Studia Patristica. 1957. T. 47. P. 2. Grosididier de Matons J . Romanos le Melode. Hymnes. Paris, 1969. T. IV. P. 14//SC. 119. О предыстории кондака и начале его становления уже в IV в. см.: Grosdidiet de Matons J. Romanos le Melode et les origines de la poesie religieuse à Byzance. Paris, 1977. P. 14–15. К 383 г. относится паломничество в Иерусалим блаженной Эгерии, в дневнике которой праздник Благовещения еще не упоминается, хотя еще в конце прошлого века Каброль предположил, что упоминание в дневнике празднования Вознесения в Вифлееме (см: Franceschini E., Weber R. Itinerarium Egeriae//Corpus Christianorum. Series Latina. T. 175. P. 80) говорит не о Вознесении, а о каком-то Богородичном празднике, вероятно – Благовещении (см.: Cabrol F. Etudes sur la Peregrinatio Silviiae. Les eglises de Jerusalem, la discipline et la liturgie du IV siecle. Paris, 1895. P. 121). Вероятнее всего, 383 г. – terminus post quem. С другой стороны, как мы уже отмечали выше, Благовещение есть у несториан; следовательно, первоначальное, довольно скромное празднование Благовещения появилось до 431 года, который является terminus ante quem. К этому временному промежутку и следует отнести появление однопеснца. Современный текст – слова Богородицы: «προς ον βοω μετα σου. Ελογειςτε τ ργα Κυρου τν Κριον…» – Μηναιςον τους Μαρτου. Σ. 262. Возможный древний текст: «δι κα χαρων βος χαιςρε κεχαριτωμνη Κριος μετ σου». Hesychius Hierosolymitanus. Fragmentum in Psalmum 71//P.G. T. 93. Col. 1236 D. См. Также: Proclus Constantinopolitanus. Oratio 6.17//P.G. T. 65. Col. 765 D. |
| В той же книге Вознесенского, на с. 168, мы читаем: «Самогласны не похожи одна на другую». Как же можно в таком случае по их образцу петь «любую» стихиру? В вопросе о существовании так называемого «среднего» знаменного распева Вознесенскому вторит Аллеманов. Он называет подобны «средним» распевом и насчитывает всего пять видов знаменного распева 124, 131]. В.М.Металлов называет большой знаменный распев «великорусским», а малый – «греко-славянским». Собственно малым (древним) распевом он считает совокупность общезнаменных люд обнов домонгольского времени, насчитывавшихся в Благовещенском кондакаре до тридцати. Кроме того, он еще выделяет и малый (нынешний) распев, считая его «сокращением большого распева применительно к службам обыденным» 241–242, 274, 309]. Этот распев, по его мнению, совершенно тождествен с большим 68]. Таким образом, Металлов, как и Вознесенский, насчитывает тоже четыре вида, только в другом порядке. Покровский считает современный малый знаменный распев сокращенным северным вариантом большого распева 18]. Игнатьев, как и Вознесенский, также относит к малому распеву самогласные стихиры и считает современный малый распев «упрощенно-сокращенным видом большого знаменного распева», однако затрудняется точно сказать, когда произошло это сокращение. Причиной такого сокращения послужила, по его мнению, продолжительность служб 426–430 ]. После всего сказанного возникает вопрос: сколько же всего видов знаменного распева фактически, и имеют ли эти виды какое-либо отношение к нашему богослужебному кругу? Да, имеют. И именно только богослужебный Устав и может дать вполне правильный (церковный) ответ на предложенный вопрос. Если церковное пение есть богослужение, то и говорить о нем надо прежде всего с этой стороны. Пусть историки и теоретики насчитывают видов сколько им нравится, но мы должны исследовать знаменный распев не иначе, как с природной его стороны. Мелодическим ядром нашей «словесной службы» является, как известно,псалмодия. Ее бесхитростная мелодия состоит из трех-четырех звуков и вращается в пределах примы, секунды верхней, секунды нижней и терции нижней, считая от основного тона «до» (до-ре-до-си-ля). |
| Воскресный Ексапостиларий «Являяся яко человеко». Мелизматическая редакция (тайнозамкненная форма). Сборник певческий. XVI в. (РГБ. Ф. 304. 414. Л. 111 об.) Скудность сохранившихся от древнего периода рукописных источников не позволяет проследить все вехи развития мелизматической редакции Е. Однако 2 ее ранние формы известны по Благовещенскому кондакарю (РНБ. Q.II.I.32, XII в. Л. 121 об.- 128; факс. изд.: Der altrussische Kondakar " : Auf d. Grundlage d. Blagovšenskij Niegorodskij Kondakar "/Hrsg. v. A. Dostál u. H. Rothe unter Mitarbeit v. E. Trapp. Giessen, 1976. (BGLS; Bd. 8. T. 2)) и по списку 1437 г. (РГБ. Ф. 304. 407. Л. 118 об.). В посл. трети XV в. одновременно с появлением новой редакции песнопений знаменного распева окончательно сложилась графическая форма Е., к-рая затем бытовала почти в неизменном виде до 80-х гг. XVI в. (напр., ГИМ. Епарх. 174. Л. 259, посл. четв. XV в.; 184. Л. 229, кон. XV - нач. XVI в.; 172. Л. 149, 40-е гг. XVI в.; 205. Л. 394, 3-я четв. XVI в.; РГБ. Ф. 304. 412. Л. 198, нач. XVI в.). В этот период мелос Е. записывался с помощью последовательности тайнозамкненных лицевых начертаний, зашифровывающих распев. Графика изобилует «гроздьями» сложных «змийцевых» комплексов, по к-рым сразу же можно определить присутствие мелизматических формул. О мелосе большой знаменной редакции Е. можно составить представление благодаря разводу тайнозамкненных начертаний дробным знаменем , созданному в посл. четв. XVI в. Рукописи с разведенной формой записи относятся к кон. XVI-XVII в. (ГИМ. Единоверч. 37. Л. 224, 1584 г.; Син. певч. 121. Л. 260, 1-я пол. XVII в.; 135. Л. 288, кон. XVII в.; РГБ. Ф. 304. 430. Л. 564, сер. XVII в., и др.). Словесный текст песнопений, разделенный на краткие смысловые ячейки-синтагмы, распевался протяженными мелодическими оборотами, гл. обр. лицевого типа, в которых большую роль играет внутрислоговой распев. Одна из особенностей этой редакции - отсутствие гласовой принадлежности песнопений. В рукописях обозначение гласа никогда не ставится. Предпосылаемые Е. заголовки имеют лишь порядковый номер песнопения: светилен 1-й, светилен 2-й и т. д. Др. особенность заключается в том, что все 11 разных словесных текстов Е. распеты на один мелодический текст. Единое завершенное мелодическое построение со строго определенными числом и последовательностью формул и каденций (20 мелодических формул) повторяется 11 раз с новым словесным текстом, изменяясь лишь незначительно. Такая структура древнерус. цикла Е. была сохранена от их визант. прототипа (см.: Leuk. Mous. 39. Fol. 136v - 139v, XI в.). Т. о., в Е., песнопениях мелизматического стиля, воплощен принцип пения на подобен, известный по силлабо-невматическим образцам. |
| Древнее унисонное пение было доступно не только профессионалам, но и всей церковной общине. В настоящее время всенародное пение существует только в некоторых областях, например в Закарпатье, где за богослужением, как правило, поют все прихожане, руководимые псаломщиком. В большинстве же храмов народ участвует лишь в исполнении нескольких песнопений – Символа веры и «Отче наш» за литургией, «Воскресение Христово видевше» за всенощным бдением. Между тем традиция всенародного пения заслуживала бы большей поддержки со стороны церковного руководства и приходских священников, поскольку она позволяет верующим более глубоко пережить и осмыслить богослужебные тексты, почувствовать себя участниками богослужения, а не только его свидетелями и слушателями. 161 См.: Разумовский. Церковное пение. С. 57–58; Металлов. Очерк истории. С. 52–53; Успенский. Древнерусское певческое искусство. С. 20–25. 176 Из пяти известных науке Кондакарей этого периода четыре (Благовещенский, Лаврский, Успенский и Синодальный) написаны исключительно кондакарной нотацией, а в Типографском уставе некоторые песнопения изложены одной нотацией, некоторые другой. 182 Нижеследующее песнопение «Святый Боже» приводится в расшифровке Б. Кутузова по кн.: Литургия знаменного распева. С. 17. 198 О связи между кондакарным пением и распевами XVI в. см.: Пожидаева. Историко-литургическое предпосылки. С. 118–121. 212 Игнатий (Брянчининов). Посещение Валаамского монастыря. (Собрание творений. Т. 1. С. 547–548). 241 Его же. Письма архимандриту Антонию. Ч. 3. С. 17–18. Эти слова свидетельствуют о том, что в Троице-Сергеевой лавре во времена Филарета еще сохранялось древнее унисонное пение. 273 В 1895 году Рахманинов написал свою Первую симфонию, в основу которой легли темы из Обихода. Исполнение симфонии в Санкт-Петербурге закончилось полным провалом и привело Рахманинова к состоянию глубокой депрессии. См.: Рахманинов. Воспоминания. С. 76–78. 275 Так, например, в основу песнопения «Предательство Иуды» из цикла «Другие песни» лен следующий текст: «Виждь, имений рачителю, сих ради удавления употребивша. Беги несытая души, Учителю таковая дерзнувшия» (т.е. «Взгляни, собиратель богатств, на того, кто из-за них повесился. Избегай душевной ненасытности того, кто дерзнул на такое в отношении своего Учителя»). У Свиридова текст модифицирован следующим образом: «А… Имений рачителю, Сих ради удавление употребиша. Беги, несытые души, учителю таковая дерзнувшие». |
| Не упускает Николай Дмитриевич случая поддержать и ободрить коллегу. Так на с. 59 он подвергает критике одно высказывание М. В. Бражникова, которое может быть воспринято как неуверенность в результатах своего труда. «...Непродуманным можно назвать заявление Максима Викторовича..., что он «не желает никому навязывать свою точку зрения на то, как следует понимать и исполнять фитное пение». Кто из советских музыковедов – продолжает Николай Дмитриевич – так глубоко исследовал фитное пение, как М. В. Бражников? Поэтому непонятно, как исследователь, отдавший всю жизнь своему делу, может говорить, что он никому не навязывает своей точки зрения? Рецензенту кажется, что Максим Викторович должен отстаивать и защищать свою точку зрения как результат своих многолетних трудов, проводить ее в сознание интересующихся этой областью людей и не допускать здесь даже тени индифферентизма». И в заключении отзыва (с. 67–68) Николай Дмитриевич утверждает следующее: «Научно-исследовательский институт театра и музыки в лице М. В. Бражникова имеет крупнейшего специалиста в области русской певческой палеографии, обладающего редким опытом в деле расшифровки певческих рукописей. Институт должен поставить перед М. В. Бражниковым задачу составления добротного руководства по русской певческой палеографии, с тем чтобы эта для многих музыковедов таинственная область оказалась доступной; чтобы исследование певческих памятни ков и их расшифровка продолжались и в дальнейшем, и в большем объеме, чем до сих пор; чтобы тот опыт, который приобрел М. В. Бражников десятками лет работы над рукописями, не погиб для советского музыкознания, а был бы использован последующими поколениями музыковедов». Два других отзыва – на подготовленный Максимом Викторовичем к публикации «Благовещенский кондакарь» и на книгу «Федор Крестьянин – русский распевщик» – меньшего объема, но не меньшей весомости, обстоятельности и подробности. Насколько мне удалось выяснить по текстам опубликованных работ, Максим Викторович учел практически все, предложенные Николаем Дмитриевичем дополнения, исправил отмеченные им недочеты и прислушался ко многим его пожеланиям. Таким образом и здесь их общими усилиями постепенно, но верно достигалась важная цель: у советского музыкознания отвоевывалось пространство для научно-исследовательской, издательской, учебно-образовательной и просветительской деятельности в области древнерусского церковного пения. |
|
|
