| Следующим этапом на пути в Россию могла быть Молдо-Валахия, начиная с XV столетия ставшая своего рода центром культурного православия среди инославных стран. К ней примкнула теснейшим образом Буковина, игравшая для всей Молдо-Валахии и, с другой стороны, для Галича роль православного Афона. Здесь доселе сосредоточены памятники искусства XV и XVI века и обширные стенные росписи. Наконец, последним этапом является православный Галич, как в древнейшем периоде, так и в XV столетии, так как при митрополите Фотии почти на 22 года Галич был восприсоединен к митрополии всея России. Недаром судьба православия в Галиче заставляла там постоянно опасаться латинской пропаганды. Тесные связи Галича с Киевом и Черниговом играют большую роль в церковных расчетах того времени. С другой стороны, пути греко-итальянской иконописи на Русь, вплоть до времен крымской орды, могли идти вслед за обычной торговлей, а торговые пути того времени, вместе с венецианцами и генуэзцами, шли также в Кафу и другие фактории Крыма. Отсюда же издавна шли, так называемые, иконы Корсунских писем, об отличии которых от письма собственно Царьградского было уже говорено не раз. Ближайшим доказательством затем может послужить то множество икон критских мастеров, помеченные их подписью и встреченные в монастыре Синайской горы и вообще в греко-восточных церквах. Особенно значительную роль в подготовительном периоде, т. е. в XIV столетии, играла, видимо, Сербия, как в собственном смысле, так и в одноплеменных ей странах, как, например, Хорватия, северо-восточная Македония. Многочисленные росписи, доселе покрывающие стены соборов и церквей Балканского полуострова, настолько наглядно и тесно соответствуют расцвету стенной живописи XIV столетия в Италии, что только можно удивляться, как мы доселе не имеем никакого исторического объяснения этому поразительному совпадению. В самом деле, начиная с Фрушской горы, где некогда было 15 обителей, и кончая Хиландаром на Афоне, мы имеем длинный протянувшийся ряд сербских церквей, которых стены снизу до верху покрыты стенными росписями. Так, во Фрушской горе, в монастыре Великая Ремета указана роспись XV столетия 121 ; в монастыре Бешеново, ц. Архистратига Михаила, стенопись XIV или XV в. отлично сохранившаяся (там же стр. 17), церковь св. Параскевы XIV века, вся расписана (только в алтаре стенопись после 1400 года). В самой Сербии церковь монастыря Жичи XIII в., церковь Смедерево, расписанная в XIV или XV веках; Великая Арильская ц. конца XIII в., церковь монастыря Раваницы, около 1380 года, основанная князем Лазарем. Церковь Манассии, построенная между 1405 и 1427. Кральевая Студеницкая церковь, роспись 1314–1335 года; Любостыньская, роспись 1389–1425 г.; Каленичская – ранее 1427 года; церковь Крушеваца, основанная в 1377–1389 г.; церковь Руденицы в Крушевацком округе между 1405 и 1427 г. Далее, в Босне – монастырь Банья XIII-XIV столетия. Монастыри Озрень, Добрунь, Бихач и друг., основанные и частью расписанные в XIV и XV столетии. |
| Он испросил благословения у Милова, и кончил тем, что предложил ему служить по-своему в этой самой церкви». 178 Экстравагантность подобного предложения еще более усиливается на фоне требований, предъявленных, видимо, тогда же двум «главарям» беспоповцев – Пешневскому и Косцову, перейти к поповцам. После отказа их репрессировали. 179 Стремление к унификации всего, что только возможно унифицировать (пусть даже только в самых смелых мечтах), демонстрируется приведенным выше примером вполне достаточно. Император не терпел разномыслия, в этом альфа и омега его политико-религиозного credo. Преследование духоборов, например, показывает павловские «пределы свободы вероисповедания. А.И. Герцен приводит в воспоминаниях любопытный случай из первых месяцев царствования императора Павла. На пути в Москву на коронационные торжества, самодержец подозвал к себе старика-духобора, видимо с целью «обратить» его. Духоборы не снимают шапок. Поэтому старик и подошел к Павлу с покрытой головой, чем вызвал припадок его бешеного гнева. Он приказал не только сослать в рудники бедного старика, но и потребовал подпалить с четырех концов село, а жителей выслать на поселение. Приказ не выполнили, на следующий день попросив императора повторить повеление. Поостыв, Павел I отказался от задуманного, ограничившись ссылкой старика в Спасо-Евфимиевский монастырь (на исправление), и повелением Святейшему Синоду разобрать дело крестьян. Старик этот затем прослыл у духоборов святым и чудотворцем. 180 «Выборочный метод» в подходе к религиозным конфессиям и деноминациям проявил себя и в отношении императора к католикам. Уже 18 марта 1797 г. он опубликовал манифест «О свободном вероисповедании, о непривлекании в присоединенных от Польши губерниях людей из Греко-российской веры в Католическую, и о нестеснении свободы тем, кои сами от других исповеданий к Православной Церкви присоединиться пожелают». 181 В тех условиях манифест мог пониматься как призыв сохранять status quo в тех местностях, где религиозный вопрос был наиболее запутан, и где Святым Престолом активно поддерживалась уния. |
| Это были едва ли не последние книги религиозных стихов. Ленинское «секретное письмо» от 19 марта 1922 года положило начало, как предписано в нем, «бешеному и беспощадному» изъятию не только церковных ценностей. «Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше», – значилось в нем. При этом особо оговаривалось: «Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин, – никогда и ни в коем случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий». Имя основного идеолога религиозных репрессий стояло под другим документом, не менее зловещим. В сентябре и октябре того же 1922 года в трех номерах «Правды» появилась статья Льва Троцкого «Внеоктябрьская литература», направленная против «интеллигентских религиозных исканий и находок». Все введенные вскоре цензурные запреты продержались более полувека. «О преходящем и вечном» – так называется дневник Малахиевой-Мирович, который она вела в 20–30е годы но этот уникальнейший документ эпохи до сих пор остается в числе неопубликованных. Но книга «Монастырское» Малахиевой-Мирович имеет не только историческое значение. Ее вполне можно сравнить с поэмами «Чернец» Ивана Козлова, «Мцыри» Лермонтова, «Гусар-затворник» Елизаветы Шаховой, «Год в монастыре» Апухтина, главные герои которых – послушники, а у нее – послушница В основе поэм XIX века – романтическая, роковая любовь, которую не удается преодолеть ни одному из героев. Этой классической традиции следует и Елизавета Шахова, ставшая послушницей, а затем монахиней, но уже после создания поэмы «Гусар-затворник». Монастырские стихи Малахиевой-Мирович основаны именно на ее личном опыте послушницы, она воссоздает внутренний мир женского монастыря (даже у Шаховой – мужской монастырь), тончайшую полифонию чувств и характеров монахинь. Эти религиозные стихи поэтессы Серебряного века не могут остаться среди «забытых». Из книги «Монастырское» (1923) Радуйся, Невеста, Невеста Неневестная! Венчик Тебе вышьем мелким жемчугом, Уберем Владычицу-Заступницу Небесную Белыми ромашками, синим васильком. Матушка Ненила накроила розанов. Слова нет, что в розанах больше красоты, Только не пристали розы Богородице: Приснодеве к личику девичьи цветы. Хвалят Тебя ангелы-архангелы небесные! Чрево Твое – небо, Сын Твой – сам Господь! Радуйся Невеста, Невеста Неневестная, Просвети и нашу темную плоть. Зашумели снега ручьями узывными Омыли корни водами живыми, Голосами птичьими, переливными Славит дубрава Воскресшего Имя. Обновляйся, новый Ерусалиме! Все деревья званые и все избранные Вчера были сирыми и нагими. Сегодня уборы на них сребротканные С подвесками жемчужными и золотыми, Обновляйся, новый Ерусалиме! На могилах травы умильно зеленые Рвутся из-под камня с вестями благими, Чует сердце мое вознесенное Новую весну за веснами земными. Обновляйся, новый Ерусалиме! Душа моя – свечечка малая |
| 504 В греческой версии эта болезнь названа горячкой (πυρετς – сар. 1, 16), в латинской говорится о скоплении желчи (abundantia fellis – сар. 1,2:8). 505 В греческом тексте сказано, что авва Иоанн из Диолка излечил многих, страдающих параличом и подагрой (πολλος παραλυτικος κα ποδαλγος (разночтение – ποδαγρος] θεραπεσαντα – Feslugière, 1961. P. 135). В латинской версии эта подробность опущена. 506 Речь идет о бешенстве, случившемся от укуса бешеной собаки, что, вероятно, можно отнести к психосоматическим заболеваниям. 507 Речь идет о сильном испуге юноши-пастуха при виде «дракона». В латинской версии его состояние названо помешательством (exterritus mente exciderat), в греческой говорится, что в исступлении он упал замертво (ν κστσει γενμενος λιποψχησεν – разночтения: λιποθμησεν, λιγοψυχσας – сар. 9, 11: Festugière, 1961. P. 74). 508 Oppidum в латинской версии «Истории монахов» следует понимать как «город», поскольку Диолк Руфин называет тем же термином (cap. (32), 1). Греческая версия «Истории монахов» не указывает точное происхождение этой девицы. 509 В латинской версии упомянута цифра – около 10 (decem circiter gentilium vici) (cap. 7, 7:1). В греческой говорится только о ближайших селениях. 510 Νας δ ν μγιστος ν μι τν κωμν (cap. 8, 25)/templum enim erat amplissimum (cap. 7, 7:1). 511 M. И. Хитров, переводчик латинскою текста «Истории монахов», считает, что это могла быть статуя Аммона-Ра (Жизнь пустынных отцов. С. 43–44). 512 Ο ερες βακχεοντες μετ το πλθους (cap. 8, 25)/quod moris erat circumferri a sacerdotibus bacchantium ritu cum reliqua multitudine circumeuntibus (cap. , 7:1). 513 Ως δ πρ το ποταμου δατος τν τελετν ποδιδντες (cap. 8, 25)/quasi pro aquis fluvialibus profana mysteria peragentibus (cap. , 7:1). 514 Датировать этот эпизод второй половиной IV в. позволяет указание на то, что авва Аполлон вышел из дальней пустыни в «места обитаемые» и здесь основал монастырь во времена Юлиана, который правил с 361 по 363 гг. В данном эпизоде авва Аполлон показан в окружении монахов – видимо, братии своего монастыря. |
| На выезде, слева от шоссе, монастырь времен Алексея Михайловича, крепостные, всегда закрытые ворота и крепостные стены, из-за которых блестят золоченые репы собора. Дальше, совсем в поле, очень пространный квадрат других стен, но невысоких: в них заключена целая роща, разбитая пересекающимися долгими проспектам, по сторонам которых, под старыми вязами, липами и березами, все усеяно разнообразными крестами и памятниками. Тут ворота были раскрыты настежь, и я увидел главный проспект, ровный, бесконечный. Я несмело снял шляпу и вошел. Как поздно и как немо! Месяц стоял за деревьями уже низко, но все вокруг, насколько хватал глаз, было еще ясно видно. Все пространство этой рощи мертвых, крестов и памятников ее узорно пестрело в прозрачной тени. Ветер стих к предрассветному часу – светлые и темные пятна, все пестрившие под деревьями, спали. В дали рощи, из-за кладбищенской церкви, вдруг что-то мелькнуло и с бешеной быстротой, темным клубком понеслось на меня – я, вне себя, шарахнулся в сторону, вся голова у меня сразу оледенела и стянулась, сердце рванулось и замерло… Что это было? Пронеслось и скрылось. Но сердце в груди так и осталось стоять. И так, с остановившимся сердцем, неся его в себе, как тяжкую чашу, я двинулся дальше. Я знал, куда надо идти, я шел все прямо по проспекту – и в самом конце его, уже в нескольких шагах от задней стены, остановился: передо мной, на ровном месте, среди сухих трав, одиноко лежал удлиненный и довольно узкий камень, возглавием к стене. Из-за стены же дивным самоцветом глядела невысокая зеленая звезда, лучистая, как та, прежняя, но немая, неподвижная. 19 октября 1938 г. Темные аллеи В холодное осеннее ненастье, на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и изрезанной многими черными колеями, к длинной избе, в одной связи которой была казенная почтовая станция, а в другой частная горница, где можно было отдохнуть или переночевать, пообедать или спросить самовар, подкатил закиданный грязью тарантас с полуподнятым верхом, тройка довольно простых лошадей с подвязанными от слякоти хвостами. На козлах тарантаса сидел крепкий мужик в туго подпоясанном армяке, серьезный и темноликий, с редкой смоляной бородой, похожий на старинного разбойника, а в тарантасе стройный старик военный в большом картузе и в николаевской серой шинели с бобровым стоячим воротником, еще чернобровый, но с белыми усами, которые соединялись с такими же бакенбардами; подбородок у него был пробрит и вся наружность имела то сходство с Александром II, которое столь распространено было среди военных в пору его царствования; взгляд был тоже вопрошающий, строгий и вместе с тем усталый. |
| Понимаем ли мы, чем нам придётся платить за это наше «миролюбие»? Платить - и в материальном, и в духовном смысле. А ведь враг это прекрасно понимает. Если бы мы были «как дети», он никогда, ни с какой стороны, не смог бы подступиться к нам - потому что Господь охранял бы Своих детей - а сейчас он играет нами, как безвольными куклами, потому что часто делаем выбор не между Правдой и ложью, а между вредной, разрушительной ложью, и, как нам мерещится, ложью «полезной», ложью во спасение «всего высокого и прекрасного»: науки, культуры, народа, государства, социальной справедливости, и прочая, и прочая... Зачем так открыто и нахально производились подтасовки во время последних выборов? Чтобы каждого человека, всерьёз и сердцем принявшего участие в этом захватывающем мероприятии, сознательно поставить перед главным «выбором»: или быть отброшенным в болото откровенных разрушителей морали и права, или согласиться на явное беззаконие, примириться с ним, согласиться с его необходимостью, и - тем самым! - принять на себя ответственность за все его неизбежные последствия. Повторяется история с «ваучерами». Чтобы они не достались каким-нибудь аферистам, нужно было и всего - то: расписаться, получить свидетельство и... разделить ответственность за распродажу Родины. Как тогда, помню, у нас с женой сердце болело, как не хотелось нам брать от воров эти поганые бумажки! Только увидев в Ново-Спасском монастыре объявление: «Нам нужны ваши ваучеры!» мы решились на то, чтобы взять их. Взяли, расписались, отнесли... и до сих пор не можем себе простить этого поступка, до сих пор становится гнусно на душе при воспоминании об этом - и о том, как монах за свечным ящиком брезгливо бросил эти наши расписки о предательстве в какую-то корзину под столом. Монастырь - монастырём, но надо и собственную голову иметь на плечах! Так - о чём мы думали, что предвкушали, видя, как днём и ночью, при свете ослепительных прожекторов, какие-то люди бегают по лесам, под бешено крутящимися стрелами башенных кранов, таскают тяжёлые конструкции, разгружают огромные грузовики, один за другим быстро подъезжающие и отъезжающие от железного скелета здания? Мечтали о Божьем Храме, о «доме молитвы», или всё больше - о грядущем могуществе, силе и царствовании «...на славу нам»? Чем мы рассчитывали расплатиться с «благодетелями» за эту их ночную беготню? Пробил час. |
| Спаситель Сам о Себе сказал: яко снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшего Мя Отца ( Ин. 6:38 ). Бесспорно, воля Христа была не противна воле Отца; однако Пришедший не оказался бы послушным, если бы творил Свою волю. Не тем ли более мы окажемся виновными в непослушании, если будем исполнять свои пожелания? Вот этот Павел – образец всем нам! Своим послушанием и простотою духа он достиг столь высокой степени благодатных дарований, что Господь явил через него гораздо большие силы, чем через самого его наставника...» И вот, по избытку духовных дарований Павла, много народу стало стекаться к нему из разных стран для получения исцелений. Блаженный Антоний начал опасаться, как бы он не скрылся в глубину пустыни, избегая докучного многолюдства. Конечно, туда к нему немногие могли бы прийти. И повелел он ему оставаться на том же месте, взяв на себя прием приходящих. Кого же не мог исцелить, тех отсылал к Павлу, как к получившему от Бога большую благодать исцелений, и Павел исцелял их. Принял он однажды бесноватого, который, подобно бешеной собаке, кусал всякого, подходившего к нему. Усердно молился Павел, да изгонит демона, мучившего несчастного. Но исцеление не совершалось... Павел в простоте своего сердца вдруг, подобно малым детям, воскликнул: «Не буду же я есть сегодня, если Ты не исцелишь его!» И Бог послушал Павла, подобно слуге капризного хозяина, и бесноватый получил здравие. Такую веру и упование на Господа имел Павел! 3 Авва Павел Простой, ученик святого Антония, рассказывал отцам о следующем событии: однажды пришел он в монастырь для посещения и ради пользы братии; после обыкновенных взаимных приветствий они пошли в святую Божию церковь для совершения обычной службы. Блаженный Павел внимательно смотрел на каждого входящего в церковь , с каким кто расположением души приходил к службе. Ибо он имел такую благодать, данную ему от Господа, что в каждом видел, какова душа его, как мы друг у друга видим лица. Все входили со светлым взором и веселым лицом; с каждым шел Ангел, радуясь о нем. |
| 12) Георгий Ипполитович Оппоков (Ломов) Наш Иоанн Кронштадтский На заседании Ленин поставил ребром «лозунг о захвате власти». Он прекрасно понимал, что большевики не пользуются доверием народа и при демократическом формировании правительства им ничего не светит. Единственный шанс оставался только на вооруженный захват власти. Авантюрную идею вооруженного мятежа заговорщики встретили без энтузиазма. Понадобилась вся истерическая мощь ленинского убеждения. Ленин был в том состоянии, которое знавший его Н.С.Валентинов, назвал состоянием «ленинского ража», способного гипнотизировать не только его ближайшее окружение, но и широкие массы. Историк М.Алданов писал: «Глава большевистской партии находился в то время в состоянии бешенства, почти граничащем с невменяемостью». Как был прав Достоевский, называя в своем романе всю эту шатию-братию одним словом «бесы». Впрочем, они сами себя называли «демоны революции». Троцкому очень льстило, когда его называли «демоном революции». О том, насколько были накалены страсти в ту ночь, достаточно сказать, что тайное совещание, начавшееся вечером, закончилось рано утром следующего дня и продлилось более 10 часов. Только в результате «бешеной» энергии Ленину удалось продавить роковое решение, толкнуть страну в бездну. Через две недели - 7 ноября - принятое решение было исполнено - грянула «Октябрьская революция». Напомню, что все эти подпольные страсти бушевали на берегу тихой речки Карповки напротив Иоанновского монастыря. Из окон квартиры Флаксерман (Сухановой) открывался прекрасный вид на монастырь. Выглядывая периодически из-за закрытых штор на улицу, смутьяны видели перед собой на другом берегу святую обитель, в которой почивали мощи Всероссийского пастыря и в тот момент шла вечерняя служба. Как говорил Пушкин: «Бывают странные сближенья...» Это неожиданное историческое пересечение придает событию на тайной квартире на Карповке какой-то глубокий мистический смысл борьбы добра и зла, света и тьмы. Как будто на двух берегах Карповки сошлись Святая Русь во главе с Всероссийским пастырем и темные силы ада. В одних окнах теплились свечи и лампадки, возносились молитвы вечерней службы, а другие окна были задернуты от посторонних глаз и за ними в атмосфере неистового беснования вынашивались планы разрушения Православной России. |
| Женщина на коленях приблизилась к архимандриту, ухватила его руку и принялась обливать ее слезами: – Не только я, а и дети мои будут молиться за вас, батюшка! Весь век свой молиться будут!.. Отец Платон хотел что-то сказать, но понял, что это бессмысленно. Уловив его растерянность, старец спросил: – А вы в город, родимый? Так владыченьке нашему поклончик от нас, грешников, не забудьте отвесить. Помним, передайте ему, поминаем в наших молитвах и его о том же просим смиренно. Потом снова повернулся к женщине: – А ты, Евдокия, хватит плакать да кудахтать, как курица. Иди с Богом да помни о Его милости. «Возверзи на Господа печаль твою, – говорит святой Давид, – и Той тя препитает». Помни это. Отец Платон вышел из кельи старца так же стремительно, как и вошел туда. В нем опять закипала злоба. Возле машины во дворе скита к нему под благословение подошли несколько приезжих паломниц. Но, даже не взглянув на них, он сел в машину и на скорости рванул по лесной дороге. «Все расскажу владыке, – думал он, все больше и больше распаляясь. – Пусть знает, какими чудесами тут занимаются эти святоши. А не поможет – сообщу выше. Там за такие фокусы по головке не погладят. Не монастырь, а настоящий дом дураков и престарелых. Или престарелых дураков…». Он выехал из монастыря на бешеной скорости и, не стараясь выбирать дороги почище, мчался среди леса. Неожиданно он увидел, как впереди, прямо на самой обочине, по которой он ехал, замаячила чья-то фигура. Подъехав ближе, он безошибочно узнал Варфоломея, что вызвало у него еще больший прилив ярости и гнева. Варфоломей, тоже узнав, чья это была машина, почтительно снял засаленную шапку и поклонился проезжавшему мимо архимандриту. Когда машина почти поравнялась с Варфоломеем, отец Платон заметил грязную лужу и, круто повернув руль, намеренно въехал туда на большой скорости, обдав Варфоломея потоком лесной грязи и болотной жижи. Даже не взглянув в боковое зеркало, отец Платон процедил: – Придурок… Ублюдок… Как и твой дружок. Погодите, я вам еще устрою тут райскую жизнь… Всем вам устрою… Святоши… |
| Был и я. - Владыка, - громко просил я его через головы толпы. - Скажите нам что-нибудь на прощание! Наступило молчание. Он сказал следующее: - Меня будут винить в том, что я был против украинской Церкви и ее автокефальности ( " самостийности " ), но это совершенно неверно! Эти слова его не произвели никакого впечатления на толпу, а я разочарованно подумал: " В такой момент у митрополита не нашлось чистого религиозного слова, а только о политической борьбе за самостийность, хотя бы и через Церковь! " Его увели... Две-три бабы по положению всхлипнули, но остальные провожали довольно холодно. Арестовали еще и архиепископа Евлогия (ныне в Париже) за его провинности против униатов-галичан при занятии русскими Галиции. Обоих увезли в какой-то католический монастырь близ Львова, после выпустили. Митрополит Антоний уехал на Афон, а оттуда генерал Врангель вызывал его в Крым, но тоже бесплодно... Скончается он в Югославии, но до того много повредит еще Церкви и родине. Вторым печальным наследием от " щирой рады " остались так называемые самосвяты, имеющие прямую связь с собором. Когда мы выгнали " раду " , она решила продолжать свое бешеное неистовство. Отказавшись от делегирования трех, члены " рады " решили создать собственную " незалежну " (независимую) Церковь. Для этого обычно в истории подыскивались два-три, а в крайнем случае один архиерей-предатель, который рукополагал отщепенцам нового епископа. Итак, новая Церковь. Без архиерея не может быть Церкви, таков церковный закон. Без архиерея нельзя ставить и новых священников. Члены " рады " обратились к одному-другому из православных архиереев с подобной целью - возглавить " незалежну " украинскую Церковь. Были архиереи, украинцы родом: Димитрий Уманский, Парфений Тульский, Агапит Екатери-нославский. Но они не согласились ни сами стать, ни другого поставить им в архиереи. Что же тогда делают эти отчаянные головорезы, у которых нет ни страха Божия, ни стыда перед людьми? Они собирают своих священников в Софийском соборе, делают из них живую цепь. |
|
|
