| В XVII в. «Повесть о Варлааме и Иоасафе» неоднократно издавалась в разных версиях, целиком и отдельными частями. Начиная с 1-го издания Пролога (М., 1641) входящие в него притчи из «Повести» многократно переиздавались на протяжении XVII-XIX вв. в составе этого сборника, а под влиянием печатного текста получали широчайшее распространение в старообрядческой рукописной и гектографической традиции (число списков XVIII-XIX вв. не поддается учету). В 1637 г. в типографии Кутеинского Богоявленского мон-ря под Оршей вышло издание «Повести» в переводе на «просту мову» («простый наш язык руский»), выполненное наместником могилёвского Братского мон-ря Иоасафом Половком частью с лат. (по изд. Жака де Билли, откуда заимствованы разбивка на 40 глав и оглавление), а частью со слав. языка (на титульном листе указано, что перевод сделан «с грецкого и словенского»). Издание снабжено предисловием, «Песнью св. Иоасафа, кгды вышел на пустыню» и маргинальными комментариями. В 1680 г. в Москве в дворцовой Верхней типографии «Повесть» была издана с предисловием, «стихами краегранесными в похвалу Иоасафу» и «молитвой св. Иоасафа, в пустыню входяща» Симеона Полоцкого и со службой преподобным. Московское издание содержит древнеслав. текст перевода «Повести», разбитый на 40 глав в соответствии с кутеинским изданием и снабженный переводом заимствованных из него комментариев. Вероятно, для этого издания предназначалось не включенное в него стихотворное предисловие, известное в ряде списков XVII в. (БАН. Арханг. Д 527, С 210; РГБ. Тихонр. 380). Особую редакцию «Повести», приближенную к нормам агиографического жанра, создал для 1-го т. своей «Книги житий святых» (К., 1689. Л. 544 об.- 562 об.) св. Димитрий , митр. Ростовский. В основу редакции положен текст из Великих Миней Четьих, сокращенный в основном за счет пространных речей персонажей. Московское и киевское издания получили распространение в рукописной традиции кон. XVII - XIX в. (при том что последнее многократно переиздавалось). «Молитва Иоасафа царевича» из изд. |
| Лит.: Пыпин А. Н. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. СПб., 1857, с. 125—135; Кирпичников А. И. Греческие романы в новой литературе: Повесть о Варлааме и Иоасафе. Харьков, 1876; Веселовский А. Н. 1) Византийские повести и Варлаам и Иоасаф. — ЖМНП, 1877, июль, с. 122—154; 2) О славянских редакциях одного аполога Варлаама и Иоасафа. — Зап. имп. АН, 1879, т. 34, с. 63—66 (см. также: СОРЯС, 1879, т. 20, 3, с. 1—8); Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1881, т. 2, с. 126—127; Новаковин С. Варлаам и Ioacaф: Прилог к познавану упоредне литерарне и хриштианске беллетристике у срба, бугара и руса. У Београду, 1881; Ровинский Д. А. Русские народные картинки. СПб., 1881, кн. 3, с. 64—66, 561—564, 689; кн. 4, с. 534, 738—748; Франко I. Варлаам i Йоасаф, старохристиянський духовний роман и его лimepamypha icmopuя. — ЗНТШ, 1895, т. 8, с. 1—28; Доп., с. I—XVI; 1896, т. 10, с. 29—80; 1897, т. 18, с. 81—134; т. 20, с. 135—202; Шляпкин И. А. Царевна Наталия Алексеевна и театр ее времени. СПб., 1898 (ПДП, 128); Успенский В., Писарев С. Лицевое житие преподобного Иоасафа царевича индийского. СПб., 1908; Кадлубовский А. П. К истории русских духовных стихов о преподобных Варлааме и Иоасафе. — РФВ, 1915, т. 29, 2, с. 224—248; Попов Н. П. Афанасиевский извод Повести о Варлааме и Иоасафе. — ИОРЯС, 1926, т. 31, с. 189—230; Абрамович Д. И. Повесть о Варлааме и Иоасафе в Четьих Минеях Димитрия Ростовского. — В кн.: Юбилейна збipka М. С. Грушевському. Kuib, 1928, с. 729—743; Piskorski S. Zywot Barlaama i Jozafata. Wyd. i wstepem poprzedzil J. Janow. Lwow, 1935, s. V—CCVIII; Орлов А. С. Переводные повести феодальной Руси и Московского государства XII—XVII вв. Л., 1934, с. 69—77; Адрианова-Перетц, Покровская. Древнерусская повесть, с. 51—74; История русской литературы. М.; Л., 1941, т. 1, с. 162—167; Назаревский. Библиография, с. 61—85; Творогов О. В. Притчи Варлаама в собрании древнерусских рукописей Пушкинского дома. — ТОДРЛ, 1969, т. 24, с. 380—383; Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 154—163; Кузнецов Б. И. Повесть о Варлааме и Иоасафе: (К вопросу о происхождении). — ТОДРЛ, 1979, т. 33, с. 248—245; Лебедева И. Н. 1) О древнерусском переводе Повести о Варлааме и Иоасафе. — ТОДРЛ, 1979, т. 33, с. 246—252; 2) К истории древнерусского Пролога: Повесть о Варлааме и Иоасафе в составе Пролога. — ТОДРЛ, 1983, т. 37, с. 41—53; 3) Афанасиевский извод и лицевые списки Повести о Варлааме и Иоасафе. — ТОДРЛ, 1984, т. 38, с. 39—53; Итигина Л. А. Редакторская работа Симеона Полоцкого над изданием «Повести о Варлааме и Иоасафе». — В кн.: Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980, с. 259—265; Сидорова Л. П. «Повесть о Варлааме и Иоасафе» в издании Симеона Полоцкого. — В кн.: Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. М., 1982, с. 134—151. 2 |
| Воспитатель царевича ухватился за мысль рассеять тоску Иоасафа и просил показать принесенное сокровище, обещая привести купца к Иоасафу. Варлаам отвечал, что только девственные люди могут выносить блеск его сокровища и что тот, кто взглянет на него непросвещенными очами, потеряет зрение и разум. Воспитатель рассказал царевичу о купце. Какое-то счастливое предчувствие охватило тогда душу Иоасафа. Когда Варлаам вошел и остался наедине с царевичем, Иоасаф просил открыть перед ним чудный камень. — Государь, — отвечал ему Варлаам, — я слышал о твоей скорби, пожалел тебя и пришел утешить тебя. Далек и труден был мой путь. Мой Владыка сказал однажды, что доброе слово, как зерно из руки сеятеля, может упасть на каменистую почву и унестись по ветру, или лечь неглубоко в землю, взойти ростком и погибнуть, или же пустить крепкие корни, расцвести на воле пышным колосом и принести чудные плоды. О, государь, как бы желал я, чтобы мое искреннее слово проникло в твое сердце и усладило печаль души твоей. Юноша слушал эти слова и горячо воскликнул: — Добрый человек, говори! Я тоскую и мучаюсь, потому что вокруг меня никто не может ответить на мои вопросы. Если ты мне поможешь, то я навсегда сохраню в себе твое слово. Оно пройдет глубоко в мое сердце и исчезнет только со мной, потому что наставники мои говорят, что я умру и все, что во мне. — Ты тоскуешь, царевич. Ты мечтал жить и дышать вечно. И когда ты узнал, что всем людям и тебе будет конец, и тело твое рассыплется, тебя оскорбила эта всеобщая гибель. И твоя скорбь неутешна, потому что ты унижен этим грозным владычеством смерти. Узнай же, утешься — смерти нет. Царевич вздрогнул, выпрямился, ожил, и в глазах его заблистали алмазами слезы. — От века был Владыка всего и Творец. Имя ему Бог. Он создал человека, чтобы тот был счастлив, и поселил его в раю. Там все было чисто, прекрасно и бессмертно. Человек же ослушался Бога, погубил свое счастье, низвел на себя смерть и был изгнан из рая. Но Сын Божий, Которого зовем мы Христом, открыл опять человеку двери рая. И для тебя ныне нет смерти. Ты был прав. Нет смерти тому, что ты чувствуешь и мыслишь, потому что это речь бессмертного духа, а он будет жить с Божеством вечно. Но прежде чем начать ту блаженную жизнь, мы живем среди грехов, которые напоминают нам о нашем преступлении. Наша грешная природа обольщает нас земными грехами, а дух отвергает их и стремится к Богу. Там все вечно и праведно, а тут все человеческое тленно и грешно, а одно только Божье чисто. Полюби Христа, Который для тебя из Бога стал человеком, пострадал, умер и возродил твою погибшую душу. Знай, Иоасаф, в эту минуту Он стоит близ тебя и стучит. Дай же Ему твое сердце. Он примет тебя и даст тебе счастье. |
| Но царедворец, испуганный обращением Иоасафа, который тщетно хотел просветить его Христианством, помышлял только о избежании заслуженной казни и заблаговременно сам во всем признался Авениру. Разгневанный Царь послал избить всех пустынников в своей области, чтобы в их числе погиб и Варлаам, но воины не могли найти его вертепа. Тогда некто из вельмож, видя отчаяние Государя, советовал ему коварством уловить Иоасафа. «Предложи Царевичу, сказал он, собрать для совещания наших жрецов и его единоверцев. Есть между волхвами один, весьма похожий на Варлаама, глубоко знающий все таинства учения Христианского. Мы распустим молву о взятии пустынника; волхв представит лице его на совете и после долгого прения о вере признает истину нашей; пристыженный Иоасаф невольно последует мнимому учителю». С радостью принял Царь коварное предложение вельможи и обещал безопасность всем Христианам, желающим состязаться с волхвами. Советь собрался: сам Авенир, присутствуя на троне, грозил жрецам своим казнью в случае их посрамления. Но хитрость отца не могла утаиться от проницательных взоров Иоасафа: с своей стороны обещал он мнимому Варлааму тяжкие муки, если не одержит победы; смятенный волхв по страху смерти красноречиво опровергал лжеучение язычников и, убеждая других, сам невольно убедился в истине. Не видя более никаких средств для совращения сына с избранного им пути ко спасению и. движимый отеческою любовью, Царь решился разделить с ним государство, чтобы не стеснять друг друга в вере. Но когда, в течении трех лет, область сыновняя процвела Христианством, и сам он увидел благие плоды кроткой веры, смягчилось наконец ожесточенное его сердце и проникло в душу спасительное раскаяние; смиренный отец прибегнул к сыну за новою жизнью, и сын был восприемником родителя от святой купели, банею возрождения воздавая ему за собственное земное бытие. Так изменился духовно порядок их плотского родства. Скоро спасенный Авенир скончался в подвигах благочестия. Тогда блаженный Иоасаф, довольно послужив Богу в мире просвещением своего царства, хотел еще служить ему в пустыне. Тщетно вельможи и народ умоляли его оставаться на престоле. Влекомый жаждою уединения, он избрал им достойного Царя и сам устремился к иным подвигам. Плачущий народ весь день следовал за ним на пути к пустыне, но с солнечным закатом исчез навеки от него Иоасаф. Долго скитаясь по безлюдным местам, открыл он наконец вертеп наставника своего Варлаама, и одною молитвою потекла жизнь обоих, доколе юноша не воздал последнего долга старцу. Одинокий труженик еще многие годы подвизался после него в пустыне, как некий Ангел, охраняя пределы своего царства, променяв Индийскую корону за венец нетленный. |
| Предания о Map Фоме и соответствующие им исторические свидетельства позволяют видеть в нем прототип Варлаама. Об этом заставляет думать не только миссионерская деятельность наставника царевича, но и то, что он (подобно Билаухару арабской повести) приехал в Индию под видом купца. Сенаарское происхождение Варлаама, видимо, ориентирует на сирийскую родину проповедника, а прибытие на корабле – на обычный морской путь, соединяющий Сирию и Южную Индию (со времен еще «ромейских купцов», под которыми также следовало в ряде случаев понимать сирийцев). Сведения о царском происхождении Иоасафа перекликаются со сведениями о кшатрийском звании южных и северных последователей-потомков Map Фомы. Данные относительно независимости от «языческих авторитетов» и временном самоуправлении находят аналогию в разделении индийского царства на две части, одна из которых стала при Иоасафе христианской. Подробно описываемые в повести гонения на христиан в Индии убедительно соотносятся с миссией Фомы, посланного для укрепления местной общины (показательно, что и Варлаам приезжает в Индию при тех же обстоятельствах и с той же целью), и получают прямое подтверждение в сообщении о преследованиях в Чоле. Распространение монашества в Индии, также составляющее важную реалию повести, подкрепляется данными об активном строительстве монастырей сирийско-персидских несториан и свидетельством Косьмы Индикоплова (см. выше). Наконец, вполне реалистично и паломничество Иоасафа к Варлааму и даже перенесение его мощей в Индию: несторианские центры были связаны между собой и находились под эгидой «западного» католикоса. Надежные соответствия действительной истории индийской сирийской общины имеют и отдельные, более частные повороты сюжета повести. Так, из южноиндийских документов следует, что в 315 г. известнейший в Тамилнаде проповедник шиваизма пытался оказать влияние на христиан, перебравшихся из Чолы на Малабар, своим учением и оккультной «психотехникой» и достиг определенных успехов, поскольку некоторые индийские христиане стали изучать индуистские сказания и посещать индуистские храмы (впоследствии в общине начался раскол в связи со спорами о том, хоронить ли ее главу или кремировать по местному обычаю). Не означает ли этот чрезвычайно интересный для исследователя повести факт, что шиваитский учитель стоит за образом знаменитого мага Февды, пытавшегося вернуть Иоасафа к вере отцов как поучениями, так и магией? |
| Девятнадцатый день. Поучение 2-ое. Преподобные Варлаам и Иоасаф. (Христианская вера – неоцененное сокровище). I. Ныне воспоминаем преп. Варлаама и Иоасафа, царевича индийского. Начало христианству в Индии было положено апостолом Фомой, который принял там и мученическую кончину. Но вследствие недостатка в учителях, христианство в Индии после Фомы начало ослабевать, а затем усилиями царей и совсем искоренилось. Особенно ревностно преследовал христианское учение, пресвитеров и иноков царь Авенир. Одни из христиан добровольно отдавали себя на мучение, другие бежали в пустыни; были и отпадавшие от веры. У царя родился сын Иоасаф. Царь собрал своих волхвов и спрашивал их, какая судьба ждет его сына. Волхвы отвечали, что Иоасаф будет могущественнейшим из всех царей; один же из волхвов прибавил: «думаю, что он примет христианскую веру, которую ты гонишь». Авенир опечалился этим предсказанием и, чтобы помешать его выполнению, хотел воспитать своего сына в совершенном уединении, чтобы ни откуда не могла проникнуть к нему мысль о христианстве. Иоасаф жил в прекрасном дворце, окруженный воспитателями и придворными; обязанность их состояла в том, чтобы никого из посторонних не допускать к Иоасафу и чтобы все печальное было удалено от глаз его: смерть, болезнь, старость, печаль. Ум Иоасафа постоянно был занят разнообразными предметами, лишь бы эти предметы не печалили его. Царь очень любил сына и часто посещал его. В одно из таких посещений Иоасаф начал жаловаться ему на свое уединение и усиленно просил отца, чтобы он позволил ему выходить из дворца. Авенир наконец ему это позволил, дав приказание прислужникам, чтобы они, сопровождая царевича, не допускали его видеть или слышать ничего печальнаго. Пользуясь дозволением отца, Иоасаф выходил из дворца очень часто. Однажы увидел он прокаженного и слепого и спросил, что это за болезни и со всеми ли бывают болезни? Ему отвечали, что болезни постигают по преимуществу того, кто излишне пользуется благами жизни. Виденное и слышанное очень опечалило царевича. |
| Таким образом Варахия принял скипетр индийского царства, а Иоасаф «все почитал за сор, чтобы приобрести Христа» (Филип. 3:8). В первую же ночь своего пути вошел в жилище одного бедняка и отдал ему свою одежду, а сам пошел на подвиг пустынного жития во власянице, которую дал ему некогда Варлаам. При этом он не имел с собою ни хлеба, ни другого чего-нибудь, потребного для пищи, ни воды: всю надежду свою он возложил на Промысл Божий и горел пламенною любовью к Господу своему. Достигнув пустыни, он, возведши очи ко Христу, воскликнул: — Пусть глаза мои не видят уже более благ мира сего и пусть сердце мое не услаждается уже более ничем, как только Тобою, упование мое! Направь путь мой и веди меня к угоднику Твоему Варлааму! Покажи мне виновника моего спасения, и да научит меня пустынному житию тот, кто научил меня познать Тебя, Господи! Два года ходил святой Иоасаф по пустыне один, ища Варлаама. Питался он травами, растущими там, и часто терпел голод, вследствие недостатка самой травы, так как почва той пустыни была сухая и мало плодородная. Много напастей перенес он от диавола, который нападал на него, то смущая ум его различными помыслами, то устрашая привидениями; иногда являлся он ему черным и скрежеща зубами, иногда устремлялся на него с мечем в руке, как бы желая его умертвить, то принимал виды различных зверей, змиев, аспидов. Но мужественный и непобедимый воин Христов все эти видения побеждал и прогонял мечем молитвы и оружием креста. По окончании второго года, Иоасаф нашел в Сенаридской пустыне одну пещеру и в ней инока, спасавшегося в безмолвии, от которого он узнал, где находится Варлаам. В радости он быстро пошел указанною ему тропою, достиг до Варлаамовой пещеры и, став у входа, толкнул дверцу, говоря: — Благослови, отче, благослови! Варлаам, услышав голос, вышел из пещеры и, по вдохновению свыше, узнал Иоасафа, которого невозможно было узнать по внешнему виду, потому что он почернел от солнечного зноя, оброс волосами и имел иссохшие щеки и глубоко ввалившиеся глаза. Старец, ставши лицом на восток, вознес благодарственную молитву Богу, а затем они с любовью обнялись и лобзались святым лобзанием, омывая лица свои теплыми слезами радости. Сев, они стали беседовать и первый начал Варлаам. Он сказал: |
| + Свв. препп. отцов наших пустынных жителей, в посте просиявших, Варлаама и царевича в велицей земли, глаголемей Uhдiu; по М.В.С. и Х.М.: и отца его (св. царевича), Авенира царя. Царь Авенир сначала был язычником, жестоко гнал христиан, особенно пресвитеров и иноков. Он воспитывал своего сына, царевича Иоасафа, в язычестве и все меры предпринимал к тому, чтобы царевич не слыхал даже и самого имени Христа. Но, по воле Господа, мудрый и добродетельный пустынник пр. Варлаам, саном пресвитер, тайно просветил светом веры Христовой и крестил царевича Иоасафа и затем снова удалился в пустыню. Узнав о принятии Иоасафом христианства, Авенир всячески старался снова обратить его к идолопоклонству. По совету своего вельможи Арахия, Авенир научил волхва Нахора выдать себя за Варлаама и в нарочито устроенном в присутствии царевича споре с учеными язычниками остаться побежденным. Царевич, хотя и знал, что Нахор выдает себя за Варлаама, но не воспротивился этому состязанию и в присутствии всех перед состязанием сказал мнимому Варлааму: «аще побежден будеши, сердце и язык твой руками изем, псом в снедь с прочими уды предам сия: да тя видяще, устрашатся вси не прельщати сынов царевых». Устрашенный этим, Нахор, к удивлению всех, остался победителем в состязании, а после тайной беседы с царевичем и сам «на веру обратися и крещением просветися». Бесплодны остались и ухищрения другого волхва Фезвы (который тоже, по убеждению царевича, сам принял христианство). Наконец, Авенир разделил с царевичем пополам свое царство, надеясь, что дела правления отвлекут царевича от веры во Христа. Но царевич, принявши царскую власть, стал искоренять идолопоклонство, разорял языческие капища, воздвигал христианские храмы и всюду распространял христианство. По его горячим молитвам, наконец, обратился ко Христу и сам Авенир. Крестившись, Авенир, как об этом воспевается в конце церковной службы, «всю царскую, власть, сыну предаде, сам же в молчании пребываше», украшая себя смирением и благоверием, и чрез 4 года после крещения приблизился «конец жития его», и он «в добрем исповедании, с теплыми слезами душу свою предаде». После этого св. Иоасаф, по любви к уединению и подвижничеству, «царство оставив», передал управление им вельможе Арахию (тоже принявшему крещение и сделавшемуся благочестивым христианином), «к пустыни устремился» к своему учителю, пр. Варлааму, и прожил с ним довольно много лет. Пр. Варлаам, в течение 70 лет благоугождавший Господу в пустынножительстве, мирно скончался 100-летним старцем. Оплакав его кончину, пр. Иоасаф поселился в его пещере и еще 35 лет подвизался отшельником, пока не отошел в вечность. Время жизни сих свв. угодников божьих, по Х.М., относятся к IV веку. |
| 2321 ...яко Варлаам ко Иасафу... – Имеется в виду Житие Варлаама и Иоасафа (память 19 ноября), известное на Руси с древнейших времён. Пустынник Варлаам был наставником царевича Иоасафа в подвигах аскетической жизни. 2336 ...к патриарху Питириму... – Питирим был возведён в патриархи Всероссийские в июне 1672 г.; до этого он был (с 1655 по 1664 г.) митрополитом Крутицким и в качестве такового являлся местоблюстителем патриаршего престола после самовольного ухода Никона с патриаршества; перед возведением в патриархи занимал кафедру новгородской митрополии. 2370 Якоже... самаряныни Фотиния при Нероне... со главы своея... кожю садра и верже на лице мучителево... – Автор имеет в виду эпизод из Жития св. мученицы Фотинии самаряныни (см. в Прологе и Великих Минеях Четиих под 20 марта). 2377 …на Ямъской двор. – Как предположила Н. С. Демкова, это описка, в рукописи должно было быть «Земской двор» – так в первой половине XVII в. назывался «Земский приказ», где рассматривались различные нарушения общественного порядка в Москве и имелись орудия пыток. Ямской приказ (двор) управлял почтой (см.: Повесть о боярыне Морозовой//Сост., подгот. текстов, подстрочные переводы и примечания Н. С. Демковой. М., 1991. С. 140). 2380 Бяху же приставлена над муками их стояти князь Иван Воротынской, князь Яков Адоевской, Василей Волынской. – Руководить пыткой царь поставил представителей знатнейших родов России: князя Ивана Алексеевича Воротынского, своего двоюродного брата и дворецкого, с 1664 г. боярина; умер в 1679 г.; князя Якова Никитича Одоевского, боярина, наместника Астраханского, с 1666 по 1683 г. стоявшего во главе Стрелецкого, Аптекарского приказов, приказа Казанского дворца, умер в 1697 г.; боярина Василия Семёновича Волынского, начальника Посольского приказа, умер в 1682 г. 2392 Долгорукой – князь Юрий Алексеевич Долгоруков, начальник Стрелецкого приказа, убит стрельцами в 1682 г. 2395 …посла Иоакинфу своему. – Т. е. своему мужу Иоакинфию Ивановичу Данилову, стрелецкому голове. 2396 Екатерина мученица – святая, ум. около 305 г. (память 24 ноября), происходила из знатного рода. Своей проповедью и исповеданием Христа обратила в христианство многих знатных и учёных людей, скончалась мученической смертью после многих истязаний. |
| Не имев успеха с этой стороны, царь Авенир надеялся всевозможными удовлетворениями мирскими отвлечь душу своего сына от любви к христианскому Богу; между прочим, собрал он в столицу самых блистательных девиц, среди которых предложил царевичу избрать себе невесту, но ничто мирское уже больше не привлекало его; его посещали нередко видения райского блаженства, после которых весь земной мир казался ему мрачен и тесен, и только пустыня привлекала его своим безмолвием и уединением, среди которого он мог беспрепятственно возноситься к Богу всеми своими чувствами и помышлениями. Но недоступна была для него вожделенная пустыня; вместо этого единственного удовлетворения, которым могла утолиться душа Иоасафа, ему приходилось вести тяжелую борьбу с своим отцом, настаивавшим на его отречении от Распятого Христа. – Отец! – обратился он однажды к царю, изнемогая если не душевными, то телесными силами под гнетом этой борьбы, – зачем ты стараешься вовлечь мою душу в погибель? Зачем ты запрещаешь мне идти прямым, правым путем? Знай, что если бы не помогал мне Бог Израилев, то могла бы погибнуть моя душа. О, если твои уши еще закрыты, чтобы слышать правду, которую я тебе говорю, то не препятствуй хотя мне стоять на правом пути и желать всего доброго.., а желаю я того, чтобы, оставив все в мире, отойти туда, где пребывает угодник Христов Варлаам, и с ним вместе провести мою жизнь до конца... Если же ты, отец, будешь насильно удерживать меня здесь, то скоро увидишь меня умершим от печали... Не понимая в своем ослеплении благодатного состояния своего сына, Авенир, по совету одного из своих приближенных, прибегнул к последнему средству отвлечь Иоасафа от обладающих им мыслей: он передал ему в управление половину своего царства, рассчитывая, что разносторонняя и обширная деятельность рассеет и даст иное направление его мыслям. Действительно, произошла успокоительная перемена в жизни царевича. Увидев, как много добра можно делать при помощи царской власти, он вспомнил слова, которые сказал ему, между прочим, Варлаам, что «и в миру можно послужить Богу».., и с полным рвением предался великим царственным заботам о благосостоянии своих подданных; но главною его заботою было – искоренение идолопоклонства и просвещение своего народа христианскою верою. |
|
|
