| Юрий Жуков: «Не надо фантазировать» Доктор исторических наук, участник многих телепроектов размышляет о том, как преподносится история на нашем телевидении – Знаковым событием стала недавняя премьера на НТВ фильма «Брест. Крепостные герои». Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями. – Диктор НТВ Пивоваров продолжает резвиться на полях сражений Великой Отечественной. Он решил ловко опорочить наших солдат и для этого собрал всё, придуманное клеветниками России до него. Разумеется, не обошёлся без так называемого парада союзников в Бресте. Каких «союзников»? Никогда нацистская Германия и Советский Союз союзниками не были. После окончания польской кампании части генерала Гудериана вынуждены были оставить Брест. Это было сделано торжественно, с соблюдением армейского ритуала – теперь это выдаётся за некую «дружбу». Пивоваров говорит, что мы захватили часть Польши. Ему следовало бы знать, что в декабре 1919 года Верховный совет Антанты установил восточную этнографическую границу Польши, «линию Керзона», куда в сентябре 1939-го и вышла Красная армия, освободила от польских захватчиков Западную Белоруссию и Западную Украину. Пивоварову достаточно было заглянуть в воспоминания британского премьера Ллойд–Джорджа, где он пишет об империализме Пилсудского, его стремлении захватить чужие территории… Пивоваров часто в своём фильме использовал понятие «западники», которого в Белоруссии в отличие от Украины никогда не было. Были поляки – жандармы, унтер-офицеры, которые сражались с Красной армией ещё в 1919-м и 1920-м годах и которых как колонизаторов поселили в западных областях Белоруссии. Именно они стреляли нашим в спину. Именно этих людей, которые в начале 20-х запятнали себя кровью пленных красноармейцев, которые зверствовали в Берёза-Картузском концлагере, где содержались польские коммунисты, отправляли в Сибирь. Ещё Пивоваров напомнил выдумку Резуна-Суворова о том, что Сталин якобы готовился напасть на нацистскую Германию. Пивоваров считает этот вопрос открытым. Для кого, для таких же невежд, как он?.. О преднамеренных искажениях Пивоваровым нашего прошлого можно говорить бесконечно. Добавлю только, что человек, который выступает в фильме научным консультантом, к науке истории не имеет никакого отношения. |
| Он оставлял их — отворачивал к стене, задёргивал. Картины от него отделялись, отдалялись, — а когда он снова свеже взглядывал на них, безнаградно и навсегда отдавая их висеть среди чванной роскоши, — прощальный восторг пробивал художника. Пусть никто их не увидит больше, но всё-таки он их написал! … Уже полный внимания, Нержин стал рассматривать теперь последнюю картину Кондрашёва. Стылый ручей занимал главное в ней место. Куда тёк ручей — почти нельзя было понять: он не тёк вовсе, его поверхность была готова взяться ледком. Где помельче, в ручье угадывался коричневый оттенок — это был отсвет палых листьев, устлавших дно. Первый снег лежал пятнами на обоих бережках, а в вытаинах между ними торчала жёлкло-коричневая трава. Два куста ветлы росли у берега, неосязаемо-дымчатые, мокрые от задержавшегося на них крупинками и тающего снега. Но не тут было главное, а — в глубине: густою грудью леса стояли оливково-чёрные ели, в первом же ряду их беззащитно светилась единственная берёза. От её жёлтого нежного огня ещё мрачней и сплочённей стояла хвойная стража, поднимая острые пики в небо. Небо было в безнадёжных пегих клочьях, и в такой же пасмури заходило задушенное солнце, не имея силы прорваться прямым лучом. Но и не это ещё было главное, а — стылая вода устоявшегося ручья. Она имела налитость, глубину. Она была свинцово-прозрачная, очень холодная. Она вобрала в себя и держала равновесие между осенью и зимой. И даже ещё какое-то другое равновесие. В эту картину сейчас и уставился автор. Был неотклонимый закон у творчества, Кондрашёв хорошо и давно его знал, пытался остояться против него, но снова беспомощно ему подчинялся. Закон этот был — что ничто, сделанное им раньше, не имело веса, не шло в счёт, не составляло никакой заслуги автора. Только то единственное, что писалось сегодня, только оно было средоточие всего его жизненного опыта, высшей точкой его способностей и ума, первым пробным камнем его таланта. А оно не удавалось! Каждое из прежних до того, как удаться, тоже не удавалось, но прежнее отчаяние было всё забыто, а теперь вот это единственное — первое, на котором он учился писать по-настоящему! — оно не удавалось — и вся жизнь была прожита зря, и таланта не было никогда никакого! |
| Процесс образования торфяно-болотистых, или торфяных верховых, почв протекает в условиях чрезмерного увлажнения. Традиционными для них являются такие виды растений, как мох сфагнум, голубика, сосна, багульник, ель, шейхцерия, морошка, пушица, кассандра, клюква. Торфяно-болотистые почвы отличаются повышенной кислотностью. Уровень рН нередко составляет от 2,5 до 3,6. Кроме того, для них характерны высокая влагоемкость (от 700 до 2000 %) и низкая зольность (от 2,4 до 6,5 %). Иловато-болотистые почвы Иловато-болотистые почвы обладают ограниченным ареалом распространения. Их можно встретить, например, на низинных участках. Они формируются под воздействием периодически чередующихся процессов чрезмерного увлажнения и высыхания. Уровень грунтовых вод в них обычно достигает 70 см. Типичными для иловато-болотистых грунтов являются берёза, сосна, рогоз, ситник и тростник. Бурые лесные почвы Ареалом распространения бурых лесных почв являются территории Китая, Кореи и Соединенных Штатов Америки, а также Уссурийско-Ханкайская и Зейско-Бурейнская зоны и западные районы Закарпатья. Общая площадь участков с подобными грунтами, встречающимися на территории евразийского континента, достигает примерно 45 000 000 га. Бурые лесные грунты Закарпатья образуются на пестроцветных и красноцветных щебнисто-суглинистых, пролювиальных, аллювиальных и аллювиально-делювиальных породах равнин, располагающихся в предгорьях под лиственными, буково-грабовыми, дубово-ясеневыми, буково-дубовыми и дубовыми лесами. В восточной части России они локализованы на предгорных и межгорных равнинах и располагаются на глинистых, суглинистых, аллювиальных и элювиально-делювиальных основаниях. На них часто произрастают смешанные, еловые, кедровые, пихтовые, кленовые и дубовые леса. Специфические процессы почвообразования, характерные для бурых лесных грунтов, обусловлены особыми условиями температуры и влажности. Наиболее активным из них является оглинение почвенного профиля, что выражается в формировании и накоплении вторичных глиноминералов. Среди последних следует назвать прежде всего гидраты окислов железа, ферро– и алюмосиликаты. Образование вторичных глиноминералов происходит на основе первичных в результате химических и биохимических реакций и синтеза продуктов минерализации структур, появляющихся после распада растений. |
| Любезная матушка. Приехал я сейчасв Ефремов. Ярмарка только что начинается. Скотина, к которой я приценялся, дорога; лошадями торговля ещё не начиналась. В Спасском 14 я пробыл около суток, из которыхчасов двадцать бранил приказчика. Впрочем, полевой обработкой я более доволен, чем в прочие года. Поспешите, любезная матушка, отправкой женщин в Москву, чтобы они перетаскивались хоть на нанятую квартиру, хоть к тётушке, если не нанята дом; а то ведь мы должны платить неустойку, если к 1 Октября дом не очистим; и вы сами знаете, что лучше перевозку делать исподволь: менее перебьём и перепортим. Завтра ещё пробуду здесь до вечера, а вечером отправлюсь на Птан. Увижу, что лошади дороги, и вечера ждать не стану; а по началу торга или, лучше сказать, по слухам из других мест дешевизны не будет. Прощайте, любезная матушка, целую ваши ручки и, прося вашего благословения себе и Феде 15 , с глубочайшим почтением пребываю. Ваш покорный сын А. Хомяков. Впрочем, в доме выговорены сарай и большая зала до 13 октября, то вам ненадобно слишком беспокоиться, а поспешить советую только для целости вещей. 3. (Из второго путешествия в чужие края) СПб. 19-го мая (1847) Доехали мы прекрасно, любезная матушка, почти что, ровно в трое суток. Впрочем, с 32-го года, когда я сюда в последний раз ездил, по дороге нашёл я мало разницы. Дилижанс очень удобен. Дети в нём спали, как в кровати; только во всю дорогу погода была и дурна, и холодна. К нашему приезду она разгулялась. Деревья оставили мы в Москве зелёными, и даже сиренью пахло на бульваре, а здесь ещё и берёза не распускалась. Квартиру взял я наскоро у Демута. Нехороша, но тем удобна, что в середине города и что в этом же трактире мы с батюшкой жили в 1815 г. Самая квартира не дорога, по 14 р. асс. за четыре комнаты. Это не дороже Московского, но устройство в Московских гостиницах лучше. Никого ещё не видал и не успел оглядеться. Прощайте, любезная матушка, целую ваши ручки и прошу благословить меня и моих. Катю, Анкашку и Соню 16 целую. А. Хомяков. |
| Вдруг она останавливается… — Что такое? Что такое? Впереди что-то белеется на дороге. Отец вожжами трогает лошадь, она ни с места. Осторожно сходит с тележки, идёт вперёд. — Толстая берёза поперёк дороги! — говорит он, — Вот задача! Как же нам её миновать? И объехать нельзя: по обеим сторонам частый лес. Что тут делать? Отец стал соображать, как побороть препятствие, зорко всматриваясь в темноту. Вдруг… в это время послышались сзади конский топот, скрип телеги, смех и громкие мужские голоса. — Что это? Уж не погоня ли за нами? Вот попали в напасть! — Отец снял шляпу и устремил глаза к небу. Мать тоже молилась. Между тем голоса делались всё слышнее и слышнее. — Погоняй! Ишь, длиннополый, как далеко удрал? — Поди же ты, и лошадь-то у него заметно изморилась?.. — Нахлёстывал, должно, гнал, почём, зря!.. — Не уйти! Догоним! — Погоняй! Пошёл! Всё стало ясно. Стояли, замерев на месте, ни живые, ни мёртвые от страха. Но… что это? Голоса слышатся хоть и близко, почти рядом, но уже не сзади, а правее. Вот они удаляются, затихают вдали… — Мать! — говорит дрожащим шёпотом отец, — они проехали по другой дороге, мимо нас… — Пропали мы! Что делать? Господи, спаси! — шептала в ответ со слезами мать. — Будем стоять здесь до утра, пока станет светло… Снова в лесу стало тихо. Иногда намокший желтый лист, или целая сухая ветка, упадут с дерева и нарушат мёртвую тишину своим шелестом. Прошло немало времени. Уставший Белогривый стоял, как вкопанный. Родители, боясь разговаривать, мысленно молились Богу. Один я мирно похрапывал под сиденьем… Но вот опять стали слышаться голоса. — Едут обратно… — шепчет отец, — надо замереть и не шевелиться… Не выдал бы Белогривый, или не проснулся бы Сергей? Ты, мать, карауль Серёжу и в случае чего закрывай ему плотнее рот, а то он вдруг заплачет? Сам стал около лошади, осторожно гладит по шее рукой, по морде… — Удрал, окаянный! — Ах, долгогривый кобель! И лошадка-то не из мудрых!.. А удрал! — Жаль, что говорить! Одежонка видать порядочная, тележка хорошая. Откуда такой? Что-то я его не признаю? |
| Вчера целый день лил дождь. Грибов было много. Сперва мы брали всякие — и красные, и подберёзовики, маслята. Но глубже в лесу, на гривках под елями и соснами, начались белые. Тут мы на другие грибы и смотреть не стали. Лес весь сверкал, переливался разноцветными весёлыми звёздочками, каждый листок, каждая травинка и мшинка блестела, улыбалась капельными глазками — солнце ещё только поднималось над деревьями и не успело высушить вчерашнего дождя. Все кусты и ёлочки были в паутинках, и каждая паутинка была унизана крошечными водяными жемчужинами. Мы, конечно, сразу промочили штаны и рубахи, но всё равно становились на колени, раскапывали руками мокрый мох и вытаскивали из-под него маленьких крепышей с тёмной шапочкой на пузатенькой ножке — настоящих боровичков. Потом спешили дальше — искать новое гнездо грибов. Мы так увлеклись, что и не заметили, как забрались глубоко в лес и очутились на опушке небольшой поляны. — Стой! — шёпотом вдруг сказал сынишка и схватил меня за руку. — Смотри: бельчонок! Правда: на другой стороне поляны на ветках сосны прыгала молодая белочка с тоненьким ещё хвостиком. Бельчонок спускался с ветки на ветку. Исчез на минутку из глаз и вдруг, смотрим, скачет по земле к берёзе. Ближе к нам от той опушки стоял куст, и ещё ближе — одинокая берёза. И рядом с берёзой открыто рос малоголовый гриб на высокой белой кожке — обабок. — А! — сказал я, тоже шёпотом и потянул сынишку за ёлочки, чтобы не спугнуть бельчонка. — Знаешь, бельчонку, наверно, ужасно хочется попробовать этот гриб, а на землю спуститься страшно: вдруг кто-нибудь увидит и схватит. — Ага! — согласился сынишка. — Наверно, он очень голодный. Бельчонок уже прыгал к обабку по земле, смешно подкидывая задом. От опушки до берёзы было верных шагов пятнадцать. Моих человеческих шагов пятнадцать, а беличьих мелких скачков по земле — не меньше, как полсотни. И вот только бельчонок подскакал к берёзе, не успел ещё и куснуть гриба, — вдруг сбоку из травы откуда ни возьмись — лисица! И на него. Мы так и ахнули. |
| Шаманы, в свою очередь, вопрошают богов или духов небесных, в какой форме им угодно народное богопочитание, из какого дерева должен быть сделан антропоморфический образ их, из какой колеи должна быть сшита на них одежда и проч. Боги или духи вселяются в шамана и возвещают ему, в какой форме или в каком образе угодно им воплотиться и принимать народное моление 84 . Этого мало: по представлению финских племён, когда люди не знают никакой веры, Бог сам должен явиться им в каком-нибудь видимом и осязаемом образе, чтобы им наглядно, воочию увидеть, кому им молиться, и от собственного голоса божия услышать, как или какие совершать ему моленья, обряды и жертвы. По одной черемисской легенде, когда умножились люди на земле, разделились на племена и не знали, кому и как им молиться,– то родоначальники племён собрались на одно место, и перед ними явился в видимом образе Юма – седой бог или набольший и лично роздал разные веры, показав, какому племени как веровать и молиться Юме. Родоначальник черемисского племени опоздал явиться за верой на место собрания своих собратий и мучился вопросом: кому же ему веровать? Встретился ему родоначальник другого племени и возвестил, что Юма уже показал и роздал веры. «Так какой же мне держаться веры?» спросил с изумлением родоначальник черемисский. Тогда явился ему в чистом поле, в виде селезня, слетевшего с берёзы, Керемет, меньший брат Юмы. «Мне кланяйся! Сам Юма велел тебе кланяться мне», – так сказал Керемет родоначальнику черемис. И с тех пор черемисы молятся Керемету, в чистых местах, в рощах, у дерев, приносят в жертву уток и гусей, и берёза, у которой явился Керемет, имеет священное употребление при жертвоприношениях 85 . Вот точно также возникла и в финско-русской массе нашего народа вера в высших духов людей божиих. Когда раскол возвестил, что истинная вера погибла на земле и, растерявшись в сотне толков, дошёл до нетовщины, до отчаяния и недоумения, как найти истинную веру, когда было, по выражению одного духовного писателя,– «что мужик – то вера, что баба,– то толк», тогда в тёмной, неразвитой, двоеверной финско-русской массе православного великорусского народа, по старому преданию, многим стала приходить в голову мысль – молить чрез лучших выборных людей самого Бога, чтобы он, подобно тому, как Юма явился родоначальникам разных финских племён для показания вер, также явился им видимым образом и показал воочию, наглядно, кому и как веровать и молиться. |
| Старая история: воробей, пока не прилетели скворцы, решил скворечник занять. Напыжился, почирикал для храбрости и нырнул в леток. Старую подстилку выносил пучками. Выскочит, а в клюве целый сноп. Разинет клюв и смотрит, как сухие травинки падают вниз. Большие перья вытаскивал по одному. Вытащит и пустит на ветер. И тоже следит: поплывёт перо или штопором вниз закрутится? Всё старое нужно выкинуть дочиста: ни соринки чтоб, ни пылинки! Легко сказать — ни пылинки. А пылинку ни в коготках не зажать, ни клювом не ухватить. Вот вынес в клюве последнюю соломинку, вот выбросил последнее перо. Остался на дне один сор. Пылинки, соринки, шерстинки. Кожица от личинок, перхоть от пера — самая дрянь! Посидел воробей на крыше, затылок лапкой почесал. И в леток! Я стою, жду. Началась в скворечнике возня, послышалось жужжание и фырчание. А из скворечника — из всех щелей! — завихрилась пыль. Воробей выскочил, отдышался и опять нырнул. И опять я услышал фырчание, и опять полетела пыль. Скворечник дымил! Что там у него — вентилятор или пылесос? Ни то и ни то. Сам затрепыхался на дне, крылышками забил, погнал ветер, завихрил пыль — сам себе пылесос, сам себе вентилятор! Чист скворечник как стёклышко. Самая пора свежую подстилку носить. Да поторапливаться, пока скворцы не прилетели. Гнездо Дрозд в развилку берёзы положил первый пучок сухой травы. Положил, расправил клювом и задумался. Вот он — торжественный миг, когда всё позади и всё впереди. Позади зимовка в чужих южных лесах, тяжёлый далёкий перелёт. Впереди гнездо, птенцы, труды и тревоги. Развилка берёзы и пучок травы как начало новой жизни. Что ни день, то выше гнездо и шире. Однажды дроздиха села в него и осталась сидеть. Она вся утонула в гнезде, снаружи торчали нос да хвост. Но дроздиха видела и слышала всё. Тянулись по синему небу облака, а по зелёной земле ползли их тени. Прошагал на ногах-ходулях лось. Неуклюже проковылял заяц. Пеночка-весничка, пушистая, как вербный барашек, поёт и поёт про весну. Берёза баюкает птичий дом. И на страже его — хвост и нос. Торчат как два часовых. Раз торчат, — значит, всё хорошо. Значит, тихо в лесу. Значит, всё впереди! Сиплая кукушка |
| Если мальчик Иван Русских сказок не знает. («Наяву, не в кино…») «Русским духом не пахнет», хотя «есть и Кремль, есть и квас,/И берёза с рябиной». Куда в последние десятилетия только не вставляли слово «русский»! В образовательные и гуманитарные проекты, в названия различных предприятий, фирм, общественно-политических движений… Но смена вывесок, смена названий не прибавит, по мнению поэта, ни «русского духа», ни чувства патриотизма, ни готовность защищать Родину. Начинать надо с грудного возраста. Ничего не будет, «если мать не поёт/Колыбельные песни… Если мальчик Иван/Русских сказок не знает». «О позабывших про Небо» поэт пишет и в стихотворении: То крестами маячит, то флагами, То свят а , то нелепа Русь – страна потерявшихся ангелов, Позабывших про Небо. Наши души искромсаны ранами Осквернённой святыни… Нам легко умирать наркоманами В многолюдных пустынях. Мы по свету медведями ломится За земною удачей… Но, поверьте, ещё мы опомнимся И о Небе заплачем. («То крестами маячит, то флагами…») При всём глубочайшем смысле и философском звучании данного стихотворения стоит ещё раз обратить внимание на удачно подобранный окс ю морон «в многолюдных пустынях». Чем более наполняются города людьми, тем пустыннее становятся они духовно. А слово «наркоман» кроме своего прямого значения имеет в стихотворении и дополнительный смыл. Современная популярная культура несёт одурманивающий эффект, делает человека потребителем, рабом своих низменных чувств, своеобразным «наркоманом». Стихотворения Татьяны Шороховой с сюжетами, темами и героями сказок не только об Иванах, но и о «представительницах прекрасного пола». Прочитаем, какими видятся поэту современные «спящие царевны» в одноимённом стихотворении: Спящие царевны не лежат в гробах. А живут сегодня в евротеремах. Энергичны с виду, ш у стры и бодр ы . Но в упор не видят жизни до поры. Ни от поцелуев, ни от громких слов Не проснуться этим полонянкам снов. Их во мраке ночи, в сутолоке дней, Дрёмных, не разбудит даже Елисей. Иногда бывает – редких, как всегда, – |
| И останется тайна неразгаданной. Я опять полез на дерево, не ждать же другого лета! Снял крышку — скворечник до летка набит сухими берёзовыми листьями. И больше ничего. И живого листика нет! Поскрипывает берёза. Шуршат сухие листья. Скоро зима… Я вернулся на другой же день. — Посмотрим! — пригрозил я скворечниковой невидимке. — Кто кого перетерпит! Сел на мох, спиной привалился к дереву. Стал смотреть. Листья кружат, поворачиваются, порхают; ложатся на голову, на плечи, на сапоги. Сидел я, сидел, да вдруг меня и не стало! Так бывает: ты идёшь — тебя все видят, а стал, затаился — и исчез. Теперь другие пойдут, и ты их увидишь. …Дятел прицепился с лёту к скворечнику да как застучит! А из него, из таинственного жилья живой шишки и живого листика, выпорхнули и полетели… мыши! Да нет, не летучие, а самые обыкновенные, лесные желтогорлые. Летели как на парашютах, растопыря лапки. Попадали все на землю; от страха глаза на лоб. Была в скворечнике их кладовая и спальня. Это они поворачивали, мне на удивление, шишки и листики в летке. И успевали удрать от меня незаметно и тайно. А дятел свалился им прямо на головы; быстрота и внезапность — хороший ключ к лесным тайнам. Так скворечник превратился в… мышатник. А во что, интересно, могут превратиться синичник и галочник? Что ж, походим — узнаем… Старый знакомый Приятно встречать старых друзей. Даже в лесу. Но встречи в лесу случайны и мимолётны. Увидишь на миг зверя или птицу, и вот уже нету их. И только редко-редко, если здорово повезёт, встречаешь ты их вновь и вновь. Я познакомился с дятлом. Шёл по тихой тропинке и вдруг услышал стук. На засохшей вершине сидел дятел и разбивал шишку. Прикрываясь толстой соседней сосной, я подкрался и, осторожно высунувшись, прицелился в него фоторужьём. Дятел деловито стучал. Иногда он переворачивал шишку, отдыхал или перебирал пёрышки на спине. На затылке у него было красное пятнышко. С тех пор прошло пять осеней. И каждую осень я приходил по тихой тропинке к сухой сосне и встречал на ней знакомого дятла. На сосне у него «кузница», и он разбивает на ней шишки. |
|
|
