| По дороге попадались нам раненые и немало домов, пострадавших от землетрясения и даже вовсе обвалившихся. Так кончился осмотр наш бедою! Мы пережили ужасную минуту, но теперь, когда беда миновала, приятно вспомнить, что мы испытали сильное землетрясение (φοβερν, говорят греки) и ряд сильных впечатлений от осмотра памятников закончился страшным, которое едва ли когда-нибудь изгладится из памяти всех, стоявших 28 июня во дворе храма мира и едва не нашедших вечного мира под его развалинами. Ваш Д. Беляев». 964 Не менее любопытные сведения о научных экспедициях содержатся в письмах Η. П. Кондакова к Помяловскому. Так, в письме из Константинополя («Галата, подворье Пантелеймоновского монастыря») от 30 мая 1884 г. он пишет: «Сверх научных занятий на мне (sic!) легла вся тяжесть устройства нашей поездки, начиная от главного и кончая всеми возможными мелочами. Этих мелочей выходит много, когда дело идет об устройстве экспедиции с фотографом, рисовальщиком и пр. 965 Мой план был таков: на первых порах, никому не заявляя о наших занятиях, работать вместе всем пятерым на разных пунктах, оканчивая, по возможности, три пункта в один, много два дня. Тревога, пробуждавшаяся нашим появлением в отдаленных кварталах Стамбула, не доходила до полиции, как мы уже снимались с пункта и появлялись на другом. Так мы и делали 2 недели. Но раз нашего рисовальщика накрыли и свели в полицейский пост – он рисовал часть приморской стены. Страхи турок в этом отношении комичны, они все и всюду видят переодетых офицеров. Теперь мы получаем на днях тескере, т. е. разрешение заниматься всюду в мечетях и пр., от двух министров – Н(ародного) Просв(ещения) и Эвкафа. Забавно то, что когда меня представляли министру Н. Пр. Мустафе-паше, то после его отказов что бы то ни было для нас сделать (с этого они начинают), когда ему перевели, что к Мин. Н. Пр. мы обращаемся потому, что имеем научную цель, то он замотал головою с видом, что решительно не понимает, какое отношение Мин. Н. Пр. имеет к науке. Между тем работа идет, хоть и не без препятствий. У нас есть архитектурные планы и разрезы, акварельные виды, фотографии и пр. Теперь работаем уже 6 дней в Кахрие-Джамиси. Материалу для выставки будет довольно. Сюда приехал Вилье (из Палермо), который очень заинтересовался нашим предприятием и хочет написать нам несколько акварелей в выбранных нами пунктах. Его новые акварели удивительны! Ф. И. Успенский работает в Фанаре, чтобы потерять день на необходимые знакомства с разными греками-археологами. Говорю – потерять, потому что Паспати здесь давно нет, который был бы нам полезен. 966 Дни нам дороги, и потому что на наши средства прожить более 5 недель нельзя, хотя мы живем в Галате, на подворье. Одолевают переезды, бакшиши. Громадные расстояния Компольного (?) Цареграда стоят и денег и особенно времени. Мы сидим в Стамбуле с 8 утра до 5 вечера и большею частью питаемся шашлыками. Но наша задача – представить, что можно было бы сделать здесь в больший срок». 967 |
| — Получается, что я волей-неволей этому поспособствовал своей публикацией, - продолжает Виталий Беляев. - Я хотел эти снимки придержать какое-то время. Но не удержался и поделился ими со специалистом по домовым росписям русского севера. Его они так зацепили, что он меня тормошил целый день, чтобы я опубликовал. Информация, естественно, пошла по тематическим пабликам. Ветковцы заинтересовались, приехали и нашли больше росписей. В конце концов, они тоже занимаются изучением старообрядчества. Все работы они проводили не только под присмотром пограничников, но и местных старообрядцев. Возил их туда, насколько мне известно, настоятель церкви в Елионке. Они тоже фотографировали росписи, но пока была просьба их не публиковать, чтобы не отправились туда всякие охотники за стариной. Спасибо белорусам, что они приехали не просто из любопытства. Ветковцы провели первоначальные реставрационные работы. Как сообщил директор музея города Ветка Петр Цалко, они провели «профилактику» непосредственно на стенах. Наклеили осетровым клеем тоненькие листы папиросной бумаги поверх отслоившейся живописи. «Главное сейчас все это сохранить и активизировать музеи Брянщины. Иначе все это просто осыпется, и будем просто вздыхать о том, что было», - беспокоится Петр Цалко. Своими опасениями, что уникальные артефакты могут быть утрачены или переедут в Беларусь, с корреспондентом сайта телеканала «Городской» поделился уставщик старообрядческого Рождественско-Никольского храма в Новозыбкове, исследователь старообрядчества на Брянщине Алексей Белас. — На эту тему я обращался к начальнику управления по охране и сохранению историко-культурного наследия Брянской области Константину Волкову. По его словам, здание школы в Лужках – муниципальная собственность. Оно не памятник архитектуры, и брать его под охрану никто не собирается. Управление якобы ничего не может предпринять. Волков мне сказал, если хотите, выкупайте его у местных властей и перевозите в Новозыбков, - цитирует чиновника Алексей Белас. – Я собираюсь разговаривать по этому поводу с уважаемым брянским краеведом Владимиром Алексеевым, руководством Брянского краеведческого музея, потому что музейщики должны быть самыми первыми, кто в этом здании с росписями больше всех заинтересован. Пока же никакое ведомство, никакая власть этим не хотят заниматься. Не исключает исследователь брянского старообрядчества и худший сценарий развития событий: «Ветковцы давно уже вывозили все наше достояние, в частности, старообрядческую иконопись, и рукописи, и книжные памятники. И сейчас у них музей старообрядчества есть, а у нас ничего нет». Алексей Белас настаивает, что здание в Лужках «необходимо катастрофически срочно музеефицировать». Под дранкой и штукатуркой, наверняка, скрываются и другие росписи по бревнам, если до них еще не добрались белорусские музейщики. |
| 42 Schreber Th., Die alexandrinische Toreutik. Untersuchungen uber d.Griech. Goldschmiedekunst im Ptolemaeerreiche.L. 1894, p.305–8. 43 Fonmenay, Les bijoux ет modernes . Р. 1887. р. 101 – 103. Ср. тождественные с указанными в сох. Шрейбера египетскими древностями типы серег р. 105 – 107, найдены в Сирии. 44 Lortet, La Syrie d’aujourd’hui, Paris, 1884. p.84, 238. Racinet, Le costume historique, pl.179. 50 Русския Древности , III, р. 148, рис. 176 – 8. Тождественное украшение в указанном для древностей Венгрии сборнике Гампеля, I, таб. 45. 51 Принадлежит коллекции А. Л. Бертье-Делагарда, которому мы и приносим здесь свою искреннюю благодарность за предоставление нам этой вещи для издания. 52 Каталог коллекции А. Н. Поля в Екатеринославе, И, К. Мельник, Киев, 1893, стр. 144, 93 – 101, таб. XIV, рис. 93, 98, 99, 100. Альбом фотографий Одесск. Арх. Съезда, табл. 19. 54 Из собрания Д.Я.Самоквасова, в Историческом Музее. По каталогу коллекции 1892 г., за из 302-й таблице. 55 В соч. История и памятники византийской эмали. Собрание Л. И. Звенигородского, стр. 243 – 4, рис. 87. Об аграфе с орлом см. ст. д-ра Шнейдера: Ein Schmuckstuck aus der Hohenstaufenzeit, 1886, Abdr. Aus d. Kunstgewerbeblatt III. Jahrg. 56 Литература вопроса о Мономаховой шапке не велика: Вельтман, Царский златой венец и царские утвари, присланные греч. имп. Василием и Константином Первовенчанному В. К. Владимиру Киевском в Чтениях Общ. Ист. и Др. Росс. 1860, I. Прозоровский, Об утварях, приписываемых Владимиру Мономаху в Зап. Отд. Рус. и Слав. Арх. Имп. Русского Археологического Общ., III, 1882, стр. 1 – 64. Терновский, Ф. Изучение византийской истории и её тенденциозное приложение в древней Руси, вып. II, 1876, стр. 155 – 166. Regel, W. Analecta byzantinorussica, 1891, pag. LX – Жданова, И. H. Повести о Вавилоне, Журнал М-ва Нар. Просвещения, сентябрь и октябрь. Беляев, Дм. Ф. Byzantia. Очерки, материалы и заметки по византийским древностям, II. Ежедневные и воскресные приемы византийских царей и праздничные выходы их в храме св. Софии в IX – X в. Спб. 1893, стр. 216, прям. 1. Мнения историков: Карамзина, Погодина, Соловьева, указаны на страницах этих сочинений. |
| Завтра, в 12 часов дня, буду у Г.Г. Карпова за окончательными инструкциями. 15 июля. Вторник В 12 часов дня мы были у Г.Г. Карпова: Патриарх, М[итрополит] Николай, я, Парийский. Присутствовали С.К. Беляев и Г.Т. Уткин (заместители Карпова, сотрудники Совета по делам РПЦ – Л.А.). Патриарх высказал цель нашей поездки и подчеркнул желательность мирно урегулировать вопрос об автономии и «признании» в Америке. Г.Г. Карпов высказал ряд советов и соображений о том же, предупредив об осторожности в сношениях и разговорах, о подчеркивании исключительно церковного характера миссии, о сношениях с советским посольством в исключительно важных случаях и т.п. Ввиду незначительности отпущенной валюты (около 4 т[ысяч] долл[аров]) сказал, что из ассигнованных с июля сумм по 10 т[ысяч] долл[аров] на епархию, мы можем воспользоваться за июль (а м[ожет[ б[ыть], и за август), чтобы не одалживаться в посольстве. Пожелал успеха и простился […]. После обеда в Патриархии я беседовал с Патр[иархом] и Колчицким. Вечером Патриарх был у меня в гостинице с Парийским, Д.А.Астаповым и С.В.Троицким. Утром, 16-го, к 5 часам утра, за мной приедут отец Колчицкий, Парийский, Астапов. В 6 часов мы были на аэродроме во Внуково. Приехал еще С.К. Белышев. Самолет отошел около 8 часов утра. 16 июля. Среда Вылетели в 8 часов утра. Самолет – советский. Прекрасная московская погода в дороге сменилась скоро дождем, и мы в густых облаках туч прибыли на аэродром (в Ленинграде – Л.А.) […]. Уже 17-е июля. Четверг В 9.45 пролетели Бостон. Наконец, увидели громадный Нью-Йорк и в 11 вечера приземлились (по американскому времени ровно в 4 часа дня). На аэродроме встреча. Мы вышли первые; у самолета М[итрополит] Вениамин (предупредивший, что до таможенного осмотра нельзя ни целоваться, ни даже пожать руку). Фотографы занялись съемкой нас. Мы взаимно приветствовались: М[итрополит] Вениамин, А[рхиепископ] Леонтий - представитель Митрополита Феофила (!), тут же секретарь консула Леонид Николаевич Федотов, протоиереи, священники, потом арх[иепископ] Адам, а[рхиепископ] Макарий и др. |
| Бился Третий лагпункт — тот, который и начал (он был из двадцатипятилетников, с большим перевесом бандеровцев). Они… швыряли камнями в автоматчиков и надзирателей, наверно и серными угольниками в танки… О толчёном стекле никто не вспоминал. Какой-то барак два раза с «ура» ходил в контратаку… Танки давили всех попадавшихся по дороге (киевлянку Аллу Пресман гусеницей переехали по животу). Танки наезжали на крылечки бараков, давили там (эстонок Ингрид Киви и Махлапу). Танки притирались к стенам бараков и давили тех, кто виснул там, спасаясь от гусениц. Семён Рак со своей девушкой в обнимку бросились под танк и кончили тем. Танки вминались в дощатые стены бараков и даже били внутрь холостыми пушечными выстрелами. Вспоминает Фаина Эпштейн: как во сне отвалился угол барака, и наискосок по нему, по живым телам, прошёл танк; женщины вскакивали, метались; за танком шёл грузовик, и полуодетых женщин туда бросали. Пушечные выстрелы были холостые, но автоматы и штыки винтовок — боевые. Женщины прикрывали собой мужчин, чтобы сохранить их, — кололи и женщин! Опер Беляев в это утро своей рукой застрелил десятка два человек. После боя видели, как он вкладывал убитым в руки ножи, а фотограф делал снимки убитых бандитов . Раненная в лёгкое, скончалась член Комиссии Супрун, уже бабушка. Некоторые прятались в уборные, их решетили очередями там. Кузнецова арестовали в бане, в его КП, поставили на колени. Слученкова со скрученными руками поднимали на воздух и бросали обземь (приём блатных). Потом стрельба утихла. Кричали: “Выходи из бараков, стрелять не будем!” И, действительно, только били прикладами. По мере захвата очередной группы пленных, её вели в степь через проломы, через внешнюю цепь конвойных кенгирских солдат, обыскивали и клали в степи ничком, с протянутыми над головой руками. Между такими распято лежащими ходили лётчики МВД и надзиратели и отбирали, опознавали, кого они хорошо раньше видели с воздуха или с вышек. (За этой заботой никому не был досуг развернуть «Правду» этого дня. А она была тематическая — день нашей родины: успехи металлургов, шире механизированные уборочные работы. Историку легко будет обозреть нашу Родину, какой она была в тот день .) |
| Прямо сдаться? Некому, таких войск нет. А просто – разойтись безоружными, по казармам, по квартирам. И по гулким длинным строгим залам Адмиралтейства и по дворам – понеслись команды. Артиллерия стаскивала в кучу орудийные замки. Пулемёты и винтовки сбрасывались в большую комнату, указанную смотрителем здания. И все – испытывали облегчение: как-то кончилось, и кончилось без единого выстрела, хорошо. Кроме полковника Потехина на костылях, он гневался, да может ещё двух-трёх. Все спешили расходиться, разъезжаться. (Прошло и несколько раз по 20 минут, Петропавловка не стреляла.) Через ворота на Дворцовую площадь выезжала батарея, к себе в Павловск. За воротами сразу налепилось к ним девиц и молодых людей, вязали красные лоскутки к орудиям, к зарядным ящикам, к упряжи лошадей. В разных кучках на улицах раздавалось «ура» и пальба в воздух. Измайловцы вышли налегке и пели: Взвейтесь, соколы, орлами! Одни стрелки не захотели сдать оружие и вышли с винтовками. Их тем более не трогал никто. А последнюю полицию градоначальник Балк распустил ещё раньше утром, сейчас бы ей не выйти невредимой. В суматохе не заметили, куда ж исчезли генералы Беляев и Занкевич. А от оставшихся генералов и высших чинов смотритель здания потребовал освободить все занимаемые комнаты и перейти на 3-й этаж в чайную. Там, с окнами на Сенатскую площадь, был большой обзор. И обзор для размышлений, если бы кто оказался склонен к ним. Высшие чины расселись и глушили голод папиросами. Затем опасность случайных пуль (какие-то щёлкали то о стены, то близко о крышу) заставила их перейти в комнату с окнами во внутренний двор. Хабалов, освобождённый от своей непомерной тяжести, теперь расхаживал и обдумывал. Он думал так: в лицо его никто из петроградских деятелей не знает, фотография никогда не печаталась. И вот если б его задержали отдельно от штаба – можно было бы заявить себя казачьим генералом в отпуску. 190 С неотклонимостью военной привычки, раз поняв и приняв приказ, генерал Алексеев дальше честно развивал его, сколько он требовал по своей логике. Отдавши с вечера первые распоряжения об отправке войск на Петроград, Алексеев не успокоился и ночью. Проводив Государя, он лёг с досадою спать, но спать почти не мог. Мысленно соединял в голове все посылаемые войска – и увидел, что в них недостаёт артиллерии. |
| Ц. ставка. 30 сент. 1916 г. Моя бесценная женушка! Горячо благодарю тебя за милое письмо. Беляев только что вышел от меня. Он посылается в Румынию в качестве советника и главы военной миссии, по примеру французов. Вчера я принимал румынского генерала, уезжавшего в Бухарест. – У Павла бодрый и хороший вид. Он нашел здесь уютный домик и окончательно устроился. Он просил разрешения приходить только к чаю, так как предпочитает обедать и завтракать дома. После 5-го он посетит гвардию. Сегодня вечером я приму сербских офицеров, которые привезли мне и, – по-видимому, всем вам, военные медали! Я совершенно не представляю себе их орденов. Погода теплая, но очень ветрено, с переменным дождем и солнцем. Мы все же поедем кататься по реке. С самого лета у меня было только три свободных вечера после обеда; 2 вечера я играл в домино, а в третий разбирал фотографии в альбоме, чтобы сразу их наклеить. Я горячо радуюсь нашему скорому свиданию! Больше ничего интересного не могу прибавить. Храни тебя Бог, мое любимое Солнышко! Нежно целую тебя и девочек; ее также. Надеюсь, что дорога не утомит тебя. Навеки твой горячо любящий старый Ники. Ц.С. 1 октября 1916 г. Мой родной, милый! Ваши письма запоздали. Дует сильный ветер. Благодарю за то, что ты принял митрополита и Раева, – они просили разрешения приехать поскорее, до возвращения Владимира, только для того, чтобы поднести святой образ от Синода, исключительно для этого. – Ты должен быть очень утомлен, я вижу из газет, что все министры по очереди были в ставке. Оболенский был у меня в течение 1,5 часа и довел меня до полного изнеможения – он говорит, как заведенная машина, – исключительно о продов. в Петрограде, – не касался ничего иного, времени не хватило, так как Вильчк. дожидался с докладом. – Все еще скверно себя чувствую, – надеюсь, что перемена воздуха меня исцелит. Провела спокойный мирный вечер с 8 до 10 с нашим Другом, епископом Исидором и епископом Мельхиседеком, так хорошо и спокойно побеседовали, такое мирное, гармоничное настроение! Я оттуда отправила тебе телеграмму относительно Пит. и Раева – мне хотелось дать тебе почувствовать, что мы думаем о тебе. |
| 30-го марта. Четверг Дул сильный ветер и днём разогнало тучи. В 10 ч. пошли к обедне, (вслед — РН ) за кот[орой] много наших людей причастилось, Недолго гулял с Татьяной; сегодня происходили похороны “жертв революции” у нас в парке против середины Александровского дворца недалеко от Китайского. Слышны были звуки похоронного марша и марсельезы. К 51/2 уже всё кончилось. В 6 час. пошли к службе 12 Евангелий, о. Беляев молодцом прочёл их один. Вечер провёл, как все последние. 31-го марта. Пятница Хороший солнечный день. Погулял с Татьяной до 11 час. В 2 часа был вынос плащаницы. Гулял и работал у парома. В 61/2 пошли к службе. Вечером исповедовались у о. Беляева. 1го апреля. Суббота Забыл упомянуть, что вчера мы простились с 46 нашими служащими, которых, наконец, выпустили из Александровского дворца к их семьям в Петроград. Погода была хорошая, с сильным южным ветром. В 9 час. пошли к обедне и причастились Св. Христовых тайн со свитой и остальными людьми. Погулял до завтрака. Днём начали ломать лёд по-старому у моста с ручейком; работали Татьяна, Валя и Нагорный. Поспал до обеда. Одарили друг друга яичками и фотографиями. В 111/2 пошли к началу полунощницы. 2го апреля. Светлое Христово воскресенье Заутреня и обедня окончились в час 40. Разговлялись со всеми в числе 16 челов[ек]. Лёг спать не сразу, т. к. плотно поел. Встал около 10 час. День стоял лучезарный, настоящий праздничный. Утром погулял. Перед завтраком христосовался со всеми служащими, а Аликс давала им фарфор[овые] яйца, сохранившиеся из прежних запасов. Всего было 135 чел[овек]. Днём начали работать у моста, но вскоре собралась большая толпа зевак за решёткой — пришлось уйти и скучно провести остальное время в саду. Алексей и Анастасия вышли в первый раз на воздух. В 7 ч. в игральной комнате наверху была отслужена вечерня. После обеда разошлись в 10 час.; читал Татьяне вслух у себя. Лёг рано. 3го апреля. Понедельник Отличный весенний день. В 10 час. погулял с Валей Долгоруковым. В 11 час. пошёл с Т.[атьяной] и Ан.[астасией] к обедне. После завтрака вышел с ними и Алексеем в парк и всё время ломал лёд у нашей летней пристани; толпа зевак опять стояла у решётки и от начала до конца упорно наблюдала за нами. Солнце хорошо согревало. После чая разбирал массу полученных прежде открыток. Вечером наверху поиграл с Аликс в “мельницу”, а затем у себя почитал Татьяне вслух. |
| Лекции в Карловом университете Кондаков читал на русском языке и в основном для русской аудитории, которая увеличилась с 20 человек в начале курса до 70 в 1923 г. По просьбе чешских студентов, с ноября 1922 г. мэтр перешел на французский, 2181 но затем вновь вернулся к родному языку. Никодима Павловича угнетало то, что слушатели были не подготовлены к восприятию материала – по его словам, аудитория была внимательна, но «бесплодна». В письмах особо отмечены и приватные занятия академика с Дж. Крэном и А. Масариковой. Престарелому и больному ученому подготовка лекций давалась с трудом, если бы не помощь учеников, участников кондаковского семинара (М. А. Андреева, Η. М. Беляев, Г. В. Вернадский и пр.), среди которых он особо отмечал Η. П. Толля. Кондакову импонировал скептический склад ума ученика, близкий к взглядам самого академика, чем-то напоминавший ему образ безвременно ушедшего Я. И. Смирнова. «Наряду с приобретаемыми знаниями в области расширенной византологии (или, как говорили студенты, «кондаковедения»), – вспоминал о Толле Б. Н. Лосский, – он обладал талантом к рисованию, необычайно оригинальным складом ума со склонностью к драстическим вплоть до цинизма суждениям и, сверх того, рослой фигурой и красивой наружностью, способствовавшими притязанию на безапелляционное право господства над женскими сердцами». 2182 По словам участника Семинария им. Η. П. Кондакова Η. Е. Андреева, Толль «по природе своей вообще был скептик, и первое, что он замечал, – что все плохо, все не то... Он отлично видел правильность общего направления исследования. Это был тот инстинкт материала, о котором говорил Никодим Павлович Кондаков ». 2183 В. И. Вернадский писал, что Толль «был предан ему (Кондакову. – И. Т.) как сын». 2184 Прослеживаемое по письмам к С. А. Жебелеву критичное отношение к научному потенциалу большинства нового поколения ученых 2185 особенно показательно на фоне ностальгии по общению с членами «Свободной Академии». Их фотографии Кондаков просил Жебелева выслать в Прагу, выражая надежду хоть перед смертью быть окруженным лицами близких ему людей. Никодим Павлович просил информировать его об условиях жизни и научных работах оставшихся в Петрограде коллег и учеников, постоянно передавал им поклоны. В письмах Н. Я. Марра, Б. В. Фармаковского, С. А. Жебелева, А. А. Спицына, Д. В. Айналова перед нами предстает хроника трудной жизни Академии наук, Академии художеств, РАИМК, Русского музея, Эрмитажа, Петроградского университета в переломный период истории России. |
| Завтра, в 12 часов дня, буду у Г.Г. Карпова за окончательными инструкциями. 15 июля. Вторник В 12 часов дня мы были у Г.Г. Карпова: Патриарх, М[итрополит] Николай, я, Парийский. Присутствовали С.К. Беляев и Г.Т. Уткин (заместители Карпова, сотрудники Совета по делам РПЦ – Л.А.). Патриарх высказал цель нашей поездки и подчеркнул желательность мирно урегулировать вопрос об автономии и «признании» в Америке. Г.Г. Карпов высказал ряд советов и соображений о том же, предупредив об осторожности в сношениях и разговорах, о подчеркивании исключительно церковного характера миссии, о сношениях с советским посольством в исключительно важных случаях и т.п. Ввиду незначительности отпущенной валюты (около 4 т[ысяч] долл[аров]) сказал, что из ассигнованных с июля сумм по 10 т[ысяч] долл[аров] на епархию, мы можем воспользоваться за июль (а м[ожет[ б[ыть], и за август), чтобы не одалживаться в посольстве. Пожелал успеха и простился […]. После обеда в Патриархии я беседовал с Патр[иархом] и Колчицким. Вечером Патриарх был у меня в гостинице с Парийским, Д.А.Астаповым и С.В.Троицким . Утром, 16-го, к 5 часам утра, за мной приедут отец Колчицкий, Парийский, Астапов. В 6 часов мы были на аэродроме во Внуково. Приехал еще С.К. Белышев. Самолет отошел около 8 часов утра. 16 июля. Среда Вылетели в 8 часов утра. Самолет – советский. Прекрасная московская погода в дороге сменилась скоро дождем, и мы в густых облаках туч прибыли на аэродром (в Ленинграде – Л.А.) […]. Уже 17-е июля. Четверг В 9.45 пролетели Бостон. Наконец, увидели громадный Нью-Йорк и в 11 вечера приземлились (по американскому времени ровно в 4 часа дня). На аэродроме встреча. Мы вышли первые; у самолета М[итрополит] Вениамин (предупредивший, что до таможенного осмотра нельзя ни целоваться, ни даже пожать руку). Фотографы занялись съемкой нас. Мы взаимно приветствовались: М[итрополит] Вениамин, А[рхиепископ] Леонтий – представитель Митрополита Феофила (!), тут же секретарь консула Леонид Николаевич Федотов, протоиереи, священники, потом арх[иепископ] Адам, а[рхиепископ] Макарий и др. |
|
|
