| Но ждать точного известия о Геронтии Павлу пришлось еще не мало времени. Глава 6 Утверждение Амвросия в австрийском подданстве и Кирилла в звании наместника.– Поставление попа в Яссы. В тревожное время опасений и заботу о неизвестной судьбе Геронтия инок Павел и сам Амвросий, которого не могло не тревожить слишком продолжительное его отсутствие 81 , находили некоторое утешение в последовавших тогда разных благоприятных для митрополии событиях. Первым из таковых, особенно важным и утешительным для Амвросия, служило официальное принятие его в австрийское подданство, согласно прошению, которое было им лично подано императору Фердинанду II июля 1846 г. 82 . Тогда обещано было исполнить эту просьбу под тем условием, если получены будут об Амвросии дипломатическим путем благоприятные справки в Константинополе. Условие это грозило большими опасностями для Амвросия, так как настоящие дипломатические справки неизбежно обнаружили бы, что он тайно, без ведома гражданского и духовного правительства, скрылся из турецких владений и подлежит немедленному возвращению в ведение патриарха. Правда, Павлу, с помощию Дворачка, удалось тогда разъяснить, кому следовало, что удаление Амвросия из Константинополя не имело законной правильности и упросить, чтобы поэтому справки произведены были без особенной строгости, на что и согласилось с своей стороны высшее австрийское правительство, благоприятствовавшее раскольнической затее, снисходительно смотревшее на все недобросовестные проделки белокриницких ходатаев; ктому же в Белой Кринице сильно рассчитывали и на друзей в Константинополе, Чайковского с товарищами, в полной уверенности, что они поспособствуют безопасному наведению справок 83 : значит, больших опасений за то, чем кончатся справки и состоится ли тесно связанное с ними утверждение Амвросия в австрийском подданстве, нельзя было иметь. Тем не менее однако продолжительное ожидание исхода справок не могло не тревожить Амвросия. Равным образом и инок Павел хотя успел уже обеспечить дальнейшее существование иерархии поставлением Кирилла в наместники, так что никакие злоключения с Амвросием собственно иерархии не угрожали бы опасностью, но ради ее пользы и славы не мог также относиться равнодушно к ожидаемому признанию Амвросия в австрийском подданстве. |
| В представлении этом, от 10 апреля 1847 г., с свойственною ему проницательностию и ясностию мысли, он изложил, какими опасностями угрожает православной церкви, особливо в московских пределах, приобретение раскольниками собственного архиерея за границей, с которым уже и начаты ими сношения, как противно канонам церковным это учреждение раскольнической архиерейской кафедры бывшим греческим митрополитом, состоявшим под властью константинопольского патриарха, и как посему необходимо, чтобы Святейший Синод вошел в канонические сношения с патриархом по сему, столь близко касающемуся его, делу в видах пресечения имеющих произойти отсюда вредных для церкви последствий. Он писал: Распространялся слух, что пограничные раскольники вошли в сношение с заграничными и достигли того, что имеют в австрийских владениях архиерея... Гласность о сем в Москве сделалась значительна и есть сведение, что от раскольнического заграничного архиерея был уже в Москве посланный, входил с рогожскими раскольниками в сношение и получил от них денежные пособия 200 . Нет сомнения, что московские расколоводители поповщинского толка смотрят на сие, как на светлую для себя зарю. Теперь они могут внушить своим последователям, что их общество укрепляется и возвышается, потому что имеет уже архиерея, и притом признанного правительством 201 ; что теперь значительно у них уменьшается опасение лишиться священников, которых в случае нужды можно достать из за границы 202 ; что при таких обстоятельствах можно решительнее прежнего удаляться от всякого сношения с российским обще-православным и единоверческим священством. Очевидно, что здесь является новая сильная преграда сближению рогожских раскольников с православною церковию. Таковое новое покушение раскольников утвердить и усилить раскол не должно быть оставлено без внимания духовного начальства. Попущение отвлечь православного архиерея к общению с раскольниками есть немаловажный случай для церкви и православия. Есть церковные правила, которых силу православная иерархия обязана обратить против сего случая, и в сем найти средство к обезопасению мира церковного и к сокрушению опоры, которую раскол думает поставить себе образованием собственной раскольнической иерархии 203 ... |
| Прочитав все это, Император Николай Павлович выразил „сильное недовольство“ на австрийское правительство, что „в деле, столь близко касающемся внутреннего спокойствия его империи, правительство это так недостаточно заботилось о соблюдении в своих действиях той внимательности, какой в праве взаимно друг от друга ожидать и требовать державы, находящаяся в дружественных отношениях“. Такое действование австрийского правительства Государь находил тем более предосудительным, что сам он в подобных обстоятельствах действовал совсем иначе относительно Австрии. „Когда в Европе появилось новое учение так называемых неокатоликов, которое есть не что иное, как раскол в недрах римско-католической церкви, то, во внимание к тому, что римско-католическая вера есть господствующая в соседней и дружественной с Россией австрийской империи, он даже прежде всякого о том объяснения и требования со стороны австрийского правительства немедленно принял в своем государстве меры, дабы учение сие не распространилось, повелев тотчас высылать из России новых проповедников, если бы они в ее пределах появились“. Поэтому Государь находил, что „на основаниях строгой справедливости, при обоюдной дружбе, существующей между обеими державами, он в праве требовать, чтобы и австрийское правительство с своей стороны в том же духе действовало в отношении раскольников русских“. Об этом своем „недовольстве“ и об этом своем мнении Император Николай приказал шефу жандармов сообщить министру иностранных дел „для дальнейшего направления“, что и было исполнено в особой ноте, составленной при министерстве внутренних дел для передачи канцлеру графу Нессельроде. Здесь, в этой ноте, были сообщены краткие, но точные сведения об учреждении белокриницкой митрополии, о значении ее для России, о причиняемом ею вреде чрез постоянные сношения ее членов с русскими раскольниками, как это обнаружилось в деле Геронтия, и наконец о недостойном поведении австрийского правительства, дозволявшего учреждение этой иерархии и продолжающего ей покровительствовать, чем и вызвано справедливое недовольство Государя, о котором должно быть извещено это правительство 193 . |
| 170 Вот подлинные слова Геронтия, в которых Липранди видит это воззвание: „Как титла апостольского звания (!) на ся приняв мой долг мир и спасения вам возвестись; а в преступлении свецких прав закона для всеобщей пользы Апостоли и прочии многие церковные учители на ся измененный образ возлагали (это значат, что будто бы и Апостолы ходили с фальшивыми паспортами под видом купцов!) и тем спасение подавали, в том Его Императорской милости прощу мине простить и от заключения свободить, дозволить же мне свободно объяснить сие староверам нашего единения и согласить их, дабы они без опасно рассмотрели правилы нашего священнодействия и по рассмотрении представили бы оные с молением Его Императорскому Величеству, дабы на основании оных позволит им от нас заимствоваться рукоположением“ (стр. 161). 171 Сам же Геронтий в своем показаний упоминает, что в свой приезд в Москву, еще до учреждения иерархии, в 1844 г., он предлагал старообрядцам – „прибегнуть с молением к своему Императору ощастливить их таковым же даром (каким австрийский император ощастливил липован, дозволив им привезти епископа в Белую-Криницу), дозволить им (из Белой-Криницы) заимствоваться священством“, но что московские старообрядцы отвергли это предложение, как несбыточное (стр. 148). 172 Если так, то в 1847 г. ему было бы 58 лет; а в паспорте его значилось (и действительно было) 45 лет. Как же следователь не обратил на это внимания? Впрочем он и сам сознавался, что показанию Геронтия об его происхождении „трудно дать веру по многим причинам“, и что „по собранным между раскольниками известиям, оказываются признаки, что он должен быть из государственных крестьян Новгородской губ. Демьянского уезда“ (стр. 126–127). А в действительности он был крестьянин Серпуховского уезда Московской губ. 173 См. «Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских», стр. 146; ср. «История Белокриницкого священства». вып. I, стр. 69–70. 174 Кроме собственного Геронтиева показания были приняты во внимание и собранные другими путями, особенно посредством перелюстрованных писем, сведения о нем. |
| А в письме к Аркадию Павел писал: „По неотступным и жалостным их (депутатов) молениях архипастыри наши и все монастырские члены, убедившись (?), решились на таковое дело. И было произведение тому избранному от России человеку постепенно, со прибытия их до третиего числа сего генваря месяца до епископа; а 3-го числа торжественно произвели того благоговейного священно-инока Софрония во епископа“ («Переписка раскольнических деятелей». вып. I, М., 1887, стр. 132). Выходит по письму, что производство Софрония в священные степени началось с приезда мнимой депутации, т. е. по крайней мере с 20 декабря, а не с 29-го. Видно вообще, что Павлу желательно было выставить пред Аркадием поставление Софрония делом правильно совершонным, – для чего-то упомянуты даже „неотступные, жалостные моления“ небывалых депутатов. 295 Не упоминая о прочих канонах, укажем только на 28 заповедь Иустиниана, которую не раз приводил и сам Павел в других случаях. Она требует, чтобы поставляемый в епископы „во мнишестем житии не мнее пятинадесяти лет сотворил есть“. Софроний же до поставления в епископы „сотворил в иночестве“ всего четыре дня! 296 Вот это предписание из Крайзамта от 20-го (8-го) января 1848 года: An das Kloster Convent zu Fontana Alba. Die im dortigen Kloster im verflossenen Sommer statt gefundene Weihe eines Bischofs und eines Priesmers für die Lippowaner im Auslande ohne eingehollter Sicherer, und ohne auch due in das Kloster gekommener fremden Lippowaner beim Dumenium Hadikfalva anzumelden veranlasst mich bis in der obigen Angelegenheit die höhere Entscheidung herablangen wird, zur nachdrüchlichsten Erinerung gegen weitere derlei Vorgänge welche mit nachtheiligen Folgen für das Kloster Convent verbunden seyn würden. Подписал: Ishetscheskul. (Белокриницкий архив). 297 Письмо с этим извещением писано 7-го января, т. е. через пять уже дней по поставлении Софрония. Павел писал: „Итак теперь, ваше преосвященство, имейте во известии и во единодушной о Христе братской любви и единоверии и числе прочих (?) наших православных архиереев и сего преосвященного епископа Софрония Российского“ («Переписка раскольнических деятелей». |
| 223 Огнянович от имени Амвросия извещал Павла: „Мы дали соразмерный ответ, и надеемся помощию Божиею оправдаться и явиться Пред всеми властями нашими в полной нашей невинности“ («Переписка раскольнических деятелей». вып. I, М., 1887, стр. 117). Эту уверенность в благополучном исходе дела разделял с ними и инок Павел, постоянно получавший от них известия. В писанном вскоре после подачи объяснения, именно 12 февраля, письме к Милякову он сообщал: „Богоизбранный наш архипастырь, г. митрополит Амбросий и с сущими с ним – иноком Алимпием и переводчиком Огняновичем... находятся в Вене, слава Богу, здоровы и благополучны, только дело их еще не кончено, а с его стороны оправдания уже представлены (там же). То же и тогда же писал он в Москву (там же, стр. 120). 224 Об этом Алимпий писал в Белую-Криницу к Павлу: „Мы в прошедший понедельник, 26 сего января, лично были у министра графа Инцаги и своеручно г. митрополит на требованные им вопросы подал ему ответствования, каковые принявши, министр нам объявил, что дело есть дипломатическое, потому он представит министру иностранных дел г. Меттерниху, и что он посему учинит, тогда нам будет возвещено. Обойдясь с нами весьма приятно и проводя нас до двери, раскланявшись, разошлись. А теперь на субботу 31 января мы сами готовимся к министру иностранных дел г. Меттерниху иметь личную аудиенцию, и что далее Бог устроит, не применем вас уведомить“ (там же, стр 117–118). 225 Павел писал в Москву к В. В. Борисову от 24 февраля: „Из полученных от них (т. е. от Амвросия и „сущих с ним“) писем известились, что они желали быть лично на аудиенции у министра иностранных дел, но не удостоились, а посредством осведомились, что дело от него представлено самому императору Фердинанду, и скоро ли и чем кончатся, Богу известно. Только, как по видимым запросам и по силе ответов, поданных лично митрополитом министру внутренних дел, опасного не предвидится“ («Переписка раскольнических деятелей». вып. I, М., 1887, стр. 150). 226 В русском переводе, писанном рукою Алимпия и напечатанном у Павла в его „Церковной Истории“, прибавлены здесь следующая объяснительные слова: „возвратиться к патриарху, или на заточение“, которых в подлинном немецком тексте не имеется. |
| На произведение Захария в священный сан Амвросий согласился и велел отвести его к наместнику для исповеди; а поставление отложил до вторника, объявив, что к следующему дню он не готовился служить, чем и показал, что Павел, при всей его старообрядческой премудрости, плохо знает, какое приготовление требуется для служения литургии. А Василий Васильич занять был в свою очередь вопросом, как при предстоящих хиротониях будут водить рукополагаемого вокруг престола. Ему было известно, что в Филаретовском Служебнике повелевается совершать обвождение хиротонисуемого вокруг престола, „якоже каждение бывает“, т. е. против солнца, а не по солнцу, как принято было у старообрядцев совершать все церковные кругохождения. Поэтому он и обратился к Павлу с вопросом, как будет поступлено при рукоположении Захария, и прямо заметил, что нужно бы последовать указанию Филаретовского Служебника. Павел соглашался с его мнением, но заметил, что если поступить, как указано патриархом Филаретом, то липоване поднимут ропот за нарушение старообрядческих обычаев и Бог знает, что из этого выйдет, а потому и здесь нужно будет допустить обычное у старообрядцев хождение посолонь 60 . Так действительно в назначенный Амвросием день 61 и совершено было поставление Захария в сан диакона. Амвросий ничего не возразил против посолонного обвождения поставляемого, так как, по настоятельному требованию Павла, и при прежних поставлениях допускал это, чему Василий Васильич справедливо удивился, припомнив, как решительно тот же Амвросий восстал против исключения из службы пения: Господи, спаси благочестивые. На следующий воскресный день назначено было поставление Захария во священника: московское гости решились дождаться и этого дня. В воскресенье, 18 мая, сам же Амвросий рукоположил Захария в сан священника 62 , а 20 числа, В. В. Борисов и Жигарев, отчаявшись дождаться Геронтия и вместе с Павлом сокрушаясь об его замедлении, отправились в обратный путь 63 . Павел сам провожал их почти до границы. Хотя имелись у них прописанные в Черновцах молдавские паспорты, но, по совещании с Павлом, решено было, что являться в таможню с их подозрительной кладью (запакованными в ящик бутылями новосваренного мира) не безопасно, а лучше по-прежнему переправиться через границу тайком, при посредстве тех же ловких проводников, заботам которых и передал их лично инок Павел. |
| Так в „донесении“ говорится: „Все имеющиеся о нем сведения согласно показывают, что он, Геронтий Левонов, по своему нравственному влиянию, был и есть лицо первой важности у заграничных раскольников. Он управляет всеми их замыслами и происками, без его воли ничто не предпринимается, без его решения ничто не приводится в действие. В продолжение теперешнего его отсутствия, все важные дела по раскольнической митрополии в Буковине остановились; в том числе покупка имений, долженствующая обеспечить существование митрополии, дело по коей начато уже производством в Вене. Монахи белокриницкие писали и пишут постоянно в Москву, что они с нетерпением ожидают его возвращения, что без него все там остывает и расстраивается; сам митрополит их крайне скучает, а находящийся при нем серб Огнянович, который и промыслил (?) его раскольникам, сбирается от них уехать“ (стр. 127). Письма, очевидно, поняты были слишком буквально: мы видели, что без Геронтия „важные дела“ в митрополии не останавливались. 176 Там же, стр. 153–155. Ко Всеподданнейшему докладу шефа жандармов и министра внутренних дел была приложена особая „записка“, весьма интересная и обстоятельно, в общем весьма верно, излагающая историю и значение учреждения раскольнической архиерейской кафедры за границей. Под запиской значится имя Липранди; но и содержание и изложение ее приводит к предположению, что ее писал, или по крайней мере редактировал, Н. И. Надеждин. Она напечатана здесь же, в «Чтениях в Императорском обществе истории и древностей Российских» (стр. 157–173). 178 О последней судьбе Геронтия см. статью о. С. Маркова в «Братском Слове» 1896 г. Над соприкосновенными к делу Геронтия лицами состоялся след. приговор: Дионисия, т. е. Дмитрия Иванова (он же Абрам Ушаков) и Миллера – заключить в Шлиссельбургскую крепость, Булышкиных (отца и сына) подвергнуть надзору местного начальства и обязать подпискою, что впредь не будут участвовать в сношениях с раскольниками, жену Дионисия – отослать в один из дальних женских монастырей, а сына обратить в кантонисты (Сборник В. |
| Поповцы, приемлющие австрийскую иерархию , выделились из беглопоповства в 1846 году, когда у них возникла собственная иерархия, в пределах Австрийской империи, в Буковине, в с. Белая Криница. Обстоятельства возникновения австрийской иерархии следующие. – Пользуясь снисхождением к себе законодательства при имп. Екатерине II и имп. Александре I, поповцы имели у себя беглых попов в изобилии. Но при имп. Николае I в 1821 г. был издан указ, предписавший: «вновь не позволять появляться беглым попам у раскольников». Этот указ, довольно строго исполняемый, произвел в старообрядчестве так называемое «оскудение священства». Попов дозволенных становилось все меньше и меньше, а за умалением их увеличивались беспорядки: совершение богослужения стало производиться с крайней небрежностью, крестили зараз по нескольку младенцев, свадьбы венчали «гуськом», пар по семи, исповедовали всех вместе и т.п. Вследствие этого и явилась снова давно существовавшая мысль об учреждении самостоятельной старообрядческой епископской кафедры и было приступлено к ее осуществлению. После неудачных попыток найти такого архиерея, который бы согласился перейти в старообрядчество, наконец, нашли такого человека. Это был Амвросий, Босносараевский митрополит, лишенный кафедры вследствие недоразумений с турецким правительством. После долгих переговоров поповцам удалось склонить Амвросия перейти из православия в старообрядчество и стать старообрядческим епископом. Принятие Амвросия совершилось в 1846 г. чрез проклятие мнимых ересей и перемазание, причем вместо св. мира, за неимением оного, было употреблено масло, и чиноприятие над ним совершал также беглый поп – иеромонах Иероним. Сделавшись старообрядческим епископом, Амвросий рукоположил в епископы белокриницкого дьяка Киприана Тимофеева, в монашестве названного Кириллом, с званием наместника Бело-Криницкой митрополии. Кирилл поставил епископов для российских поповцев, и таким образом австрийская лжеиерархия распространилась из Белой Криницы и в России, – в разных местах явились епископы, именующиеся австрийскими, и поставленные ими мнимые попы. По месту своего происхождения иерархия именуется «Бело-Криницкой», или «Австрийской». |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 10 голосов: 5.0 из 5) X. Рогожское кладбище Учреждение заграничной старообрядческой иерархии было по преимуществу московским делом. Так называемое Рогожское старообрядческое общество, то есть московская поповщина, и начала и довершила это дело. Поэтому прежде рассказа о том, как зачиналась белокриницкая митрополия, необходимо представить краткий очерк этого общества и Рогожского кладбища, составляющего его средоточие. Рогожское кладбище имеет свою историю, богатую любопытными подробностями. Для составления этой истории в петербургских и московских архивах материалов достаточно. Они давно ожидают исследователя, который когда-нибудь в подробной истории рогожцев выведет на свет божий множество таких фактов, которые изумят незнакомых с ними доселе читателей. Поставив главною задачей настоящих очерков изложение действий старообрядцев по исканию архиерейства и по учреждению своей особой иерархии, мы не можем вдаваться в эти подробности и ограничиваемся кратким очерком Рогожского кладбища, основываясь на архивных документах и других достоверных источниках. В этой главе, вслед за очерком Рогожского общества, скажем о часовнях, богадельнях, женских обителях и других учреждениях, существовавших и отчасти до сих пор существующих в ограде Рогожского кладбища, скажем о замечательнейших лицах рогожского духовенства за последнее время и наконец о моленных в Москве и Московской губернии, находившихся в зависимости от Рогожского кладбища. Московское старообрядческое общество многочисленно. В 1845 году всех вообще раскольников в Москве и Московской губернии официально показывалось 73.484 обоего пола, но по частным исследованиям, произведенным вскоре после того министерством внутренних дел с специальною целью определить действительную силу раскола, их оказалось 186.000. Из этого около двух третей, то есть 120 т., поповщины. Одна половина последней цифры относится к городу Москве, другая — к губернии. Для показания — как увеличивалась эта цифра, укажем на следующий факт. В первых годах нынешнего столетия в Москве раскольников поповщинского согласия считалось 20.000. По удостоверению покойного протоиерея Арсеньева, жившего двадцать семь лет на Рогожском кладбище и бывшего потом благочинным всех единоверческих церквей в Черниговской епархии, в Москве в 1822 году прихожан Рогожского кладбища было не более 35.000, но в следовавшие затем три года раскол до того усилился в древней столице, что в 1825 году Рогожское кладбище насчитывало в ней уже до 68.000 своих прихожан. Быстрое распространение раскола под самыми стенами Кремля, оказавшееся в последние годы царствования Александра I, вызвало главнейшим образом те строгие правительственные меры против раскола в Москве и во всей России, которые продолжались через все тридцать лет следующего царствования. Ответом поповщины на эти меры была созданная Москвой Белая-Криница. |
|
|
