| 55) Кто любопытствует о чужих грехах, или по подозрению судит брата: тот не положил еще начала покаяния, и не принимал заботы узнать собственные грехи, поистине тягчайшие многопудовой свинцовой тяжести, и не знает, от чего человек бывает тяжкосердым, любящим суету и ищущим лжи (Пс. 4, 3); и потому как безумный и бродящий во тьме, оставя свои грехи, мечтает о чужих истинных или мнимых, по одному подозрению. 56) Самолюбие, как, неоднократно говорилось состоит причиною всех страстных помыслов; ибо от него раждаются три главнейшия помысла вожделевательной части души: чревоугодия, сребролюбия и тщеславия. Потом от чревоугодия раждается помысл блудный; от сребролюбия любостяжательный; от тщеславия гордостный; прочие же все следуют за каждым из сих трех, как — то: помысл гневный, печальный, злопамятный, унывный, завистливый, клеветливый и прочие. Сии страсти связуют ум предметами вещественными, и клонят его к земле, налегая на него, подобно тягчайшему камню, тогда как он по природе легче и тонее огня. 57) Начало всех страстей есть самолюбие, а конец гордость. Самолюбие есть безразсудное любление тела. Отсекший его, отсек и все страсти, кои из него. 58) Как родители плотские пристрастны бывают к тем, кои родились от них, так и ум естественно привержен к своим мыслям, и как наиболее пристрастным из родителей свои дети кажутся более всех скромными и благообразными, хотя бы оне по всему более всех посмеяния были достойны: так неразумному уму свои мысли кажутся более всех разумными, хотя бы более всех были нелепы. Мудрому же не важутся такими свои мысли: но когда даже удостоверение имеет он, что оне истинны и добры, и тогда тем больше не доверяет своему суду, а других мудрых поставляет судиями своих мыслей и разсуждений, да не вотще течет или тек (Гал. 2, 2); и от них приемлет утверждение. 59) Когда победишь какую — либо из безчестнейших страстей, например, пресыщение, или блуд, или гнев, или любостяжание, тотчас нападет на тебя тщеславный помысл; а когда его победишь, тогда переймет тебя помысл гордостный. |
| Удивляюсь, что столь безразсудное и столь нечестивое его не было порицаемо никакою укоризною со стороны судившихъ (его), и что эти слишкомъ безумныя и слишкомъ хульныя слова оставлены безъ какъ–бы не было выслушано ничего оскорбительнаго! тогда какъ столько же нечестиво говорить, что единородный Сынъ былъ двухъ естествъ до сколько нелепо утверждать, что въ Немъ одно естество после того, какъ Слово плоть бысть. Чтобы не сталъ считать своего или вернымъ, или сноснымъ, на томъ что оно не было опровергнуто ни однимъ вашимъ голосомъ, то убеждаемъ любви твоей, возлюбленный братъ, очистить невежественнаго человека и отъ этого пятна на его если, по дело его приметъ добрый оборотъ. Ибо онъ хорошо началъ–было отступать отъ своего (какъ видно изъ хода соборныхъ когда, по вашему обещался признавать то, чего прежде не признавалъ, и успокоиться на той вере, которой прежде былъ чуждъ. Но когда онъ не захотелъ изъявить предать анафеме (свой) нечестивый догматъ: то ваше братство изъ этого заключило, что онъ остается въ своемъ и заслуживаетъ приговора Впрочемъ, если онъ искренно и нелицемерно кается и сознаетъ, хотя бы и поздно, какъ справедливо подвиглась противъ него власть епископская, или если онъ, для полнаго осудитъ все свои худыя мысли и устно и собственноручною подписью: то къ исправившемуся, какъ бы оно ни было велико, не будетъ предосудительно. Ибо Господь нашъ, истинный и добрый Пастырь, душу свою за своихъ овецъ, и спасти души а не погубить, хочетъ, чтобы мы были подражателями Его т. е. чтобы согрешающихъ обуздывала правда, а обратившихся не отталкивало Тогда собственно съ полнымъ успехомъ защищается истинная вера, когда ложное осуждается самыми последователями своими. Для вернаго же и безпристрастнаго всего дела, мы отправили, вместо себя, нашихъ, епископа и пресвитера Рената, и еще сына моего Къ нимъ присоединили мы нашего котораго вера много разъ испытана нами. Уповаемъ на помощи что осудивъ неправоту своего образа мыслей, спасется. — Богъ да сохранитъ тебя въ возлюбленный братъ! Печатается по Дeяhiя Вселенскихъ Соборовъ, изданныя въ русскомъ переводе при Казанской Духовной Akaдeмiu. |
| Как может употребляющий лесть и истрачивающий деньги для того, чтобы получить почесть, уступить ее другим, когда следовало самому получить? Это было бы похоже на то, если бы кто, много потрудившись над землею, чтобы жатва его изобиловала плодами и точила были преисполнены вином, после многих трудов и больших издержек, когда нужно пожинать плоды и собирать виноград, предоставил другим воспользоваться этим плодородием. Видишь ли, что хотя бы такия слова были и далеки от истины, однако желающие имели бы предлог клеветать на избирателей и говорить, что они сделали избрание не по здравому разсуждению? А теперь мы не позволим им и слова сказать, и даже просто уст открыть. Это, и еще больше того было бы говорено вначале. А после, по вступлении в самое служение, у меня недостало бы сил каждый день оправдываться пред обвинителями, хотя бы все поступки мои были безукоризненны, разве пришлось бы в чем-нибудь погрешить по неопытности и по незрелому возрасту. Теперь я избавил избирателей и от этого обвинения, а тогда подверг бы их безчисленным укоризнам. Чего не сказали бы? Несмысленным детям они поручили столь досточтимыя и великия дела, погубили стадо Божие, забавою и посмешищем сделали христианство. Но теперь всякое беззаконие заградит уста своя (Псал. CVI, 42). Хотя тоже могут сказать и о тебе, но ты делами своими скоро докажешь, что не должно судить о благоразумии по возрасту, и отличать старца по седине, и не всякаго юнаго отстранять от этого служения, но юнаго по вере (новокрещеннаго); между тем и другим - большая разность. Что я уклонился от чести (епископства) не для оскорбления желавших почтить меня и не для того, чтобы подвергнуть их стыду, в доказательство этого достаточно сказать и то, что уже сказано; а что я поступил так не по внушению гордости, постараюсь и это теперь объяснить тебе по силам моим. Если бы мне предстояло избрание в начальника войска или страны, и если бы я отнесся к этому с таким же расположением, то иной справедливо мог бы подозревать во мне гордость, или никто не стал бы винить меня и в гордости, а все назвали бы безразсудным; но когда предстояло священство, которое столько выше (всякой) власти, сколько дух превосходнее плоти, тогда кто осмелится обвинять меня в гордости? И не странно ли - отказывающихся от маловажнаго обвинять в неразумии, а уклоняющихся от превосходнейшаго освобождать от обвинения в неразумии, но обвинять в надменности? Это подобно тому, как если бы кто пренебрежительно относящагося к стаду волов и не желающаго быть пастухом стал обвинять не в надменности, но в безразсудстве, а того, кто отказывается от владычества над всею вселенною и от начальствования над всемирным войском, назвал бы не безумным, а гордым. |
| Изнуряя, таким образом, всячески свое тело, бл. Василий в тоже время еще более старался смирить свой дух, не дать развиться в себе самомнению, горделивому сознаний важности своих подвигов, которые он считал маловажными и не имеющими никакой ценности, и посему всячески избегал людской похвалы, находя ее, по-своему смиренно, не заслуженною. Но блаженный не хотел бежать от неё в пустыню: для своей деятельности во славу Божию и на пользу ближних святый подвижник шумную столицу предпочитал пустыне: живя здесь, «в мире», он скорее и убедительнее, чем в пустыне, мог поучать христианской жизни любителей суеты мирской. К тому же никто не мог ему поручиться, что людская слава и в пустыне не будет преследовать его. По сему блаженный, не имея возможности скрыть своих подвигов от людей, избрал другое средство для избежания людской похвалы и для смирения своего духа: вместе с подвигом ноготы принял подвиг юродства (безумия) Христа ради и под внешним неприличием этого подвига скрывал от людей, не прозревших далее внешнего, свое добродетельное житие, представляясь как бы лишенным разума, ни чего несмысляищим. Ходя по улицам, он всегда молчал, сам почти никогда не начинал говорить и на вопросы обыкновенно безразсудные, а иногда при начале юродства даже обидные, ничего не отвечал, показывая вид, что он ничего не понимает; если же когда и говорил, говорил темно и безсвязно, загадками; в поступках своих был непонятен: допускал странные действия, входил в близкое соприкосновение с людьми порочными и низко павшими в общественном мнении и т. п. Но во всех этих особенностях своего поведения, в своих странных и иногда, повидимому, безумных речах и поступках блаженный никогда не позволял себе чего-либо греховного, какой либо несправедливости или оскорбления по отношению к другим. Напротив, в своем юродстве блаженный проявлял много мудрой заботливости о спасении людей, любил их и ради этой любви не жалел себя. Сколько, напр., требовалось с его стороны решимости, чтобы отказаться от обычного употребления разума? Но блаженный не усомнился это сделать, зная, что своим юродством он не унижает данного ему от Бога разума, но только необычно употребляет его для высших целей и действий, где обычное употреблеше разума было бы бесполезно и даже вредно. |
| А поступая так, не суди епископа своего или собрата. Если ты осудишь брата, то сделаешься судьею, тогда как никто не выбрал тебя в судьи, ибо судить предоставлено одним священникам, потому что им сказано: «производите праведный суд»; и опять: «будьте искусными торговцами», а вам этого не предоставлено, напротив – не имеющим достоинства судейского или учительского сказано: «не судите, да не судимы будете». 37 . А судить епископ должен правильно, как написано: «праведным судом судите», и в другом месте: «что же и о себе не судите праведное?» Итак, будьте подобны сведущим мастерам серебряных дел. Как они дурные монеты отвергают, а хорошие усвояют, так точно и епископ безпорочное должен удерживать, а порочное или врачевать, или, если оно не врачуемо, отвергать, однако не тотчас же отсекать, и не всякому верить; ибо случается, что некоторые по ревности или зависти возводят на какого–либо брата ложное обвинение, как поступили в Вавилоне два старца против Сусанны, а египтянка против Иосифа. Итак, говоримое тебе о других, ты, как человек Божий, не принимай безразсудно, чтобы не погубить невинного и не убить праведного. Кто с охотою принимает таковое, тот есть отец более гнева, нежели мира; а где гнев, там нет Господа, ибо гнев, как друг сатаны, разумею – гнев, возбуждаемый лжебратьями вопреки справедливости, никогда не попускает быть в Церкви единомыслию. Почему, узнав таковых безумцев, спорщиков, ревнивцев, зложелателей, не верьте им, даже остерегайтесь их, когда слышите от них что–либо на брата; потому что убить кого – ничего не значит в глазах их, и они низвергают человека там, где никто не подозревает. Итак, ты обращай внимание на обвиняющего и с мудростью наблюдай, какая и какова жизнь его, и если найдешь, что он говорит истину, то поступи по наставлению Господа. Приняв одного обвиненного, обличи его наедине с тобою, чтобы раскаялся. Если он не убедится, то укажи ему прегрешение его в присутствии двоих или троих, вразумляя его с кротостию и учением, потому что «в сердце благом почиет премудрость, в сердце же безумных не познается». |
| Происходящия сегодня дьявольския всенощныя гулянья, шутки, бранные крики, ночныя пляски и смешные забавы хуже всякаго неприятеля пленили наш город; и тогда, как должно было бы сокрушаться, плакать, стыдиться, как согрешившим, так и несогрешившим, одним смотря на свои грехи, а другим смотря на безчиние братий, наш город веселится, красуется и увенчивается; площадь, как любящая наряды и роскошная женщина, сегодня заботливо украшается, облекаясь в золотыя и драгоценныя одежды, обувь и прочее тому подобное; всякий мастеровой, выставляя на показ свои работы, старается перещеголять своего товарища. Такое соревнование, хотя показывает ребяческий ум и душу неспособную к великим и возвышенным помыслам, но не слишком большой влечет за собою вред: есть только какое-то безразсудное рвение, навлекающее на соревнователей осмеяние. Если ты хочешь украшать, то украшай не мастерскую, но твою душу, - не площадь, но ум, чтобы ангелы дивились, и архангелы одобряли твое дело, и Владыка ангелов наградил тебя Своими дарами, а хвастовство совершающееся ныне, возбуждает и смех и зависть, - смех в тех, которые мыслят несколько выше, а зависть и великую ненависть в тех, которые подвержены тем же болезням. 2. Но, как я выше сказал, такое соревнование заслуживает небольшаго порицания; а более всего прискорбны состязания, которыя происходят сегодня в гостинницах и преисполнены распутства и великаго нечестия: нечестия потому, что занимающиеся ими замечают дни, гадают и думают, что если первый день этого месяца они проведут в удовольствии и веселии, то и во весь год будет то же; а распутства потому, что на самом разсвете и женщины и мужчины, наполнив стаканы и чаши вином, напиваются с великою неумеренностью. Это несообразно с нашим любомудрием, сами ли вы делаете это, или позволяете делать другим, слугам, или друзьям, или соседям. Неужели ты не слыхал слов Павла: дни смотряете, и месяцы, и времена, и лета; боюся о вас, еда како всуе трудихся в вас (Гал. IV, 10, 11)? Крайне безумно по одному счастливому дню ожидать того же на весь год; и не только от безумия, но и от диавольскаго влияния происходить та мысль, будто в делах вашей жизни надобно полагаться не на собственную ревность и деятельность, а на дневныя обращения времени. |
| Евтихий, отвечая на пункты вашего допроса, говорил: «исповедую, что Господь наш прежде соединения был из двух естеств; по соединении же исповедую одно естество». Удивляюсь, что столь безразсудное и столь нечестивое исповедание его не было порицаемо никакою укоризною со стороны судивших (его), и что эти слишком безумные и слишком хульные слова оставлены без внимания, как-бы не было выслушано ничего оскорбительнаго! тогда как столько же нечестиво говорить, что единородный Сын Божий был двух естеств до воплощения, сколько нелепо утверждать, что в Нем одно естество после того, как «Слово плоть бысть». Чтобы Евтихий не стал считать мнения своего или верным, или сносным, на том основании, что оно не было опровергнуто ни одним вашим голосом, то убеждаем тщание любви твоей, возлюбленный брат, очистить невежественного человека и от этого пятна на его сознании, если, по действию милосердия Божия, дело его примет добрый оборот. Ибо он хорошо начал-было отступать от своего убеждения (как видно из хода соборных деяний), когда, по вашему требованию, обещался признавать то, чего прежде не признавал, и успокоиться на той вере, которой прежде был чужд. Но когда он не захотел изъявить согласия предать анафеме (свой) нечестивый догмат: то ваше братство из этого заключило, что он остается в своем нечестии и заслуживает приговора осуждения. Впрочем, если он искренно и нелицемерно кается и сознает, хотя бы и поздно, как справедливо подвиглась против него власть епископская, или если он, для полного оправдания, осудит все свои худые мысли и устно и собственноручною подписью: то милосердие к исправившемуся, как бы оно ни было велико, не будет предосудительно. Ибо Господь наш, истинный и добрый Пастырь, душу свою положивший за своих овец, и пришедший спасти души человеческие, а не погубить, хочет, чтобы мы были подражателями Его человеколюбия, т. е. чтобы согрешающих обуздывала правда, а обратившихся не отталкивало милосердие. Тогда собственно с полным успехом защищается истинная вера, когда ложное мнение осуждается самыми последователями своими. |
| Об этой скорби так образно говорит евангельское чтение второго дня праздника Рождества Христова: «Глас в Раме слышан бысть, плачь, и рыдание, и вопль мног: Рахиль плачущися чад своих, и не хотяше утешитися, яко не суть» ( Матф. 2, 18 ). Четырнадцать тысяч невинных младенцев, убиенных за Христа неистовым царем Иродом, – вот какой страшной скорбью для их матерей сопровождалась великая радость рождения в мир воплотившегося, нас ради человек и нашего ради спасения, Сына Божия! Разве это не самый разительный урок для нас! Разве это не постоянное яркое напоминание нам о том, что в этом лишь временно-существующем и во зле лежащем грешном мире не может быть радости без скорби и это поэтому безразсудно искать здесь полного освобождения от скорбей и мечтать об устроении какой-то тихой, безмятежной жизни – «земного рая», или «Царствия Божия на земле». Тем более, конечно, безумно воображать, что этого люди могут достигнуть сами, одними своими собственными силами – без веры в Бога, без послушания истинной Церкви, без содействия благодати Божией. Мы уже не раз видели, к чему на практике приводили такие попытки. Достаточно страшного примера одной только нашей несчастной Родины-России. Особенно теперь, в наше страшное время, безумно, вопреки всякой очевидности и здравому смыслу, не говоря уже о явном противоречии таких мыслей учению Церкви, мечтать об этом. «Не приидет Царствие Божие с соблюдением», то есть: приметным для всех образом, «ниже рекут: се, зде, или: онде», то есть и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. «Се бо Царствие Божие внутрь вас есть» ( Луки 17, 20–21 ) – так ясно учил о Царствии Божием спрошенный об этом фарисеями Сам Господь Иисус Христос. О каком же осуществлении Царствия Божия «на земле» можно после этого говорить?! И это сейчас – когда одна часть человечества, не приявшая доселе Христа и Его благовествования, беснуется, помышляя только о земном – о достижении своего чисто-земного, эгоистически-корыстного благополучия, а другая – отступившая от Христа и Его истинного учения, или открыто гонит Его, или, лукаво и лицемерно прикрываясь Его Именем, стремится к уничтожению Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви, Им созданной. |
| Об этой скорби так образно говорит евангельское чтение второго дня праздника Рождества Христова:«Глас в Раме слышан бысть, плачь, и рыдание, и вопль мног: Рахиль плачущися чад своих, и не хотяше утешитися, яко не суть» (Матф. 2:18). Четырнадцать тысяч невинных младенцев, убиенных за Христа неистовым царем Иродом, — вот какой страшной скорбью для их матерей сопровождалась великая радость рождения в мip воплотившегося, нас ради человек и нашего ради спасения, Сына Божия! Разве это не самый разительный урок для нас! Разве это не постоянное яркое напоминание нам о том, что в этом лишь временно-существующем и во зле лежащем грешном мipe не может быть радости без скорби и это поэтому безразсудно искать здесьполного освобождения от скорбей и мечтать об устроении какой-то тихой, безмятежной жизни — «земного рая», или «Царствия Божия на земле». Тем более, конечно, безумно воображать, что этого люди могут достигнуть сами, одними своими собственными силами — без веры в Бога, без послушания истинной Церкви, без содействия благодати Божией. Мы уже не раз видели, к чему на практике приводили такие попытки. Достаточно страшного примера одной только нашей несчастной Родины-России. Особенно теперь, в наше страшное время, безумно, вопреки всякой очевидности и здравому смыслу, не говоря уже о явном противоречии таких мыслей учению Церкви, мечтать об этом. «Не приидет Царствие Божие с соблюдением», то есть: приметным для всех образом, «ниже рекут: се, зде, или: онде», то есть и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. «Се бо Царствие Божие внутрь вас есть» (Луки 17, 20—21) — так ясно учил о Царствии Божием спрошенный об этом фарисеями Сам Господь Иисус Христос. О каком же осуществлении Царствия Божия «на земле» можно после этого говорить?! И это сейчас — когда одна часть человечества, не приявшая доселе Христа и Его благовествования, беснуется, помышляя только о земном — о достижении своего чисто-земного, эгоистически-корыстного благополучия, а другая — отступившая от Христа и Его истинного учения, или открыто гонит Его, или, лукаво и лицемерно прикрываясь Его Именем, стремится к уничтожению Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви, Им созданной. |
| Пс.93:3 . Доколе грешницы, Господи, доколе грешницы восхвалятся? Пророк сими словами извиняет жар свой пред Богом, прося благовременныя и скорыя помощи против нечестивых, которые не полагают пределов гордости своей. Таким образом изъясняется, что жалоба его не от легкомыслия, ниже от маловажной причины происходит, но что несносныя обиды исторгают оную. К увеличению зла присовокупляет обстоятельство времени, показывая, что грешники, о которых говорит, употребляя во зло Божие долготерпение, не токмо ожесточились и от ожесточения простерлись к дерзости, но и дошли до такого безстыдства, что стали думать, аки бы Бог беззакониям их благоприятствует. Ибо чрез наречие доколе, дважды повторенное, означает долговременную ненаказанность, аки бы сказал, что нечестивые не ныне только начали грешить, но давно уже, во зло употребляя Божие долготерпение, не знают меры во грехах. А когда нечестивые издревле толикое употребляли мучительство в церкви и не вдруг были караемы от Бога, то мы не должны удивляться, ежели она и ныне долговременным подвержена бывает угнетениям, но притом и думать не должны, чтоб была она вовсе оставлена от Бога, хоть и не скоро простирает руку Свою ко исцелению зол ея. Глагол восхвалятся означает дерзкую похвальбу нечестивых, соединенную с гордостию, когда они при долговременном благополучии мечтают, аки бы им все делать позволено. Пс.93:4 . Провещают и возглаголют неправду, возглаголют вси делающии беззаконие? Сими словами яснее изображает то же, что и выше, показывая, что нечестивые толикою надмеваются гордостию, что не стыдятся даже хвалиться своими беззакониями: ибо глагол провещают, без сомнения, относится к дерзким и безразсудным похвальбам. Отсюду видим, до чего доводит гордость нечестивых людей. Она так ослепляет их, что они, забыв и стыд и благопристойность, безумно превозносят силу свою. Следующия слова: возглаголют неправду, возглаголют (жестокая), означают угрозы, склонность к убийству, к насилию и к жестокости. Сия-то есть та неправда, о которой глаголет здесь Пророк и которая из сердца плотянаго и мягкаго делает каменное. А как таковое расположение нечестивых было тяжким искушением для верных (ибо видеть таких извергов господствующими членами в церкви не токмо для всякаго соблазнительно, но и несносно), то мы не должны почитать за нечто новое, ежели церковь и ныне от подобных извергов страждет; но имеем долг молиться Богу, дабы, по долговременном терпении, наконец или исправил их, или правосудно наказал. |
|
|
