| Дело вообще представляется в таком виде, что Нижегородцы до того времени, как будто, по словам легенды, в самом деле спали и слухом не слыхали, что делается в Москве: из этой только грамоты они узнали именно о том, что настоит необходимость помочь отечеству. Так написал об этом Авраамий Палицын, и ему одному поверили историки предпочтительно пред всеми летописцами, которые о таковом действии Троицких грамот и даже о самых грамотах не говорят ни слова» 204 . Доказательства Забелина в пользу того, что не Троицкая грамота возбудила Нижегородцев, а что напротив, она не имела в данном случае никакого значения можно свести к следующим пунктам. 1) Гораздо раньше Троицкой грамоты, именно 25 августа, была прислана в Нижний грамота патриарха Гермогена с призывом не признавать царем Маринкина сына, а стоять крепко в православной вере 205 . Нижегородцы грамоту эту 30 августа переслали в Казань, а из Казани ее послали в Пермь. По всему Поволжью распространилась уже весть о том, что под Москвой неистовствуют казаки, а вместе с этим распространилось уже и возбуждение против казаков и их замыслов. «Ясно, заключает отсюда Забелин, что вся земля уже отложилась от подмосковного ополчения, от казаков и их воевод, что в ней уже зарождалось дело независимое и самостоятельное» 206 . 2) Само содержание Троицкой грамоты таково, что она не могла возбудить Нижегородского ополчения и именно вот почему: все, в том числе и Нижегородцы, были убеждены, что под Москвой, кроме поляков, появились другие враги – казаки, с которыми требуются почти одинаковые счеты; а между тем Троицкая грамота зовет и приглашает русский народ к соединению именно с этими новыми врагами. Троицкие власти умалчивают о безобразиях казаков и ни слова не говорят об убийстве Прокопия – злодействе казацких рук; это, между прочим, по мнению Забелина, вызывалось тем, что «живя вблизи казаков и казацких воевод, они (власти) по необходимости должны были мирволить им и жить с ними в дружбе». «Можно понять, заключает отсюда г. Забелин, какое впечатление могла произвести эта грамота в народе, который знал обстоятельства дела гораздо лучше, чем Троицкие власти;…. народ знал, что вся подмосковная рать стоит теперь только для грабежей, а Троицкие власти зовут, умоляют стать заедино с этими грабителями, да еще и защитить их от Ходкевича» 207 . 3) В силу таких соображений г. Забелин называет Троицкую грамоту «не совсем понятной для народа», а как такая, она не могла побудить народ к восстанию. Иное бы дело, говорит он, если бы Троицкие власти описывали вообще пагубное положение дел и «призывали бы всех, как патриарх Гермоген, образумиться, покаяться и, соединившись в одну мысль, спасти государство не от одной беды для казаков – от Ходкевича, а от общей беды, от общей смуты и разоренья, – тогда бы действительно их грамота имела тот смысл, какой приписывают ей историки и была бы принята народом, как принимались грамоты Гермогена, Ляпунова, все грамоты городов» 208 . |
| Затем начинается активное вмешательство царской власти в жизнь Левобережной части Киевской митрополии путем назначения для ее контроля угодных царю местоблюстителей (Лазаря (Барановича), Мефодия (Филимоновича)). Когда наступило уже время неизбежного переподчинения Киевской митрополии Москве, именно российская царская власть в первую очередь и взяла на себя все необходимые инициативы. Так, в 1684 г. от имени царей было составлено послание к Константинопольскому патриарху Иакову (разумеется, за всеми царскими посланиями в 1684–1686 гг. стояла «благоверная царевна» Софья, управлявшая тогда Россией на регентских началах вместе с князем Голицыным). В этой грамоте царская власть вежливо попросила Константинопольского патриарха в порядке церковной православной дисциплины, требующей от него подчинения законной царской воле, передать Киевскую митрополию Московскому патриарху. Эта царская грамота тогда осталась без официального ответа (патриарх Иаков ответил тайно, «чтоб никто не ведал», через послание Юрия Мецевита ). В то же время царское правительство вместе с патриархом Московским Иоакимом активно проводило переговоры с гетманом о проведении выборов Киевского митрополита. В начале июля 1685 г. была издана царская грамота с призывом к духовенству и светским чинам Малороссии избрать Киевского митрополита , в сентябре 1685 г. – грамота, утвердившая избранного на Киевскую митрополичью кафедру Гедеона Святополк-Четвертинского . В этой грамоте цари велели Гедеону явиться в Москву и принять рукоположение от Московского патриарха. Таким образом, царская власть брала на себя ответственность как за действия Московского патриарха Иоакима, так и Киевского митрополита Гедеона, они оба выполняли в это время царский приказ . Тогда же, в сентябре 1685 г., появилась царская жалованная грамота, подтверждающая права и привилегии Киевской митрополии . В ней излагались канонические основания подчинения Киевской митрополии Московскому патриаршему престолу. Кроме того, грамота сообщала о предъявлении законного требования к Константинопольскому патриарху передать Киевскую митрополию Московскому патриарху «навеки непременно» . Документ содержит следующие царские определения: «И ныне Киевская митрополия с новообранным митрополитом имеет быти под благословением во Святем Дусе отца нашего и богомолца Святейшаго Иоакима, Патриарха Московского и всеа Росии, а не Костянтинополского», «И новообранный б митрополит, Преосвященный Гедеон, Святополк князь Четвертенский, и весь Киевской митрополии причт чина духовнаго, власти и под властию будучие… были под благословением Святейшаго патриарха Московского и всеа Росии неотступно навеки» . |
| Ее обнаружили ученые из Института археологии РАН 23 октября. ПРАВМИР. Впервые за последние семь лет на территории Москвы найдена берестяная грамота. Ее обнаружили ученые из Института археологии РАН при раскопках в Зарядье. Как сообщает издание N+1 , группой археологов при раскопках на месте Мытного двора, в юго-западном углу Китай-города в Зарядье была обнаружена серия артефактов конца XIV века. Среди них оказалась берестяная грамота, текст которой, его языковые и литературные свойства сейчас изучают лингвисты. По словам руководителя раскопок, заведующего отделом археологии Московской Руси ИА РАН Леонида Беляева, это четвертая по счету берестяная грамота, найденная на территории Москвы. Но среди грамот, найденных ранее, только одна содержала развернутый текст. «В известном смысле это первая подлинная грамота, отвечающая «новгородскому стандарту» – это частное письмо, написанное, буква к букве, отчетливым книжным почерком XIV века, на специально подготовленной полосе бересты», – отметил Леонид Беляев. Он также рассказал, что в грамоте идет речь о неудачной поездке в Кострому человека, имя которого остается неизвестным. Автор грамоты описывает поездку, обращаясь к адресату «господине». В письме говорится, что поехавших задержал некто, имевший на это право, и взял с них сперва 13 бел, да еще 3 белы. По неназванной причине автор письма отдает ему и его матери еще 20 бел «с полтиною». ( Бела – денежная единица небольшого номинала. ) Ранее при раскопках в Зарядье археологи нашли , возможно, древнейшую улицу Москвы , которая появилась предположительно еще в XII веке. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 30 апреля, 2021 18 февраля, 2021 21 октября, 2014 27 июля, 2015 6 октября, 2015 13 марта, 2024 20 февраля, 2024 19 октября, 2023 24 июня, 2021 |
| 199 году». (Грамота Афанасия в Сийский мон. от 22 декабра 1690–7199 г.). 74 Так, наприм., случилось с крестьянином Золотицкой волости Ларькою Поповым, который в 1685 (193) г. был уличен и принес раскаяние в своем расколе, но – оставленный в Золотицкой волости – через два года (в 1687–195 г. снова возвратился в раскол и убежал вместе с своими женою и детьми в «Зимносторонские» леса. Пойман Ларька был только в 1691 (199) г. – вместе с некоторыми другими раскольниками (Грамота Афанасия в Сийский мон. от 22 мая 1691 (199) г. Арх. Сийского мон). 75 Грамота Афанасия в Сийский мон. от 22 мая 1691 г. (относительно раскольников: Ларьки Попова и его сыновей – Гришки, Проньки и Васьки, а также и других, пойманных вместе с Ларькой – Емельки, сына попа Самсона, и Федьки Мутовкина). Ср. грамому от 22 декабря 1690 г. (относительно Савки Мокеева и Петрушки Архипова). – Раскольницы были отдаваемы «для исправления» в мирские дома. Так, наприм., жена Ларькина – Марфица и дочь-девка Степашка отданы были «на Колмогорах в мирские домы» (Грамота от 22 мая 1691 года). 76 Грамота Афанасия в Сийский мон. от 11 июня 1692 (7200) г. – Сосланные в Сийский мон. Ларька Попов с детьми, Федька Мутовкин и Емелька Самсонов, свидетелествуя о своем исправлевли, просили преосвящ. Афанасия дозволить им возвратиться ва свои деревенские участки в Золотицкую волость, но преосвященный праказал поселить их в другой монастырской вотчине – на Емецком; возвращать их в Золотицкую волость, он строго запретил: «чтоб они на прежнюю свою злобу паки не обратились, и не учинили б последние лести горше первые» (Архив Сийского мон.). Ср. грамоту в Сийский мон. от 1688 (7196) г., июня 14 (о Федьке Тарабурине) (Арх. Сийского мон.). 77 См. грамоты Афанасия в Сийский мон. от 22 декабря 1690 (7199) г., от 22 мая 1691 (7199) г. (Архив Сийского мон.). 80 Наказ этот напечатан в Труд. Арханг. Стат. Комит., 1865 г., кн., I, стр., 77–80. Извлечения из него сделаны в «Страинике», 1883 г., т. I, стр. 7. 84 В библиотеке Арханг. Духов. семинарии, под 404, находится печатный потребник, изд. |
| Грамота, как и слово, есть орудие мысли; притом они такие орудия, которые ее наполняют и воспитывают, и которые дают ей плоть и кровь; без слова и без грамоты человек никак не может достаточно развиваться. Слово начинает, грамота продолжает, обобщает развитие мысли, а в совокупности они доставляют человеку те средства к просвещению, без которых он обойтись не может. Вы считаете грамотность орудием обоюдоострым: и я этого не отвергаю; но я полагаю, что оно острее на добро, чем на зло. Не буду этого доказывать цифрами из статистических таблиц о преступлениях; не буду даже ссылаться на опытность по сему делу, приобретенную мною в течение 20-ти с лишком лет по пяти школам, учрежденным в моих имениях; но не могу не сказать следующего: так как истина сильнее лжи,— в чем верно вы согласитесь,— то грамота не может не быть плодотворнее для первой, чем для последней. Правда, ложь заманчивее и доступнее; но как она разноречива, шатка и изменчива, истина же едина и всегда одна и та же, то ее торжество верно и ничем неотвратимо. Ведь капля воды, постоянно на одно место падающая, камень долбит; как же истине не одолеть лжи? Вы говорите: «язык и руки, конечно, также первые злодеи наши и также могут послужить на худое; но из этого не следует, чтобы их должно было отнять или откинуть: они даны нам Богом, и потому на своем месте; а грамота дается людьми, и потому может быть и не всегда впору и кстати». Правда, грамота изобретена людьми и ими друг другу передается; но неужель она есть дело чисто человеческое? Если это так, то и все языки суть создания человеческие, а Божьим остается лишь кусочек мяса, называемый языком. Неужель дар грамотности, как и дар слова, как и многие другие дары, не дела Божьи? Неужель лишь первобытного человека мы признаем созданием Божьим, и все чудеса, людьми производимые в области наук, художеств, промышленности и проч., мы отнесем к делам чисто человеческим? Думаю я, и по своему уму-разуму, и по словам нашей Церкви, что всякое благо от Бога, что все векующее на земле есть Божье, есть продолжение Его мироздания и что наше лишь то, что сегодня есть и чего завтра уже нет. |
| То и другое и подписание, и переписка совершалось по ходатайству обладавшего грамотой земского мира. Все эти известные жалованные земские грамоты XVI века обыкновенно подписывались в XVII в. при переменах на престоле. Прибавим еще несколько примеров из встретившихся нам ходатайств. В марте 1614 г. Каргопольский всеуездный мир бил челом о подписании грамоты, освобождавшей мир от въезда детей боярских и десятинников новгородского —224— митрополита 197 . Тогда же обращаются с просьбой о подписании имевшейся у них жалованной грамоты терские лопари 198 . В феврале 1646 г. ходатайствует о возобновлении всех своих жалованных грамот подписанием на имя царя Алексея Михайловича Чарондская округа. В ходатайстве приведен и перечень грамот, которые имели значение жалованных и нуждалась в возобновлении; здесь упомянуты: грамота о губных делах, грамота о таможенной и мытной проезжей пошлине, грамота о платеже четвертных и стрелецких денег в два срока в году, грамота охраняющая население Чарондской округи от нападений помещиков Вологодского и Белозерского уездов, грамота о ямской гоньбе, о количестве целовальников, избираемых миром в съезжую избу и др. Таким образом в понятие жалованных грамот, подписывавшихся при переменах государей, входили не только «уставные грамоты», содержавшие общие положения о правах и преимуществах миров, но и отдельные указы, устанавливавшие то или другое право или льготу. В ответ на чарондское ходатайство велено было для подписания прислать подлинники жалованных грамот, а копии с грамот за руками земских людей и отцов их духовных оставить на Чаронде в съезжей избе 199 . Те хозяйственные угодья, сенокосы, рыбные ловли, леса, выгоны и т. д., которые мир снимал на оброк из казны, владея ими на общинном праве, отдавались ему на оброк по челобитной, подаваемой воеводе, писцам или в Москве в приказ или государю. Так в 1643 г. тотемский всеуездный мир выступает с просьбой об отдаче рыбных ловель по р. Сухоне на оброк миру. За два года перед тем эти рыбные ловли по Сухоне на всем пространстве между ее притоками Векшенгой и Коченгой снял на оброк посадский человек Л. |
| Эта возобновительная грамота дана в год тысяча сто 1419 , в первый год императорства Генриха 1420 , императора и присно августа [далее перечислены свидетели. Грамота скрепляется герцогской печатью. Перечислены члены регенсбургского посольства, по просьбе которого издана грамота.] (Dipl. Ottok. IV. Р. 12–14) 1388 Отакар (Оттокар) IV, первый штирийский герцог (с 1180 г.) из рода Отакаров, графов в Траунгау с родовым замком в Штайре (отсюда название позднейшей марки и герцогства – Steyermark), которым германский император Генрих III перередал ок. 1055 г. марку в среднем течении реки Мур (левого притока Дравы) на пограничье с Венгрией. 1390 Регенсбург находился, естественно, за пределами Штирийского герцогства, но активное участие регенсбургского купечества в торговле по Дунаю – а Энс был издавна (ср. 4, примеч. 80) одним из важнейших дунайских рынков – заставляло обращаться к штирийскому герцогу, во владения которого с некоторых пор входил и Энс (см. примеч. 1391). Интересно, что в дальнейшем в документе названы купцы из целого ряда других городов, но инициаторами издания устава явились именно «жители Регенсбурга», что подчеркивает роль Регенсбурга как метрополии дунайской торговли. 1391 При впадении в Дунай его правого притока реки Энса. За Энсом начиналась уже территория Австрийского герцогства. В середине XII в. Энс, принадлежавший до той поры пассауским епископам, перешел в руки штирийского маркграфа Отакара (Отгокара) III. 1392 Названы нижнерейнские торговые центры левобережья (Кёльн, Ахен) и швабский Ульм близ баварской границы. Это не значит, что в австрийском Подунавье торговали только они: ниже, когда после перечисления норм, действовавших в отношении жителей Регенсбурга, грамота перейдет к другим, непривилегированным, купцам, то эти же «жители Кёльна, Ахена, Ульма» будут названы «купцами, приходящими из Маастрихта и из внешних земель» (пункт 12). 1393 Маркграфа Штирийской марки Отакара III. Из этой оговорки, вроде бы, следует, что установления грамоты воспроизводят нормы, которые действовали в Энее в середине XII в. (см. примеч. 1391; Оттокар III умер в 1164 г.). |
| Грамота к константинопольскому патриарху Дионисию – Л 26. РНБ, ф. 905 (Новое собр. рукописной книги), Г. 210. Сборник. Первая треть XIX в. 1°. 135 л. Полуустав. Переплет – картон в коже с тиснением. На л. 1 две владельческие записи почерками разных рук, первая – чернильная, вторая – карандашом: I) «Книга, глаголемая Проскентарий, принадлежит Петру Пелевину, стоит ценою» (далее зачеркнуто. – С . С.); 2) «С Агциону куплена из Лаптевой библиотеки. 1840 год июля 18 числа, за 43 рубли». Филигрань: «Beehive» с литерами «MW. J&R»; изображение знака (без литерного сопровождения) напоминает: Клепиков 1978, (1826, 1827). Содержит: «Проскинитарий» Арсения Суханова (л. 1 – 83); отписка к боярину С. Стрешневу «и на 30 вопросов ответы новых обычаев Никоновых...» Паисия Лигарида (л. 84 – 100); грамота патриарха Никона к константинопольскому патриарху Дионисию (л. 100 об. – 110); ответы александрийского патриарха Иоанникия на вопросы Арсения Суханова «о некоторых недоумительных вещех» 12 сентября 1651 г. (л. 110 об. – 112 об.); «Перевод с греческого письма с тетради, какову подал великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу... бывший цареградский патриарх Афанасий в 1653 году декабря в 13 день» (л. 113 – 125); грамота иерусалимского патриарха Феофана церковнослужителям (л. 125 – 126 об.); благодарственное письмо газского митрополита Паисия Лигарида к царю Алексею Михайловичу, переведенное Арсением Греком (л. 126 об. – 135). Содержание ркп. опис.: Пережогина 1992, 60 – 61. Грамота к константинопольскому патриарху Дионисию – Ф 27. БАН, 16.18.14. Сборник. Первая половина XVIII в. 4°. 39 л. (л. 1 об., 37 об., 38 об., 39 об. чист.). Полуустав. На л. 2 почерком, отличным от основного, заголовок «Книга архиепископа Новаго Рима и вселенскаго патриарха Дионисия»; на л. 38, 39 пробы пера: записи почерками, отличными от основного: «Грамота патриарха Никона и о извержении». Переплет – картон в коже с тиснением золотом и басмой, имеются две веревочные завязки. Филиграни: 1) «Рго Pamria» с вензелем «AG» типа: Клепиков, Кукушкина (1735); 2) литеры «БАГ» («Бумага Афанасия Гончарова») типа: Клепиков 1959, 80 (174.). |
| 1574 г июня 5–10 января 1575 г. (отпущен) – Гонец Григорий Вестфаль с грамотой императора, содержащей жалобу на неприличное поведение и пьянство в Праге гонца Скобельцына. – 24 декабря принят царем в Александровской слободе. 1574 г. ноября 2–15 июля 1575 г . (отпущен). Гонец Иван Глазау (Глазов) с (подложной) грамотой императора о дозволении продать в России товары и купить российских. – (Не гонец, а простой купец). 1 июля приехал в Старицу; 7-го принят. 1575 г. Гонец Эрнст Эрц с грамотой Императора Рудольфа. 1575 г. сентября 26–29 января 1576 г. (отпущен из Можайска). – Послы императора Максимилиана II и эрцгерцога Карла Ян (Ганс) Кобенцель (Кобендзле, фон Проссег), Даниель принц фон Бухау – для переговоров об избрании Польским королем сына императора Эрнеста. – 16 декабря вели переговоры с боярами в Дорогобуже. – Приняты 24 января в Можайске. С послами дворяне: Криштоф Гербертейн, Ян…, Вольф Стубенбергат, Олбрах…, Панкрат Схротинбах, Михель Волиокген. Франц Гелман. Якуб Рендинген, Ян Бабтыста Северлиюс. Гендрих Гейгель, Юрий Утман, Адам Тым; толмачи: Счастный и Кирилка. 1576 г. апреля 8. Грамота от этого числа императора Максимилиана о польских делах прислана чрез полоцких воевод. Ответная грамота отправлена 11 июля. 1576 г. августа 12–27 ноября. – Любской немчин Данило Келлер с грамотой императора Максимилиана II просительной – удержать военные нападения на Ливонскую землю до прибытия в Россию большого цесарского посольства, вскоре имеющего приехать для установления дел. – Прибыл в ноябре в Ругодив (Нарву), откуда грамота воеводами была переслана в Москву. Ответная грамота от 27 ноября послана в Ругодив для передачи Келлеру. 1581 г. февраля 8. Грамота импер. Рудольфа от этого числа из Праги, в коей просит об освобождении из под ареста иностр. купцов, взятых по оговору любского купца Иогана Каппеля, который хотел провести в Нарву медь в противность государственным определениям (Бантыш-Каменский). 1581 г. августа 20 подал папский посол Антоний Поссевин рекомендательные грамоты от императора Рудольфа от 19 мая, Эрнеста, «князя Аустрийского», от 7 мая и Карла, «эрцыкнязя Аустрейского» от 30 апреля. – Отпущен 15 марта 1582 г. в Польшу. |
| Теперь приступим к грамотам более основательным. Давайте я начну с грамоты, которая стоит особо в этом ряду — не новгородской, а московской. Это московская грамота найденная в конце 2015 года, целая, совершенно замечательно сохранившаяся, тоже XIV век. Давайте ее прочтем. Я, как обычно, пишу, несколько упрощая графику, не изображаю древние буквы так уж буквально. похали гне на кострому… Первая фраза, я думаю, ясна и не требует никаких комментариев. Замечательно для нас то, что грамота эта, без малейших указаний от кого кому, начинается сразу просто содержанием: «Мы поехали на Кострому». Данная грамота для Новгорода была бы совершенно нетипичной. В Новгороде имеется только две категории грамот, где не сказано, от кого к кому: это секретные грамоты военного содержания, и грамоты, где тоже по понятным причинам нежелательно указание имен — это небольшое количество любовных записок. Вот и всё. Все остальные обязательно имеют формулу «от кого к кому» и даже с «поклоном», с «покланянием», с челобитием. Эта московская грамота, кстати, первая из всех четырех московских грамот, которые пока что имеются, является, скорее всего, письмом. Три предыдущих не были письмами, так что там мы не могли проверить, так же устроена переписка, как в Новгороде, или нет. Первая грамота, без сомнения, где перед нами письмо, написанное таким непохожим на новгородский тип способом. Можно даже подозревать, что это не совсем случайно. Москва XIV века была менее культурным государством, чем Новгород. В Новгороде уже были традиции, в частности, письменно-литературные, уже каждое письмо было со стандартным началом, а здесь, как видите, такой немножко еще провинциальный стиль. Человек писал сходу и считал, что передадут, кому надо, и тот сам поймет. Итак, автор сообщает своему господину (гне, это, конечно, господине): «Мы поехали на Кострому», а дальше с ним, как и следует ожидать, случилось что-то, что заставляет его беспокоиться, иначе бы он не стал писать. Вот что было дальше. юpьi с матьрью насъ гне оувернулъ |
|
|
