| Мудрости бо ти имя подадеся, Богом Софиа мудрость наречеся, Тебе бо слично науки начати, яко премудрой оны совершати 102 . Здесь в качестве пространного эпиграфа своего стихотворного обращения им взяты строки «премудраго царя Соломона о премудрости». Здесь же обыгрывается (что делалось и другими поэтами) имя царевны Софьи, по-гречески означавшее «мудрость», и содержался призыв основать, наконец-то, в Москве, на славу всей России, «дом мудрости». И хотя Софья одобрила «Привелей», сама Академия была создана два года спустя. В духе посвящения Сильвестра Медведева сочинил свое «Приветствие царевне Софье Алексеевне» третий яркий русский представитель литературного барокко – Карион Истомин. В своем произведении он также толковал имя царевны как «еллинское» наименование мудрости, и призывал правительницу покровительствовать философии и наукам. Он пытался доказать, что именно «мудрость святая» «сделает Россию великой, подрастающих детей – разумными», а всех остальных российских мужей избавит от «всякой нужи» 103 . Отметим, что жанр панегирика, с далеко идущим подтекстом и целой программой культурных преобразований, был продолжен и при Петре I и после него, «став одной из колоритных черт» русского Просвещения. Все объясняется тем, что в подобных панегириках была заложена очень «плодотворная в будущем традиция: во многочисленных «одах на восшествие…» В. Тредиаковского, А. Сумарокова, М. Ломоносова и других, вплоть до стихотворений Г. Державина, эксплуатируется найденная С. Медведевым и К. Истоминым идея – восхваляя государя, внушить ему невзначай программу социальных и культурных преобразований, как будто исходящую от него самого, и тем самым превратить монархию в просвещенную, покровительствующую наукам и искусствам, философствующую на троне, и выступающую источником благотворных социальных и политических преобразований во славу Отечества. Таким образом, русское барокко послужило «мостом» в Новое время, и во многом подготовило почву для русского классицизма и становления русской интеллигенции, со всеми ее иллюзиями и «прожектами» в отношении просвещения России, ее правителей и народа» 104 . |
| XVII век для Ярославля был периодом его особого расцвета. Одни связывают этот расцвет с разорением Новгорода и переездом опытных новгородских купцов, а вместе с ними и торговли, в Ярославль, другие – с особым расположением города. Действительно, через этот старинный волжский город проходили торговые пути к Белому морю – и через него к Европе, к Каспийскому морю – и через него к Восточным землям. Ярославские князья никогда не соперничали с Москвой, и поэтому без брани и кровопролитий присоединились к Московскому государству, оставаясь ему верны во все тяжелые годы и смуты. Да и московские торговые пути шли через Ярославль, и поэтому он играл особую роль в Московском государстве. В городе было сосредоточено более 800 торговых мест и 29 иностранных контор. Ко второй половине XVII столетия здесь насчитывалось 1175 ремесленников. Особенно выделялось кожевенное производство и связанные с ним промыслы – скорняжный, обувной и прочие. Кожевенным делом занималась одна треть всех ремесленников. Ярославская кофть (наиболее тщательно выделанная кожа) вывозилась в Англию, Голландию и другие европейские страны. Расцвет торговли и ремесел придал городу особый колорит: рядом с типично русскими постройками находились конторы английских и голландских коммерсантов, лавки индусских купцов с причудливыми заморскими изделиями разрежали ряды торговцев местным товаром. Город, имевший древнюю культуру и традиции, впитывал новшества и востока, и запада с тонкой избирательностью. И наиболее ярко это проявилось и увековечилось в храмоздании этого периода. В памятниках церковного зодчества Ярославля, как в многогранном кристалле, преломились те черты восточного и западного искусства, которые нашли отклик в национальном вкусе русского человека. Они воплотились в своеобразном трансформировании традиционного старинного стиля, сохраняя неповторимый русский колорит. Восточные изразцы и изразцовые кирпичи делались с рисунками и узорами русской тематики и искусно дополняли чисто русский декор; европейское барокко трансформировалось в русское барокко в изящных арках, оформленных резными плетениями, сказалось в оформлении стен колонками. |
| СОВРЕМЕННЫЕ ИКОНОСТАСЫ Византийская Империя была уничтожена в 1453 году, связи были разорваны с греческим иконописанием и традицией. Это была мировая катастрофа для всего Православного Мира. Блестящая эпоха Православного Возрождения была закончена. Существенная порча иконостаса, созданного в эпоху преп. Андрея Рублева началась в XVII веке, в период церковного раскола, когда стали внедряться западные традиции в русское иконописание, появление барокко. Уничтожены были все постановления Стоглавого собора, в том числе касающиеся иконописания, создания церковных декораций и иконостасов. Были сняты все запреты. В XVIII веке иконы все больше стали походить на портреты, и в них легко угадывались проявления стилистики позднего барокко и рококо. С XVIII в. русская иконопись перестала быть преимущественно делом монахов и людей духовного звания, а превратилась в ремесло. В XIX в. иконописью подрабатывали многие художники — либо в начале своей карьеры, либо на постоянной основе — в качестве источника дополнительного дохода. Если раньше создание иконы было для мастера духовным усилием по воплощению молитвы в зрительный образ, то теперь более важным сделалось достижение технического совершенства изображения, которое уже редко обладало той уникальностью творчества иконописцев эпохи Православного Возрождения XIV- первой половины XV вв. Профессор Н.В. Покровский говорил о том что : « Можно без преувеличения сказать, что в России до XVI в. не было иной живописи, кроме религиозной. По этому надзор за церковною живописью естественно и неизбежно до XVIII в. принадлежал духовенству. Так это должно быть и в настоящее время. Этому надзору 3 предлежит крайне важная и сложная задача предохранить нашу церковную живопись от окончательного разложения, подготовляемого ей отсутствием надлежащей школы и возрастающею страстью к т. н. итальянской живописи. Но для этого недостаточно одного только желания исправить дело, а необходимо близкое знакомство с его историей. Несомненно, что наша древность даст нам необходимые руководства и укажет вернейшие средства к лучшей постановке иконописного дела; она представит вам, наряду с фактами злоупотреблений, высокие образцы для подражания и, что особенно важно, раскроет пред нами дух византийско-русской живописи, как плод союза искусства с церковью. Время для этого дела наступило, а наличные средства, в виде многочисленных памятников древности, дают основательные надежды на его успех » . |
| Иными словами, идея " Прогресса вообще " является вполне себе метафизичесской и даже квазирелигиозной идеей. Но стоит все же на секунду допустить обобщенное употребление этого понятия, чтобы окинуть взглядом ХХ век и оценить плоды и результаты " Прогресса вообще " . ХХ век – это самая бесчеловечная война в истории, самая бесчеловечная идеология (нацизм), больше всего заключенных в концлагерях всего мира, самое страшное оружие, мировой терроризм, разрушение семьи, гимн греху и потреблению, виртуальная экономика, жизнь в информационных " пузырях " ... И это Прогресс? Существует точка зрения, согласно которой до начала XVIII века наука в России отставала от западноевропейских. Что в этом утверждении верно, а что нет? Промышленный переворот XVIII-XIX вв. утвердил британское лидерство над всеми европейцами, не говоря уже об остальном мире. Но дальше ситуация выравнивается, в том числе и применительно к России. Сравним: с одной стороны – Лавуазье, Уатт, Эдисон, Парсонс, Сименс, Маркони, Даймлер, Бенц, Дизель, с другой – Ломоносов, Циолковский, Менделеев, Лодыгин, Яблочков, Попов. Так ли у нас все было плохо с наукой? Совсем другое дело – реализация изобретений в России. Она оставляла и оставляет желать лучшего. Но это уже вопрос социально-политический, а значит, связанный с геоэкономикой, о которой речь пойдет позже. Искусство Рассмотрим ситуацию с русским искусством – отставало ли оно от искусства западного. Интересно, что ставить так вопрос по отношению, скажем, к японскому искусству с весьма развитой системой жанров, обычно в голову не приходит. Хотя внешне Япония сегодня куда более " западная " и модернизированная страна, нежели Россия. В России не было Ренессанса, за Средневековьем сразу шли классицизм и Просвещение, именно это сформировало особую эстетику. Поэтому здесь нет, и не может быть, отставания. О том, что в России " не было литературы " , говорят со времен Карамзина, но это не так. Конечно, в русской литературе была сильна назидательность – результат влияния духовной словесности. Но чтобы утверждать, будто бы русское искусство отставало от западного, придется забыть о русской иконописи, о русском театре, о великом расцвете, который начался с Пушкина, о существовании целых пластов древнерусской словесности, о русском барокко – более радостном, светлом, оптимистичном, чем барокко западное. |
| До нас дошли торжественные слова Кирилла, епископа Туровского, Серапиона, епископа Владимирского, «Правило» митрополита Кирилла и т. д. «Учительная литература» представляет значительный пласт духовного наследия Древней Руси. Пастырское слово было значимым и весомым. В середине XVII века публичными проповедниками с амвона (т. е. наставниками, учителями) становятся «ревнители благочестия» – белое духовенство: протопоп Аввакум, протопоп Стефан Вонифатьев (духовник царя Алексея Михайловича и протопоп Благовещенского собора в Кремле) и т. д. Это было открытое духовное водительство своей паствы. «Поэты-силлабисты, творившие в рамках придворного барокко, стремились внести в ортодоксальное Православие некоторые новые черты. Традиционное русское «обрядоверие» казалось им недостаточным. Они хотели соединить его с западной схоластической наукой, пытались примирить истины веры и доводы разума, используя для этого схоластическую диалектику и логику. Приступая к строительству новой культуры, силлабисты выступали не только как стихотворцы, но и как проповедники. Они возродили в Москве личную проповедь, угасшую в России давно и замененную в храмах чтением святоотеческих текстов. В известном смысле их поэтическое творчество также было проповедью, составляло как бы религиозно-нравственный кодекс, иногда очень далекий от практических запросов эпохи». По сути, сторонники европейского барокко выступили соперниками традиционалистов в своих поэтических проповедях, только проблематика у противоборствующих сторон значительно различалась: одни отстаивали «старую веру», другие – новую культуру. «Соперничество, по мнению А. М. Панченко, – такая же новая культурная идея. Традиционалисты всегда утверждали, что нельзя переделывать старые книги, нельзя соперничать с предками. Это прямо сказано в «Поморских ответах», этой энциклопедии старой «веры-культуры». Соперничество было скоро и решительно выиграно поэтами. Так родилась новая русская литература». При всей важности этого наблюдения, нельзя согласиться с предшествующим приведенной цитате утверждением ученого: «Итак, поэт заявил себя соперником архипастыря и духовного отца». |
| Необходимо твердо и безоговорочно сказать: Калининградская область — это русская земля, которая по праву принадлежит нашему народу, семьдесят лет назад понесшему огромные, ни с чем не сравнимые и ни с кем не сравнимые жертвы не только за освобождение своей страны, а за спасение всех народов мира, в том числе немецкого народа от самоубийственной гитлеровской идеологии. Необходимо и в плане материальном, и в плане историко-архитектурном обустраивать эту землю как русскую, не забывая и не отталкивая, но и не подчеркивая особенным образом, как это иногда кто-то делает здесь, в Калининграде, пласт германского наследия. Нужно обратить особое внимание на исторические памятники русской воинской славы, которыми изобилует калининградская земля еще со времен Семилетней войны и противостояния с Наполеоном, равно как и на памятники Первой мировой войны и, конечно, Великой Отечественной. Надо постараться создать здесь русский архитектурно-культурный ландшафт, выражающий нашу национальную традицию и наши духовные ценности. Ярким примером такого подхода является храм Христа Спасителя — духовная и архитектурная доминанта Калининграда, воплощение воли тысячи местных жителей, отдавших строительству и свой труд, и свои пожертвования, и свои молитвы и свои таланты. Необходимо шире использовать традицию нашей национальной архитектуры, русского дизайна для обустройства города и сел региона. Причем не нужно создавать какие-то копии старых памятников, которые в нынешних условиях превращаются в некий кич. Нужно строить новое, но не порывать со своей культурной традицией. Это, безусловно, не исключает синтеза с иностранными достижениями, поскольку в нашей истории уже были такие явления, как русское барокко или даже сибирское барокко. Стиль, рожденный в Средиземноморье, был творчески преображен и буквально «национализирован» русскими зодчими. И замечательным примером творческого восприятия западных влияний является Санкт-Петербург, который внешне выглядит как западноевропейский город. И даже храмы построены в западноевропейских стилях. Но это наш русский, российский город и православный город. Именно так он и задумывался Петром, и так оно и случилось. Петербург никогда не попадал в культурный и духовный плен от иностранцев и от иных культур. При этом творчески впитывая в себя культурные примеры из-за рубежа. |
| Искусство и культура - темы, как мы видели, сопровождавшие Хайдеггера всю жизнь. В этом контексте и машинная техника как продолжение научной агрессии к данному миру не рассматривается здесь только лишь отрицательно. Даже внимание Хайдеггера к упоению техникой в советской России вполне соответствует его стремлению видеть спасительное рядом с гибельным. Техника вошла в историю новоевропейского человечества в форме агрессии, прямым продолжением которой Хайдеггер считает проект индустриализации в русском большевизме: «Буржуазный мир не видел и в какой-то мере не видит и сегодня, что в " ленинизме " (так Сталин называл эту метафизику) совершился метафизический рывок, из которого только и становится в какой-то степени понятной метафизическая страсть нынешних русских к технике, приводящая к власти технизированный мир». Сказано, судя по тону, с надеждой на то, что эта страсть парадоксальным образом позволит продлить существование и западного мира. Сегодня мы видим, что эта надежда/опасение должна угаснуть вместе с погасшей русской метафизической страстью к технике. Антиметафизика затопленных космических станций и гидроэлектростанций в нынешней России вряд ли позволит проявиться в ближайшем будущем былому огню, на который, как видим, надеялись не только автохтонные космисты. Пятое явление Нового времени по Хайдеггеру - обезбожение, которое есть не грубый атеизм, но процесс, в котором 1) картина мира расхристианизируется и 2) христиане перетолковывают своё христианство в мировоззрение «и таким образом сообразуются с Новым временем» (аллюзия ученика иезуитов Хайдеггера на известный новозаветный запрет христианам сообразовываться с духом века сего). В этом своём новом качестве всего лишь «мировоззрения» христианское богословие постепенно становится запаздывающей реакцией на вызовы культуры модерна. Ситуация в русском богословии в этой связи характеризуется двойным запаздыванием. Дело здесь не в пресловутом «латинском пленении», а в законах ретрансляции явлений культуры (ведь богословие, выступающее в качестве «мировоззрения» и есть именно культурное явление). Поэтому оригинальное богословие российского барокко сменяется «мировоззрением» синодальной эпохи, искусственно воспроизводящим западные стили теологического мышления. По окончании же «пленения» русское богословие не вернулось к оригинальному стилю, но явило лишь стилизацию под определённые исторические типы богословия - «барокко» Флоренского и «схоластика» Лосева. Причина оной стилизации - понимание невозможности для подлинного богословия следовать в обязательном порядке внешнему культурному контексту. Возвращение русского богословия на его царский путь вряд ли возможно, среди прочего, и без указанного Хайдеггером «поворота». |
| Есть некая глубинная, непреодолимая зависимость украинского национализма от всего русского (хотя все русское - «лихо» и неправда). Сам факт непреодолимости иногда бурного, иногда вялотекущего отталкивания/зависимости от России ставит под вопрос креативность свидомого украинства, и способствует углублению его определенных комплексов, прежде всего - усугублению рессентимента («злопамятная пафосная обида в слитности с жаждой мщения». Это комплексное понятие неплохо передается украинским словом «обурення», более ёмким, нежели русское «обида»). В украинском националистическом творчестве вопрос об измене Мазепы не ставится вообще - здесь имя Мазепы стало лозунгом и программой а сама его персона позиционируется как образ «героя» и «благодетеля своего народа» Взаимоисключаемость традиционной и украинской трактовок Мазепы также работает на интенсивность рессентимента - обурення : «с одной стороны - восславление, с другой - проклятие. Именно таким образом в архивах коллективной памяти накапливаются реальные и символические обиды» Из одной обиды тут же вырастает несколько других, обиды множатся в геометрической прогрессии, уплотняются в ненависть, резонируя с той изначальной ненавистью ко всему русскому, что была заложена в самостийническую идеологию иноземными наставниками и вдохновителями. Ненависть свидомого украинства распространяется и на собственное прошлое, на само древнее наименование Малороссия , на этноним собственных прадедов, что заставляет предполагать некую аномалию, или же - обрыв преемственности. (Впрочем, не будем забывать, что украинство распространилось из Галиции, региона с польско-австрийским прошлым, нерелевантным прошлому малороссийскому) . Глубина обурення задает масштаб его компенсации: претенциозность и гиперболизм - типичные черты украинского националистического нарратива. Если Украина самостийна - так испокон веков традиционные персонажи украинской этнической картины мира выступают не как «полуоседлые казаки» (характеристика Пьера Шоню а как вольные лыцари . «Переозначивание», движимое претенциозностью, всегда комично. В зеркале украинского мифа историческое действие отражается бурлеском, «история» превращается в своеобразную травестию (юмористическую пародию). Заметим, что бурлеск, это приемное детище барокко, в свое время очень хорошо прижился на малороссийской почве. |
| Лит.: Смоленский С. В. О русской церковно-певческой лит-ре с пол. XVI в. до начала влияния приезжих итальянцев//ХРД. 1910. 1. С. 2-7; 3. С. 57-61; 5. С. 113-121; Протопопов В. В. Музыка петровского времени о победе под Полтавой//ПРМИ. 1973. Вып. 2. С. 197-249; он же. Партесное пение//МЭ. 1978. Т. 4. С. 190-193; он же. Значение партесного стиля в истории рус. музыки//Из истории духовной музыки: Межвуз. сб. науч. тр. Р.-н/Д., 1992. С. 39-51; он же. Музыка рус. литургии: Проблема цикличности. М., 1999; Городецкая Н. В. О различных подходах к гармонизации херувимской песни в партесных композициях сер. XVII - нач. XVIII в.: На мат-ле ркп. ГИМ. Син. певч. 657//Гимнология. М., 2000. Вып. 1. Кн. 2. С. 416-428; Плотникова Н. Ю. Партесные гармонизации знаменного и греческого распевов. М., 2004; она же. Русское партесное многоголосие кон. XVII - сер. XVIII в.: Источниковедение, история, теория. М., 2015; она же. Трезвоны иконам Божией Матери в партесном многоголосии//Church Music and Icons: Windows to Heaven: Proc. of the 5th Intern. Conf. on Orthodox Church Music. Joensuu, 3-9 June, 2013. 2015. P. 265-285; она же. Петровские торжественные песнопения «Стихи победительные»: К вопросу о расшифровке памятника//Муз. археография - 2015: Мат-лы науч.-практ. конф. «Звучащий мир Древней Руси», 19-21 нояб. 2014/Сост. и науч. ред.: Н. В. Заболотная, И. П. Шеховцова. М., 2017. С. 172-186; она же. Рукопись из Николо-Вяжицкого мон-ря - памятник партесного многоголосия кон. XVII в.//Древнерус. песнопение: Пути во времени: Мат-лы междунар. науч.-творческого симпозиума «Бражниковские чт.» (2011-2016). СПб., 2017. Вып. 6/Сост. и ред.: М. С. Егорова, Е. В. Плетнева. С. 154-159; она же. Семейный скрипторий Н. и П. Ивашевых и его роль в истории партесного многоголосия//Гимнология. М., 2017. Вып. 7. С. 435-450; она же. Полифония в рус. безлинейном и партесном многоголосии XVII-XVIII вв.: Учеб. пособие. М., 2018; Пожидаева Г. А. Певческие традиции Др. Руси. М., 2007; Кондрашкова Л. В. Богослужебные песнопения XVI-XVIII вв. и духовные стихи из репертуара ансамбля «Сирин». М., 2016. С. 94-95; она же. О записи партесных концертов крюками: Находки в многоголосных рукописях смешанной стилистики//Древнерус. песнопение: Пути во времени. 2017. Вып. 6. С. 147-153; она же. Понятие «прикладных голосов» и проблема стилистической неоднородности в партесных рукописях кон. XVII - нач. XVIII в.//Муз. археография - 2015. 2017. С. 134-161; она же. Трехголосная служба новолетию архиерейским чином (по ркп. петровского времени ГИМ. Муз. 564)//Гимнология. М., 2017. Вып. 7. С. 386-411; она же. Певческие рукописи смешанной стилистики кон. XVII - нач. XVIII в.: К проблеме взаимодействия партесного и безлинейного многоголосия на грани эпох//Вестн. ПСТГУ. Сер. 5: Вопросы истории и теории христ. искусства. 2018. Вып. 30. С. 96-122; Русское муз. барокко: тенденции и перспективы исследования: Мат-лы междунар. науч. конф./Ред.-сост.: Н. Ю. Плотникова. М., 2016. Вып. 1-2. |
| Суда Выга, охотясь на китов и тюленей, обычно заходили далеко на север, за Шпицберген, и даже на восток от Новой Земли 1201 . В больших городах и обеих столицах у выговцев были свои склады и агентства, через которые они продавали свои товары 1202 . Петербург, Москва, Нижний Новгород, Рыбинск, Казань, Астрахань были главными центрами выговской торговли, а на Урале и в Сибири (особенно на местных металлургических заводах) выговские агенты и их одноверцы контролировали в XVIII веке всю торговлю съестными припасами и предметами обихода. Цветущее хозяйство Выга, работа его насельников на правительственных металлургических заводах и, видимо, приобретение симпатии властей при помощи подарков и постоянных посылок – так, например, Выг отправлял к царскому двору оленей и других редких северных животных, птиц и рыбные припасы – позволили выговцам не только получить легализацию своего существования в самое трудное для раскола время, при Петре I, но и сохранить свою общину в течение более чем 150 лет, пока в 1854 г. она не была закрыта по распоряжению правительства. Указ Меншикова от 7 октября 1705 г. 1204 был позже подтвержден Петром I, и община, несмотря на постоянные доносы, комиссии, расследования и ревизоров, смогла пережить самые тяжелые гонения при Петре, Анне Иоанновне и Елизавете. До 1770-х гг. Выг, собственно, оставался единственной легализованной старообрядческой общиной России и его влияние было совершенно исключительным. Заботясь о благочестии и материальных способах его защиты, ни Андрей, ни его последователи не забывали и о важности подготовки новых кадров наставников и миссионеров. Андрей рано понял всю силу знания и школы и, не стесняясь того, что сам уже успел стать руководителем Выга и был славен среди старообрядцев как богослов и учитель, решил отправиться в школу своих врагов – в Академию православной церкви. Традиция указывает, что Андрей учился у самого Феофана Прокоповича в Киевской Академии, куда приехал под видом молодого жаждущего знаний купца 1205 , но, скорее, можно предполагать, что он учился или в Новгороде, или в Москве у знаменитых в то время греческих ученых, братьев Лихудов 1206 . Во всяком случае, эрудиция, методология и стиль Андрея явно свидетельствуют о довольно продолжительной и систематической школе, и " великий ритор» был, несомненно, одним из самых богословски образованных великороссов своего времени, часто превосходя своих учителей в диалектике и в риторике. Его проповеди и трактаты построены очень искусно, и, прикрываясь пышным и вычурным слогом, Андрей неизменно и твердо проводит в них свою линию, прекрасно разбирая доводы противников и находя необходимую для их опровержения аргументацию. Он логичен, последователен и особенно силен в споре. Проповеди и сочинения Андрея являются лучшими образцами русского барокко, а его знаменитые " Поморские ответы» свидетельствуют о глубоких знаниях, систематическом и логическом уме и блестящем анализе. |
|
|
