| Все высадились... Выгрузили сюда же наш багаж. Заскрипело заднее колесо, и управляющее лодкой, и дающее ход лодки, наподобие рыбьего хвоста... Полчаса езды... Заплачены 25 сен (коп.) – «хаскецин» плата за «хасике», за лодку... И мы уже на берегу, но не в Оотомари собственно, а в так называемом «Сакаи-маци». Рвут друг у друга мой багаж «банто», приказчики гостиниц. Но я предложил им самим выбрать не самую роскошную, а самую тихую («сидзука-наядоя») гостиницу. Задумались они, посовещались... И я оказался в одной из ближайших гостиниц «Муц-кан». 3 часа дня уже миновало. Последний поезд в Тоехара (быв. Владимировка) уже ушел. И мне предстояло в «Муц-кан» непременно ночевать. До обеда и наступления сумерек время еще есть. Можно и город посмотреть, – а в прошлом году я его видел мельком. Пошел я ненадолго, а прогулял 2 часа. Широкая шоссированная улица (рис. 13), длина ее версты 2. По обе стороны улицы японские дома, вернее – магазины. Все, что в обычном японском городе, то же и здесь: ничего нового, оригинального. Те же «гетая» (магазины «гета» – деревянной, японской обуви; «я», прибавленное к названию предмета, дает понятие магазина, лавки, где им торгуют; напр., «Саканая» – «саканая» – рыбная торговля, лавка), то же «о-касия» с гостиницами на сумму в 1 1/2 рубля; неизбежные лавки с зеленью (из Японии) и всякими «соленьями»; вяленая и соленая рыба; парикмахерские, часто в избушках на курьих ножках, но с зеркалами... В белых кимоно, с белыми наносниками и наротниками стригут и бреют и лица, и головы положительно всей мужской половины Японии парикмахеры... Много им дела!.. Вот книжный магазин. Здесь – игрушки детские... Вот грохочет молот кузнеца... Обычная картина всякого японского города. Но необычно то, что так много домов пустых и заброшенных. Дома заколоченные досками... Выбитые стекла... Изорванные бумажные сеодзи (ширмы)... В другом месте – навешанные замки, покачнувшиеся столбы... Нередко увезенные уже сеодзи, амадо (дождевые ставни),татами (соломенные маты)... Уныло лишь на столбах висит крыша!.. Но ветер свое дело делает, – и вот в ином месте столбы, потолок, крыша – все обрушилось в одну общую груду... На одной только главной улице (Ханчео) я видел до 120 сих развалин-домов! А такие же развалины и на боковых улицах… |
| ВОЕННЫЕ ДЕЛА. ОВАЦИЯ А. Е. ГРУЗИНОВУ. Досадная опечатка вкралась в предыдущий приказ подполковника Грузинова по войскам г. Москвы. Напечатано: «Затем стройными рядами проходили мимо меня мои войска», нужно читать: «мимо меня народные войска.» … Собрание служащих сберегательных касс шлёт земной поклон рабочему классу… … Председателю Государственной Думы. Общее собрание легковых извозчиков Москвы приветствует новое правительство России. Много жертв унёс старый режим… … Полковник Печёнкин обращается с покорнейшей просьбой к студенту-универсанту, производившему 1 марта совместно с тремя солдатами осмотр квартиры полковника в его отсутствие, – возвратить забранное из квартиры древнее и старинное оружие, редчайшие экземпляры, имеющие большую ценность. ПОТЕРЯН БАГАЖ. 27 февраля на Николаевском вокзале я передал свой багаж неизвестному, который… В дни революции подкинут ребенок. Умоляю добрых людей откликнуться. Знающих местонахождение испорченных и оставленных автомобилей… ДВЕ ПАРЫ ВОРОНЫХ рысаков нарядных продаются… 485 О чём говорилось в московском Совете рабочих депутатов при закрытых дверях – не узнала пресса, естественная скрытность революционных деятелей. Но в 3 часа дня Александр Фёдорович Керенский на автомобиле въехал в Кремль. (Его сопровождал присяжный поверенный Муравьёв, уже назначенный председателем Чрезвычайной Следственной Комиссии. Тем более благоволил к нему Керенский, что другой очень прогрессивный московский присяжный поверенный, Тесленко, уже трижды за эти дни отказался быть товарищем министра юстиции, и это проникло в газеты и не могло не служить к некоторому омрачению сверкающего имени Керенского.) В громадном Овальном зале Судебных Установлений, с его великолепной потолочной лепкой и люстрами, собралось и уже ждало второй полный час так много представителей судебного ведомства и присяжной адвокатуры, как только могла выставить Москва и вместить в этот зал. Впрочем, при таких редкостных событиях никакие часы ожидания не тягостны, а стечение лучших умов само себя интеллектуально питает. Уже известно было, что новый министр круто не переносит все ордена прежнего режима как ордена ложные и все ведомственные формы как оскорбительно-тиранические. Итак, хотя никто из чинов судебного ведомства ещё не был разжалован – все они явились как лица сугубо штатские, лишённые званий и орденов, и только единою строгою чернотою костюмов рознились от многоцветных пиджаков независимой присяжной адвокатуры. |
| Вот что пишет Фрэнсис Фукуяма: . «Что подразумевает требование равного признания — так это то, что, когда мы стираем Случайные и несущественные черты личности, остается некое важное человеческое качество, достойное некоего минимального уровня уважения, — назовем это качество „Фактором икс“. Цвет кожи, внешний вид, общественный класс и богатство. пол, культурный багаж и даже природные таланты человека — все это случайные капризы рождения, отнесенные к классу несущественных свойств. […] Но в области политики мы требуем равного уважения ко всем людям на основе наличия у них „Фактора икс“» 6 . «Что подразумевает требование равного признания — так это то, что, когда мы стираем Случайные и несущественные черты личности, остается некое важное человеческое качество, достойное некоего минимального уровня уважения, — назовем это качество „Фактором икс“. Цвет кожи, внешний вид, общественный класс и богатство. пол, культурный багаж и даже природные таланты человека — все это случайные капризы рождения, отнесенные к классу несущественных свойств. […] Но в области политики мы требуем равного уважения ко всем людям на основе наличия у них „Фактора икс“» 6 . В отличие от философов-трансценденталистов, которые подчеркивают, что Фактор X — это что-то вроде «символической функции», не имеющей соответствия в физической природе индивида, Фукуяма героически располагает его в нашей «человеческой природе», в нашей уникальной генетической наследственности. И разве геном не похож на пластмассовую игрушку, которая спрятана глубоко под нашей шоколадной кожей? Шоколад может быть белым, классическим молочным, темным, с изюмом и орехами или без них — внутри него будет всегда та же самая пластмассовая игрушка (в отличие от яиц «Киндер-сюрприза», которые одинаковы снаружи, но в каждом спрятана разная игрушка). Короче говоря. Фукуяма опасается, что если мы станем чрезмерно вмешиваться в производство шоколадных яиц, мы можем создать яйцо без пластиковой игрушки внутри. Каким образом? Фукуяма совершенно справедливо обращает внимание на крайнюю важность того, чтобы мы относились к нашим «природным» свойствам как к вопросу случая или удачи: если сосед красивее или умнее меня, так это потому, что ему повезло родиться таким, и даже его родители не смогли бы спланировать это. Философский парадокс заключается в том, что если мы отбросим этот счастливый случай, если наши «природные» свойства будут контролироваться и регулироваться биогенетически или с помощью других научных манипуляций, мы потеряем Фактор X. |
| Что-то со мной произошло, чего-то мне явно не хватало, что-то я потерял… Внезапно, с ужаснувшей меня ледяной ясностью, я понял — во мне прекратилась молитва! Закрыв лицо руками, я заплакал. Глава 15. Возвращение Наверное, на меня смотрели как на душевнобольного — меня это не волновало. Я стоял посреди движущейся вокруг, шумящей, зовущей, галдящей на иностранном языке толпы народа и горько-горько плакал. Последний раз я плакал с такой горечью потери в десятилетнем возрасте на даче в Челюскинской, когда великовозрастные хулиганы с соседней улицы отобрали у меня дедов фронтовой офицерский ремень, который я очень любил и носил как святыню в память о геройской боевой биографии деда. Но сейчас я потерял нечто, неизмеримо большее любого земного сокровища, я потерял Рай. Я плакал, и Флавиан не останавливал меня. Прошло сколько-то времени. Игорь подогнал навороченный «Мерседес» с таксишным рыже-шахматным фонарём за лобовым стеклом и маленьким самодовольным греком-водителем. Всхлипывая, я помог Игорю загрузить вещи в багажник и залез вслед за ним на заднее сиденье. Привалившись виском к оконному стеклу, борясь с желанием зарыдать в голос, я всю дорогу до Салоник пытался вернуть ушедшее от меня молитвенное состояние. Не получалось. В голове всплыла тщательно разученная мною год назад вместе с певчими стихира, поющаяся на «Славах» в «Сырную неделю» перед началом Великого поста: «Седе Адам прямо Рая, и свою наготу рыдая плакаше: увы мне, прелестию лукавою увещанну бывшу и окрадену и славы удаленну! Увы мне, простотою нагу, ныне же недоуменну! Но, о Раю! Ктому твоея сладости не наслаждуся: ктому не узрю Господа и Бога моего и Создателя: в землю бо пойду, от неяже и взят бых. Милостиве Щедрый, вопию Ти: помилуй мя падшего!» Приехали в Салоники. Разместились в отельчике. Поужинали в уличном кафе. Флавиан с Игорем отправились искать магазин церковных принадлежностей какого-то Хазакиса. Я вернулся в отель, с трудом прочитал вечерние молитвы и уснул. Утром мы собрались в маленьком холле отельчика, выпили кофе с печеньем, погрузились в вызванное гостиничным администратором такси, прибыли в аэропорт. Прошли таможенно-паспортный контроль, сдали багаж, прошли в зал для вылетающих. В магазине «дьюти-фри» я купил детям по игрушке, что-то полезное Ирине, какие-то подарки для близких, пару носовых платков себе и мороженного всем нам троим с Флавианом и Игорем. Съели мороженное, сели в самолёт, взлетели. Приземлились, прошли паспортный контроль, получили багаж, вышли на улицу. Игорь позвонил по мобильнику, и через пару минут блестящий черный «Лэнд Крузер» с Мишиным водителем за рулём плавно затормозил у наших рюкзаков. Весь путь до Покровского я дремал, очнувшись вполне лишь при съезде на последний перед селом отрезок грунтовки. |
| Особенности данной образовательной программы будут связаны еще и с режимом самих занятий. Точечное, блоковое освоение материала — раз в неделю или раз в две недели, но при этом достаточно объемными блоками — также придает свою специфику методике преподавания, требует определенного подхода со стороны преподавателя. Например, при такой системе достаточно проблематичной становится самостоятельная (домашняя) работа учащихся с литературой — и это должно быть компенсировано, как содержанием курса, так и подходами преподавательской работы. — Сколько будет длиться весь курс обучения? — Предполагается, что преподаватели будут ездить на Валаам в течение весеннее-летне-осеннего сезона, в то время, когда дорога туда наиболее благоприятна. Конечно, составление долгосрочного графика занятий и организация регулярного приезда преподавателей связаны с определенными трудностями, прежде всего с их загруженностью, но это вопросы, в конечном счете, решаемые. В идеале — за один учебный год должен быть пройден весь материал по этим предметам, к этому мы и будем стремиться. — Требуется ли монаху иметь начальную подготовку для прохождения обучения? — Нет, это не обязательно. Конечно, есть определенная трудность для преподавателя, когда уровень знаний учащихся существенно отличается друг от друга. Но эта трудность в принципе преодолимая. Можно преподавать материал так, чтобы он был как понятен тем людям, у которых небольшой багаж богословских знаний, так и интересен тем, у кого этот багаж значительный. Это уже задача преподавателей — как реализовать такой подход в своей методике преподавания; каждый преподаватель будет стараться сделать это по-своему. — Предполагаются ли вступительные или выходные испытания? — Вступительных экзаменов нет, никакого специального отбора не проводится, нужно только свободное желание человека. Что касается выпускных экзаменов, то они будут проводиться. Таким образом, обучение будет документально закреплено свидетельством об окончании курсов. Хочу подчеркнуть еще раз, что в этом деле важно, прежде всего, желание самого человека. Священноначалие уже выразило свою волю, организовав эти курсы и почитая их делом важным и полезным для братии монастыря; желающие могут приложить к этому свою волю и тем явить синергию в важном и полезном деле. |
| А второй иностранный язык будет введен во всех школах к 2020 году 5 октября. ПРАВМИР. Министерство образования и науки РФ планирует постепенно отказаться от тестовой части ЕГЭ, по мнению министра образования Дмитрия Ливанова это позволит проверить и багаж знаний учеников и их умение пользоваться этим багажом. «Мы продолжаем постепенный отказ от тестовой части экзамена — это позволит с помощью выпускных испытаний проверить не только багаж знаний, который был накоплен учеником, но и его умение ими пользоваться. Таким образом, мы начинаем использовать метапредметный подход», — отметил Ливанов в интервью газете «Коммерсантъ» . В ближайшее время министерство не планирует вводить новых экзаменов, но, по мнению Ливанова, возможно введение экзамена по истории в 2018 году. «В ближайшие три года мы никаких новых экзаменов вводить не планируем. На более отдаленную перспективу пока решение не принято, но, по моему мнению, обязательный экзамен по истории был бы возможен начиная с 2018 или 2019 года», — сказал он. Министр также сообщил, что второй иностранный язык в школах будет введен к 2020 году. «Мы понимаем, с учетом методической сложности этой задачи и ресурсных ограничений, что сразу во всех школах ввести второй иностранный язык не получится. И первый иностранный язык далеко не во всех школах преподается на высоком уровне. Конечно, лучше знать хорошо один иностранный язык, чем плохо знать два. Поэтому никакой спешки нет, но к 2020 году в каждой школе должны быть созданы условия для преподавания второго иностранного языка», — сказал министр. Обязательный экзамен по иностранному языку будет введен в 2022 году. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Материалы по теме 18 апреля, 2024 18 апреля, 2024 18 апреля, 2024 18 апреля, 2024 18 апреля, 2024 18 апреля, 2024 |
| Не понимаю смысла последней фразы и ужасаюсь самому факту. Он, казалось, пылал ревностью о славе Божией, был такой церковник и так много подавал надежд. Как Вы правы, относясь с некоторым недоверием к такому подчеркнутому благочестию в иных людях! Но всё же, как все эти знамения времени тяжело нам переносить! Я чувствую себя эти дни нездоровым, простудившись, по всей вероятности, в холодном и сыром Юрьевском соборе. И погода здесь дождливая и холодная. Храни Вас Господь. Благословите и молитвенно поминайте нас, здесь о Вас присно молящихся. Преданный и любящий Вас Е. А. 23 августа 1918 г. Простите за лаконичность: она, конечно, объясняется настоящими условиями. Письмо 59 Фонд 550, опись I, дело 553 Лл. 1–2 об. 29 марта 1921 г. Дорогой и досточтимый Владыко! Милостью Божиею удалось мне исключительно хорошо выехать и доехать до Петрограда. Простившись с Вами и побывав у м. игумении, я всё время до девяти часов был осаждаем людьми, так что устал до последней степени, тем более что приходилось доканчивать уборку вещей. На вокзал мне прислали двух служащих железнодорожных, которые взяли багаж и повезли его сдавать. А ручные чемоданы, которых оказалось десять штук, поехали в девять часов. За мною приехала из Хутыни пролетка, на которой я и поехал через Чуднискую улицу к Полещуку. Там у него, в его прекрасной квартире, за чаем сидели мы до одиннадцати часов, когда прибыл поезд. Через какие-то «междопутки» провели меня к вагону, в который я сел не со стороны платформы, и таким образом избежал задержки и всяких беспорядков в связи с непониманием обстоятельств со стороны толпы, которая, говорят, собралась очень порядочная. Удивительно милы и предупредительны инженеры. Не знаю, как их и благодарить за их внимание. Со мною в большом купе ехали: Даниил, о. Иаков, Голубятников, комиссар станции и служащий, посланный Полещуком для получения моего багажа. Прекрасно доехали. В Петрограде встретили меня Сонетов с вахтером Казанского собора. И общими силами, что было нетрудно ввиду изрядного количества «работоспособных» спутников, вынесли ручной багаж на перрон вокзала, а через несколько времени на двух тележках привезли и три багажных места. |
| Когда кондуктор спускался с козел, взгляд его упал на меня, и он объявил, заглянув в дверь конторы: – Кто-нибудь пришел за мальчиком, который значится как Мэрдстон из Бландерстона в Суффолке? Мальчик должен ждать здесь, пока его не затребуют. Никто не отвечал. – Будьте добры, сэр, попробуйте назвать Копперфилда, – сказал я, беспомощно посматривая вниз. – Кто-нибудь пришел за мальчиком, который значится как Мэрдстон из Бландерстона в Суффолке, но откликается на фамилию Копперфилд? Мальчик должен ждать здесь, пока его не затребуют, – повторил кондуктор. – Чего молчите? Пришел кто-нибудь за ним или нет? Нет. Никто не пришел. Я с тревогой озирался, но вопрос кондуктора не произвел ни малейшего впечатления на присутствующих, если не считать одноглазого человека в гетрах, который посоветовал надеть мне медный ошейник и поставить меня в конюшню. Принесли лестницу, и я спустился вниз вслед за леди, походившей на стог сена: пока не убрали ее корзинку, я не осмеливался двинуться с места. Пассажиры вышли из кареты, багаж был очень скоро убран, лошадей выпрягли, и конюхи уже откатили карету в сторонку. Но все еще никто не появлялся, чтобы затребовать покрытого пылью мальчика из Бландерстона в Суффолке. Более одинокий, чем Робинзон Крузо – на того хотя бы никто не смотрел и никто не видел, что он одинок, – я отправился в контору, прошел, по приглашению дежурного клерка, за прилавок и присел на весы, на которых взвешивали багаж. Тут, пока я сидел и смотрел на свертки, тюки и конторские книги и вдыхал запах конюшни (с той поры навеки связанный с этим утром), меня начали осаждать самые мрачные мысли, сменяя, одна другую. Если допустить, что никто так и не зайдет за мной, долго ли согласятся держать меня здесь? Может быть, до тех пор, пока я не истрачу свои семь шиллингов? Придется ли мне ночевать в одном из этих деревянных ящиков, вместе с другим багажом, а утром умываться во дворе под насосом? Или меня будут выгонять на ночь, чтобы по утрам, когда открывается контора, я возвращался и ждал, не затребуют ли меня? А если допустить, что никакой ошибки не случилось и мистер Мэрдстон придумал этот план с целью избавиться от меня, что мне тогда делать? Если мне и разрешат оставаться здесь, пока я не истрачу моих семи шиллингов, то ведь у меня нет надежды остаться, когда я начну голодать! Ну да, ведь это будет неудобно и неприятно для посетителей и вдобавок введет в расходы по похоронам этого «Синего Быка» или как его там зовут! Если же я немедленно уйду и постараюсь добраться до дому пешком, разве удастся мне найти дорогу, разве есть у меня надежда благополучно проделать такое большое путешествие, а если даже я и вернусь домой, разве я могу положиться на кого-нибудь, кроме Пегготи? Если бы я обратился к надлежащим властям где-нибудь по соседству и выразил бы желание пойти в солдаты или в матросы, то, по всей вероятности, меня бы не приняли – слишком я был еще мал. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Тевтон на Вологодчине 28.05.2010 364 Время на чтение 10 минут Вольф был немцем немолодым, могучим, серьёзным – и всё же слегка карикатурным. Его профессионализм, пристрастие к порядку и почти эротическая любовь ко всевозможному железу вполне укладывались в стереотипные представления о «сумрачном германском гении». Он доводил до яростного исступления своих советских коллег, толстожопых и медлительных останкинских инженеров, бывших у него на подхвате. Отправив одного из них включать распределительный щит, находившийся в другой половине аппаратной, и едва дождавшись, чтобы широкая спина посланного скрылась за перегородкой, Вольф с издевательской интонацией каркал: - Уже?? - одно из немногих известных ему русских слов. Впрочем, у него на вооружении была и целая фраза, которой вполне хватало для решения любых технических вопросов: - Панимаешь? НЕ панимаешь??! Жопа! Вольф появлялся на телецентре, как колониальный буржуй в Африке (которую он, кстати, обожал): несколько туземцев, пыхтя, тащили за ним его багаж – огромные, обитые металлом сундуки, все в таможенных наклейках. Снаружи сундуки были брутальными и поцарапанными; зато внутри!.. Внутри царил хирургический порядок: слои инженерных сокровищ были проложены чистейшей тканью, каждый инструмент закреплён в специальной ячейке и на всякий случай прихвачен скотчем. Чего только не было в этих потрясающих кофрах! Их хозяин две трети жизни проводил на чужбине, в самых экзотических местах – например, у нас, в нищей России 80-ых, потом – 90-ых годов… Поэтому он привык во всём полагаться на себя и на свой багаж, где лекарства на все случаи жизни соседствовали с картами городов, флягами с коньяком и питьевой водой, ножами всех видов комплектации и фонариками разных размеров. Но каким ландскнехтом был бы Вольф, если бы обошёлся без доспехов? Он носил многослойные пуленепробиваемые куртки поверх жилетки с сотней карманов и кармашков, и ни один не пустовал. При первой же возможности Вольф запускал руку в какое-нибудь потайное отделение своего облачения и извлекал необходимое: пропитанную одеколоном гигиеническую салфетку, трубочку с аспирином или алка-зельцером, перочинный нож на цепочке (открыть бутылку принесённого нам же в подарок пива, банки он презирал), или фломастер, или увеличительное стекло на ручке, или даже… ситечко для заварки чая! Кроме того, главные очки висели на груди на цепочке, очки для чтения прятались где-то на груди, а солнечные – в боковом кармане куртки. |
| – Как Вы думаете, современные христиане – достаточно «подкованы» в этих «вечных вопросах» или у людей «еще много пробелов» в богословских знаниях? – «Современные христиане» — понятие неоднородное, и я не могу утверждать что-либо конкретное обо всех сразу. Но я надеюсь, что содержание книги будет интересно одним, поскольку они не формулировали для себя поставленные в ней вопросы именно так, а другим — потому что они не довольствуются собственными знаниями и всегда пополняют их. Я тоже не претендую на полноту ответа, но постарался задать направление, соответствующее святоотеческому учению. В наши дни христианину нелегко сохранять верность Христу, противостоять влиянию большинства людей, погруженных в извлечение прибыли и охваченных жаждой развлечений. Общепринятый секулярный образ жизни изменяет даже церковного человека. Он устает, выкладываясь на работе, а остаток сил расходует на семью: благоустройство быта и обслуживание домочадцев. Он с трудом может «вырваться» на воскресную Литургию в храме. А если прибавить страсть к телевизору, интернету или иному способу «снимать напряжение», то времени на душеполезное чтение, домашнюю молитву и другие христианские занятия ему взять негде. В лучшем случае он молится по дороге на работу и домой, а о Боге и мироздании задумывается, благодаря любознательности своих детей, задающих свои «почему?», «откуда?» и «зачем?». Замечу, что не стоит оставлять эту практику и впредь. Когда дети станут старше надо постараться учиться вместе с ними, пополняя свой багаж знаний о вере и благочестии, изучая Священную историю и богослужение. Но главное — это вовсе не багаж знаний. Люди, жившие в нашей стране лет сто назад, намного лучше наших современников ориентировались во всех событиях Священной истории и хорошо знали богослужение. Думаю, нарком народного просвещения Анатолий Луначарский, да и Максим Горький, как представители дореволюционной эпохи, когда подавляющая часть населения России была крещена и воспитана в Православии, могли бы дать фору даже современному выпускнику духовной школы. Но революция состоялась, потому что недостаточно «подкованности» в вопросах веры, нужна реализация этих знаний в жизни, нужна постоянная устремленность к Богу, подвиг спасения во Христе, как стержень, основа бытия. |
|
|
