| Чего только мы не возили в наши поездки и каких только тяжестей не таскали! Как-то приехали в Германию, где нас встречали студенты. Они же должны были нести наш багаж. У меня был тяжеленный чемодан с книгами. Досталась мне девица, рослая и на вид крепкая, бойко схватила мой чемодан — и тут же села. Что делать? Кое-как, толкая животом, дотащил до машины сам. В Англию нельзя было ввозить спиртное, но мы возили туда водку. Однажды я вез целый чемодан водки. Помню, иду храбро за тележкой, в которой везут мой багаж, и вдруг с ужасом замечаю, что одна из бутылок разбилась, и за моим чемоданом тянется благоухающий след. Служащий спрашивает: «Спиртное есть?» Я показал на мокрый след: «Видишь — уже нет!» Пропустили. Не разрешалось также ввозить фотоаппараты, — точнее, можно было иметь при себе фотоаппарат для съемок, но привозить для продажи было нельзя. А я как раз этим очень неплохо поддерживал наш приход: покупал у нас старые фотоаппараты, возил их туда владыке Антонию, а они их там очень выгодно продавали. Возил я их в митрошницах, клобучницах. Однажды я вез с собой три фотоаппарата. На пропускном пункте служащий спросил меня: «Ничего не декларированного нет?» «Нет» — невозмутимо ответил я и тут только увидел, что дно одной из коробок отстало и в щель виден ремень от фотоаппарата… Как-то нам надо было срочно выезжать, а билетов не было. Тогда один наш священник (впоследствии епископ) взялся все уладить. Приехал в Аэрофлот, зашел прямо в комнату, где сидела билетерша и сказал: «Мне нужны билеты на такой-то рейс». — «Билетов нет» — отрезала она. Он спокойно сел в кресло (был он, конечно, в штатском), положил ногу на ногу, вытащил сигарету. «Что ж? Я буду ждать. Мне надо». — «Я же вам сказала, что билетов нет!» — настаивала на своем билетерша. Он устроился поглубже и повторил: «Мне нужны билеты». — «У меня через десять минут обед! Уходите!» — «Ну что ж? Я уйду, пойду в другую инстанцию. Вас завтра снимут с работы». Тут же билеты были готовы. Что значит уверенность! Однажды в Афинах сотрудник посольства обратился ко мне с просьбой: «Коньячку в Москву не отвезете?» Я, думая, что речь идет об одной бутылке, согласился. И вот перед самым вылетом привозит он мне целый ящик коньяку, вручает, и мгновенно исчезает, — так что я не успел опомниться и не сказал даже, что у меня кончились деньги и я не могу оплатить провоз. Первым моим побуждением было оставить ящик прямо в аэропорту, но потом я побоялся это сделать: решит, чего доброго, что выпил! Пришлось делать остановку в Софии, где мои ученики, учившиеся в Московской Духовной Академии, дали мне денег. |
| Уверенный в том, что время сгладило уже опасение риска для сестры от моего пребывания у нее, я уехал 26 июня сначала в Киев, где сделал большой запас продовольствия и, нагрузив его в сундуки и чемоданы, поехал в Петербург. Вспоминаю теперь об этом путешествии как о новом чуде Божией милости к сестре. Я не следил за вновь выходящими законами и не знал того, что провоз продуктов продовольствия запрещен под угрозой тюремного заключения. Об этом я узнал лишь в пути, подъезжая к Петербургу, и был до крайности взволнован заявлением, что провозимый багаж тщательно осматривается и нарушители закона подвергаются аресту. Нагруженные зерном, мукою и прочими продуктами сундуки выдавали себя своей тяжестью, и я с великим трепетом следил за попытками вооруженных солдат вскрыть их на Николаевском вокзале. Но и здесь выручил меня мой лакей, вступивший в перебранку с солдатами. Удивительно, что смелость оставалась всегда победительницею и, насколько “власти” становились наглыми при встрече с мягкостью и деликатностью, настолько смирялись при встрече с грубостью и смелостью. Один из солдат, однако, проткнул своим штыком порт-плед, но, к счастью, задел только подушку, а не мешок с зерном. С чрезвычайными трудностями мне удалось перегрузить свой багаж с Варшавского на Николаевский вокзал, везде были заставы, везде стояли целые роты вооруженных солдат, один вид которых наводил панику, все требовали всякого рода удостоверений и проверки багажа, однако, по милости Божией, мне удалось миновать все эти мытарства и благополучно добраться до сестры. Я пробыл у сестры с 8 июля по 8 ноября 1917 года. Это было время непередаваемо тяжелых страданий, вконец обессиливших меня. Я впервые познал, что значит неволя, отсутствие свободы духа. Каждый день погружал меня все глубже и глубже в ту тину, из которой не было выхода… И сестра, не могущая никак привыкнуть к своему гнезду, к этому маленькому имению, недавно ею приобретенному, где были чужие люди, чужие нравы, где ничто не напоминало о родных местах, и я, случайный пришелец, загнанный судьбою в это имение, – мы оба сознавали, что не можем строить никаких планов на будущее, ибо были со всех сторон отрезаны и никуда не могли выехать и что нам нужно примириться с фатально сложившимися условиями и… ждать, ждать без конца, когда эти условия изменятся… И дни проходили за днями, недели за неделями, месяцы за месяцами, а перемены не было и не предвиделось… Распущенность деревенская становилась, между тем, все большей, и злоба населения все более возрастала… Село было богатое и даже в мирное время было трудно найти работников для полевых работ. |
| Через шесть с лишним часов внизу показались огни города Якутска. Конечно, это были не огни Петербурга и не огни Парижа или Рима, городов, которые любила и знала Сюзи. Это был маленький городок, там не было никаких небоскребов. Но аэропорт там был огромный, потому что туда постоянно прилетали и улетали самолеты с рабочими алмазных рудников, нефтяной промышленности. Сюзи ступила на трап, и тут же в лицо, как кулаком, ударил мороз. Такого мороза она еще никогда не видела. Мороз в прямом смысле обрушился. Дышать стало невозможно. Девушка в отчаянии оглянулась и увидела, что люди, выходящие из самолета, подносят к лицу руку и дышат в варежку. Можно было дышать лишь воздухом, который проходил через меховую варежку, а морозный воздух обжег бы носоглотку. Нескольких неожиданных глотков такого воздуха было достаточно, чтобы серьезно простудиться. Сюзи, захлебнувшись, поперхнувшись раскаленным, обжигающим морозом, тоже закрыла нос варежкой. Но надо сказать, что постепенно организм начал привыкать, и люди уже начали убирать от лица руку. Сюзи тоже убрала руку и понемножку, по капельке, все больше и больше начинала дышать этим морозным воздухом. Ко всему человек привыкает, жить можно и здесь. Она быстро получила свой багаж, который представлял собой огромный рюкзак, обмотанный целлофановой пленкой. Надела рюкзак, взглянула на часы. Перевела на 6 часов вперед, на местное время, – и ахнула… Времени было в обрез. По-местному уже было 22 часа, так что через два часа наступит Рождество. На стоянке у аэропорта раскрыли двери несколько автобусов. Люди, получив багаж, спешили к ним и занимали места. Сюзи, уточнив маршрут, поспешила за ними. Ей удивительно везло. Один из рейсовых автобусов ехал как раз в направлении нужного ей поселка, поселка Рыбацкий. Ей нужно было ехать всего полтора часа. Согласитесь, успеть – реально. Заходили рабочие, рыбаки, заходили якуты, которые возвращались в семьи. Они распихивали свои баулы, рюкзаки, чемоданы по полкам, под сиденьями. Места в автобусе были разобраны, мужики, курившие на страшном морозе у автобуса, побросали папиросы, шофер погудел, и машина, кряхтя, тронулась. |
| Поэтому (и прежде всего) эта баронская семья попросила меня быть их другом-спутником, так как они тоже едут на Камчатку. По их словам, в Петропавловске-на-Камчатке они имеют собственный роскошный дом; да и пароход, на котором мне предстояло ехать к месту моего служения, единственный из совершающих рейсы между Владивостоком и Камчаткой, принадлежит им, а потому они просят оказать любезность и в будущем жить в их камчатском доме на правах гостя и лучшего друга. Вещи же, находящиеся как при мне, так и в багаже, которых у меня, как они слышали, весьма немного (в том числе и дары миссии от Казани), они охотно соглашаются сохранить в своих собственных пакгаузах, во Владивостокском порту, а затем на своем пароходе доставить на полуостров. Этим они хотят избавить меня от суетных хлопот и к тому же бесплатно предоставить соответствующую моему сану священнослужителя лучшую на их пароходе каюту. Для скорейшего устройства связанных с этим дел они просят сдать им мои багажные квитанции. Я был весьма признателен им за любезное предложение, выразил радость в связи со знакомством с такими высокопоставленными и обходительными людьми, но сказал, что, к сожалению, не могу в данное время воспользоваться их добрым и заботливым расположением. Я объяснил им, что в разных чемоданах и ящиках есть посылки, церковное облачение и другие ценности, которые я должен передать владивостокскому архиепископу Евсевию. Мне надо разобраться, вспомнить, где что лежит, и затем переупаковать багаж, на что уйдет значительное количество времени. Я выразил огорчение по поводу того, что лишен возможности облегчить свою участь, освободившись от хлопот по переотправке багажа. Тогда баронесса, стремясь выявить свое благорасположение ко мне, попросила вручить ей хотя бы находящийся при мне объемистый кожаный чемодан. Оставались лишь минуты до прихода поезда к Владивостокскому вокзалу. Я опять поблагодарил ее и объяснил, что и в этом чемодане мне надо произвести пересортировку, и искренно выразил глубокое сожаление, что так поздно мы познакомились. Баронесса в сдержанной форме дала мне понять, что весьма огорчена моим явным нежеланием воспользоваться их дружбой и любезностью. Но не желая упустить так неожиданно улыбнувшегося мне счастья отправиться на пароходе и иметь пристанище на чуждой мне Камчатке, не желая потерять помощь и дружеское расположение добрых людей, я пообещал в самое ближайшее время, разобравшись во Владивостоке с вещами, доставить с великой благодарностью весь мой багаж в указанный пакгауз. |
| На углу Тедди встретил Галля, недавно женившегося на хозяйке гостиницы «Повозка и лошади» и отвозившего случавшихся иногда пассажиров на Сиддербриджскую станцию в айпингском омнибусе. Теперь он как раз возвращался со станции и, судя по манере правит, очевидно, «задержался на минутку» в Сиддербридже. — Здорово, Тедди! — крикнул он мимоходом. — Чудной какой-то там у вас! — крикнул в ответ Тедди. Галль очень любезно остановил лошадей. — Чего? — спросит он. — Диковинный какой-то постоялец приехал в «Повозку и лошади». Чудной какой-то, Бог его знает! И Тедди яркими красками описал удивительного гостя мистресс Галль. — Похоже, что переодетый он, вот что! Кабы у меня кто остановился, я бы полюбопытствовать перво-наперво, какая у него рожа, — продолжал Тедди. — Да ведь бабы — народ доверчивый, особенно насчет чужих. Он нанял у тебя комнату. Галль, и даже имени своего не сказал. — Врешь? — воскликнул Галл, не отличавшийся быстротою соображения. — Право слово. Нанял на неделю. Каков он ни есть, а раньше недели ты от него не отделаешься. А завтра, говорит, привезут ему багаж. Дай Бог, Галль, чтоб в сундуках-то не были камни. И он рассказал Галлю, как его в Гастингсе надул проезжий с пустыми сундуками, после чего Галль пришел в состояние смутной подозрительности. — Ну, старуха, поворачивайся! — крикнул он на лошадь. — Надо все это оборудовать. Тедди продолжал свой, значительно успокоенный. Но, вместо того, чтобы «все это оборудовать», Галль по возвращении домой получил от жены порядочную трепку за то, что опоздал в Сиддербридже, а на осторожные свои расспросы — резкие и не идущие к делу ответы. И, тем не менее, семена подозрения, посеянные в душе Галля Генфреем, пустили там ростки, не смотря на все неблагоприятные обстоятельства. «Бабы-то немного что смыслят», — говорил он про себя и решил при первой возможности разузнать что-нибудь о госте. А потому как только гость ушел спать, — что случилось в половине десятого, — мистер Галль с вызывающим видом вошел в приемную и стал пристально смотреть на мебель своей супруги, собственно затем, чтобы показать, что приезжий — тут не хозяин; с презрением окинул он взглядом страницу математических вычислений, забытую приезжим, и, отправляясь спать, наказал жене обратить особенное внимание на багаж, который должен прибыть завтра утром. |
| объяснил ему, что это печать церковная и там вещество для церковного употребления освященное и раскрывать мы не имеем права. Вероятно, янка сообразил, что не должно быть в сосуде вещества на большую сумму, а может быть, понял и слова, что вещество, освященное для церковного употребления, и успокоился. Пока я закрывал свой багаж после осмотра, ко мне подошел какой-то американец и что-то мне начал лопотать скоро и много; услышал я, что он меня называет по имени, а себя Куком, и сообразил, что это, значит, агент Кука нас встречает здесь: предупредительно и любезно; он показывает мне и длинную о нас телеграмму, должно быть из Парижа, о том, что мы двое едем в Японию, что нам нужно помочь и т.п. Основательно: даже кабелем послали такую длинную телеграмму. Я при помощи своего скудного запаса английских слов постарался объяснить ему, что нам хочется сегодня же в 6 час. вечера выехать в Сан-Франциско, спрашивал – поспеем ли, так как мы еще не имеем железнодорожных билетов. Он успокоил меня и потом что-то еще мне толковал, спрашивал о какой-то бумаге, я этого никак не мог понять, а отца архимандрита С. пока тут не было, он возился со своим багажом. Каково же было мое удивление, когда в эту трудную минуту подошел ко мне какой-то черный господин и заговорил прекрасно по-русски. Он, вероятно, малоросс по виду, говорит, что вот уже 15 лет, как не разговаривал по-русски, но еще помнит. Но с ним не пришлось долго беседовать: кто он такой и как здесь оказался. Я объяснил ему, а он Куку, что мне нужно; оказывается, Кук спрашивал у меня какого-либо удостоверения, что мы действительно едем под руководством его; но тут подошел отец архимандрит С., и все дело уяснилось как следует. В 4 часа вечера мы были свободны от таможни и проехали в контору Кука, там получили билеты и поехали на вокзал; только когда отец архимандрит С. выходил в контору из кареты, то кто-то свистнул по его адресу. До вокзала пришлось ехать далеко-далеко, да и извозчик вез как настоящая кляча; приехали как раз к поезду, только успели сесть; багаж замечательно быстро приняли и нам выдали моментально медные ярлыки с номерами на вещах. |
| Не вертятся ли и сами исповедники этого христианства самоизмышленного, как вертятся подобные флюгера от всякого ветра. Да, так оно и есть. Влаяся всяким ветром учения и своих измышлений, понасоздавали протестанты множество сект и сами не знают, как в них разобраться; и секты без конца возникают до самых последних дней. И будут еще больше делиться, являя свою неосновательность, пока их интерес к России и вообще к Востоку не закончится познанием и смиренным принятием истины Православия. Всюду заметна весьма предприимчивая промышленность: по одному и тому же пути зараз идет несколько линий железных дорог разных компаний; всякая линия, следовательно, сама себя должна зарекомендовать, чтобы оправдать и окупить себя, поэтому здесь, например, быстрота хода поезда больше, чем наших поездов, а несчастий железнодорожных гораздо меньше, хотя уж, если случится такое несчастье, то бывает ужасное. Порядки здесь весьма просты и верны: например, багаж принимают, пока стоит поезд, один навешивает на него медные номера, дубликаты выдает пассажиру, другой же с его же слов выставляет цифры в регистровую книгу, третий тут же уносит в поезд, и все готово в одну секунду; платы за багаж никакой нет до 250 фунтов на билет, но зато в вагон кроме ручной сумки ничего нельзя взять. Почта там принимается почти во всякой лавке и дешево, а оттуда доставляют в почтовое управление; и, однако, при такой простоте почти не случается разных почтовых бед; напротив, иногда почта отыскивает адресата при таких трудностях для этого, когда у нас, пожалуй, письма-то давно бы и след простыл. Американец умеет уделать все основательно, хотя бы это было и очень дорого, ибо знает прекрасно, что дешевое в конце концов выходит самым дорогим; поэтому у него дом весь железный или даже стальной и высокий, так что он один представляет из себя буквально целый город со всем, что нужно для живущих там. Телега – настоящая телега, громадная, так что ее везут четыре лошади, но увезут больше, чем поодиночке, и скорее, так как идут за одну нагрузку и один конец, и поэтому меньше тратится времени; телега здоровая, так что ей, вероятно, и износу не будет; лошадь здоровая, мощная, рослая; все опрятно и в порядке и т.п., хотя и дорого по нашим ценам, но это в конце концов непременно окажется дешевле дешевого. |
| Как удобно, нет нужды куда-то спешить ловить свой багаж. Из всех вещей у меня только паспорт и носовой платок. На пропускном пункте таможенник подозрительно посмотрел на моё заросшее щетиной лицо. — Простите, где ваш багаж? — Вот он, — протягиваю ему свой носовой платок. — И это всё?! — А знаете, больше-то ничего и не понадобилось. Рюмин провожает меня до машины. Да, не зря говорят, что земля круглая. Если уж двое близких мне людей, не зная другу друга, умудрились нос к носу встретиться аж где-то там, в далёком Пекине, то, несомненно — круглая. — Кстати, Иваныч, та самая Светлана, что устроила тебе экскурсию по Пекину, однажды сказала, что многие из наших, кто уехал на время работать в Китай, потом остаются там навсегда. А ты как, согласился бы после всего пережитого снова съездить побродить по Пекину? — Ещё раз слетать в Китай ? А почему бы и нет? Китайцы — народ душевный, отзывчивый. Тем более, что за мной там должок образовался в пятьдесят юаней за фотографии. А долги, ты же сам учишь, надо возвращать Читайте также другие рассказы автора: Странник Святые младенцы Улыбка Дружба народов Тайна Гонорар Дежавю . Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 8 октября, 2015 8 октября, 2015 29 мая, 2019 24 мая, 2018 10 ноября, 2017 8 августа, 2016 27 февраля, 2016 30 января, 2016 27 декабря, 2015 8 октября, 2015 8 октября, 2015 29 мая, 2019 24 мая, 2018 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. |
| Слова майора, не вписавшиеся в сценарную канву ток-шоу, привычно потонули в словопаде рекламы, и наш агент нетерпеливыми жестами призвал пассажиров не задерживаться. По ходу перемещения по тоннелю он непрерывно переговаривался с кем-то при помощи автономных от ноосферной сети устройств связи. Внезапно он остановился и окинул взглядом своих подопечных. - Багаж! Где ваш багаж? - Нет никакого багажа, выдернули прямо из тех мест, где мы культурно проводили время, - отшутился было директор Биостанции, но агент так зыркнул на него, что тот передумал привычно хохотнуть. Агент тут же сообщил кому надо о возникшей проблеме, и теперь ожидал вводных. Путешественники прилипли к очередному висящему на стене тоннеля визору, где транслировалась та же самая передача. Теперь, после рекламы, в студии появился лоснящегося вида юрист, который был срочно доставлен на подмогу развесёлой ведущей, не сумевшей, однако, загнать майора в уготованную ему сценарием лузу. «- Господин майор, мы с коллегами отдаём должное Вашему чувству юмора, но ситуация такова, что всем нам, возможно, скоро будет не до смеха. Хочу напомнить собравшимся статью закона, регламентирующую условия проведения оперативно-розыскных мероприятий… - А я, - перебила лоснящегося вновь повеселевшая ведущая, - хочу напомнить обитателям нашего тоннеля реальности, что в студию непрерывной чередой поступают вопросы примерно одного и того же содержания: «Почему нельзя отследить место нахождения пропавших сотрудников, воспользовавшись инструментами Системы всепланетной ноосферной Сети?» И вот господин майор пытается доказать, что подобное мероприятие, якобы, «является незаконным, поскольку будет нарушать конституционные права лиц, подозреваемых в похищении». Мы пригласили в студию юриста высшей категории, адвоката, представляющего группу журналистского расследования, господина Алксиса Блё. Господин Блё, пожалуйста! - Да, Зарина, благодарю. Так вот. Проведение оперативно-розыскных мероприятий (включая получение компьютерной информации посредством обращения к Системе), которые ограничивают конституционные права человека, допускается на основании судебного решения и при наличии информации, о действиях, - Блё сделал драматическую паузу, - создающих угрозу экономической, информационной или экологической безопасности Евразийской Конфедерации. |
| Шилов отыскивал с общества рязанской железной дороги 500 руб. вознаграждения за пропавшую кладь, по действительной ценности 7 пудов тонкого сукна, отправленного в Саратов. Ответчик отговаривался, во-первых, тем, что в провозе участвовали, кроме рязанской, еще три дороги; и, во-вторых, – тарифом. Первое возражение признано неосновательным, так как приемщиком была рязанская дорога; но вознаграждение присуждено по тарифу. Но Сенат рассудил, что для освобождения кого-либо от общей обязанности, налагаемой 673 и 685 ст., необходимо издание закона. Правила перевозки товаров, утвержденные Министром, не суть закон и не могут лишить частные лица принадлежащего по закону права. И Министр уполномочен лишь на утверждение тарифа провозных плат, но не на изменение законной ответственности общества (Касс. реш. 1878 г., N 247; то же см. 1873 г., N 376). Купец Штерн искал с общества одесской железной дороги вознаграждение за утрату незастрахованной клади по количеству действительной стоимости товара, удостоверенной накладной и счетом табачной лавки. Суд присудил ему вознаграждение лишь по тарифу, по 5 руб. за пуд, рассудив, что удовлетворение по стоимости не согласуется с концессией, уставом и с договором, в форме накладной, заключенным при отправке груза служителем Штерна. Сенат рассудил, что тарифом определяется лишь плата за провоз пассажиров и клади, а не ответственность за утраченную кладь, и что Штерн, поручая служителю отправку товара, не уполномочивал его на заключение какого-либо контракта с обществом железной дороги (Касс. реш. 1877 г., N 370). Ответственность почтового ведомства за утраченные на почте посылки и ценности определялась ст. 354, 358, 360 Почт. Уст., а с 1870 г. министру внутренних дел предоставлено устраивать порядок почтовых отправлений своими инструкциями. По делу Ахенбаха реш. Общ. Собр. Сен. признано, что пропажа вещей, составлявших багаж проезжающих в почтовой карете, лежит на ответственности почтового ведомства, так как, по свойству укладки, сами пассажиры не могут наблюдать за целостью своего багажа, а должны наблюдать почтовые служители. Эта ответственность не устраняется тем, что багаж не был застрахован. Страхование обеспечивает от предполагаемой опасности, и отсутствие его не устраняет от ответственности по общему закону (684 ст. Зак. Гражд.). Посему истцу присуждено вознаграждение по цене, им показанной и не оспоренной почтовым ведомством (Ж. М. Ю. 1863 г., N 12). § 53. Договор подряда с казною. – История законодательства о подряде. – Кто имеет право вступать в подряды. – Личные ограничения. – Общие принадлежности. – Пособия от казны. – Обеспечение и разные его способы. – Залог и ручательство. – Порядок заключения договора. – Подряд оптовый и раздробительный. – Торги. – Запечатанные объявления. – Смешанный способ. – Утверждение договора. – Подряд без торгов. |
|
|
