| «У вас сын шатен? А у меня алалик». Часть 1. Шло время, но слов не прибавлялось. Даже наоборот, исчезли и два первых. Бабушки и дедушки, шутя, называли его «немтыркой», а я особо не беспокоилась – мальчик, они всегда позже начинают говорить. 23 сентября, 2009 Шло время, но слов не прибавлялось. Даже наоборот, исчезли и два первых. Бабушки и дедушки, шутя, называли его «немтыркой», а я особо не беспокоилась – мальчик, они всегда позже начинают говорить. Все началось с книги. У полки с педагогической литературой в книжном магазине я наткнулась на пособие по воспитанию гениев. Книга так и называлась: «Как воспитать гения». А кто не хотел сделать гения из своего первого ребенка? Всего 50 рублей, и великое будущее ребенку обеспечено. Взяла не раздумывая. Дома принялась за чтение и обнаружила, что это логопедический справочник. «Логопедия для всех» Л.Г. Парамоновой. Речь человека – это очень важно, согласна, тем более, когда предлагается возможность познакомиться в различными ее нарушениями. К гениальности это все-таки исключительно рыночное отношение имеет – увеличить количество продаж, но все же сразу принялась штудировать пособие и сравнивала читаемое с речью своей дочери – нет, все у нее было нормально. И книга ушла на полку. Однако скоро была снята и передана соседке — ее племянник не разговаривал. И поскольку книгу я прочитала внимательно, то сразу нашла расстройство, под которое этот 3-летний мальчик подходил — алалия. Соседка внимательно изучила, согласилась, что, похоже, но, к сожалению, доступа к ребенку у нее не было, а его мама не слишком беспокоилась по поводу речи сынишки. Книга вернулась на свое место. На этот раз простоять ей пришлось довольно долго. У меня родился сынок, проблем с речью у которого тоже не предвиделось. Мы до бесконечности прокручивали видеоролики, где он агукал мне в ответ и выплясывал под музыку, где он лопотал, рычал как машина и говорил по телефону. «Алло» — его первое слово. Второе было «деда» — так звала дочка, прося открыть дверь в комнату дедушки и «Федор» — именно этим словом он «открывал» все двери. |
| Но если робот думал, что бабушка устыдится, может, даже заплачет и начнет просить прощения, то он просчитался. У симферопольской бабушки вредный характер. Она, наверное, самая вредная бабушка во всем мире. Она не стала спорить с роботом, а просто провела в воздухе тонкой рукой, и все ложки куда-то исчезли. — О чем речь? — с невинным видом сказала бабушка. — Я же говорила — ложек не хватает! Если бы роботы могли падать в обморок, Поля тут же грохнулся бы на пол. Но в обморок падать он не умел, поэтому просто замер у стола, уставившись на скатерть. — Где же ложки? — спросила Алиса. Она сразу догадалась, что бабушка показала фокус. — А ложки кто-то забыл в компоте, как я и предупреждала, — заявила бабушка. Она еще раз провела над столом рукой, и чашки для компота оказались полными, а кастрюля-компотница опустела. На дне пустой компотницы аккуратно лежали все ложки и вилки. — Ничего не понимаю, — сказал робот. — Наверное, пора на переплавку. — Что ж, — согласилась вредная бабушка, — если у тебя нет чувства юмора, то другого выхода я не вижу. Робот Поля отправился на переплавку, а Алисе пришлось бежать за ним, уговаривать простить бабушку и остаться у Селезневых. Вот в этот-то самый момент и загорелся экран видеофона. На нем появилось встревоженное лицо комиссара Милодара из Галактической полиции. — Вот хорошо! — воскликнул комиссар, увидев, что все Селезневы сидят за столом и мирно ужинают. — Я боялся, что вы ушли по грибы, а тогда бы все пропало! — Ну вот, — расстроилась мама, — как легко все сглазить. Ну, кто тут первый сказал, что у нас нормальный ужин? Кто думает, что мы никуда не спешим? — Это я во всем виновата, — повинилась симферопольская бабушка. По крайней мере, она всегда мужественно признает свои ошибки. Этого у бабушки Лукреции не отнимешь. — Что случилось, комиссар Милодар? — спросил Селезнев-папа. — Неужели из моего зоопарка сбежало какое-нибудь животное? Комиссар Милодар широко улыбнулся, продемонстрировав семейству Селезневых пятьдесят два белоснежных зуба. Он ведь известный на всю Галактику щеголь и время от времени вставляет новые зубы, красивее прежних. |
| - Здорово! – подумал Петя. – Я научусь читать и буду совсем как Незнайка! Петя с бабушкой стали учиться. Сначала бабушка показывала Пете буквы. Петя очень радовался, что скоро научится читать, и прыгал вокруг бабушки на одной ножке. Буквы тоже весело прыгали у него перед глазами и почему-то не хотели запоминаться. - Когда же я буду читать? – все время спрашивал Петя. - Не торопись, — отвечала бабушка, – сначала нужно выучить буквы, потом будем составлять из них слова. Пете стало скучно, буквы казались ему одинаковыми и он убежал играть в мяч. Петя даже не заметил как бабушка куда-то ушла. Но через некоторое время она появилась в дверях с большой коробкой в руках. - Что это? – закричал Петя и выхватил коробку из рук бабушки. Из коробки вывалились разноцветные кубики. - Ураааа! Кубики! Петя начал быстро строить башню, разрушил ее. Взялся за дом, но не достроил, устал… Бабушка сидела на диване и молча смотрела на Петю. И только тут Петя заметил, что кубики были не простые. На них были нарисованы какие-то закорючки. Некоторые из закорючек были как будто знакомы Пете. Да это же буквы! А бабушка начала рассказывать: - В волшебной стране Букляндии живут буквы. Они все разные: одни веселые, другие слишком озорные, третьи – задумчивые. Но все они мечтают подружиться с детьми. Только им бывает обидно, когда дети забывают их имена. От таких детей они убегают… - Однажды один мальчик забыл как меня зовут, — перебил бабушку Петя. — Вот видишь, тебе это не понравилось. И буквам не нравится, когда их забывают и когда путают. Ведь они все очень разные. Гласные буквы можно петь, а согласные нельзя. Есть буквы, которые умеют шипеть, некоторые умеют свистеть. - Я очень хочу подружиться с буквами. Ведь Незнайка смог с ними подружиться, значит и я смогу. - Конечно сможешь, — ласково ответила бабушка. Только сядь рядом со мной и смотри буквам в глаза. Ведь мы знакомимся с ними. Нам нужно узнать их характер. Вот это буква «О». Как ты думаешь, какая она? — Привет, буква О. Ты пухленькая и добрая. И веселая. Да? |
| Елена 11 февраля 2016, 14:57 Низкий поклон автору рассказа! Я тоже убеждена,что веру для моей семьи вымолила моя бабушка. Она единственная в нашей советской семье была настоящей христианкой. И пронесла веру свою через всю жизнь. Царствие Небесное нашим бабушкам! Ольга 11 февраля 2016, 12:03 Хороший рассказ. Странно только, что автор, не единожды слышав рассказ от своей бабушки, до сих пор так жестко осуждает Дарью Игнатьевну, ведь та спасла бабушку от изнасилования (еще и в присутствии детей). И этот поступок покрывает многие недостатки осуждаемой автором. Елена 11 февраля 2016, 04:33 Спаси Господи! Буду перечитывать. Как глоток свежего воздуха. Вспоминала любимого дедушку, пока читала. juls 11 февраля 2016, 01:35 А скажите пожалуийста где на Севере находиться деревня Окуловка о котороы вы пишите Моя прабабушка из деревни Окуловка, рядом с городком Сольвычегодск. Поняла что у нит там были семи Зыковых, прабабушка из семьи Столыпиных. Странно получилось подумала о моей бабушке и прабабушке и тут вот читаю этот рассказ. Марина 10 февраля 2016, 21:53 " Как чистейшей воды из колодца напиться - Ваш рассказ " - полностью согласна. Ничего не отнять, ничего не добавить. Как нам нужны такие жизненные примеры простых людей. И как нужны горячие слёзы от таких историй, чтобы сердце очищали и растапливали. Царствия небесного Маруся достигла однозначно) Татьяна 10 февраля 2016, 20:17 Мне веру передала именно бабушка. До сих пор помню ее рассказы и молитвы до глубокой ночи. Милость Божия не отойдет от нее за то, что она открыла мне Христа и жития Святых. Наталия 10 февраля 2016, 16:51 Спаси Господи за этот чудный рассказ! Проникновенный и близкий до боли Любовью и теплом. Читала в перерывах и не могла оторваться вспоминала свою бабушку. Ангела-хранителя Вам! кавалжи дмитрий 10 февраля 2016, 15:31 низкий вам поклон за ваш рассказ на душе стало чище светлее да хранит вас Бог Сергей 10 февраля 2016, 12:47 Спаси Господи за такой тёплый рассказ. Никогда не писал комментарии, но тут нельзя не поблагодарить автора за эти красочные воспоминания из детства . Читал с огромным удовольствием . Наши бабушки для нас " Несвятые святые " . |
| На площадке перед рвом стояли две тетеньки с длинными белыми полотенцами, концы которых спускались в воду. Тимка шагнул еще шаг и оказался рядом с ними. Увидев его, тетеньки так и всплеснули руками, не выпуская из них полотенец: - Да это же Тимка! - Милый ты наш!.. Вот где Бог привел свидеться! Он никогда раньше не видел этих тетенек, но чувствовал, что с каждой из них его связывает что-то крепкое и надежное. Тетеньки были незнакомыми, но, как ни странно, не чужими. Старшая стояла в коричневом, совсем уже выношенном жакете, из-под которого спускалось простое старомодное платье, и в туфлях без каблуков. Ее закрученные пучком волосы серебрились сединой. Другая тетенька оказалась совсем молодой. Она была в платочке, в заляпанном ватнике, какие носят маляры и строители. Лицо ее выглядело задорным и одновременно грустным – словно веселый по характеру человек сгоряча налетел в жизни на какую-то большую беду. Это выражение показалось Тимке знакомым: где-то он его уже видел… - Давай скажем ему, ведь он не знает, – обернулась молодая тетенька к старшей, которая кивнула в знак согласия головой. – Мы с тобой, Тимка, родная кровь. Твоя бабуля тебе прабабушка, а мы так бабушки. Она по отцу, я по маме. - Верно, деточка, – заговорила та, что в коричневом жакете. – Ты наш внучок. Не довелось нам с тобой понянчиться, а любим крепко!.. - Вы мои бабушки? – пораженно переспросил Тимка. - Самые настоящие, не сомневайся!.. Не гляди, что мне только двадцать годков. Ну, с маленьким хвостиком, – засмеялась мамина мама. - А мне, деточка, под шестьдесят… Милый ты наш, пришел отца выручать! – Папина мама всхлипнула и провела по глазам свободной рукой – другой она по-прежнему сжимала полотенце. – А я тут уже четвертый месяц стою, держу его, чтобы не захлебнулся! - Папа…там? – только и смог вымолвить Тимка, глядя на черную воду, кишащую отчаянным человеческим движением. - Я его живым сберегла! – радостно сообщила бабушка. – Держу на своей материнской любви – вот и не утонул безвозвратно. - А я деда твоего держу, – сказала молодая мамина мама, в платочке и в ватнике. – Твоего деда, артиста. На земле любила без памяти и вот до сих пор… |
| Это напомнило мне народное училище, и я потерял охоту сидеть в бабушкиной горнице, смотреть, как прядет она на самопрялке и как выбирают девчонки козий пух. . После двухнедельного ненастья, или, вернее сказать, сырой погоды, наступило ясное осеннее время. Всякий день по ночам бывали морозы, и, проснувшись поутру, я видел, как все места, не освещенные солнцем, были покрыты белым блестящим инеем. «Вот какой мороз лежит!» — говорил Евсеич, подавая мне одеваться. И точно, широкая и длинная тень нашего дома лежала белая, как скатерть, ярко отличаясь от потемневшей и мокрой земли. Тень укорачивалась, косилась, и снежный иней скоро исчезал при первом прикосновении солнечных лучей, которые и в исходе сентября еще сильнее пригревали. Я очень любил наблюдать, как солнышко сгоняло мороз, и радовался, когда совершенно исчезла противная снежная белизна. Не знаю отчего, еще ни разу не брал меня отец в поле на крестьянские работы. Он говорил, что ему надо было долго оставаться там и что я соскучусь. Жнитво уже давно кончили; большую часть ржи уже перевезли в гумно; обмолотили горох, вытрясли мак — и я ничего этого не видал! Наконец мороз и солнце высушили остальные снопы, и дружно принялись доканчивать возку, несколько запоздавшую в этот год. Я видел из бабушкиной горницы, как тянулись телеги, нагруженные снопами, к нашему высокому гумну. Это новое зрелище возбудило мое любопытство. Я стал проситься с отцом, который собирался ехать в поле, и он согласился, сказав, что теперь можно, что он только объедет поля и останется на гумне, а меня с Евсеичем отпустит домой. Мать также согласилась. С самого Парашина, чему прошло уже два года, я не бывал в хлебном поле и потому с большою радостью уселся возле отца на роспусках. Я предварительно напомнил ему, что не худо было бы взять ружье с собой (что отец иногда делал), и он взял с собой ружье. Живя в городе, я, конечно, не мог получить настоящего понятия, что такое осень в деревне. Всё было ново, всё изумляло и радовало меня. Мы проехали мимо пруда: на грязных и отлогих берегах его еще виднелись ледяные закрайки; стадо уток плавало посредине. |
| – Бом! Бом! Дилин-бом! И перед ужасным-злым волшебником вдруг вырос Постовой. Собственной сказочной персоной. За это время он облетел весь белый свет. Так много повидал и услыхал, что снова приобрел свой вес. И более того… Теперь вежливый-строгий Постовой очень крепко стоял на собственных ногах. И его уже не мог умчать никакой ветер. Постовой взмахнул своей почти волшебной палочкой. И в то же время говорящие часы пробили ровно двенадцать раз. Ужасный-злой волшебник Группи-Группи-Ян съежился-сжался… И превратился вдруг в рисунок на асфальте. И фея Здрасте подмелаубрала этот рисунок своей волшебной метелкой. – Так-то будет лучше… – согласились с ней мама, папа, две бабушки и тетя Липа, которые опять стали взаправдашними и живыми. – Товарищи Ивановы, – вежливо сообщил им Постовой. – Вас ждет у чудесного фонтана дракон. … Маленький дракон сидел на сером латырь-камне и горько плакал. Ни Сапожник, ни Пекарь, ни добрая ворона, ни три премудрых Гномыча не могли его утешить. – Нигде-нигде нет Юлики… Наверное, она растаяла!.. – рыдал дракон. – А я не спас, не выручил ее! – Не нужно плакать. Давай-ка лучше все вместе отвалим этот тяжелый и невежливый камень! – сказала, подлетая, фея Здрасте. Услышав такое, латырь-камень вдруг застыдился, покраснел и укатился в неизвестном сказочном направлении. А в небо взлетели голубые-серебряные-золотые струи. – Загадывайте желания! – сказала фея Здрасте. – Чтобы вернулась Юлика! – сказал дракон. – Пожалуйста! – Чтобы Алеша стал мальчиком! – сказали мама, папа, две бабушки и тетя Липа Ивановы. – Будьте так добры! – Чтобы в наш город вернулись добрые чудеса! – сказали маленькие, и большие, и прочие-остальные. – Сделайте одолжение! Так все и стало. – Иго-го! – воскликнул многоногий конь Игогоня, на котором сидела здоровая и невредимая Юлика-Юла. – Такая игра мне очень нравится. Иго-го! Вдруг с неба на меня прыгнула девочка! И мы с ней понеслись в Сказочный Город. В котором шоколадные дома, а крыши леденцовые! Где Сапожник шьет семимильные башмаки, Пекарь печет чудесные прыг-скок-булочки! Где продаются летающие зонты! Иго-го! Мне очень нравится жить-поживать в сказочно вежливом городе! Но еще интересней отправиться сейчас же в кругосветное путешествие! Садитесь на меня, мальчишки и девчонки! И мы помчимся в дальние земли-страны! И всем-всем-всем детям объясним-расскажем, как необходимо быть вежливыми и добрыми людьми! |
| К утру всё прошло как страшный сон. Реальность сна подтверждали только слова невыспавшейся бабушки: «Доброе утро! Знаешь, а я молилась всю ночь!» – Вам удалось победить призрак? – Мы стали раздумывать над причиной появления злого духа. По версии бабушки, он пришел за ее душой – ведь уже и возраст близко к смерти. Мне думалось, что раз Господь так допустил – значит, есть в том смысл к душевной пользе. Первейшая польза – слушаться батюшку и читать Евангелие. Итак, достав Евангелие, я предложила хозяйке дома почитать его вслух. Вернее, стала ее уговаривать, настаивая, что это важно. Долго спорить бабушке не хотелось, так что я воспользовалась наступившим молчанием как согласием. Мы дождались темноты и стали читать Евангелие. Это была первая глава Евангелия от Марка. Там как раз сказано, что Господь изгонял злых духов. Вдруг бабушка воскликнула: «Ой, смотри, он пропадает! Ушел. А косички… остались!» Так мы стали читать Евангелие каждый вечер. Я коротко его объясняла, как помнила из толкования. Атмосфера становилась всё спокойнее, можно было нормально спать. Призрак почти исчез. Мне рассказывали, что иногда старые люди видят явления, которые для других скрыты. Просто ближе порог между жизнью и смертью. – И чем же закончилась эта история? Что стало с бабушкой? Она воцерковилась? – Еще до нашего приезда она верила, что Господь есть, иногда и причащалась по предложению родственников. К сожалению, особо к этому не стремясь. И, конечно, когда христианин не хочет читать Евангелие, не доверяет Церкви – это большой недостаток. Пришло время отключить отопление. Из-за этого в комнате стало совсем холодно, я не заметила, как подхватила хроническую простуду. Нужно было срочно уезжать, чтобы совсем не заболеть. Узнав, что мы уезжаем, бабушка сильно расстроилась – все привыкли друг к другу. Всё-таки тогда я побоялась с ней остаться. Перед отъездом подарила бабушке Евангелие, а через время узнала, что она его читает. Это утешило. – Как совмещать такие поездки с повседневной жизнью? Понятно, что для того, чтобы вот так вот уехать на несколько месяцев в Тыву, необходимо на это время отказаться от работы. Не было ли страшно или жалко оставлять профессию, уходить с работы ради нескольких месяцев миссии? Может быть, было что-то еще, что вам было тяжело здесь оставить: друзей, привычные развлечения, хобби? |
| Папа сник, поскольку мамины аргументы были для него неопровержимыми. Меня это порой раздражало. Но в данном случае я согласилась с мамой. Однако когда через несколько дней обнаружилась очередная Федькина жертва и ее родители не пожелали молчать, папа, как бы беря реванш, заявил: – Надо с ним всерьез побеседовать. Побеседовать надо… – О чем? – поинтересовалась бабушка. – О том, что его любовь должна быть бескровной. – Разве он кому-нибудь говорил про любовь? – Не говорил… Но о ней знает весь двор! И Вера выглядит вроде бы соучастницей. Ведь из-за нее он угрожает… И даже в отдельных случаях бьет. Даже бьет! – Это скверно, – согласилась бабушка. Приободренный папа выдвинул новое предложение: – Надо побеседовать с его родителями. Все, знаете, были молодыми. Все, знаете, были… И помнят! Тут я вошла в комнату, где происходил разговор, заплетающейся походкой. Увидев это, папа взметнул руки вверх: – Я не буду беседовать. Не буду. Обещаю тебе! Только не трать свои нервы. Я начала «отходить». И последовала к окну уже более твердым шагом. Тогда, обращаясь ко мне, папа громко продолжил: – Пойми… его интимное чувство не должно производить шума на весь дом. – Почему?! – вмешалась в разговор мама. – Пусть все знают, что в нашу Верочку можно влюбиться. – Разве в этом кто-нибудь сомневается? – тихо сказала бабушка. – Она имеет защитника. Ничего страшного! – По крайней мере для нее, – согласилась мама. – Анисия Ивановна, как всегда, права. – И крикнула в папину сторону: – Просто не верится, что ты ее родственник! Я подошла к двери, возле которой вновь дымила не замечавшая меня женщина. – Зачем же делить-то, Коленька? – донесся близкий к рыданию голос матери. – Я ведь скоро… – Всех нас в два раза переживет! – отреагировала дебелая женщина. И я поняла, что мужчина, выдавленный из тюбика, – ее раб. – Что там делят? – спросила я. Она была до того возбуждена, что выдохнула дым мне в лицо: – Что делят в суде? Имущество!.. У бабушки была старшая сестра. Ее звали тетей Маней. – Старшая, но нестарая, – объяснила мне бабушка. – Выглядит куда лучше меня: всю жизнь прожила в деревне. Воздух такой, что пить можно. И спокойная она. Ни разу криком себя не унизила. |
| — Он мне подсказывает, что мы с тобой, Аннушка, должны поменяться местами: я поеду в Псков к нашей бабушке, а ты вместо меня отправишься учиться за границу! Ангелы переглянулись и стали слушать дальше. — Глупости! — решительно возразила Аннушка. — Бабушка сразу же поймет, что это не я, а ты — это раз, и я совсем не хочу ехать учиться в какую-то заграничную школу — это два. — А что? Неплохо придумано! — сказала Кира. — И ты, Анна, будешь большая дура, если упустишь возможность поехать учиться в Ирландию вместо Пскова. Обалдеть, как везет некоторым! — Не надо мне такого везенья! Я не собираюсь папу, бабушку и вообще всех на свете обманывать! — А разве мы с тобой постоянно не разыгрываем папу, когда он не знает, где у него кто? Разве не поэтому он зовет нас Юлианнами? — Ты, сестрица, не путай шутки с обманом! — А тебе, Аннушка, разве не хочется увидеть чужие страны, других людей? — спросил Юрик. — Хочется, конечно, но не таким способом. — Все средства хороши в достижении цели, — глубокомысленно произнес Юрик. — Я бы на твоем месте не стал дожидаться, пока ваш отец догадается, что пора и тебе предоставить равные с сестрой стартовые возможности. Я думаю, ты просто обязана воспользоваться случаем и отправиться учиться в эту самую школу Келпи. Проучишься до зимних каникул, а на каникулы приедешь назад, и вы снова разменяетесь. И никто ничего не узнает. А Юлька пускай поживет у своей провинциальной бабушки. — Бабушка у нас вовсе не провинциальная! — возмутилась Юлька. — Она преподавала в школе немецкий язык! — Вот ты и поедешь учить немецкий, а тем временем Аннушка в Келпи как следует овладеет английским. У тебя, кстати, Аннушка, ужасное произношение! Извини. — Ты прав, Юрик, с английским у меня неважно. — Ага, ты согласна, ты уже почти согласна! — закричала Юлька и бросилась обнимать сестру. — Нет! — Аннушка отстранилась. — Я сама еду к бабушке, и это мое последнее слово! — Ну, конечно, ведь ты всю нашу жизнь росла рядом с бабушкой, и ты считаешь, что имеешь на нее монопольное право! — в голосе Юльки зазвенели слезы. — И маму, нашу маму ты знала и любила! Ты все свое детство пробыла с нею, а я ее даже не помню! |
|
|
