| Ахматов оставался обер-прокурором до половины 1865 года. Об этих обоих обер-прокурорах сказать историку в сущности нечего. После Ахматова назначен был обер-прокурором граф Дмитрий Андреевич Толстой, остававшийся на своем посту почти до самого конца царствования Александра II. Граф Толстой служил ранее в департаменте духовных дел иностранных исповеданий, потом в департаменте народного просвещения, написал книгу, на французском языке, по модному тогда вопросу о римском католичестве в России, изданную в 1862 году в Париже, имел степень заграничного доктора философии и к обер-прокурорству был подготовлен гораздо более всех своих предшественников. Через год после назначения обер-прокурором он назначен был вместе и министром народного просвещения, и в его лице, таким образом, как бы воскресло голицынское время. По общему признанию граф Дмитрий Толстой был творцом и насадителем в гражданских и духовных школах системы классицизма. Систему эту называют мертвою и говорить что она не вышла из школьных стен, хотя продержалась и после Толстого еще целую четверть века. К концу своего существования она вызвала повсюду против себя ожесточенные нападки, но, конечно, и она сослужила свою службу. В мире на равных правах действуют и жизнь, и смерть, и мировая жизнь одновременно созидается водою мертвою и водою живою. Мертвенность системы классицизма в ее осуществлении вызвала ожесточенное попирание и самого классицизма. Стали говорить, что классическая система – система языческая. Да, конечно, языческая! Но, вероятно, и в классицизме есть та искра Божия, которая всюду светится в мире и верующему взору открывается в рассматривании Божьего творения. Во всяком случае, того не следует забывать, что влияние классического мира на формы христианской жизни не подлежит сомнений – в науке, литературе, искусстве, и что лучшее, что есть в богословии, написано на классических языках. Деятельность графа Толстого внешкольная направлена была на упорядочение внешней стороны жизни на установление порядка, суда, обеспечения, усвоение прав и обязанностей, на введение в церковную жизнь хорошо обдуманных и признанных форм государственности. |
| Наш Ахматов отправился к Вам в надежде быть Обер-Прокурором, и, конечно, будет. Каков будет, не скажу, хотя и знаю. Сами увидите и меня известите. XCVI 6 марта. На днях относился ко мне г. Обер-прокурор гр. Толстой с запросом, скоро-ли я издам вновь «Введение в Богословие»: так как его многие спрашивают. Я отвечал, что хочу сделать это в нынешнем году, если не встретится препятствий. Но как это сделать, решительно не придумаю. Здесь издавать и особенно продавать крайне неудобно. А надобно – непременно в Петербурге. Всего ближе я мог бы просить вас принять на себя этот труд. Но согласитесь-ли вы на это, есть-ли у вас на это время и, главное, где вы можете сложить и хранить массу напечатанных книг? Напишите мне ответ по этому вопросу. Или не согласится-ли издать мою книгу, на определенных условиях, какой-либо книгопродавец, наприм., Кожанчиков? Если бы вы переговорили с ним когда-нибудь об этом! Я считаю делом решенным, что вы нынешним летом ко мне пожалуете в гости. Без отговорок... Об одном прошу: уведомить, к какому времени вас ждать, чтобы я мог расположить своими поездками по епархии или до приезда вашего или после, а при вас жить в Харькове. Здесь постоянные толки, будто меня с весны вызовут в Синод вместе с Евсевием Могилевским. Не хочу верить. Да мимо идет от меня чаша сия! XCVII 2 мая. Именины отпраздновал, слава Богу, хоть и не люблю я этих празднований до отвращения. Но что сделать против заведенного здесь моими предшественниками обычая? Надарили знакомые подарков, большею частью серебряными вещами, а не материями, как прежде. Тоже – странный обычай! Когда я писал тебе прошлое письмо, у нас было холодно; а, теперь у нас совершенная весна, деревья покрылись, листьями, сирень распускается, соловьи свищут, и я еще с 23 апреля живу на даче. 8 мая я уже выезжаю по епархии и буду ездить до 18. Нужно отслужить в двух женских монастырях, по случаю храмовых праздников, в двух городах, да двух – трех селах. Я удивляюсь, что письма мои к тебе не доходят: я отвечал аккуратно и в последнее время на каждое твое письмо. Но думаю, что теперь ты уже получил мои эти письма. Последнее, кажется, писано карандашом. XCVIII |
| 23 января/2 марта 1863 года Святейший Синод, заслушав дело о службе свв. Кириллу и Мефодию, определил: «Представленную Преосвященным епископом Смоленским Антонием и по поручению Св. Синода рассмотренную и исправленную Преосвященными архиепископом Тверским Филофеем и Могилевским Евсевием службу преподобным Кириллу и Мефодию, напечатанную в 1862 году в Белграде, препроводить при указе в Санкт-Петербургский духовно-цензурный комитет для сделания на оной установленной надписи к разрешению печатанием». Указ Санкт-Петербургскому духовно-цензурному комитету был послан от 12 марта 1863 года за 654. В указе значится, что Святейшим Синодом постановлено: «По получении из комитета означенной службы передать оную в хозяйственное управление при Св. Синоде для немедленного отпечатания в количестве 35 тысяч экземпляров» 244 . Был ли акафист свв. Кириллу и Мефодию составлен преосвященным Антонием (Амфитеатровым) , (скончавшимся в сане архиепископа Казанского), как писал митрополиту Филарету А. П. Ахматов, или слово «акафист» употреблено им в письме не в собственном, точном смысле, а более широком – для обозначения вообще составленной службы для прославления святых первоучителей славянских, не знаем. Дело об акафисте святым просветителям славян Мефодию и Кириллу возникло в духовной цензуре значительно позже, только 10 апреля 1885 года. Канцелярия Святейшего Правительствующего Синода представила в Санкт-Петербургский духовно-цензурный комитет следующее отношение: «Синодальная канцелярия, препровождая при сем составленный студентом IV курса Санкт-Петербургской духовной академии А. Храповицким 245 акафист святым учителям словенским Мефодию и Кириллу на рассмотрение комитета, имеет честь покорнейше просить о доставлении по возможности в непродолжительном времени заключения по содержанию этого акафиста с возвращением оного». Комитет поручил дать отзыв об акафисте архимандриту Тихону. Цензор архимандрит Тихон 16 апреля 1885 года доносил комитету: «Представляя при сем рассмотренный мной акафист свв. |
| Посему да позволено будет пожелать, чтобы министерство уяснило себе программу действий и, по возможности, на большее число лет установило однообразный способ действования, а ещё лучше, если бы эта уяснённая программа получила силу закона». 4 Проект Валуева изложен был во всеподданнейшей докладной записке Государю Императору от 4 октября 1863 г. В начале этой записки упомянут факт милостивейшего приёма Государем депутатов от петербургских и московских раскольников в Зимнем дворце 17 апреля 1863 года. 5 В составе этого комитета участвовали следующие лица: председатель граф Панин. Члены: преосвященный Филофей, преосвященный Платон, протопресвитер Бажанов, князь Долгоруков, Зелёный, Валуев, Замятин, Ахматов, Князь Урусов и Сольский. 6 При изложении трудов комитета 1864 года мы имели под руками точные копии журналов всех 9 заседаний комитета от 14 марта по 9 мая 1864 г., которыми мы и пользовались при составлении статьи, наблюдая строгую точность в сообщении постановлений комитета. 7 Указание на изданное некоторыми поповцами «Окружное послание», разделившее их на две партии «окружников и неокружников». 9 Комитет 1864 открыл свои заседания 14 марта; окончил 19 мая. 27 мая графом Паниным по воле Государя, были препровождены к митрополиту Филарету журналы заседаний комитета; 5 июля московский митрополит, при письме к графу Панину, сообщил свою записку; а только 16 августа того же 1864 года последовало Высочайшее утверждение предначертаний комитета. 16 Комиссия 1875 была учреждена под председательством князя Лобанова-Ростовского (ныне посла в Вене), бывшего товарища министра внутренних дел из чинов от Министр. внутр. дел, II отд. Соб. Е. И. В. Канцелярии, Министерства Юстиции, Святейшего Синода и III отд. соб. Е. И. В. Канцелярии. 18 Записка эта помещена в июльской книжке журнала «Исторический вестник» за 1885 г., стр. 41–63. Читать далее Источник: Болотов В.В. Двадцать лет законодательных реформ по расколу 1863-1883 гг.//Христианское чтение. 1886. 3-4. С. 465-490; 5-6. С. 687-731; 7-8. С. 178-238; 1887. 1-2. С. 54-114; 5-6. С. 596-611. Поделиться ссылкой на выделенное |
| «Примите мою глубокую благодарность за дружеский, вами сделанный мне прием. Нынешний день и завтрашнее утро будут полны приятнейшими воспоминаниями того, что было ровно за неделю. К 7-му числу ноября ожидают в Москву Императорскую фамилию. Владыка мне сказывал. Александру Васильевичу (Горскому) за угощение радушием, которым я всего более дорожу, – челом бью. Простите. 10 окт. 1862 года». Между тем как происходила между мною и преосвященным Леонидом такая дружеская переписка, между обер-прокурором Св. Синода, Алексеем Петровичем Ахматовым, и владыкою московским начались сношения иного рода. Ни для кого не было тайною, что в 1862 г. московскому митрополиту Филарету исполнилось восемьдесят лет от роду, что его телесные силы, при необычайной крепости сил духовных, более и более изнемогают, в особенности под бременем продолжительных церковных служб. В виду этого А. П. Ахматов, глубоко преданный московскому владыке, стал предлагать ему, чтобы он просил себе в помощь второго викария: но владыка, по своей крайней совестливости, а может быть, и по другим каким-либо побуждениям, не раз отклонял от себя такое предложение. Наконец он принял его и приступил к делу в Лавре, когда прибыл сюда на праздник преподобного Сергия, к 25-му сентября. Но кого представить кандидатом на второе московское викариатство? Имелись в виду два кандидата: ректор академии (т. е. я) и ректор московской семинарии архимандрит Игнатий. При совещании по этому вопросу с лаврским наместником, о. архим. Антонием, владыка склонялся более в пользу последнего, на том основании, что ректора академии не следует отнимать от должности, к которой он так недавно ещё определен: но о. наместник, представив на вид то, что ректор академии и по службе выше ректора семинарии, и Москве больше известен по прежней службе, убеждал владыку соблюсти справедливость и беспристрастие. Владыка склонился на это убеждение и представил в звание второго викария – меня. Хотя все это происходило в тех же лаврских стенах, в которых и я в это время обитал: но от меня сокрыто было, и я спокойно продолжал заниматься своим ученым делом, тем более, что я, в бытность свою, в августе, в Москве, слышал от Новоспасского архимандрита, о. Агапита, что владыка остается доволен моею службою в академии и намерен подольше держать меня при ней. – Между тем, в первых числах октября, пронесся слух, что я представлен на должность второго викария в Москву. Это чрезвычайно удивило меня, после того, что я слышал от Новоспасского архимандрита, назад тому месяца полтора. |
| Дальнейшее решение вопроса о возможной публикации украинского перевода Евангелия оказалось вовлеченным в сложный внутриполитический контекст. Киевский генерал-губернатор Николай Николаевич Анненков высказался резко против издания Евангелия на украинском языке. Весной 1863 г. он писал в Петербург шефу жандармерии князю Василию Долгорукову: «Добившись... перевода на малороссийское наречие Священного Писания, сторонники малороссийской партии достигнут, так сказать, признания самостоятельности малороссийского языка, и тогда, конечно, на этом не остановятся и, опираясь на отдельность языка, станут заявлять притязания на автономию Малороссии» 8 . Мнение Анненкова было сообщено лично императору Александру II. Видимо, это и сыграло решающую роль в исходе дела. В мае 1863 г. обер-прокурор Синода Алексей Петрович Ахматов направил письмо епископу Григорию (Миткевичу) с просьбой вернуть рукопись перевода в Петербург без всякого отзыва 9 . Тем не менее, епископ Григорий написал отзыв, в котором утверждал, что перевод Морачевского «во многих местах не соответствует подлиннику». Кроме того, как утверждал рецензент, перевод «написан языком низшей сферы малороссийской и заключает в себе правописание новое, необычное для самих малороссов, незнакомых с новомодными выдумками грамотеев и, посему, могущих затруднить чтение» 10 . В результате, Синод так и не дал согласия на публикацию перевода Евангелия, выполненного Морачевским. Более того, 18 июля 1863 г. министр внутренних дел Петр Валуев направил Киевскому, Московскому и Петербургскому цензурным комитетам печально известный циркуляр, в котором утверждалось, что «никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может». Циркуляр запрещал издание на украинском языке «книг... как духовного содержания, так и учебных, и вообще, назначаемых для первоначального чтения народа». Относительно перевода Священною Писания, в циркуляре было сказано, что «киевский генерал-губернатор находит опасным и вредным выпуск в свет, рассматриваемого ныне, духовной цензурой перевода на малороссийский язык Нового Завета» 11 . Таким образом, Валуевский циркуляр сделал невозможным издание украинского перевода Евангелия. |
| Мечты академии получить с митрополита 50,000 р., кажется, не исполнились. Нашёл он многие требования излишними. Обещал кое-что дать на библиотеку и на больницу. По-видимому у него ослабляется опасение об отобрании денег церковных. Когда Ректор сказал ему: „что Вы не возражаете против этого?“ „Да никто меня не спрашивает, отвечал он, а то я писал бы“. Должно быть, и Ахматов обещал ему не уступать в этом пункте. Митрополит недоволен указом, которым министерству народного просвещения дозволяется учреждать школы, приглашая или не приглашая духовенство. В Московской губернии, конечно, это будет иметь значение, ибо там духовенство совсем не заводило школ. Но во многих других епархиях десятки лет пройдут, прежде нежели откроется возможность открыть где-либо сельскую школу. Только бы удержать открытые уже духовенством и те превышают желание учащихся и, думаю, существуют более на бумаге, чем на деле. Юркевич привлекает общее внимание своими лекциями: до 500 студентов и 100 посторонних лиц слушают его лекции. Когда Исаков стал говорить ему, что хотят его освистать на первой лекции, он отвечал: „я прекращу на время лекцию, пока кончится свист, и буду опять продолжать“. „Но Вам неприятно это?“. „Ни мало! Потому что свистать будут не за лекцию, а по заговору от своего неразумия“. Читает Юркевич историю древней греческой философии. В Москве распространился слух, что доходы церковные будут отбирать в казну и поэтому замечено, что свечей везде гораздо менее берут. Говорят, что Государь на сильную записку Толстого о том, чтобы не подвергать контролю церковные суммы, отвечал: „этого все желают“. Нектарий, по настоянию Бажанова, остаётся в Нижнем. Вызывают в Синод Евсевия и Иосифа Воронежского. Говорили о Киевском, но перестали. Ювеналию 312 обещана архиерейская кафедра. Томский Ректор будто уже назначен викарием Иркутским. Сергий Курский представлен к звезде. Тульская партия в ходу. Лоскутов, бывший доселе издателем сочинений A. Н. Муравьева отказался издавать их, ибо нет расхода. И Муравьев не знает на что обратить свою литературную деятельность 313 . Слухи были, что Соломон перейдёт в Министерство Народного Просвещения, но что-то замолкли. |
| Этот адрес и ответ на него министра, кажется, объясняет без того необъяснимую выходку 13 лиц, служащих по мировым учреждениям Тверской губернии 310 . Кандидат на звание губернского предводителя Московского Гагарин, утверждённый в этом звании, говорят, не примет его. С одной стороны видно, что правительство сознаёт, что манифестации дворянства не имеют важности, как не встречающие ни малейшего сочувствия в других сословиях, с другой дворянство, вероятно, более и более будет выступать из границ умеренности. 1862 г., марта 1. Митрополит, благодаря нас чрез Ректора за ответы на его вопросы о земском соборе, прибавил: „может быть что-нибудь будет и у нас и тогда пригласят и вас“. Сказывают, что Государь, обложенный изложениями разных конституций, всё пишет, так что за вероятное полагают обнародование новых положений 26 августа в день празднования 1000-летия в вольном Новгороде. Только препятствия встречают со стороны министров. Но я всё-таки остаюсь при своём мнении, что теперь ещё рано делать эти перемены для России. Митрополит очень доволен Ахматовым и говорит: „надеюсь, что дела пойдут лучше“. Слухи есть, что Государь утверждение его отлагает до того времени, когда найдёт преемника ему в Харьков. Елагин пишет мне, что Ахматов знакомится с делами Синода. Говорят, что его имели в виду назначить ещё на место Протасова. О Дивеевском деле Елагин пишет, что оно кончено. От преосвященного Нектария потребованы Синодом ответы о нарушении им правил. Двадцать приверженных к Иоасафу сестёр – Лукерью, Глафиру, Прасковью и других велено выгнать из обители на четыре стороны, куда хотят идти. Ушакова во всём оправдана. От Иоасафа требуется отчёт в употреблении им денег, собранных для Дивеевой и запрещено строго иметь сношения с Дивеевскими. На сих днях Елагин выпускает 2-ю часть жития Тихона. Ho пишет, что в конце увеличил заключение, т. е. вероятно, что-нибудь напортил и наглупил. Оставил l-ю часть в том виде, как я приготовил и вышло хорошо, а тут к концу с своими друзьями Кульжинскими, Барковыми и Аскоченскими что-нибудь и проврётся 311 . |
| Этим дело, полагал я, и окончится. От себя отклонил я это и потому, что никак не решился бы писать по своему безграмотству; было бы и курам на смех, что бы я за нелепицу нагородил; а к тому же Муравьев был близок ко владыке и откровенен с ним; этак что напиши я что-нибудь и дай ему, он того и гляди показал бы владыке, и могла бы из ничего выйти такая история, что и с головы бы ее не стрясти. Муравьев стал приставать к ректору Леониду, который тоже пришел в затруднение и просил меня написать краткое изложение различия общежитий от штатных монастырей и как преобразовалась У греша в общежитие. – Вы, прошу вас, не стесняйтесь ни выражением, ни правописанием: нужен смысл и чтобы разобрать было можно, а литература тут не нужна... выправить после того всегда можно будет. Пока я все еще собирался приняться за составление этой записки, ректор был посвящен во епископа, и он стал мне снова говорить о составлении этой записки и, чтобы меня еще более подвинуть к скорейшему составлению, сказал мне, что граф Александр Петрович Толстой, обер-прокурор Синода, очень расположен к монашеству, и поговаривают о преобразовании монастырей в общежития. После этого я медлить не стал, набросал на бумагу несколько мыслей о различии монастырей общежительных от штатных и о преобразовании этих, велел перебелить и отвез к преосвященному. Что стало с моею запиской, я не спрашивал, и после того совершенно про нее позабыл. Между тем произошли большие перемены: граф Александр Петрович Толстой отказался от должности обер-прокурора. После него был А. П. Ахматов и, наконец, граф Д. А. Толстой; митрополит Филарет преставился, и его преемником был назначен теперешний владыка (Иннокентий), который на первых порах высказался в пользу общежитий, чему я немало порадовался, потому что пока монастыри не преобразуют в общежития, монашество не может быть вполне восстановлено. Вдруг слышу, что митрополит намеревается представить в Св. Синод записку об общежитиях, которая была дана кому-то графом Александром Петровичем Толстым и, наконец, попала в руки владыки, и каково же было мое удивление, когда я удостоверился, что это именно моя записка, только, конечно, исправленная и несколько измененная. |
| Ахматова и его преемника графа Д. А. Толстого, находившихся в своих суждениях по «вопросу иерусалимскому», несомненно, под влиянием воззрений и взглядов Московского Владыки. Обер-прокурор А. П. Ахматов, ознакомившись с содержанием бумаг по вопросу о беспорядках в Русской Иерусалимской Духовной Миссии, доставленных послом Министерству иностранных дел до февраля 1865 года, сделал довольно веские, обличительного характера, замечания по адресу Иерусалимского консула А. Н. Карцева и замолвил своё доброе слово в защиту архимандрита Леонида. «Из моего отношения от 20 февраля за – писал он товарищу Министра иностранных дел, – Ваше Превосходительство изволите знать о мерах, признанных Святейшим Синодом необходимыми для восстановления порядка в Миссии, потрясённого дерзостью и своеволием её членов, восставших против своего непосредственного начальника. От времени надобно будет ожидать указание, что следует предпринять далее. Ныне же я позволяю себе представить вниманию Вашего Превосходительства некоторые мои мысли по поводу положения, принятого нашим консулом в Иерусалиме в отношении к случившемуся. Ваше Превосходительство изволите согласиться, что для охранения достоинства Русской Церкви в Святой Земле необходимы два условия: предоставление её представителю исполнять духовные обязанности, возложенные на него Святейшим Синодом, совершенно самостоятельно и независимо; и такой образ действий со стороны представителя нашего Правительства в Иерусалиме, который бы клонился к поддержке, а не расстройству Духовной Миссии. Между тем из действий г. Карцева, судя о них по собственным словам его (письмо от 10 января), можно заключить, что консульство наше действовало под влиянием, по-видимому, совершенно иных соображений. С обнаружением неудовольствий служащих при Миссии лиц на её начальника, по моему убеждению, для консульства был единственный законный способ действования. При первом появлении этого обстоятельства, одного из немногих могущих служить поводом вмешательства светской власти во внутренний быт Духовной Миссии, консульству не только не следовало принимать жалобы на архимандрита Леонида от лиц, непосредственно ему подчинённых, и подавать им совет изложить ему их претензии письменно, но следовало немедленным внушением и наблюдением принять меры к обращению возбуждённых и возмутившихся на путь законного подчинения. |
|
|
