| Каждую ночь я жду Динго. Но славный пес не появляется больше. Не случилось бы с ним несчастья! А может быть, сам Геркулес попал в беду? Нет… нет! Не хочу верить этому! Геркулес молчит, потому что ему нечего мне сообщить. Кроме того, ему приходится быть очень осторожным и не рисковать ничем…» Глава девятая. Казонде Двадцать шестого мая караван прибыл в Казонде. Только половина всего количества захваченных невольников. Остальные погибли в дороге. Однако работорговцы все же рассчитывали на значительный барыш: спрос на рабов не убывал, и цены на невольничьих рынках Африки стояли высокие. Ангола в то время вела крупную торговлю неграми. Однако португальские власти в Сан-Паоло-де-Луанда и Бенгеле были бессильны, так как караваны с невольниками стали направлять через внутренние, недоступные и дикие области материка. Бараки на побережье были до отказа набиты черными пленниками. Немногие невольничьи корабли, которым удавалось благополучно проскочить мимо патрульных судов, стерегущих африканское побережье, не могли забрать весь груз «черного товара», предназначенный к вывозу в Америку, в колониальные владения Испании. Казонде, расположенный в трехстах милях от устья Кванзы, считался одним из крупнейших «лакони» — невольничьих рынков Анголы. Купля-продажа людей производилась обычно на «читоке» — главной площади города. Здесь была «выставка товара», и отсюда же трогались в путь караваны, следующие к Большим озерам. Как все города Центральной Африки, Казонде разделялся на две части. В торговой части помещались жилые дома туземных, арабских и португальских купцов, а также бараки для их невольников; вторую часть составляла резиденция туземного царька. Обычно это был свирепый коронованный пьяница, правящий при помощи устрашения и существующий главным образом за счет щедрых приношений работорговцев. Весь торговый квартал Казонде принадлежал в то время Хозе-Антонио Альвецу — тому самому работорговцу Альвецу, о котором шла речь у Негоро с Гэррисом, они были только его приказчиками. В Казонде помещалась главная контора Альвеца, а отделения ее были открыты в Бихе, Касанге и Бенгеле. Через несколько лет после упоминаемых здесь событий Камерон побывал в бенгельском отделении конторы Альвеца и описал его. |
| Если мы хотим вырастить нормальных, духовно и душевно здоровых детей, а не каких-то сумасшедших маньяков, анархистов, эгоцентриков и инфантилов, которые не способны ни создать семью, ни защитить Родину, мы должны создавать систему защиты. Для охраны государства от внешних врагов у любого нормального государства существует армия, для внутренней защиты – милиция. Вот и для духовной сферы, если мы не хотим погибнуть, должна быть создана своя система защиты. Т.Ш.: А рок-музыку можно воцерковить? Прот. С.: Ответить на этот вопрос опять-таки нам поможет физика. Есть такой принцип модуляции, когда носителями для одних частот являются другие частоты. Частоты-носители мы можем не слышать, а промодулированные частоты воспринимаем. С рок-музыкой та же самая история. Рок-музыка как таковая имеет своим источником демонический мир, поскольку восходит к африканским демоническим культам. Этот мир задает модулирующую частоту: рок-музыка всегда имеет жесткий, четкий ритм. А поверх этого ритма можно наслоить все что угодно, хоть гимнографию. Но сама частота в данном случае будет разрушительна. И гимн будет восприниматься уже не как песнь Богу, а как некая пародия. Пытаться воцерковить рок-музыку очень опасно. В лучшем случае это лицемерие, а в каких-то случаях даже кощунство. Т.Ш.: Может быть, нарастанием мертвой, рассеянной энергии можно объяснить и такие странные, небывалые доселе явления, как виртуальная экономика, виртуальная реальность, в которую с головой погружаются некоторые люди? Прот. С.: Виртуальная и, как правило, иррациональная реальность как раз относится к тому, что Бердяев называл духовным скелетом бытия. Когда люди утрачивают ощущение материальности, они очень быстро погружаются в область падших духовных сущностей. В этом духовном мире – именно духовном, потому что там идет общение с демонами! – возникает виртуальная реальность. Она возникает как некий мир, сопряженный с нашим, но в то же время являющийся антиподом нашему миру. В нем можно творить свой собственный мир. Но на самом деле этот мир творится не только и не столько человеком. Поскольку он сопряжен с миром падших сущностей, то они начинают влиять на построение виртуальных миров. Не даром у нас все больше фигурирует такое слово, как «игра». «Игроки в экономике», «игроки в политике», игроманы… Люди превращаются в игроков, а жизнь – в игру. И все это выстраивает полувиртуальный мир, полный ужасов, страхов, дикого наигранного веселья, противоестественной игры в любовь, бешеной ненависти. Чего больше в этом мире: человеческого или демонического, – трудно уже сказать! |
| – Мама, не забудь про аппендицит! – взволнованно, Ася. Только через несколько лет в народе пошел слух о каком-то святом отшельнике, живущем в пещере, и… – Мама! Это был – разбойник! – закричала я. – Это всегда так бывает. Он, конечно, стал самым хорошим на земле, после Бога! Только – ужасно жаль. – Что жаль? – спросила мать. – Разбойника! Потому что когда он так, как побитая собака, – поплелся – ни с чем! – она, конечно… я бы, конечно, его страшно полюбила: взяла бы его в дом, а потом бы непременно на нем женилась. Даже в этих отрывках, которые лишь частично передают всю художественную и психологическую красоту полного рассказа, обнаруживаются «горячие точки» переживаний девочек, их почти «африканские страсти». Здесь ревность и соперничество, борьба за превосходство и за любовь матери. Балуемая младшая претендует на особое положение, использует любые средства, в том числе «моральное уничижение» старшей сестры и превознесение себя. Старшая готова дать бой, но, с другой стороны, проявляет трогательное милосердие и жертвенность, выражая готовность приютить несчастного разбойника. В целом сказка позволяет узнать о внутренней жизни девочек то, что они никогда не смогли бы рассказать прямо. И так – с любыми детьми! Еще один жанр – развивающие беседы. Мы уже встречались с такими беседами в первой части, рассказывая о прогулках отца Р. Фейнмана со своим сыном. Подобные разговоры родителей с детьми бывают наполнены не только вопросами, но и загадками, юмором, смехом. Один пример из книги А. Звонкина. Летом мы снимали дачу в Подмосковье, и к нам в гости приехал Петя. Мальчики вспоминали, как они недавно ходили в зоопарк и как им показывали обезьян. Я вмешался в их разговор и сказал, что это не им показывали обезьян, а их показывали обезьянам. Такая инсинуация с моей стороны не могла не вызвать решительный протест, но они не сразу нашли, что ей противопоставить. – Мы на них смотрели. Такой аргумент разбить легче легкого: – Ну и подумаешь, смотрели! Они тоже на вас смотрели. Второй аргумент был гораздо серьезнее: |
| 419 Геракловы (Геркулесовы) столпы (столбы) – предгорье Абилы на африканском побережье Гибралтарского пролива. 420 Историческая область на юго-востоке Малой Азии, расположенная напротив острова Кипр. После Диоклетиана провинция Киликия была разделена на две. 421 Все хронисты дают Ликаонию (Ducangii nota 26). Ликаония на севере ограничена Галатией, на западе – Фригией Великой и Писидией, на юге – Киликией, на востоке – Каппадокией, но ее нельзя назвать приморской. Возможно, автор «Пасхальной хроники» пишет об области племени мигдонов, обитавших в Малой Фригии. 423 Вифиния – область на северо-западе Малой Азии, на южном побережье Понта Эвксинского (Черное море) и Пропонтиды (Мраморное море между Дарданеллами и Боспором). В III в. до н. э. царство Никомедия. Позднее римская провинция, входившая в диоцез Понт. 424 Памфилия – область на юге Малой Азии, расположенная между Ликией и Киликией, от Средиземного моря до горного хребта Тавра. Она была под владычеством сначала лидийских царей, затем персидских, а позднее Селевкидов. Со 102 г. до н. э. была частью провинции Киликии. 425 В этом перечне географических названий Фригия встречается дважды. Объяснений может быть несколько. Во-первых, после реформы Диоклетиана были две провинции: Первая и Вторая Фригии, расположенные между провинциями Лидия, Геллеспонт, Вифиния, Галатия I и II. Писидия, Памфилия. Во-вторых, географы различали Великую и Малую Фригии. Малая Фригия, которая на картах обозначается как «Фригия у Геллеспонта», разделена с внутренней Фригией Мисией. В-третьих, сопоставив списки в «Хронике» Ипполита и в «Пасхальной хронике», следует заметить, что Аноним вновь переставил этнонимы в списке стран. У Ипполита дано: (18) Фригия, (25) Вифиния, называемая древней Фригией (§ 150). 426 Лидия –древнее царство со столицей в Сардах. Большая часть первой книги Геродота посвящена истории Лидии. В период расцвета в VI в. до н. э. лидийское царство простиралось по всей Малой Азии до реки Галис. Как римская провинция Лидия входила в диоцез Азия. |
| Что такое аристократизм в метафизическом плане? Это - форма. Чем оформленнее явление, чем строже его границы, тем оно благороднее. Именно яркость и четкость формы создали неотразимое обаяние романо-германской цивилизации. Естественно, что у Леонтьева категория формы является ключевой: " Форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающей материи разбегаться.... Страстная идея ищет всегда выразительной формы " . С этой точки зрения Россия казалась Константину Николаевичу страной еще не нашедшей своего неповторимого стиля и, следовательно, пока еще не могущей претендовать на статус особого культурно-исторического типа. Леонтьевские требования к оригинальности были немалыми: " ...Мы желали бы, чтобы Россия ото всей Западной Европы отличалась настолько, насколько Греко-Римский мир отличался от азиатских и африканских государств древней истории или наоборот " . С высоты такой задачи понятно, почему мыслитель " готов был ненавидеть русский ум и русский вкус за недостаток творчества и стиля " , почему он горько жаловался, что " до сих пор, кажется, в истории не было еще народа - менее творческого, чем мы....Мы сами, люди русские, действительно, весьма оригинальны психическим темпераментом нашим, но никогда ничего действительно оригинального, поразительно-примерного вне себя создать до сих пор не могли " . Нужно ли еще объяснять причины леонтьевского одиночества? Россия - страна антиаристократическая еще в большей мере, чем антилиберальная (кстати, а нет ли между аристократизмом и либерализмом, при всей их внешней несхожести некой генетической связи?). Русские - природные демократы (но не либералы - " дьявольская разница! " ). Об этом писал как раз в связи с нашим героем Бердяев, но есть авторитеты и посолидней, как будто заранее ответившие будущему идеологу русского аристократизма, пребывавшему тогда еще в самом нежном возрасте, и предсказавшие тщетность всех его усилий. Хомяков: " ...Я знаю, что даже многие из моих соотечественников желали бы видеть в нас начала аристократические и гордость германскую... Но чуждая стихия не срастается с духовным складом славянским. Мы будем, как всегда и были, демократами между прочих семей Европы... зародыш будущей жизни мировой - не германец, аристократ и завоеватель, а славянин, труженник и разночинец... " . Пушкин: " Освобождение Европы придет из России, потому что только там совершенно не существует предрассудков аристократии. В других странах верят в аристократию, одни презирая ее, другие ненавидя, третьи из выгоды, тщеславия и т.д. В России ничего подобного. В нее не верят " . |
| Тем не менее, несмотря на отдельные исключения, симпатии византийских историков находятся на стороне ромеев. Их действия считаются справедливыми, потому что они возвращают свою землю, захваченную варварами. По сообщению Агафия, это отмечали даже готы, хотя и считали такие отсылы лишь прикрытием, маскирующим истинные хищнические намерения. Так, призывая на войну союзных им франков, они пишут им в письме: «Если те (римляне) уничтожат весь народ готский, то тотчас же… поведут войска на вас и возобновят старые войны. У них не будет недостатка в законных поводах для прикрытия своей жадности. Они будут доказывать, что справедливо напали на вас, перечисляя разных Мариев, Камиллов и большинство императоров, которые некогда вели войны против древних германцев и заняли все по ту сторону Рейна. Поэтому будут прикидываться не насильниками, а ведущими справедливую войну, не ищущими чужого, но возвращающими владения своих предков» 165 . Между тем такое представление о справедливости, требующей, если необходимо, карать преступников войной, имело двойственное влияние на умы византийских государственных деятелей. С одной стороны, практически любая война с соседями могла быть оправдана ссылкой на то, что нужные земли издревле принадлежали римлянам. С другой, не следующий принципу справедливости в своей внутренней (а иногда и внешней) политике император практически гарантированно воспринимался «тираном» и становился, как следствие, целью очередных заговорщиков. Кроме того, c VI века стала все более заметна религиозная дифференциация граждан Византии и окружающих варваров, союзников ромеев и их противников, поэтому, достигнув кульминации в эпоху Юстиниана, концепция всеобщей справедливости стала все больше сближаться с религиозными сюжетами. Само принятие, хранение и защита христианской веры стали считаться актом справедливости, а язычество или еретические (с позиции официальной власти империи) версии христианства все больше понимались изначально неправым. Так, определяя административное устройство возвращенной Африки, император заявлял, что победа имперских войск была определена Богом, не терпевшим нечестие вандалов-ариан: «Им было дано покорить нашей власти Африку, которая была захвачена… на сто пять лет. Они подчинили рожденных свободными людей варварскому игу и, перекрестив, обратили их в свою веру… они захватили своим неверием 166 даже святые церкви, а иные превратили в конюшни… Теперь же Бог по Своей милости вернул нам африканские провинции… С помощью Божией мы устанавливаем этим имперским законом для счастья нашей империи, чтобы Африка имела наилучшее административное устройство, подобно прочим провинциям…» 167 |
| Предохранительные клапаны отсутствовали, задерживающие центры не работали. Когда Пушкин становился игралищем страстей, он делался страшен (рассказ Жуковского в разговоре с Соллогубом о Геккерне: «губы его дрожали, глаза налились кровью. Он был до того страшен, что только тогда я понял, что он действительно африканского происхождения»). Пушкин был стихийный человек, в котором сила жизни была неразрывно связана с буйством страстей, причем природные свойства не умерялись в нем ни рефлексией, ни аскетической самодисциплиной: он мог быть – и бывал – велик и высок в этой стихийности, но и способен был к глубокому падению. С этим связана и Пушкинская эротика, которая находит для себя печальное выражение в его юношеской поэзии, – отчасти под влиянием французской литературы. Пушкину пришлось горячо и искренне каяться в этом, – с истинным величием и беспощадной правдивостью, ему свойственными. Печальное проявление той же стихийности в Пушкине мы наблюдаем – притом на протяжении всей его жизни – также в страсти к картам, которая странным образом соединяется в нем с полной трезвостью и даже некоторой практичностью в денежных делах. Эта африканская стихийность в Пушкине соединялась с пленительной непосредственностью, очаровательной детскостью поэта. Нельзя было не любоваться на этого веселого хохотуна, кипучего собеседника, шаловливого повесу. Он может с одинаковым самозабвением петь на базаре со слепцами, странствовать с цыганами, по-детски хлопать себе самому в ладоши за своего «Бориса», 2 скакать под пулями впереди войск на Кавказе, как и – увы! – отдаваться буйству Вакха и Киприды. Детскость есть дар небес, но и трудный, иногда даже опасный дар, лишь тонкая черта отделяет его от ребячливости или, как мы бы сказали теперь, от инфантилизма и безответственности. В жизни Пушкина мы наблюдаем непрерывно двоящийся характер этого дара. Без него не было бы служителя муз, беспечного Моцарта, но и не было бы той безудержности перед соблазнами жизни, внутренними и внешними, которые мы с такой горечью в нем также видим… Ибо все двоится в природе падшей, даже и райские дары, после потерянного рая. |
| Прервав осаду, арабы организованно выстроились на позициях, а затем напали на римлян и разгромили их. После блестящей и убедительной победы они перехватили обоз с продовольствием, направлявшийся в осаждённый город, и жители, измученные голодом и 9-месячной осадой, сдались на милость победителей, условившись с ними, что арабы разрешат им беспрепятственно выйти из города и удалиться на земли Римской империи. Но мусульмане обманули римлян и многих забрали в плен, а остальных выгнали в пустыню 854 . После того, как арабы убедились в полной беспомощности византийцев, их набеги стали особенно дерзкими. Вплоть до 710 г. они продолжали грабёж приграничных территорий, а в указанном году мусульмане под руководством вождей Масальма и Усмана заняли многие крепости в Капподакии, причём часть из них сдалась арабам без боя. Дошло до того, что один отряд численностью 30 всадников проник в город Хрисополь на Босфоре, сжёг несколько пришвартованных там судов, перебил множество народа, посеял панику и скрылся 855 . Современникам казалось, что силы арабов неисчерпаемы. Мусульмане одновременно вели военные действия по многим направлениям, и даже внутренние споры, периодически выливавшиеся в столкновения различных претендентов на пост халифа, не давали облегчения христианскому миру. В 710 г. арабы под сильной рукой своих вождей прошлись по всему северному побережью Африки, вступили в сговор с римским комитом Юлианом, имевшим неплохую флотилию, заняли без боя последнюю на африканском побережье византийскую крепость Септем и перебрались в Испанию. В следующем году их военачальник Тарик, вольноотпущенный раб полководца Муссы, разбил вестготов, король которых Родерих пал в сражении 19 июля 711 г. Когда известие об этом дошло до бывшего хозяина Тарика, тот велел прекратить преследование вестготского войска, но вольноотпущенник проявил характер. Собрав военный совет, он поставил вопрос следующим образом: «Дадим ли мы христианам время, чтобы они собрались с новыми силами и вернули своё утраченное мужество?» Конечно, все присутствующие поддержали его. |
| Конечно же, я не призываю всех танцевать на службе — у нас другая культура, и этого просто не поймут. Но внутреннее состояние должно быть настолько радостным. Греки более темпераментные, южные люди, и для них это нормально. И в Африке на литургиях местные стоят, но с нетерпением ждут окончания службы, чтобы можно было потанцевать. Культура такая, и ее не надо отбрасывать, но просто принять, ведь радости христианства она не противоречит. Если они так выражают свою радость, это прекрасно, и мы с ними пританцуем, почему нет? Вот на видео у меня владыка Кенийский Макарий, который с семинаристами из Кении танцует! Когда приходит абсолютное счастье Еще раз повторю: общение с другими Церквями даст возможность выйти за рамки собственного контекста, посмотреть, насколько поистине вселенским является Православие, и во всем этом многообразии Христос — для всех. В Танзании я увидел в одной лавочке фигурку «Тайная вечеря». Смотрите, и Христос, и апостолы — все изображены чернокожими! И это нормально, они, африканские христиане, видят в Нем своего. Хотя, как мы знаем, Христос не был чернокожим. Возможно, смуглым, но это и не так важно. Главное — Он пришел на землю, чтобы спасти всех. Думаю, многие наши проблемы от того, что мы замыкаемся на себе. Но там, в Африке, я на миг мысленно поставил себя на место Бога — имел такое дерзновение. Насколько большая Земля, как много на ней народу! И какой Бог поистине всемогущий, сколько просьб наших Он каждую минуту выслушивает и сколько проблем решает. В Украине одно происходит, у соседей наших другое, а там, на другом континенте, вообще абсолютно иной мир. Когда находишься там, то смотришь на Православие шире, понимаешь, насколько мизерными являются наши местные трудности. Этот наш церковный раскол в Украине, язык богослужения, автокефалия, — во всемирном масштабе какие все-таки мелочи… Недавно к нам в Киев приезжал ученик преподобного Паисия Святогорца архимандрит Ириней (Верикакис), так во время его встречи с киевлянами я поймал себя на мысли: насколько то, что он говорит, далеко, выше и объемнее всех тех проблем, которыми мы тут озабочены, нашей внутриконфессиональной грызни. И когда я разбирал записки из зала к отцу Иринею, среди вопросов не было ни одного на политическую тему или о расколе. Всех интересовали только духовные проблемы — с отношениями в семье, как молиться, как бороться с унынием, учиться смирению и так далее. Вот что хотят знать на самом деле. Надо быть открытыми. Люди интересуются христианством, если им с увлечением о нем рассказываешь. А для меня как священника важно то, что ты своим служением способен изменить жизнь другого человека. Не сам, конечно, а благодатью Божией, силой Христовой. |
| 6. Борьба Докинза с «соблазном замысла» Скачать epub pdf Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 7 Содержание Тонкая настройка Вселенной Главный аргумент Докинза Одна из глав книги Ричарда Докинза «Перерастая Бога» посвящена перечислению примеров поразительного, великолепного устройства живых организмов, рассматривая которые невозможно отделаться от впечатления, что за ними стоит разумный замысел. Биология – это предмет, который Докинз, в отличие от философии, истории или теологии, знает и любит, и, когда он пишет, например, о гепарде и африканской газели, желчный и язвительный атеист в нем уступает место увлечённому биологу. Мы, на какое-то время, встречаем другого Докинза – искренне поражённого и восхищённого красотой творения. Он пишет о том, что живые организмы демонстрируют «...вызывающую трепет сложность. Это выглядит так, как будто за ней стоит разумный Создатель. И мы покажем, что это не так. Это не простая задача – и цель этой главы показать, насколько это трудно». Живые организмы постоянно наводят на мысль о том, что за их созданием стоит некий разум, и Докинз, признавая силу это впечатления, говорит о нём как о «соблазне» для преодоления которого нужны напряженные интеллектуальные усилия. Обратим внимание на внутреннее противоречие этой позиции: с одной стороны, Докинз пишет (в своей книге «Река, выходящая из Эдема») о том, что во Вселенной «нет ни добра, ни зла, ни цели, ни замысла», с другой – признаёт, что избавиться от ощущения разумного замысла в живой природе очень нелегко. Далее Докинз объясняет, что, несмотря на ошеломляющее впечатление, что за сложностью живых организмов стоит творящий Разум, в Нём нет необходимости – всё можно объяснить в рамках эволюционного процесса, когда долгие миллионы лет организмы изменялись в результате случайных мутаций. Там, где мутации оказывались вредными, организмы умирали и выбывали из эволюционной гонки, но там, где они помогали организму приспособиться, выжить и, главное, оставить потомство, изменения накапливались и приводили к появлению новых видов. |
|
|
