| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Прп. Григорий Синаит и его духовные преемники «Прп. Григорий Синаит и его духовные преемники» — книга Петра (Пиголя), посвященная Григорию Синаиту — великому святому, которого можно назвать основоположником исихазма, родоначальнику великого «семейства» святых в Византии и славянских странах. Содержание книги: Глава 1. Центры православной монашеской духовности, их возникновениеи преемственность Синаитско-святогорское движение XIV века Западный Ренессанс и православное Возрождение Глава 2. Преподобный Григорий Синаит и его влияние на возрождение и распространение исихазма Начальное монашеское становление преподобного Григория Восхождение к высшей форме иноческого делания — созерцанию Учение преподобного Григория Синаита Глава 3. Духовные преемники преподобного Григория Синаита в Византии Преподобный Герасим Святой патриарх Каллист Святитель Григорий Палама Давид Дисипат Глава 4. Последователи преподобного Григория Синаита на Святой Горе Афон Преподобный Марк Клазоменский Авва Николай Слепец Аарон Климент Болгари Глава 5. Продолжатели духовных традиций преподобного Григория Синаита в Болгарии Преподобный Феодосии Тырновский Преподобный Роман Тырновский Духовные центры, основанные учениками преподобного Григория Синаита Глава 6. Духовные преемники преподобного Григория Синаита в Сербии Митрополит Иаков Серский Преподобный Ромил Раванницкий Преподобный Григорий Горняцкий Преподобный Афанасий Метеорский Преподобный Сисой Синаит Кир Силуан Преподобный Никодим Тисманский Приложения Свт. Григорий Палама. СВЯТОГОРСКИЙ ТОМОС 1. Преподобного Григория Синаита 10 глав о безмолвии и молитве. 2. Преподобного Григория Синаита 15 глав о безмолвии и двух образах молитвы. Творения прп. Григория СинаитаТ Глава 1. Центры православной монашеской духовности, их возникновениеи преемственность Синаитско-святогорское движение XIV века История человечества, как и история отдельной личности, в своей глубинной онтологической сущности является непрестанной борьбой с врагом рода человеческого, — борьбой, которая, начавшись с грехопадения первых людей, будет продолжаться до скончания века. |
| А. Первый пример двусмысленности дает нам сам термин исихазм, столь часто употребляемый при описании событий XIV в. и исключительно по отношению к той новой (как думают сторонники такого понимания термина) форме духовности, которую вводили афонские монахи и защищали Палама и его ученики. На самом деле термины исихия ( συχα) и исихасты ( συχαστα) были частью общепринятой терминологии, описывающей жизнь отшельников-созерцателей 687 . Мысль, будто новое движение, названное исихазмом, зародилось в XIV в. на Афоне, восходит к одному из первых агиографических текстов этого периода, изученных в наше время, – к житию прп. Григория Синаита († 1346), автором которого был патриарх Константинопольский Каллист (1350–1353,1355–1363). Согласно Каллисту, прп. Григорий по прибытии на Афон с Синая не встретил там наставников " исихии, или хранения ума и созерцания», к чему сам стремился всей душой. Продвигаясь к заветной цели самостоятельно, он в итоге обновил традицию Святой Горы 688 . Этот текст позволил многим авторам описывать византийский исихазм XIV в. как «синаитскую духовность» 689 . Действительн терминология и суть исихазма были известны на Синае со времен великого святого – прп. Иоанна Лествичника , бывшего в VII в. игуменом Синайского монастыря 690 , и, конечно, сохранялись там в последующие века. Но утверждение Каллиста, что на Афоне до XIV в. об исихазме не слышали, следует считать агиографическим клише, призванным оттенить роль прп. Григория как духовного вождя своей эпохи. По крайней мере ни у Паламы, ни у других авторов нет ни слова о том, что исихазм пришел на Афон с Синая исключительно благодаря Григорию Синаиту 691 . Более того, Палама называет и других великих носителей исихастсткой традиции в современном ему византийском мире – патриарха Афанасия (1289–1293, 1303–1309), свт. Феолипта Филадельфийского (t до 1327), своего учителя-афонита Никифора Исихаста и еще нескольких видных представителей монашества, живших в XIV в. не на Синае, а на горе святого Авксентия 692 близ Халкидона, по другую сторону Босфора, напротив Константинополя. |
| В 1390/91 г. М. с сыновьями и патриархом Сербским Ефремом перенесла мощи кн. Лазаря из Вознесенского храма в Приштине в мон-рь Раваница . В тот же период (сент. 1390 или 1391) от имени сына она созвала в мон-ре Жича Собор, на к-ром Сербским патриархом был избран Даниил (см. Даниил III ). В 1391 г. М. приняла монашеский постриг с именем Евгения. В 1393 г. по благословению патриарха мон. Евгения на соборе официально передала власть сыну Стефану и удалилась в мон-рь Жупаневац, недалеко от Крушевца. Впосл. она поселилась в своей задужбине, мон-ре Любостине , и стала его игуменией. Источники сообщают о постоянной помощи М., как правило вместе с сыновьями, храмам и монастырям, прежде всего афонским. Между 1392 (?) и 1402 гг. она дала жалованную грамоту мон-рю Хиландар на ц. Введения во храм Пресв. Богородицы и на несколько сел на р. Ибар, между 1394 и 1402 гг.- афонскому приморскому пиргу св. Василия (Хрусия) с. Ливоча на р. Биначка-Морава. В 1394/95 г. освободила от податей неск. сел, принадлежавших Вел. Лавре св. Афанасия, а 1 авг. вернула этому мон-рю земли, к-рые ранее пожаловала (из-за незнания обстоятельств) хиландарскому духовнику мон. Сисою Синаиту (см. в ст. Синаиты сербские ). 8 июня 1395 г. одарила несколькими селами афонский монастырь вмч. Пантелеимона (который взял под покровительство еще кн. Лазарь) и подтвердила прежние пожалования этой обители. В 1397 г. восстановила после разграбления мон-рь Высокие Дечаны (см. Дечаны ) и 9 июня дала ему хрисовул (грамоту), вписанный на конечных листах т. н. 3-го Дечанского хрисовула в форме книги ( П., М. Дечанске Нови Сад, 1976. С. 280-282). Эта грамота М. начинается с развернутой литературной аренги учительного характера, а в заключении содержится ее молитва о детях: «Умилостивись на грехи мои, укрепи детей моих в благоверии и благих делах, чтобы в богобоязненности послужили Тебе, Богу своему». М. помогала сыну-князю (с 1402 деспот) в гос. делах. В 1398 г. в сопровождении мон. Евфимии она ездила в Серры к султану Баязиду I, чтобы добиться у него прощения для сына Стефана. Серб. вельможи (воеводы) Новак Белоцерквич и Никола Зоич донесли султану о тайных переговорах серб. князя с венграми, надеясь получить за это статус самостоятельных вассалов османов. Баязид обвинил Стефана в поражении османского войска, к-рое оно потерпело в Боснии. Миссия монахинь при поддержке Оливеры завершилась удачно: Баязид не стал наказывать серб. князя; согласно Житию последнего, султан ограничился выговором, подчеркнув ненадежность венгров как военных союзников. Во время той же поездки М. добилась от султана разрешения перенести из г. Видина в Сербию мощи прп. Параскевы (Петки) и положила их в мон-ре Жупаневац, затем в Любостине. |
| Для более полного представления об исихазме необходимо подчеркнуть, что не только монахи-пустынники практиковали исихастскую жизнь в самосозерцании и умно-сердечной молитве, но той же по своему содержанию духовной жизнью жили и великие Отцы Церкви на Востоке, даже те, которые занимали епископские кафедры в городах, например великие Каппадокийцы IV века: Василий Великий , Григорий Богослов и Григорий Нисский . Именно у них «практический» исихазм нашел свое «теоретическое», то есть философско-богословское обоснование и детализацию и благодаря им превратился в аутентичное выражение новозаветной христианской православной философии и богословия, стал образом и «стилем» духовной жизни, «менталитетом» христианского мышления, не только способом и средством созерцания мира и бытия человека, но и богообщения и познания вообще. Именно эти великие Отцы Церкви, будучи в постоянном творческом диалоге с иудаизмом, с одной стороны, и с эллинской религиозно-философской традицией – с другой, разработали исихастскую гносеологию, о которой пойдет речь в нашем эссе. В том же ключе необходимо сказать, что основной представитель и защитник исихазма в XIV веке, святой Григорий Палама , сначала святогорский подвижник, а затем архиепископ Солунский, был лишь верным, но и творчески активным последователем и учеником великих церковных Отцов православного Востока, – как в исихастском образе жизни и подвига, так и в исихастском способе богословско-философского мышления. С особым вниманием Палама и балканские исихасты XIV века исследовали труды великих восточных Отцов периода с IV по VIII век – от Каппадокийцев, Ареопагита и Иоанна Лествичника до Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина . После этого периода исихастский образ жизни и мышления пережил новый взлет со святым Симеоном Новым Богословом (X–XI века), тот же подъем (возрождение) продолжился благодаря Никифору Исихасту (XIII век) и Григорию Синаиту (XIII–XIV века), а затем Григорию Паламе и другим святогорским и балканским исихастам. Все упомянутые подвижники и мыслители на православном Востоке и в Византии (каждый по-своему) представляли синтез «практики» и «теории» раннехристианской жизни и мышления. |
| Среди объемного наследия Г. П. помимо «Истории» известны и др. сочинения: «Трактат об исхождении Св. Духа», где автор, придерживаясь формулы Иоанна Дамаскина δι Υο («через Сына»), остается противником унии с Зап. Церковью, а также ряд риторических сочинений, прогимнасм, схолий к античным авторам (Гомеру и др.), «Обзор четырех свободных искусств» (Σνταγμα τν τεσσρων μαθημτων), в к-ром определяется курс дисциплин квадривиума, очерк аристотелевской философии, озаглавленный «Философия» (Θιλοσοφα). 2 последних произведения важны как памятники истории визант. образования. Г. П. был автором парафразы Ареопагитик, описания площади Августейон и конной статуи Юстиниана, написанной гекзаметром автобиографии, а также писем, в т. ч. послания к патриарху Афанасию III (II) Синаиту Александрийскому. В центре внимания историка из патриаршего круга оказывается полемика с арсенитами, споры вокруг унии с католич. Церковью, дело Иоанна Векка, др. церковно-политические проблемы эпохи, когда Византия оказалась между османской военной силой и папской экспансией. Эпитафия Г. П., составленная его учеником - поэтом Мануилом Филом, называет сферой деятельности усопшего помимо риторики и философии еще и право, о чем можно судить лишь по этому краткому упоминанию. Соч.: Relations historiques. Vol. 1-2/Ed. A. Failler, V. Laurent. P., 1984; Vol. 3-4. 1999. (CFHB; 24); Failler A. Pachymeriana nova//REB. 1991. T. 49. P. 171-195; Tannery P. Quadrivium de Georges Pachymère/Ed. E. Stéphanou. Vat., 1940; История о Михаиле и Андронике Палеологах. Рязань, 2004. С. 3-354. Лит.: Hunger. Literatur. Bd. 1. S. 447-453; Laurent V. Les manuscripts de l " histoire byzantine de George Pachymère//Byz. 1929/1930. Vol. 5. P. 129-205; Κυριακδης Σ. Διρθωσις ες χωρον το Παχυμρους//Ελληνικ. 1955. Τ. 14. Σ. 174-176; Schmid P. Zur Chronologie von Pachymeres//BZ. 1958. Bd. 51. S. 82-86; Verpeaux J. Notes chronologiques sur les livres II et III du De Andronico Palaeologo de Georges Pachymère//REB. 1959. T. 17. P. 168-173; Arnakis G. George Pachymeres - a Byzantine Humanist//GOTR. 1966/1967. Vol. 12. P. 161-167; Fischer E. A note on Pachymeres " «De Andronico Palaeologo»//Byz. 1970. T. 40. P. 230-235; Gill J. Notes on the De Michaele et Andronico Palaeologis of George Pachymeres//BZ. 1975. Bd. 68. P. 295-303; Бибиков М. В. Сведения о пронии в письмах Григория Кипрского и «Истории» Георгия Пахимера//ЗРВИ. 1976. Т. 17. С. 93-99. |
| 48]. О совместных подвигах этих двух великих исихастов в лавре святого Афанасия говорит и современный болгарский исследователь В. Киселков с. 14].Итак, представляется вероятным, что “Палама был близок Григорию Синаиту в молодости и, возможно, формально находился под его духовным руководством” с. 48]. За недостатком данных можно поставить под сомнение вероятность того, что святой Григорий Палама был учеником преподобного Григория Синаита. Однако то, что святитель Григорий Палама был по духу учеником великого старца, “стоит вне всякого сомнения, — пишет епископ Алексий (Дородницын), — и безусловно подтверждается сравнением учения их обоих, так что, даже несмотря на отсутствие всяких данных, можно было бы признать святого Паламу личным учеником святого Синаита, а учение святого Григория Паламы служит дополнением, дальнейшим развитием учения святого Григория Синаита” с. 138].Примеров можно привести много. Так, учение о созданных первоначально душе и теле человека у святителя Григория Паламы почти дословно совпадает с учением преподобного Григория Синаита. Сходно наставление и об исихии. Подобно Синаиту, Палама утверждает, что все деяния исихаста должны сопровождаться непрестанной молитвой и сокрушением сердечным. “Сердце же сокрушает, — говорит святитель, — троякое воздержание: 1) от сна, 2) от пищи и 3) телесной неги... Через пост и воздержание разрушается внешний человек, а поскольку разрушается внешний, постольку обновляется внутренний” [цит. по: 135, с. 516].Изучение творений святого Григория Паламы показывает, что они не являются пересказом или компиляцией наставлений святого Григория Синаита. Наоборот, его рассуждения служат дополнением учению преподобного Григория. Палама развивает и дополняет в духе Синаита те части его учения, которые были изъяснены недостаточно подробно с. 139].Дополнения и разъяснения мы находим, например, в рассуждениях о трехчастности души. Ум, по учению святителя Григория Паламы, господствующее начало. “Через него мы полагаем законы каждой силе души и каждому из членов тела подобающее ему... |
| Преп. Исповедник Феодор Студит (IX в.) в своей книге во многих местах вспоминает и учит об этой святой и священной молитве, и в Завете своем свидетельствует о св. Марке, Исаии, Варсануфии и Исихии, учащих об этой молитве, и о книгах их. Преп. Мелетий Исповедник, претерпевший во дни злочестивого Царя Михаила Палеолога многие мучения за Православную Веру, прославленный Богом и при жизни и по смерти великими чудесами, весьма премудро и правдиво говорит в своей книге о трезвении и молитве. Преп. Максим Кавсокаливит, подвизавшийся в Св. Горе Афонской, молитвами Пресвятыя Богородицы, лобызая в Ее храме Ее Божественную икону, восприял благодать этой молитвы, с теплотою, впадшею в перси и в сердце его, и сподобился ее непрестанного делания. Этот святой, весьма богомудро говорит и о явлениях прелести и благодати в своем ответе препод. Григорию Синаиту . Блаженный Феолинт (XIV в.), митрополит Филадельфийский, в своем слове о тайном делании, вспоминает и поучает об этой священной молитве, умом в сердце действуемой, каковой молитве он был наставником и Св. Григория Паламы , когда тот еще пребывал в мирской жизни. Св. Григорий Палама , в своем слове о священно-безмолвствующих, весьма возвышенно и богомудро поучает этой святой молитве. При этом он называет древними святыми и преп. Симеона Нового Богослова и Никифора Постника, и упоминает других святых, незадолго до него бывших, а именно Феолинта, митрополита Филадельфийского, Афанасия, патриарха царьградского, которого гробницу Бог почтил, Нила, ревнителя великому Нилу, Илию, Гавриила и Афанасия, сподобившихся пророческого дарования. О всех них он говорит, что они засвидетельствованы были в силе Духа Святого, и что они устами своими передали ему то же самое учение о трезвении и об умной молитве. Преп. Симеона он называет истинным Богословом и зрителем таинств Божиих, им непогрешительно проповеданных. Иже во святых отец наш Каллист (XIV в.), второй патриарх Константинопольский, то есть ученик Св. Григория Синаита , от Св. Горы на престол взятый и дважды бывший патриархом Константинопольским, но после него бывший, который вместе со спостником своим преп. |
| Что касается якобы заимствования компилятором «Путеводителя» «Анастасием Аллегористом» II главы из Liber de definitionibus, приписываемой свт. Афанасию Великому , то заметим, что уже в патрологии Миня эта работа помещается в разряд spuria (подложных сочинений). Как замечает переводчик этой работы на русский язык В. В. Баскакова, не сомневающаяся в принадлежности ее преподобному Анастасию Синаиту или его окружению, «В кратком предисловии к нему (изданию в PG. – и. А.) издатели отмечали, что его подложность видна как из отсылки к святителю Григорию Нисскому , так и из стиля и особенностей употребления слов и выражений». 123 Важность III Приложения Uthemann’a 124 заключается в том, что он, безусловно, опроверг утверждения Σκκος’а, что Liber de definitionibus, приписываемая свт. Афанасию Великому , есть источник для «Книги определений». Исследуя манускрипты, Uthemann доказывает, что труд псевдо-Афанасия – это значительно сокращенный перифраз II главы «Путеводителя». Подлинным автором Liber de definitionibus является, по мнению Weiss’a, сам преподобный Анастасий Синаит 125 или же кто-то из его ближайшего окружения. 126 Редакторский и исследовательский труд Uthemann’a позволяет поставить точку в многовековом споре о датировке «Путеводителя». Несмотря на возражения Σκκος’а, Uthemann признал правоту версии Richard’a, который говорит о двух редакциях «Путеводителя». Основная часть труда была составлена в первые годы после Александрийского патриарха Кира (631–641). Вторую редакцию, в которой появились исправления, добавления и схолии, можно отнести ко времени после VI Вселенского Собора. Об этом говорит ссылка на секту армаситов. Более точную датировку окончательной редакции можно установить, исходя из полемики автора «Путеводителя» с феодосианским Александрийским патриархом Иоанном III (680–689), 127 отраженной в XV главе. В схолии говорится о послании Иоанна пятилетней давности (XV, 16–21; 321). Из смысла схолии видно, что Иоанн еще был жив, поэтому схолия могла быть вставлена между 686 и 689 годами, и тогда «Путеводитель» приобрел окончательный вид. |
| Второе, что задает контекст Иисусовой молитве, есть церковность. Мы призываем Имя не индивидуально, полагаясь исключительно на свои внутренние силы, но – как члены тела Церкви. К кому бы мы ни обратились: к св. Варсануфию, св. Григорию Синаиту или епископу Феофану – все они рекомендовали Иисусову молитву только крещеным христианам, регулярно участвующим в таинствах Церкви, исповеди и причастии. В книгах этих авторов нет и намека на то, что призывание Имени подменяет собой таинства. Напротив, они настаивали на том, что тот, кто хочет творить Иисусову молитву, должен быть реальным членом Церкви, причащающимся Святых Тайн. И все же в наши дни, когда людей снедает любопытство, а Церковь так разобщена, к Иисусовой молитве прибегают многие из тех, кто не только не принадлежит к какой-либо из Церквей, но не имеет и сколько-нибудь отчетливой веры в Господа Иисуса, а то и вовсе никогда не помышлял о ней. Правильно ли запрещать им молиться? Конечно нет, если только они искренне ищут Источника Жизни, ведь и Иисус осуждал одних лишь лицемеров. И тем не менее, со всяким смирением и полным сознанием нашей собственной ущербности, мы обязаны признать, что эти люди оказались в ненормальном положении, и наш долг – предупредить их об этом. 9. Конец пути В конце пути Иисусова молитва сливается с молитвой, которую Иисус как Первосвященник приносит в нас; наша жизнь становится едино с Его жизнью, а наше дыхание – едино с Его поддерживающим Вселенную Божественным дыханием. Впрочем, и всякая христианская молитва ведет к тому же. Конечную Цель точнее всего выражает святоотеческий термин theosis, «обожение». По словам протоиерея Сергия Булгакова, «Имя Иисусово, содержимое в сердце человека, сообщает ему силу обожения, дарованную нам Искупителем». «Слово вочеловечилось, чтобы мы обожились», – писал Афанасий Великий. Тот, Кто был Богом по естеству, для того и принял на себя человеческую природу, чтобы мы смогли приобщиться к славе Его Божества, стать «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1:4). Обращенная к Воплощенному Логосу, Иисусова молитва совершает в нас таинство обожения, которое делает человека подлинным подобием Божиим. |
| Антропологические воззрения св. Иоанна Дамаскина весьма и весьма традиционны и не представляют особого интереса. Он – дихотомист. Вслед за Платоном он различает в человеке две души: разумную и неразумную, но тут же, согласно Аристотелю, он разделяет неразумную душу на её функции: раздражительную и желательную. 300 Дамаскин отличает образ Божий в человеке от подобия: «... выражение: по образу обозначает разумное и одаренное свободной волей; выражение же: по подобию обозначает подобие чрез добродетель, насколько это возможно [для человека]». 301 Назначением человека в этой жизни является теозис. В завершение нашего краткого обзора истории восточнохристианской антропологии, скажем несколько слов о взгляде на человека учёнейшего патриарха Фотия. Человеческое строение он рассматривает христологически. Он принимает учение преп. Максима о «гномической» воле; отрицательно относится к лже-спиритизму. Вопрос о богоподобии человека св. Фотий приводит в связь с ангелологией и оказывает в этом отношении влияние на Паламу: творческие дарования человека отличают его больше, чем что бы то ни было от мира ангельского. Сам Фотий близок в этом построении к преп. Анастасию Синаиту . В основе мышления Фотия лежат аристотелевские принципы, поэтому он предпочитает исходить из понятия конкретной личности, а не человечества как такового. Наш апокатастасис совершается через вольную страсть Слова. Говоря об обожении, он предпочитает термин: «усыновление». §2. Теоретическое осмысление исихастской традиции: философско-богословское учение Григория Паламы Жизнь и творения св. Григория Св. Григорий Палама , архиепископ Фессалоникийский, был родом из семьи беженцев из Малой Азии. Наличие фамилии -Палама – указывает на знатность его происхождения (простые люди того времени различались лишь именами и прозвищами). Отец его был сенатором при императоре Андронике II; сохранились сведения, что он практиковал Иисусову молитву. Юный Григорий получил блестящее образование при царском дворе в Константинополе и завоевал репутацию блестящего знатока Аристотеля. С ранних лет был он обучен и умному деланию. После смерти отца, когда Григорию было около 20 лет, все оставшиеся члены семьи удалились жить в монастыри. Около 1315 года Григорий и его брат стали монахами на Афоне, который к тому времени был уже крупным монашеским центром. Впоследствии Григорий много странствовал из одного монастыря в другой. Любимым его монастырем стала лавра св. Афанасия. На короткий срок он сделался игуменом монастыря «Есфигмен» и, наконец, осел постоянно в скиту св. Саввы (около Великой Лавры), где жил отшельником и где начал писать. Он вел жизнь «умеренного» исихаста, на ежедневные службы не ходил, но и сакраментального общения с церковью не прерывал, что опровергает предположения о его принадлежности к мессалианству. |
|
|
