| Мысль, будто новое движение, названное исихазмом, зародилось в XIV в. на Афоне, восходит к одному из первых агиографических текстов этого периода, изученных в наше время, — к житию прп. Григория Синаита († 1346), автором которого был патриарх Константинопольский Каллист (1350—1353,1355—1363). Согласно Каллисту, прп. Григорий по прибытии на Афон с Синая не встретил там наставников «исихии, или хранения ума и созерцания», к чему сам стремился всей душой. Продвигаясь к заветной цели самостоятельно, он в итоге обновил традицию Святой Горы. Этот текст позволил многим авторам описывать византийский исихазм XIV в. как «синаитскую духовность». Действительн терминология и суть исихазма были известны на Синае со времен великого святого — прп. Иоанна Лествичника, бывшего в VII в. игуменом Синайского монастыря, и, конечно, сохранялись там в последующие века. Но утверждение Каллиста, что на Афоне до XIV в. об исихазме не слышали, следует считать агиографическим клише, призванным оттенить роль прп. Григория как духовного вождя своей эпохи. По крайней мере ни у Паламы, ни у других авторов нет ни слова о том, что исихазм пришел на Афон с Синая исключительно благодаря Григорию Синаиту. Более того, Палама называет и других великих носителей исихастсткой традиции в современном ему византийском мире — патриарха Афанасия (1289—1293, 1303—1309), свт. Феолипта Филадельфийского (t до 1327), своего учителя-афонита Никифора Исихаста и еще нескольких видных представителей монашества, живших в XIV в. не на Синае, а на горе святого Авксентия близ Халкидона, по другую сторону Босфора, напротив Константинополя. И потому, защищая «исихастов», свт. Григорий Палама действовал не как покровитель некоего важного новшества, а как апологет того, что было в его глазах хорошо известной и почтенной традицией, возникшей внутри византийской Церкви и общества. Определенное противодействие вызывали богословские формулировки Паламы, но не исихазм как таковой. Главный антипаламит Григорий Акиндин писал о «божественных исихастах», а некоторые ученики свт. |
| На Афоне начинается новый период жизни и деятельности преподобного Ромила. Подражая своему учителю – преподобному Григорию Синаиту , он стал проповедовать местным инокам учение о внутреннем делании. Святой предлагал слово об исихии не только отшельникам, но и живущим в общежитии. Вокруг него стали во множестве собираться монахи, чтобы услышать духовные поучения с. 20]. Имевший с молодых лет дар привлекать к себе других своим образом жизни и мудрым словом, преподобный Ромил, став еще более опытным от долгого иноческого делания, многих направил на путь спасения с. 20]. Однако, поучая всех приходящих к нему, преподобный Ромил потерял возможность уединенного молитвенного делания, о чем сильно затосковал. В поисках места для безмолвия святой пришел к горе Мелана близ Великой лавры преподобного Афанасия, где и поселился со своим учеником Григорием Молчаливым. Но и здесь его нашли желающие услышать духовное поучение и исцелиться от страстей. Святой имел милующее сердце, одинаково открытое для всех, переполненное великой любовью как к людям, так и к птицам, насекомым, зверям с. 512]. Никто из приходивших к нему не отходил, не получив духовного назидания. Слова старца, “якоже магнит привлачит железо” с. 24], привлекали ищущих спасения. Через некоторое время вокруг преподобного Ромила собралось множество учеников, желавших жить подле святого и подвизаться под его руководством. Взаимоотношения между старцем и пришедшими монахами строились на основе отцовства и послушания. Все исихасты и той поры, и более раннего периода, включая преподобного Ромила, отождествляли отношения учеников к духовному старцу с отношением апостолов ко Христу. “Брате мои възлюбленные, – поучал святой старец приходящих к нему, – путь, егоже шьствуеши, апостольский е, и якож они благоговеинство имаху к Господу нашему Иисусу Христу, тако бо и мы къждо к своему отцу дльжны есмы имети, единою своего хотения отрекшеся, якоже то Сам Господь нас научи, снидох с небесе, рече: Не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца ( Ин. 6:38 )” с. 28]. Преподобный Ромил говорил, что те, “кто от послушания отпадающе, в прелесть вражию отводимими бывают” и впадают в великие искушения с. 30]. |
| Анастасий дает и объясняет в третьей части первой главы, «Οδηγóς» («Путеводитель») взято из слов Спасителя: «Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит (οδηγησει) вас на всякую истину» (Ин. 16, 13). Автор «Путеводителя» объясняет своим читателям, желающим противостоять многим формам монофизитства, что ни знание Священного Писания и творений Святых Отцов, ни владение философско-богословским аппаратом, ни выдающиеся полемические способности нисколько не помогут им в борьбе с еретиками, если Святой Дух не пребывает в них как путеводитель (Οδηγóς). В другом своем произведении, в «Вопросах и ответах на разные темы» ( " Ερωτησεις και " αποκρισεις περι διαφορων κεφαλαιων), преп. Анастасий говорит, что Божие водительство важно для христианина не только в полемическом богословствовании, но и во всей жизни: для того, чтобы быть истинным и совершенным христианином, недостаточно иметь правую веру и дела благочестия. Наш ум с помощью этих добродетелей обустраивает душу: «Верой и добрыми делами созидается умом нашим дом души нашей». Но если в этом доме души живет гордость, то Христу там нет места. А только тот христианин является совершенным, в котором поселился Христос, согласно обетованию: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14, 23). В любой полемике оппоненты должны исходить из приемлемой для обеих сторон основы. Это важно и для богословских собеседований. Таким непререкаемым авторитетом для обеих сторон православно-монофизитского диалога является, по мысли преп. Анастасия, в первую очередь, Священное Писание. Святой отец кратко формулирует основы библейской экзегетики. Во-первых, изучение Священного Писания требуется совершать «со страхом» и «в простоте сердечной». Во-вторых, не следует исследовать то, что в Писании обойдено молчанием. Правда тут же Синаит оговаривается, что «некоторые предания Церковь восприняла устно». Наконец, следует среди высказываний (как Писания, так и Святых Отцов) различать ясные определения, нечеткие суждения и высказывания неточные, которые нельзя воспринимать в собственном смысле слова. |
| Итак, первый путь познания окружающих нас вещей – свидетельства наших внешних чувств: зрения, слуха, осязания и т. д. Этим путем мы познаем внешние формы окружающих нас предметов. Второй путь познания – рассудочные соображения и заключения нашего ума. Ум, пользуясь тем материалом, который предлагают ему чувства, строит на них здание познаний о мире. Таковы два способа познания, которыми мы обыкновенно пользуемся в нашей повседневной жизни и в наших научных выводах. Но есть еще и третий путь познания, путь внутреннего зрения, открывающегося в нас благодатию Божиею и свойственного только людям, достигшим чистоты сердца, по слову Господа: «Чистии сердцем Бога узрят». Впрочем, по особому смотрению Божию, в целях промыслительных, это внутреннее зрение может открываться и у людей, еще не достигших чистоты сердца. Та область видений, или созерцаний, о которой говорит св. Григорий Синаит , познается именно этим третьим путем внутреннего зрения. Принимая это во внимание, мы не должны понимать упомянутые видения как некоторые внешне видимые явления, воспринимаемые нашими внешними чувствами: зрением, слухом, осязанием и т. д. Не должны также понимать их и как рассудочные заключения и соображения нашего ума об основных догматах нашей христианской веры. Мы должны понимать их как созерцания внутреннего зрения, не передаваемые на языке наших внешних чувств и наших логических формул. Это созерцания того рода, какие зрел св. ап. Павел и о которых он писал коринфянам: «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли, не знаю, вне ли тела, не знаю – Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю, в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» ( 2Кор. 12, 2–4 ). Если Вы примете во внимание все сказанное выше, то не сделаете ошибки в понимании характера тех видений, о которых говорит св. Григорий Синаит , не сочтете их ни за картины нашего воображения, ни за выводы рассуждающего ума и как раз остановитесь на том пределе, на котором и должен остановиться грешный человек перед неисследимой глубиной сокровенной небесной жизни, вход за завесу которой открывается только благодатию Божией. Но чтобы окончательно разъяснить Вам Ваш вопрос, приведу некоторые примеры, относящиеся к молитве созерцательной. Во-первых, вспомните то, что рассказывал прп. Максим Капсокаливит св. Григорию Синаиту о высших молитвенных состояниях и что нет надобности повторять. А затем выслушайте повесть о некотором юноше, рассказанную прп. Симеоном Новым Богословом в его Слове о вере. |
| Итак, первый путь познания окружающих нас вещей – свидетельство наших внешних чувств – зрения, слуха, осязания и т. д. Этим путем мы познаем внешние формы окружающих нас предметов. Второй путь познания – рассудочные соображения и заключения нашего ума. Ум, пользуясь тем материалом, который предлагают ему чувства, строит на них здание своих познаний о мире. Таковы те два способа познания, какими мы обыкновенно пользуемся в нашей повседневной жизни и в наших научных выводах. Но есть еще и третий путь познания, путь внутреннего зрения, открывающегося в нас благодатью Божиею и свойственного только людям, достигшим чистоты сердца, по слову Господа – «чистии сердцем Бога узрят». Впрочем, по особому смотрению Божию, в целях промыслительных, это внутреннее зрение может открываться и у людей, еще не достигших чистоты сердца. Та область видений, или созерцаний, о которой говорит св. Григорий Синаит , познается именно этим третьим путем внутреннего зрения. Принимая это во внимание, мы не должны понимать упомянутые видения как некоторые внешне видимые явления, воспринимаемые нашими внешними чувствами – зрением, слухом, осязанием и т. д.; не должны также понимать их и как рассудочные заключения и соображения нашего ума об основных догматах нашей христианской веры; мы должны понимать их как созерцания внутреннего зрения, не передаваемые на языке наших внешних чувств и наших логических формул. Это – созерцание того рода, какие зрел св. ап. Павел и о которых он писал коринфянам: «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли, не знаю, вне ли тела, не знаю, Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю, в теле или вне тела, Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» ( 2Кор.12:2–4 ). Если вы примете во внимание сказанное мною, то вы не сделаете ошибки в понимании характера тех видений, о которых говорит св. Григорий Синаит , не сочтете их ни за картины нашего воображения, ни за выводы рассуждающего ума и как раз остановитесь на том пределе, на котором и должен остановиться грешный человек перед неисследимою глубиною сокровенной небесной жизни, вход за завесу которой открывается только благодатью Божиею. Но чтобы еще более уяснить вам ваш вопрос, приведу вам некоторые пояснительные примеры, относящиеся к молитве созерцательной. Во-первых, вспомните то, что рассказывал прп. Максим Капсокаливит св. Григорию Синаиту о высших молитвенных состояниях и что нет надобности повторять. А затем выслушайте повесть о некотором юноше, рассказанную прп. Симеоном, Новым Богословом, в Слове его о вере. |
| Признающий возможность спасения без веры во Христа отрекается от Христа и, может быть, невольно впадает в тяжкий грех богохульства» . Это письмо святителя довольно известно, хотя, к сожалению, не так широко, как хотелось бы. Мне доводилось в беседах приводить его сторонникам мнения о том, что неправославные могут спастись; их реакция была предсказуемой: собеседники старались объявить это «личным мнением святителя Игнатия, а не учением Церкви», с которым они отождествляли собственные взгляды, прямо противоположные словам святителя. Это, надо сказать, вообще характерно для современного модернистского сознания – объявлять «частным мнением» в учении Православной Церкви все, что противоречит частному мнению самого модерниста. Однако сами слова святителя Игнатия говорят о том, что он в своем письме излагает не личное мнение, а именно учение Православной Церкви. А кроме того, если мы обратимся к другим святым отцам, то найдем и у них изложение той же самой истины. Вот, например, святитель Тихон Задонский свидетельствует: «Никто не может оправдаться перед Богом и спастись без Христа и помимо Христа, но только – верою во Христа… Ибо никто не может от диавола, греха, проклятия законного и от ада избавиться без Христа, и это все в кратком слове Христовом заключается: “Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете” (Ин. 8: 36)» . За тысячу лет до святителя Игнатия точно такой же вопрос задавали преподобному Анастасию Синаиту: «Если кто-нибудь неверующий во Христа, например иудей или самаритянин, творит много благих дел, то войдет ли он в Царство Небесное?» И святой Анастасий дает тот же ответ: «Поскольку Господь говорит Никодиму: “Истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царство Небесное” (Ин. 3: 5), то ясно, что [никто из неверующих во Христа] не войдет в [это] Царство. Однако [никто] не лишится воздаяния своего: либо [неверующий во Христа] получает свое благоденствие богатством, роскошью и прочей прелестью жизни [сей], подобно [богачу], услышавшему от Авраама: “Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей” (Лк. 16: 25), либо судьба его в будущем веке сильно отличается от судьбы не творящего [здесь] благое. Ведь как для праведников обителей много (см.: Ин. 14: 2) у Бога, так и для грешников [существует] много различных наказаний» . |
| Откуду сия Божественная умная молитва начало имать, и кая свидетельства Богоноснии Отцы о сей от Святого Писания приводят Прежде неже указати ми, откуду сия Божественная молитва самое первейшее начало имать, должно некая к ведению предложити. Известно убо да будет, яко по писанию Святых и Богоносных Отец наших, две суть умныя молитвы, едина новоначальных, подобающая деянию, другая же совершенных, подобающая видению: она убо начало, сия же конец: деяние бо есть видения восхождение. Должно же ведети: яко по Святому Григорию Синаиту , первых видений суть осмь, яже считая глаголет сице: Осмь первых видений глаголем быти: первое, еже о Бозе, безвидное и безначальное и несозданное и всем виновное Троичное Едино и превыше-существенное Божество; второе, умных сил чин и устроение; третье, сущих составление; четвертое, смотрительное Слова снизхождение, пятое, всемирное воскресение; шестое, страшное и второе Христово пришествие, седмое, вечную муку; осмое, Царствие небесное, не имущее конца. Сие предложив, по худости моего немощного разума, к коей силе деяние и видение разумети должно, извещаю. Ведомо убо буди (к препростым мне подобным глаголю), яко весь монашескийй подвиг, имже бы кто, Богу помоществующу, подвизался на любовь ближняго и Божию, на кротость, смирение и терпение, и на прочия вся Божия и Святых Отец заповеди, на совершенное душею и телом по Богу повиновение, на пост, бдение, слезы, и поклоны и прочее тела утомление, на всеусердное церковного и келлейного правила совершение, на умное тайное молитвы приседение, на плач же, и о смерти размышление, то весь таковый подвиг, Дóндеже еще ум самовластием человечим и произволением окормляем есть, негли известне нарицается деяние: видение же никако же. Аще же бы где и таковый умный молитвы подвиг в писании Святых Отец зрением и порицался, то простым точию словом, понеже ум, яко душевное око, зрением есть нарицаем. Егда же, Божию помощио и предреченным повигом, паче же всех, глубочайшим смирением очистит кто душу свою и сердце от всякия душевных и телесных страстей скверны ; тогда благодать Божия, общая всех мати, вземши ум тою очищенный, аки отроча за руку, возводит, аки по степенем, на предреченная видения духовная, по мере очищения ума открывая ему неизреченные и умом непостижимыя Божественныя тайны, и сие нарицается воистину истинное видение духовное: еже есть зрительная, или, по святому Исааку, чистая молитва, от неяже ужас и видение: на няже нет возможно никому же своим самовластно произвольным подвигом взыти, аще не кого Бог присетит и благодатию Своею на ня возведет: кроме же света благодати Божия дерзаяй кто на таковая видения восходити, таковый, по Святому Григорио Синаиту 64 , да весть, мечтания воображая, а не видения, мечтательными духом мечтаем и мечтая. Тако кому убо разсуждению о деятельней и зрительней молитве предложену сущу, время уже настоит показати, откуду Божественная умная молитва свое начало имать. |
| Во второй главе старец Паисий объясняет, откуда умная Иисусова молитва ведет свое начало, и какие свидетельства священного писания приводят о ней богоносные отцы. Да будет известно, что по писаниям святых отцов существуют две умных молитвы. Одна для новоначальных, соответствующая деянию, другая для совершенных, соответствующая видению: первая есть начало, вторая конец, ибо деяние есть восхождение к видению. Должно знать, что по святому Григорию Синаиту существует восемь первых видений, перечисляя которые, он говорит так: " мы считаем восемь первых видений: первое — о Боге, безвидное и безначальное, несозданное, причина всего, Троичное Единство и превыше существенное Божество; второе — умных сил порядок и устроение; третье — существующего состав; четвертое — смотрительное снисхождение слова; пятое — всемирное воскресение; шестое — страшное и второе Христово пришествие; седьмое — вечную муку; восьмое — царство небесное, неимущее конца " . Постараюсь теперь по мере моего слабого разума объяснить, в какой силе нужно понимать деяние и видение. Да будет известно (говорю это подобным мне, самым простым инокам), что весь монашеский подвиг, которым кто-либо при помощи Божией подвизается на любовь к Богу и ближнему, на кротость, смирение и терпение и на все прочие Божии и отеческие заповеди, на совершенное по Богу повиновение душою и телом, на пост, бдение, слезы, поклоны и прочие утомления тела, на всеусердное совершение церковного и келейного правила, на умное тайное упражнение в молитве, на плач и о смерти размышление, весь таковой подвиг, пока еще ум управляется человеческим самовластием и произволением, насколько известно, называется деянием, видением же ни в каком случае не называется. А если бы где-нибудь умный подвиг молитвы в писаниях святых отцов и назывался зрением, то это лишь по просторечию, подобно тому как и ум, будучи оком души, называется зрением. Когда же при помощи Божией вышеуказанным подвигом, особенно же глубочайшим смирением очистит человек свою душу и сердце от скверных душевных и телесных страстей, тогда благодать Божия, общая мать всех, взявши очищенный ею ум, как младенца, за руку, возводит его как бы по ступеням на упомянутые духовные видения, открывая уму, по мере его очищения, неизреченные и непостижимые уму божественные тайны и это по справедливости называется истинное духовное видение: это есть зрительная или, по святому Исааку, чистая молитва, от нее же ужас и видение. Но войти в эти видения невозможно никому самовластно, произвольным подвигом, если не посетит его Бог и не введет в них Своею благодатию. Если же кто дерзнет восходить на таковые видения помимо света благодати Божией, тот, по святому Григорию Синаиту, пусть знает, что он воображает мечтания, а не видения, будучи прельщаем мечтательным духом. |
| На основу у манастиру Савини кир Силуанових» у Зборнику писаном око 1418. године (рукопис бр. 22), сазнали смо нешто поближе о исихасти блиском синаитским круговима онога времена – кир Силуану . 288 Силуан по иста личност са монахом Силуаном светогорским «творцем 1355/56, се у запису у рукопису манастира Св. Павла као изузетних квалитета «у истину нови Силуан, силан разумом и крепак 289 Из се види да му духовни отац био кир Д. да Силуан писао у Зети где дошао из Свете Горе, нешто пре него су кир и преподобни Ромило Синаит (кога у посланицама) напустили Свету Гору. Ромилов пут нешто преко односно да су се Светогорци задржавали у приморским нарочито у Зети. Зна се да и сам старац са Никандром и «ином неком боравио дуже времена у где подиже многе цркве и манастире. 290 То бити баш зетски На основу места из Д. да Силуан пише ова писма Синаиту, ученику и биографу Ромила Раваничког. На седмог писма Силуан своме безименом саговорнику: ти рече Ромил да прималац писма неко ко близак Ромилу и да према посебно 291 Сва ова писма у ствари су размена мисли о пролазности живота и о вечним вредностима божанске доброте и светости и ставове на почива синаитска живота. За синаитско-светогорски исихастички покрет XIV века органски везан и процват чувене монашке оазе на Метеорима у Оснивач манастира на Великом Метеору, преподобни Метеорски био у личном за време боравка у Гори и Цариграду, са Синаитом Данилом Исихастом, Исидором и Калистом, Цариградским као и са другим духовним личностима из круга синаита и светогорских исихаста оног времена. 292 Метеори су доживели процват управо у време српске управе овим областима. Српски деспот епирски и Урош Палеолог, велики Свете Горе и исихаста, одрекавши се власти постао од ученика преподобног У монаштву добио име поставши са ктитор манастира на Стени. Живот окончао као у 293 Остао познат до данас као преподобни Метеорски. се с правом могу назвати «Синаитима» с обзиром да се преподобни подвизавао у Гори у месту званом Милеа, под руководством и исихаста, су били из уског круга ученика преподобног Синаита зачетника синаитског покрета. На упутио монах Калист, Цариградски се тада подвизавао у скиту Магула. 294 На путу из Свете Горе за Метеоре он посетио, са старцем и духовним братом Гаврилом, епископа веома блиског преподобном Синаиту , о коме било речи. Митрополит их и упутио на Метеоре. 295 |
| Преп.Григорий выделяет три добродетели безмолвия, которые взаимно порождают и оберегают друг друга: воздержание, молчание и смирение. К ним в иноческой жизни следует, по мысли Синаита, добавить бодрствование, чтобы не уподобляться уснувшим во время молитвы Христа в Гефсиманском саду. Важно отметить, что к добродетелям практики исихии Синаит рекомендует присоединить три «богоугодных занятия» – разновидности деятельности, характеризующей социокультурный уровень приобщенности инока к церковной жизни. Это – оглашение молитв, псалмопение и чтение. Таким образом, подвижник исихии мыслился преп.Григорию Синаиту носителем письменной культурной традиции, знатоком Молитвослова и искусства церковных песнопений. «Названные добродетели, – заключает он, – не только обнимают все [прочие], но и входят в состав одна другой». Творения преп.Григория Синаита позволяют проникнуть и в культуру повседневности подвига исихии. Приступать к трапезе инок имел право лишь на десятом часу ежедневного подвига. Ему подобало вкусить немного хлеба и разбавленного вина. «Из съестных припасов, какие найдутся, – разъясняет Григорий, – позволительно употреблять не столько, сколько прихотливо требует природа, но пользоваться [нужно] с самоограничением». Церковный день, начинающийся в шесть часов по полудню, т.е. вечером, знаменовал и начало ежедневного подвига – углубления в безмолвную созерцательную молитву, которой надлежало продолжаться в течение темного времени суток без перерыва до четвертого часа утра. Богомыслие как созерцательное состояние сознания предполагало непрерывное памятование о Божественном триединстве, т.е. сохранение бдительного сосредоточения на мысли о Святой Троице как Единице. И такое сосредоточение, в свою очередь, развивало способность к философствованию. Истинный философ, согласно преп.Григорию Синаиту, – тот, кто имеет созерцательный ум, кто через созерцание соединился с Богом, стал Его другом. Любовь к изначальной – творческой и истинной – Премудрости ставится философом выше всякой иной дружбы, мудрости и знания. А поэтому истинный философ «явно и непосредственно в себе самом имеет сверхъестественное соединение с Богом». |
|
|
