| Между тем, по Страхову, В. Томсону, Г. Спенсеру, Ульрици опираясь на метафизические основания, атомистическая теория противоречит другим основоположениям нашего ума. Понятия: материя и атом совершенно противоположны, так что одно всегда служит отрицанием другого, так-как, по атомистической теории, осязаемое в природе состоит из неосязаемого, само в себе есть нечто не осязаемое, – воспринимаемое – нечто в себе не воспринимаемое, – являющееся – нечто не являющееся, – делимое – нечто в себе не делимое, – чувственное – существенно нечувственное или сверхчувственное. Теория Либиха, который, не отвергая бесконечной делимости вещества, считает атом группой гораздо меньших частиц, соединенных какими-то силами, более крепкими, чем все силы, какие на земном шаре можно бы употребить для их разделения, – эта теория не может быть допущена потому, что, по Спенсеру, невозможно вообразить стороны атома столь близкими между собой, чтобы нельзя было представить между ними плоскости деления. Физический атом Либиха есть то же, что химический атом С. В. Томсона, – атом, который сам по себе есть уже сложный мир, неспособный занимать пространство с бесконечной твердостью и силой, невероятной ни в каком конечном теле. Фехнер думает, что атомы суть простые бытия, не имеющие протяжения, однако же, занимающие место, от чего, вследствие существующего между ними расстояния, состоящие из них системы имеют протяжение. Но по Ульрици, непротяженное, т.е. отрицание, нуль протяженности, которое, однако же, было бы в протяженности, было бы очевидным противоречием. Если же, по Фехнеру, атомы наполняют пространство не сами собой, как простые бытия, но движением своим, то Ульрици возражает, что движение атомов, как простых точек, не может, ни под каким видом, наполнять пространство, так-как намечаемые ими линии не суть что-либо реальное. По мнению Босковича, конечными элементами материи будут неделимые и непротяженные пункты, одаренные притяжением и отталкиванием; но, по Д. С. Миллю и Г. Спенсеру, эта теория и немыслима, и ведет к сомнению в существовании. |
| род, как равноатомные (1 атом серы или кислорода соединяются с 2 атомами водорода) взаимно заместимы, потому что, поставив в воде на место кислорода серу, мы получаем новое тело – сернистый водород; точно также 1 атом двуатомного элемента будет эквивалентен (как взаимно заместимый) 2 атомам одноатомного элемента и т. д. 2) Если два тела образуют несколько химических соединений, в которые одного тела входят только одинаковые количества, то количества другого тела в этих соединениях составляют ряд кратных величин сравнительно с наименьшим из них (закон Дальтона). Закон этот по атомистической гипотезе обусловливается неделимостью атомов, вследствие которой тело, вступающее с другими в соединения атом на атом, 2 атома на один и т. д., не может соединяться с этим другим в дробных отношениях (наприм., 2 атома на один атом и т. п.), Согласно атомистической гипотезе это может быть выражено так, что числа атомов тела, вступающего в несколько соединений с одним и тем же количеством атомов другого, суть кратные с наименьшим из них (мультиплы); так, наприм., кислород образует с азотом 5 соединений: на 2 атома азота 1, 2, 3, 4, 5 атомов кислорода, 2, 3, 4 и 5 суть кратные единицы. 3) Из атомистической гипотезы удобно объясняются явления кристаллизации (заключающейся в том, что тела при переходе из жидкого состояния в твердое принимают правильную геометрическую форму). При чем при кристаллизации мокрым путем (когда какие-нибудь тела кристаллизуются, растворенные в воде или в иной жидкости при медленном её охлаждении или испарении), если в растворяющей жидкости находится несколько веществ, то одни из них смешиваются, другие нет; то и другое объясняют одинаковым или различным строением атомов или молекул этих веществ. Действительно, тела, смешивающиеся при кристаллизации, изоморфны, т. е. кристаллизуются по одинаковой системе; если же изоморфные тела иногда не смешиваются, то это обусловливается большим различием их химического состава. 4) Явления полиморфизма, по которому тела, имеющие один и тот же химический состав при различных условиях кристаллизуются в различных системах |
| Из всего предыдущего вытекает, что античный атом можно рассматривать двояко. С одной стороны, это – атом, взятый сам по себе, в неподвижной изоляции, рассматриваемый только с точки зрения своего размера или структуры. Это, однако, лишь очень отвлеченная сторона атома, а вовсе не весь тот атом, который является для атомистов реальным элементом действительности. В самое определение атома у античных атомистов входит идея порядка, понимаемая не только как упорядоченность его собственной структуры, но и как определенность его в соотношении с другими атомами. Этот момент введен в определение атома именно потому, что каждый атом античные атомисты рассматривали лишь как букву некой универсальной рукописи. Конечно, А есть А и Б есть Б. Но АБ уже не есть ни БА, ни просто сумма отдельно взятых А и Б. Это – первое из тех удивительных свойств, которыми обладает движение атомов, приводящее их к тому или иному их соотношению или объединению. Это свойство можно назвать статической спецификой атомного движения у древних атомистов. Другое свойство можно назвать динамической спецификой этого движения. 9. Инфинитезимальные процессы Выше уже говорилось, что античные атомы находятся в непрерывном движении и функционально связаны между собой. Что это за непрерывность и функциональность? Античные атомисты находятся еще на такой наивной ступени мышления, когда такого рода вопросы ставятся, главным образом, интуитивно. В те времена еще не входили в подробный анализ такого рода проблем и не создавали для них точного логического аппарата. Говорилось, например, просто о сцеплении или захвате атомов (Маков. 48. 54. 76), причем сцепление понималось весьма наивно, как результат крючковатой (Маков. 291) или вообще изогнутой формы атомов. Говорилось также о трясении атомов во всех направлениях (Маков. 79). И вместе с тем признание таких глубочайших факторов, как непрерывность и функциональность, приводило (конечно, тоже еще в интуитивной и мало расчлененной форме) к выводам огромной теоретической важности. Ведь если u есть функция от х, то при условии непрерывности этой функции и в условиях образования все новой и новой качественности в каждый момент изменения u и х, т.е. в условиях возможности, трактовать каждый момент изменения как предел всех предыдущих моментов их изменения, мы имеем дело уже с инфинитезимальными представлениями. Мы должны теперь рассматривать каждый атом как дифференциал того или другого качества, получаемый в результате его непрерывного движения в зависимости от какого–нибудь другого или многих других атомов; а сложное тело мы тем самым должны рассматривать как интеграл, возникающий в результате непрерывного становления образующих его элементов. Либо нужно расстаться с представлением античных атомистов о нераздельности материи и движения и о закономерности этого движения, либо мы должны заключить, что античные атомисты в интуитивной и мало расчлененной форме уже оперировали понятиями дифференциала, интеграла и производной. |
| Вслед за Лисичкиным биографию Ф.Я. Бабкина считают «вымыслом» М. Поповского, автора монографии «Жизнь и житие святителя Луки Войно-Ясенецкого архиепископа и хирурга» красноярская исследовательница В.А. Майстренко и научный сотрудник Краеведческого музея Туруханского района Т.В. Мосиенко Эмоциональные обвинения в адрес М.А.Поповского, якобы сочинившего биографию несуществовавшего Филиппа Яковлевича Бабкина, вызывают недоумение среди читателей, мало-мальски знакомых с историей Красноярского края. В 1919-1920 Ф.Я.Бабкин был участником енисейско-маклаковского восстания и командиром красного партизанского отряда так называемой «Тасеевской республики». По окончании гражданской войны работал на ответственных постах в Енисейске. В 1923-1927 гг. — председатель Туруханского крайисполкома. В 1927-1930 гг. — заведующий Туринской культбазой в Эвенкии, летом 1930 Филиппа направляют на строительство Казымской культбазы. Филипп Бабкин 15 февраля 1932 прибыл в Москву, где получил должность сотрудника Комитета Севера. С 1 сентября 1935 г. переведен в аппарат Главного управления Северного морского пути. На день ареста 9 апреля 1937 года Филипп работал начальником Управления хозяйства и культуры народов Севера Главсеверморпути. Согласно документам о реабилитации был расстрелян 4 марта 1939 года. А Василий Яковлевич Бабкин, в годы гражданской войны командовавший взводом в партизанском отряде Филиппа, в мирное время трудился на хозяйственных должностях в различных советских учреждениях, включая детский дом «Севполярлеса» в Енисейске. Почему святителю Луке не понравилось имя Атом Ценность труда В.А. Лисичкина состоит в публикации ряда документов ГПУ — в частности, сведений о конфликте в связи с именем Атом, которое Василий Яковлевич Бабкин и его супруга Августа Иларионовна выбрали для своего сына. Негативную реакцию святителя Луки на имя Атом следует рассматривать в историческом контексте, иначе кто-нибудь может подумать, что епископ без всякой на то причины обидел родителей Атома. Атом Васильевич Бабкин родился в конце 1923 года – как раз с октября этого года газета «Красноярский рабочий» приступила к публикации статей о красных революционных «крестинах» детей. Был разработан «обряд крещения» с наречением «коммунистических имен»: |
| Если два, таким образом движущийся, один впереди другого, атома встретят и ударят, центр против центра, третий атом, – то сообщать ему движение, опять же, и вращательное, противоположное второму вращательному, а тожественное с первым, и поступательное, тожественное с первым и вторым поступательными; при этом скорость движения, при одинаковости масс, объемов и форм всех трех шаров, – атомов, убавится втрое и т. д. При этом первый, второй, третий и послейдующие атомы оставят за собою не иное что, как пустоту, а спереди образуют массу атомов, движущихся вращательно, в противоположные стороны, и поступательно в одну сторону, один вслед за другим, по одной прямой линии, пока прибавляющаяся масса не одолеет силу движения, пока первоначальная скорость движения первого атома, разделенная на массу всех, таким образом движущихся атомов, не превратится в дробь, близкую к ничтожеству, т. е. пока движущая сила не истощится сопротивлением инерции движимой массы. В этих пунктах Секки как будто не согласен с нашим выводом, – как будто не допускает истощения силы движения увеличением движимой массы. По его словам, в рассматриваемом случае «одновременное поступление как массы, производящей удар, так и той, которая на себя его принимает, распространяется до последних пределов эфирной среды " 225 . А эфир он считает »всенаполняющею 226 мировою средою«, потому что «присутствие этой тонкой материи оказывается во всей вселенной 227 ; она проникает всюду, и в отдаленнейшие концы безпредлльнаго мироваго пространства». Так ужели же Секки полагает, что один движущийся атом силен привести в движение беспредельную массу атомов?! Именно, это самое утверждает Секки. По его словам, «один центр (атом), лишь бы он был только возбужден достаточно сильным и продолжительным движением, может привести в колебание неограниченную среду 228 ; точка (атом), находящаяся в непрерывном движении, развивает вокруг себя атмосферу с неоднородной плотностью, и эта сфера может распространяться до бесконечности. Движение 229 никогда не уничтожается, а только преобразовывается, изменяет направление. |
| 7) Эти основоположения самого же Секки мы должны принять за исходные точки, при объяснении явления молекулярных притяжений. Держась этих основоположений, попытаемся, при объяснении молекулярных притяжений, стать на его, Секки, точку зрения, на сколько то позволяют нам законы логики. А) Вот первая его гипотеза: «что должно» 224 , – спрашивает он, – «произойти в среде атомов, в момент удара, произведеннаго атомом, который возбужден весьма сильным импульсом, при условии, что прочие атомы, не представляя никакой упругости, находятся в покое? Ясно, отвечает Секки, что в этом случай, движение будет сообщаться по законам передачи в твердых телах: мы получим, следовательно, одновременное поступление как массы (одного атома), производящей удар, так и той массы, которая его на себя принимает, при чем это поступление распространяется до последних пределов среды, без всякаго другаго действия, кроме образования некоторой пустоты позади ударяющей частицы». Здесь, как и прежде, у Секки недостает точной дистинкции представлений, а вместе с тем окажутся, как увидим, и абсурды, и противоречия его самому себе. Представим, что один изолированный атом эфира движется вращательно и поступательно, а все другие атомы находятся в покое. Что тогда выйдет? Заметим, что движущийся атом не упруг, как и покоющиеся атомы не упруги, – что он шаровиден, как и прочие атомы шаровидны – что находящиеся в покое атомы находятся в состоянии деятельной инерции, требующей силы для приведения их в движение. Двинувшись вперед, первый атом уже оставляет сзади за собою пустоту, а впереди встречает, на прямой линии своего поступательно-вращательного движения, другие, сферические же, покоющиеся атомы, в которые ударяет. Удар этот – в одни из покоящихся атомов – можете прийтись центр против центра, а в другие – эксцентрично, и следствие удара выйдут различные. а) В первом случае, при ударе центр против центра, движущийся атом сообщит другому покоющемуся атому движение как вращательное, так и поступательное, – вращательное (в простейшей, вероятнейшей, при отсутствии всяких сторонних причин, форме), на параллельной оси, противоположное собственному вращательному, а поступательное, по направлению собственного поступательного движения; при этом скорость движения, при одинаковости масс, объемов и форм обоих атомов, должна уменьшиться ровно вдвое. |
| Поясню это дополнительно. Если вы, например, задаете логику вопрос: Истинно ли высказывание «атом водорода состоит из протона и электрона»? - то логик совершенно правильно воспользуется определением истины по Тарскому и скажет: Высказывание «атом водорода состоит из протона и электрона» истинно тогда и только тогда, когда атом водорода состоит из протона и электрона. Если же вы зададите этот же вопрос физику или химику, то он привлечет комплекс естественнонаучных знаний. Он применит разнообразные теоретические подходы и экспериментальные инструменты, затем он проведет с их помощью комплекс экспериментальных и теоретических исследований и, наконец, сообщит нам, что высказывание «атом водорода состоит из протона и электрона» истинно и для обоснования приложит объемистый отчет о проделанной работе. При этом, надо отметить, что во многих ситуациях такой познавательной деятельности он будет нарушать законы логики – иначе не получишь новое знание. Посмотрим также, на обзорные и, можно сказать, представительские работы, П.Вейнгартнера «Фундаментальные проблемы теорий истины» или Р.Бойда «Подтверждение, семантика и интерпретация научных теорий» [Вейнгартнер, 2005; Бойд, 1995]. Как бы ни были они хороши, все же работы такого жанра представляют ценность для теории и практики логико-семиотических исследований, но они малоценны для методологии научного познания такой, в которой нуждаются физики, химики, биологии, технологии, словом естествоиспытатели, которые идут к истинному знанию сообразно своему пониманию. Вывод прост – то, что говорят об истине логики и представители аналитической философии - это совсем не то, что имеется в виду естествоиспытателями и философами при обсуждении проблем познания действительного мира человеком. Важно понять, что как нет панацеи в медицине, так и нет универсального инструмента познания, каковым часто в интеллектуальной истории человечества ошибочно представлялись либо логика, либо математика. Причина ошибки весьма проста – логико-математический аппарат часто применяется для окончательной обработки научного знания, а производители конечного продукта обычно считают себя если не единственными, то главными. Это касается и сапожников, которые считают что именно они обувают человечество (хотя им нужен инструмент и выделанная кожа, а чтобы сделать инструмент нужно добыть руду и выплавить металл и т. д); это касается и представителей логико-математического «цеха», которые убеждены, что методология науки есть логика во всех ее разновидностях (хотя для формирования научного знания необходим экспериментальны инструментарий и разнообразные знания, получаемые до и вне логико-математического формализма). |
| По гипотезе же материалистов следовало бы, что чем богаче человек представлениями, или познаниями, тем более должно увеличиваться тело его, если не во всех своих частях, то в мозге. Но здесь то и нет этой соразмерности. Конечно, есть очень незначительная разность и в массе мозга у людей, владеющих различными умственными способностями, так что у людей даровитых более мозга, чем у бездарных, но эта разность объясняется не из материального действования частиц мозга, а из действования души на его массу. В частности, нельзя признавать душу каким-либо малейшим, простым атомом, каким Епикур и Лукреций представляли душу. Как атом мог бы действовать не только при душевных представлениях, но и при сообщении движения телу? Всякий атом всегда есть недеятельная часть материи. Против этого могут сказать, что в природе нет ничего бездейственного, во всякой частице материи есть какая-нибудь сила. Но спрашивается: сила движения принадлежит ли материи так, чтобы она рождалась из самой материи, как существенное качество ее, или она сообщена ей снаружи? Нельзя представлять силы движения качеством материи, которое являлось бы собственно из ее природы, как modificatio ее; будет ли она расширительной или отталкивающей, она должна быть сообщена снаружи. Это ведет к признанию перводвигателя, которым дана сила движения всему материальному. Но материалисты не находят нужным принимать этот, так сказать, дуализм, то есть материальные силы и особого Виновника движения, а полагают, что всякий атом от века имеет силу двигаться по прямой линии. Но приписывать атому силу значит усвоять ему нечто духовное. От чего же не признавать духовного начала основанием жизни, а представлять его только принадлежностью? Атом ограничен своим частным пространством; если приписать ему и силу, то она будет ограничена местом, в таком случае нельзя будет объяснить главного вида движения – притяжения. Сила притяжения действует, как говорят, in distans, на отдаленное расстояние, и она принадлежит в большей, или меньшей особенной мере некоторым телам. |
| Провоцирование на реакции отрицания – это, кстати, оружие, которое очень хитро используют против нас. На различного рода интеллектуальных форумах, в философских дискуссиях либералы, схлопотав очередной разнос, начинают просто улюлюкать и смеяться над нами, традиционалистами: «Да вы уже надоели! Мы поняли, что вы не приемлете гей-парады. Скажите: а чего вы хотите?!» Это сейчас главная задача: отказавшись от марксистской и либеральной парадигм, найти свою интеллектуальную платформу. Это то, что я называю «Аффирмативным нарративом Традиции» . – А если проще: чего хотим? – Семью! Если в парадигме либерализма субъект – это индивид, то у нас в центре всех наших размышлений, чаяний и забот субъектом является не индивид, а семья. Я не индифферентная монада, я часть богозданного человека: И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1: 27). Мы утверждаем смену принятой современным обществом парадигмы через имплозию – взрыв изнутри. Все западные и написанные под их копирку конституции современности центром своим полагают так называемые «права человека». Их носитель «индивид» (от лат. individuum – «неделимое») – это искусственное слово, придуманное Декартом. По-гречески: атом (от др.-греч. τομος – «неделимый, неразрезаемый», где – отриц. частица; τομος – «отдел, отрезок»). Но это ложь, что индивид неприкосновенен. Согласно отнюдь даже не последним данным науки, сам атом как понятие о некоей неделимости, на котором зиждется либерализм, себя исчерпал. В физике от неделимости атома давно уже ничего не осталось. Я сам физик. Сегодня утверждать, что атом неделим, – глупость. Атом оказался очень даже делимым, и конца и края этому делению не видно, по той же «теории струн». Наука изобличает ложь либерализма, который, провозглашая, что индивид неделим, тут же берется за топор своего слепотствующего рассудка и начинает разделывать этого самого индивида как тушку. Господа либералы просто, как маньяки, приступили к самому безжалостному расчленению человека, отделяя его от всех форм идентичности. Сначала от религиозной, потом от национальной, после от половой… Сейчас уже пробуют отделить человека и от его человечной идентичности – это теория так называемого «трансгуманизма». Это уже некий писк либеральной моды расчеловечивания. |
| А созерцание это не может постигнуть того, что определяется только, как самое малое и самое простое, так что не может быть уже ничего более малого и простого. Следовательно, неощущаемое совпадает здесь с немыслимым. Кроме того, в понятии об атоме является противоречие, как скоро оно будет приложено к объяснению явлений. Все вещественные предметы являются протяженными, т.е. имеют пространственную величину, объем. Спрашивается, имеют ли атомы также какую-нибудь величину и протяженность, или же тожественны с математической точкой? И то, и другое ведет к противоречиям». «Если атом, продолжает тот же мыслитель, как бы ни был мал, имеет пространственную величину, то его нельзя представить чем-то неделимым, но следует приписать ему возможность деления, потому что в понятии всякого количества необходимо заключается возможность деления до бесконечности. Если же атом не имеет никакой величины, никакой протяжности, – то оказывается совершенно непонятным, каким образом скопление не имеющих протяжения точек может являться протяженной массой». Материя, по Г. Спенсеру, – или делима до бесконечности, или нет. Если мы скажем, что материя делима до бесконечности, то мы вдадимся в предположение, которое мы не в состоянии осуществить в мысли. При делении какого-нибудь тела на двое, мы можем вести процесс так, чтобы, дойдя до частей тела, неделимых физически, умственно повторять процесс без конца. Но сделать это еще не значит реально понять бесконечную делимость материи, так-как реально понять это значило бы умственно проследить деление до бесконечности, а для этого потребовалось бы бесконечное время. С другой стороны, утверждать, что материя неделима до бесконечности, значит утверждать, что материя может быть раздроблена на части, которых уже никакая мыслимая сила разделить далее не может. А это предположение не более может быть представлено в мысли, как и предыдущее, потому что каждая из таких конечных частей, если бы она существовала, должна бы иметь верхнюю и нижнюю поверхность, правую и левую сторону. Но нам невозможно вообразить себе стороны ее столь близкими, чтобы нельзя было представить между ними плоскости деления. Если смотреть на атомы как-бы через умственный микроскоп, – то каждый атом явится частью материальной субстанции. Но совершенно те же исследования могут быть сделаны и относительно частей, из которых состоит атом, и те же самые трудности стоять на пути каждого ответа. Если предположить, что эти гипотетические атомы состоят из атомов еще меньших, то затруднение, очевидно, явится снова на первом же шагу; от затруднения этого нельзя освободиться даже бесконечным рядом таких предположений». |
|
|
