| «И речет, говорится у пророка Исайи об ассирийском царе – не взях ли страны, яже выше Вавилона и Халани, иде же столп создан? ( Исайи Х, 9 ). Но общее и более распространенное мнение относило это событие к местности в непосредственном соседстве с Вавилоном и указывало его именно там, где была башня, напоминавшая о Борзиппе. Талмуд вавилонский говорит, что воздух Борзиппы помрачает память, и что здесь было смешение языков. Lenormant. Essai, р. 354. 1493 Известны были книги «о таинствах солнца и луны», приписываемые древним пророкам, и праотцам, Adami и Asqôlebitâ. Chwolsohn. Üeber die Ueberreste d. altbabylon. Literatur. S. 165 и 166. Памятники говорят также о различных магических «возбуждениях и формах превращения» посредством таинственных действий (ibid. S. 165). Чародейские заклинания и вызывания духов здесь были также очень развиты. Древние Халдею считали отечеством чародейства. Непонятные слова: xilka, xilka, bescha, beseha, употреблявшиеся средневековыми чародеями в Европе, в качестве заклинательной формулы, оказываются халдейскими по своему происхождению и значат с халдейского: «прочь, прочь, нечистый, нечистый». Leunormant. Manuel d’histoire de l’orient. II, 175. 1494 Chwolsohn. Üeber die Ueberreste d. altbabyl. Literatur. S. 173. Из этих же остатков древней вавилонской письменности мы узнаем, что у халдейских мудрецов развито было естествознание и что они делали опыты искусственного оплодотворении растений и даже животных и человека. Оказывается, по-видимому, что они знали и нынешнее generatio aequivoca и даже имели взгляды, очень близкие к теории Дарвина. (Книга таинств луны, приписываемая праотцу Adami. Ibid. S. 166 – 167). Г. Хвольсон присовокупляет, что развитие естествознания и рационализма в Халдее, как и ныне в Европе, вело к разладу между старыми и новыми партиями мудрецов и жрецов. 1495 Вновь открываемые ассирийские памятники указывают на едва вероятное развитие чувственности в Ассирии и Вавилонии. 1496 Некоторые впрочем, хотя не совсем ясные места в остатках вавилонской письменности говорят, по-видимому, о веровании в своего рода аид (холодный). |
| В Месопотамии существовало множество религиозных течений – различные формы иранской народной религии, остатки вавилонских культов, иудейство, Христианство, гностицизм, а также целый ряд сект на основе смешения различных религиозных традиций. Зороастризм Возникшее в первой половине III века манихейство представляло собой смесь Христианства и зороастризма с элементами вавилоно-ассирийской религии. Зороастризм возник в Восточном Иране в VII–VI веках до P. X. Основателем его был Зороастр (Заратуштра). Зороастризм отличается дуализмом. Он признавал существование двух божеств – Ахура-Мазды (Ормузда) и Ангхро-Манью (Ахримана). Ахура-Мазда – бог добра, олицетворение света и жизни, правды. Ангхро-Манью – олицетворение зла, мрака смерти. Эти божества находятся в постоянном конфликте, борьбе. Человек в этой системе представлений есть творение доброго божества. Вместе с тем, он подвластен и злому божеству, отчего вынужден бороться с Ангхро-Манью и духами зла. Священной книгой зороастризма является Авеста, которая создавалась в период с IX no VI век и включала в себя древние тексты, от гимна Митре до стихотворных проповедей Зороастра. Окончательный вид Авеста приобрела только в рассматриваемый период. Это учение было принято и распространялось персидским правителями Ахеменидами. К нему обратили свои взоры и первые Сасаниды. Об уважительном отношении Арташира к этой древней национальной религии персов свидетельствует принятый им титул: «Поклоняющийся (Ахура-) Мазде, бог, царь царей Ирана, происходящей от богов». Уже тогда государственным святилищем стал храм огня. Зороастризм этого периода включал в себя культ Ахура-Мазды, Анахиты (богиня плодородия и войны) и Митры, а позднее – и самого Арташира. Реформатором религии при Сасанидах стал жрец Картир, который считал себя, вероятно, равным Зороастру, достигшим праведности. Картир преследовал иудеев, буддистов, гностиков, христиан и манихеев («веру дэвов»). Христианство в Персии Согласно церковному преданию, Христианство проникло в Парфию еще с апостольской проповедью. По сообщению Оригена ( Евсевий Кесарийский . Церковная история, 1:3), Парфию получил в удел апостол Фома. Апокрифические книги проповедниками Христианства в Парфии называют Фому, Симона Зилота, Иуду Иаковлева. Парфия соприкасалась с Сирией, где Христианство пустило глубокие корни с самого своего начала. Парфянская династия Аршакидов, свергнутая Арташиром, была не персидского происхождения, поэтому язык и религия персов в Парфии не процветали. |
| Он был совершенно чужд ниневитянам, и они не могли его понять. Что касается языка, то нужно вспомнить, что ассирийский язык принадлежит к семитическим и с еврейским языком имеет большое сходство, особенно это нужно сказать относительно галилейского наречия, на котором говорил Иона. Отсюда легко себе представить, что Иона мог научиться ассирийскому языку, равным образом, и образованные из ниневитян могли понимать еврейский. Пример знания евреями ассирийского языка, а ассирийцами еврейского в Библии нам известен (см. 4Цар 18.26–28 ). Знание же жизни ассириян, нужное для проповеди, у пророка Ионы легко предположить. Ассирия отстояла от границ Израильского царства едва на 200 верст и во времена Ионы она вела с Израилем оживленные политические и торговые сношения. Религия ассириян была сходна с религиями соседних с Израилем языческих народов; грехи ассириян, конечно, имели в себе много общечеловеческого и о многом можно было заключать по внешности жителей и города. Поэтому не только Иона, лично бывший в Ниневии, но и пророки, никогда ее не видавшие, знали и живо изображали ее нравственное состояние (см. Наум. 1–3 ; Соф 2.13–15 ). В означенных стихах говорится о покаянии ниневитян по проповеди пророка. Противники исторической подлинности книг пророка Ионы весь этот рассказ считают невероятным. Невероятно будто бы, чтобы целый громадный город обратился к раскаянию по проповеди одного человека, никому до сих пор неизвестного, участие в этом царя и издание особого указа также, говорят, невероятно; невероятными считаются и те внешние формы, в которых выразилось покаянное чувство ниневитян. Приведенное возражение в значительной степени покоится на субъективном чувстве вероятного и невероятного, и по самому существу своему оно не особенно сильно. Ведь очень часто бывает, что действительность превосходит наши представления о вероятном. Между тем, в рассказе пророка Ионы нет ничего превосходящего всякое вероятие. Случаи влияния отдельных лиц на массы народа, когда эти массы заражаются общим настроением, доходящим до энтузиазма и повинуются буквально каждому слову того, кто сумел стать во главе движения – известны каждому (напр. |
| Но в еврейской истории и религии все необычайно. Подобно тому, как религия Иеговы, очистившись от ханаанства, сделалась наиболее высокой верой в единого бога, так и из этих вещателей уже в X веке выделились могучие личности, сделавшиеся духовными вождями народа и религиозными индивидуалистами, причем элемент экстаза отступает, а то и совсем незаметен. Уже Давид окружен пророками (Натан, Гад), к голосу которых прислушивается, с которыми советуется, и которые дерзновенно обличают сильного царя. При Омридах, во время особенно напряженных сношений с Финикией, нового проникновения языческих культов и начала ассирийских культурных и политических влияний, из среды пророков выделяется Илия, а за ним Елисей, объявившие смертельную войну Ваалу и другим языческим влияниям, а также ставшие на защиту правосудия и обездоленных (история Наву-фея). Хладнокровная последовательность, это неумолимое следование принципу: «или Иегова или Ваал», доходившие до того, что пророк готов был согласиться на гибель всего народа и всего мира во имя торжества идеи Иеговы, сделали из этих двух могучих ревнителей истинных предшественников следующего поколения религиозных деятелей. Накануне своего крушения Израильское царство переживало последний проблеск политической славы и сравнительного спокойствия при Иеровоаме II (783–743), победившем Дамаск, подчинившем моавитян и имевшем влияние в Иудее и Эдоме, Ассирияне были далеко – заняты бесславными войнами с Ванским царством. Израильтяне забыли об опасностях; они погрузились в спокойное пользование плодами побед и роскошью иноземной культуры; внутри усиливалось социальное неравенство и злоупотребления власть имущих, впереди рисовался все более и более отчетливо «день Иеговы», когда бог осудит язычников на рабство избранному народу. И вот, среди такой обстановки является в пределы северного царства вдохновенный пастух из иудейского города Фекоа – Амос. Он – человек из народа, но не без образования. Он знает историю своего народа и соседей, он знаком и с вавилоно-ханаанской мифологией ( гл. |
| Чрезвычайно много света на заупокойный культ пролили раскопки Деляттра в карфагенских некрополях. Но здесь замечается достаточное количество местных особенностей и своеобразных элементов, свойственных пунической культуре и позднему времени. Религия финикиян, чуждая изящества и допускавшая антропоморфизм лишь отчасти, с ее культом фетишей, справлявшимся под открытым небом, весьма мало могла содействовать развитию туземного искусства; промежуточное положение страны и характер народа обусловили его эклектизм и подражательность. То, что сохранили нам побережья Сирии и берега Средиземного моря, доказывает, что финикияне развили довольно большую художественную промышленность, но их мастера всецело находились в зависимости от Египта, Ассирии и даже хеттов; комбинация заимствованных элементов дала смешанный стиль, по которому не трудно определить финикийское происхождение многочисленных серебряных и бронзовых чаш и небольших блюд, рассеянных от дворца ассирийских царей в Нимруде до Италии (Пренеста), рельефных пластинок из слоновой кости, также находимых от Ниневии до Испании, раковин с орнаментом и резными изображениями и т. п. Особенное развитие этой техники падает на XIII в., когда финикийские мастера ценились даже в странах древних самостоятельных культур и когда их влияние было велико не только в Сирии (храм Соломона), но и на море и за ним – тогда после крушения великой эгейской цивилизации наступило греческое «средневековье» и начавшие новый период; культуры греки были многим обязаны финикиянам. Несамостоятельное искусства последних, познакомив греков с египетским и передне-азиатским, не могло однако иметь на них такого глубокого и длительного влияния, как, напр., монументальное искусство египтян. Греки поэтому легче выработали свое национальное искусство, и уже к VI веку финикийское влияние и первенство отступает пред развитием эллинского гения. Полный обзор литературы о финикиянах (до 1893 г.) см. в моей статье «Очерк истории изучения финикийской древности» – Историческое обозрение, т. |
| Нравственное воззрение греческой религии ограничивалось понятиями красоты, частнее требованием сохранения меры во всем и отсутствия высокомерия против судьбы, а римской – понятиями пользы и вреда действий. Таким образом, у греков и римлян животная страсть становилась добродетелью, как скоро она проявлялась соответственно основным воззрениям их на нравственность. Грек и римлянин не только не признавали необходимости борьбы с чувственностью, но и отрицали всякое различие в человеке стремлений высших и низших. Шумные оргии в честь Вакха, или Бахуса, сопровождались в Риме и Греции не менее безнравственными действиями, как и культ Шивы в Индии. II. Новоиудейство § 105. 0бщий взгляд на новоиудейство и на его происхождение. Новоиудейство есть религия, образовавшаяся из начал древнего богооткровенного учения иудейского, но смешанных с началами языческой религии и философии, и потому сильно искаженных и обезображенных. Искажение богооткровенной религии иудейской языческими воззрениями началось со времени плена вавилонского (плен Вавилонский – переселение первое 607; последнее 585 до Р. X.; плен Ассирийский 723 до Р. X.) и продолжалось до VI века по Р. Хр. Это было самое критическое время в истории народа иудейского, когда страшные бедствия, постигшие его, угрожали полным и совершенным истреблением его с лица земли. В таком положении иудеи ухватились за закон, который прежде постоянно нарушали и в исполнении которого увидели теперь единственное средство спасения, – свое быть или не быть. Но, ухватившись за закон и вдумываясь в него, они решили, что доселе они не только не исполняли, но и не понимали закона, как следует, – что за это именно Иегова так решительно и разгневался на них, – что впредь нужно иначе понимать и исполнять закон, чем как было доселе, и что только под этим условием Иегова снова помилует их. Под влиянием таких идей, естественно, явились многочисленные толкования закона, целые кодексы правил и наставлений, искусственно извлеченных из закона и приспособленных ко всем возможным отношениям житейским, ко всем случаям жизни еврея. |
| Начат посылати, во-первых потому, что одному Иисусу Христу невозможно было проповедовать всюду, хотя бы сначала только в одной еврейской земле или Палестине; во-вторых потому, что нужно было приучать апостолов к самостоятельному действованию в отсутствии Господа. Посылать по два. Это делал Господь с одной стороны потому, что двоим идти на проповедь и безопаснее, и охотнее (Феоф.); с другой же стороны потому, что по закону Моисееву ( Втор.19:15 ) нужно было не менее двух свидетелей для того, чтобы засвидетельствовать истину чего-либо. Евангелист Матфей говорит, что Господь, посылая апостолов на проповедь, не повелел им ходить к язычникам, а также к Самарянам (ст. 6). Это Господь заповедал потому, что, так как со времени Авраама народ еврейский был избран Богом для сохранения истинной веры на земле, сему народу был обещан Мессия, Христос Спаситель и от сего народа имел Он произойти и среди него явиться; то прежде всех и должна начаться проповедь у Евреев ( Ин.4:22 ) и затем уже после них у всех других народов ( Мф.28:19 ; Мк.16:15 ). Язычники, это – люди, после столпотворения Вавилонского потерявшие веру в истинного Бога и признававшие за Бога разные, приносившие пользу или вред, твари, напр., солнце, огонь и т. п., прославившихся чем-либо людей, или просто какие выдуманные божества. Назывались эти люди язычниками оттого, что идолопоклонство началось со времени смешения языков, а идолопоклонниками, конечно, от почитания идолов. Самаряне, это был народ, живший в середине Еврейской земли или Палестины, между областями Иудеей и Галилеей. Народ этот состоял из смеси иудеев, которые остались здесь от пленения десяти колен Израильского царства Ассирианами, и язычников, которые переселены были из разных областей Ассирийского царства на место отведенных в плен ( 4Цар.17:23–24 ). Переселенцы эти, наученные священником, приняли еврейскую веру, но не оставляли служения и своим богам, и, таким образом, религия их состояла из смешения иудейской и языческой и называлась Самарянским расколом. Из священных книг Самаряне принимали только 5 книг Моисеевых, следовательно не принимали пророков. Евангелист Марк умалчивает о повелении Господа не ходить до времени к язычникам, вероятно, потому, что Евангелие его первоначально было назначено для уверовавших из язычников, и он не хотел смущать их этим сказанием, тем более, что это повеление впоследствии было отменено ( Мф.28:19 ; Мк.16:15 . Мих.). |
| Первоначальная столица монархии лежала на западном берегу Тигра, в нескольких верстах к югу от Мосула, в местечке, которое известно теперь под названием Кале-Шергат, и получила свое название Ассирии от главного божества, которому поклонялись жители, именно Ассура, «доброго Бога». Это название перешло отсюда на всю страну, населяемую ассирийским народом даже после того, как столица перенесена была дальше на север, в Ниневии, на восточный берег Тигра, против города Мосула, в том месте, где Большой Заб впадает в эту более значительную реку. В этой-то области, почти той самой, которая известна была грекам под названием Адиавены, и находилась колыбель будущей великой монархии, причем Армянские горы опоясывали ее с севера, Малый Заб с юга и Мидия с востока. Собственно, Ассирия была таким образом в северной и восточной части страною гористой; но эти возвышенности, покрытые дубом, сикомором, сливами, тополями, сумапом и другими деревьями, постепенно переходили в равнины на юге и западе. Климат был сравнительно холодный в этих верхних областях и орошавшие их обильные потоки производили богатую растительность в знойных низинах. В различных областях успешно росли миндали и шелковичные деревья, апельсины, лимоны, гранаты, абрикосы и виноградный лозы, равно как дыни, яблоки, груши, сливы и вишни, причем в то же время страна изобиловала и всякого рода хлебными злаками, льном и даже хлопком. В равнинах росли финиковые пальмы и маслины, но особенно славились лимонные деревья. В общем, Ассирия однако же была лишена строевого леса. Скульптурные произведения Ниневии показывают, что в древности страна изобиловала зайцами, сернами, различного рода собаками, волами, овцами, козлами, верблюдами, буйволами, дикими ослами и львами, а из царства птиц – орлами, коршунами, страусами, перепелками и другими породами. Жители принадлежали, подобно жителям Вавилонии, к семитской ветви кавказской расы ( Быт. 10:11 ). Язык обеих стран был один и тот же, и то же самое, в существенных чертах, было и в отношении религии, причем религия Вавилона была старше по своему происхождению. |
| В четырех городах к северу от Иерусалима найдены свидетельства продолжающейся оккупации страны в VI столетии до Р.Х. Эти данные соответствуют выводам, к которым можно прийти на основании содержащихся в Четвертой книге Царств свидетельств о том, что Навуходоносора интересовали прежде всего Иудея и Иерусалим, но никак не пустынные земли, лежавшие к северу от них. Это города Тель-эн-Насва (Tell en-Nasbeh – Мицфа?), Вефиль, Самария и Мегиддо. Сделанные в них находки, относящиеся к рассматриваемому периоду, не представляют особого интереса и не свидетельствуют о наличии в них сколько-нибудь развитой экономики. Расположенное в 12 км к северо-западу от Иерусалима на невысоком плато, городище Телль эль-Насва отождествляется с библейским Мицфе колена Вениаминова ( Нав. 18:26 ). Отождествляли его также с Беерофом и Гаваоном. Последние, однако, в отличие от Телль эль-Насва, были населены в эпоху поздней бронзы. На Телль эль-Насва жизнь прекратилась в конце эпохи ранней бронзы, возобновилась же она только полторы тысячи лет спустя, в начале раннего железного века (в XII b. до Р.Х.). Часть самарийского холма, похоже, была сознательно покрыта слоем почвы, принесенной сюда с соседних склонов с тем, чтобы разбить здесь сад или виноградник. Вефиль был разрушен и покинут жителями где-то около 500 г. до Р.Х., однако мы не знаем, кто именно разрушил этот город. Впоследствии, в период римского владычества, Вефиль был отстроен вновь. Тель эн-Насва и Мегиддо были разрушены и оставлены людьми уже в IV b. до Р.Х. Самария, возможно, представляет собой единственное из всех исследовавшихся археологами мест, в котором люди продолжали жить как после падения Иерусалима, так и в межзаветный 66 и в новозаветный период. Самаритяне – жители северной части Палестины, родственные евреям по языку и культуре. Их религия – одно из ответвлений раннего иудаизма. Иосиф Флавий писал, что самаритяне произошли от смешения евреев, живших в разгромленном в 721 г. до Р.Х. ассирийцами Северном царстве, с переселенцами, перемещенными туда из других частей ассирийского государства, в том числе из южной Месопотамии. |
| Точно так же формы, в которых гносис предлагал свое учение, напоминают те, которые существовали у язычников. Известно, что когда человек обращается к таинственному, то самая таинственность средств, которыми он ищет достигнуть своей цели, представляется наиболее отвечающею данной задаче. Этим, может быть, объясняется тот факт, что во всех случаях, когда человек думал обращаться к неведомой естественной или сверхъестественной силе, он употреблял непонятные в некоторых подробностях заклинательные формулы, так что некоторые заговоры сохранили на себе печать глубокой древности, ведущей начало еще от времени ассирийско-вавилонской цивилизации. Во всяком заговоре есть какие-нибудь непонятные имена. Например, даже в стране древней мудрости, Египте, в заговорах пользовались большим кредитом имена еврейские: есть египетские чисто языческие причитания, в которых наряду с египетскими словами встречаются еврейские названия: Саваоф, Адонаи. Практика гностиков в этом отношении чрезвычайно похожа на приемы волшебников: и у гностиков сирийские фразы и различные еврейские слова пользуются большим кредитом. Многие, например, еврейские слова употребляются здесь для обозначения известного положения или известного обнаружения духовной жизни в догматических системах гносиса. Особенно священные молитвы в некоторых гностических сектах сочинены были на сирийском языке, и это, по убеждению вождей гносиса, производило особенно сильное впечатление на присутствовавших; слова совершенно непонятные, казалось, открывали особенно удобную дверь в таинственную область неизвестного. Но подле религиозных потребностей стояли потребности философские. Желая разрешить проблемы, представляемые жизнью, и богословские и частью космологические гностики ввели в круг своего аппарата и христианские воззрения. Но при этом положительное содержание христианской религии представлялось им узким. Оно давало ответы на вопросы религиозно-нравственные, но оставляло в стороне вопросы чисто космологические, или, по крайней мере, решало их не в той формуле, в какой привыкла решать их наука этой эпохи. На исконный и существенный вопрос философии, каким образом из бесконечного произошло конечное, материальный мир от духовного, христианство предлагало идею свободного творения из ничего и притом в форме настолько простой, что здесь религия и по самому содержанию и по изложению расходилась с философскою постановкою этого вопроса, так как философия плохо мирилась с идеею творения, представлявшеюся ей логическим противоречием, потому что из ничего ничего не бывает. |
|
|
