| Прибывший в Самарию священник, по свидетельству 4Цар. 17:28 , стал жит в Вефиле. Без сомнения, он мог научить переселенцев только тому богопочитанию, которое совершалось в Вефиле в период существования израильского царства, т. е. служению Иегове под образом тельцов. Для восстановленного культа были воздвигнуты капища высот и из среды переселенцев назначены совершители богослужения – священники высот (17:32). Таким образом, наряду с чистым язычеством у колонистов утвердилась израильская религия: „Господа они чтили, и богам своим они служили по обычаю народов, из которых выселили их» (17:33). Писатель 4 Цар. не указывает, когда именно произошла перемена в жизни переселенцев и когда они ввели у себя израильский культ. Сами самаряне, предлагая Зоровавелю свое участие в постройке храма, заявили, что они приносят жертвы Богу израильскому от дней Асардана, т. е. Ассаргадона (681–669). Из библейского текста не видно, относятся ли эти слова только к колонии, отправленной Ассаргадоном, или же ко всем ассирийским переселенцам вообще. Возможно думать, что „от дней Ассаргадона» стали служить Иегове собственно переселенцы этого царя, колонисты же Саргона обратились к израильской религии ранее, и именно при тех обстоятельствах, о которых рассказывает писатель 4 Царств. Начав служить Иегове и, притом приняв собственно культ высот, самаряне не оставили и прежних культов и, так, обр., держались смешанной религии. „Народы сии“, замечает о колонистах писатель 4 Цар., „чтили Господа, но и истуканам своим служили. Да и дети их поступают также, как поступали отцы их» (17:41). Если книги Царств произошли в период вавилонского плена, как это обычно допускается ортодоксальной экзегетикой 381 , что, значит, языческий элемент в самарянстве в это время, т. е. спустя почти 200 лет после появления самарян в средней Палестине, был еще силен. Однако, следует думать, что и иудейская религия рано пустила в самарянстве прочные корни. По сообщению И. Флавия, „начав служить Иегове, самаряне стали друг пред другом оказывать большую ревность к почитанию сего Бога» 382 . |
| Но значит ли после этого противоречить себе, допуская возможность этой возбудимости в одном случае у евреев, и отвергая вероятность её в другом – у ниневитян, хотя бы в этом другом на помощь ей явились другие силы? Этими другими силами у ниневитян были, вытекающий из указанной подвижности чувства, особенный страх пред Божеством, проникающий собою все вообще языческие религии востока, и то высокое уважение, та крепкая вера, с которыми язычники всегда относились к мантике, всякого рода гаданиям, прорицаниям и предсказаниям. В Ассирии всё это было по преимуществу. Жреческое сословие в Ассирии было самое высокое; жрецы были наравне с знатнейшими из вельмож первыми лицами после царя. Сам царь был верховным жрецом своей религии, но не так, как впоследствии в римской империи, не по имени только, а на самом деле, как царём и священником вместе был Мельхиседек из Салама ( Быт.14:18–20 ), и как по его примеру после хотел быть Осия иудейский ( 4Цар.15:5 ); так что обычным одеянием ассирийского царя было одеяние верховного жреца, всё украшенное различными символическими ожерельями, фигурами и знаками, имевшими гадательное значение в религиозных обрядах 419 . Религия ниневитян, имевшая космический характер и бывшая более религией чувства, чем идеи, более, чем всякая другая языческая религия, способна была воспитывать в своих поклонниках ту благочестивую и покорную набожность, плодом которой могло быть всеобщее обращение к Богу. Своим сабеизмом она утверждалась на климатических условиях самой страны. Наряду с ясным и многозвёздным небом природа востока давала человеку в ночном полумраке слышать таинственные и непонятные звуки, а в знойно-палящем солнце с южным ветром-разрушителем окружала человека тысячами нежданных бед и страшными неизлечимыми болезнями. Всё это, вызывая в человеке благоговейную созерцательность, невольно возбуждало в нём страх пред грозными явлениями природы, сознание полной своей ничтожности и беспомощности. Отсюда в ассирийской религии была вера в духов, населяющих каждый лес, гору, реку и т. п.; отсюда в ней больше, чем в какой-либо другой религии из древних, удержалась вера в первобытный грех , карающий людей болезнями через тех духов. |
| Понятия религиозные вследствие этого перепутывались и нередко одно и тоже божество у различных колен являлось с различным характером. Все это до крайности затрудняет дать общую характеристику языческой веры арабов и определить характер различных их божеств. Сношения с соседними народами также были одной из причин разнообразия религии у арабов и путаницы их религиозных представлений – в национальную чисто религию арабов при их крайнем безразличии проникали различные религиозные элементы всевозможных религий окрестных народов и вер: халдейской, иудейской, египетской, ассирийской, вавилонской, персидской и т.д.; так что в религии Аравии получился какой-то хаос, особенно, если мы примем во внимание то обстоятельство, что у арабов не существовало мифологии, благодаря которой разные божества стояли как бы между собой в тесной генетической связи; напротив все божества арабов были изолированы друг от друга и не имели между собой ничего общего с тех пор, как потерялось первичное значение этих божеств, как свойств единого верховного Божества, и каждое божество стало мыслиться самостоятельным, хотя всегда подчинённым верховному Богу. Религия Мекки образовалась и развилась под сильным влиянием Йемена. Мекка занимала среднее положение на пути, который шел из Йемена и Петры, Обильный запас воды привлекал сюда караваны, шедшие с товарами с разных сторон; здесь происходила перемена перевозчиков товаров и наем верблюдов. Таким образом, в Мекке был постоянный наплыв народа, особенно, из Йемена; вследствие этого религии Мекки образовалась под сильным влиянием Йемена, что, конечно, много также зависело и от того обстоятельства, что древними жителями Мекки были выходцы из Йемена. Это важное значение и торговое положение Мекки скоро выдвинули её из среды других городов Аравии, и она стала сосредоточением пунктов торговли, а вместе с тем и центральным пунктом религии благодаря своему национальному святилищу Каабе. Религия успела здесь более или менее выработаться и, со своей стороны, оказывала сильное влияние на религиозное сознание всех арабов, которые стекались в Мекку. |
| Одним словом, та библейская история, с которой древнееврейское и христианское сознание сжилось веками, объявлена не действительною. Из нее устранено все, что составляет ее душу, ее ни с чем несравнимое значение и мировой религиозно-философский смысл. Это уже не библейская религиозная история, а обыкновенная история маленького народа, обладавшего кое какими особенностями национальной индивидуальности. Затем, это не история спасения всего человеческого рода, не история царства Божия (в ее первом подготовительном периоде): супранатуральный элемент в ней целиком отсутствует; мессианские упования, – то именно, что делает ветхозаветную религию ступенью для вступления грешного человечества в царство спасительной благодати, не имеет в ней никакого места. Каким образом, однако, несмотря на это, случилось, что незначительный по численному составу еврейский народ – по историческому значению вырос до размеров величайшей культурной силы, его история сделалась центром общечеловеческого интереса, его религия вышла из тесных рамок «полуязыческой» национальной веры и обратилась в мировую духовную религию, по своему содержанию, характеру, метафизической и жизненной глубине не находящую ничего равного себе в области религиозных явлений всей древности? 4 Ответ на этот вопрос думают вывести из рассмотрения деятельности пророков 9 и 8 век.; и выражают его так: всем, чем стала религия Иеговы впоследствии, она всецело обязана реформаторской деятельности пророков с одной стороны и историческим условием, в которые поставлена была Палестина в указанное время, – с другой. Толчком к самым выступлениям пророков и их проповеди послужили исключительные политические обстоятельства 8 в. до P. X. Это было тревожное время, когда на арену восточного мира выступало ассирийское могущество и когда мелким народностям, территориально смежным или близко лежавшим к новому царству, грозила опасность или полного политического уничтожения или вассального подчинения чужеземцам. Эта опасность близка была и народу еврейскому, обоим царствам его – северному и южному. |
| I. История самарян. 1 . Различные названия самарянской народности и ее образование . Названия самарян. Свидетельства Библии и клинописных текстов об образовании самарянской народности. Еврейский элемент в самарянстве. Изложение и разбор мнения Генгстенберга о чисто языческом происхождении самарян. Отношение еврейского и нееврейского элементов в самарянской народности. 2 . Образование религиозной общины самарян . Исторический характер свидетельства 4Цар 17:24–41 . Мнение Шрадера о создании ассириянами вассального царства в Самарии. Мотивы колонизации Самарии ассирийскими царями. Первоначальная религия ассирийских колонистов. Начало служения Иегове. Гипотеза А. А. Олесницкого . Свидетельство 1 кн. Ездр 4:1–5 об образовании религиозной общины самарян: разбор возражений против свидетельства и его достоверность. Повествование 1Ездр 4:1–5 . Исследование свидетельства 1Ездр 4:6–23 . Отношения самарян и иудеев при Ксерксе и Артаксерксе. Санаваллат и другие защитники самарянских интересов. Значение деятельности Неемии в истории самарянско-иудейских отношений. Окончательное формирование самарянской религиозной общины и построение храма на Гаризиме. 3 . Судьбы самарянской общины после построения храма на Гаризиме. Самаряне при Александре Великом и его преемниках. Положение самарян при Иоанне Гиркане и в эпоху римского владычества в Палестине. Положение самарян при Константине Великом и Констанции. Баба-Рабба. Положение самарян при Феодосии Великом, Гонории, Феодосии II, Зеноне, Анастасии, Юстиниане и Юстине II. Самаряне в период владычества в Палестине, арабов и турок. Положение самарян в XIX в. 4 . Самарийская область . Границы Самарийской области. Самарийские города: Самария, Сихем, Сихарь и другие. 5 . Самарянская диаспора . Причины образовали самарянской диаспоры. Самарянская колония в Египте. Самарянские колонии в Палестине, Сирии и др. странах II. Религия самарян. Предварительные замечания. 1 . Догматика самарян и особенности в их понимании Моисеева обрядового закона . Самарянский монотеизм. Ангелология самарян. Воззрения на Моисея и на данный им закон. Почитание Гаризима. Мессианские верования самарян. Самарянская эсхатология. Самарянское толкование Моисеевых законов об обрезании, о чистом и нечистом, о браке, о правах наследования. Самарянский календарь. Особенности самарянского толкования законов о праздниках. |
| Если проникнуть за пределы внешней оболочки грубого политеизма, в который она облачалась в народных суевериях, и возвыситься до представлений высшего порядка, бывших для них исходною точкою, то там мы найдем основное понятие божественного единства, последний остаток первобытного откровения, но искаженный чудовищными измышлениями пантеизма» 572 . «В основе кушитских религий, как и в основе всех других религий – говорит Масперо, –мы находим Бога в одно и то же время единого и много различного: единого потому, что материя истекает из Него, и Он смешивается с материей; многоразличного потому, что каждый из актов, которые Он совершает в Самом себе над материей, считается как бы произведением существа отличного и носящего особое имя. В начале эти отдельные существа не распределены еще по степеням правильной иерархии; они сосуществуют без соподчинения, и каждое из них пользуется преимущественным поклонением пред всеми другими в известном городе или у известного народа: Ану в Уруке, Бел в Нипуре, Син в Уре, Мардук в Вавилоне. Ану, Бел, Син, Мардук представляют лишь одно и то же существо, но это единое существо, имеющее столько различных названий, имеет двоякую сущность: оно объединяет в одном и том же лице два начала, необходимые для всякого произведения, именно, начало мужское и начало женское. Каждый бог удвояется в соответствующей богине: Ану и Син в богине Нана, Бел в Белите, Мардук в Царпаните. Божественные существа уже не понимаются отдельно, но под видом чет, и каждая из чет, составляемых ими, есть лишь выражение первоначального единого Бога, несмотря на двойственность ее природы, подобно тому, как Он един, несмотря на множество своих названий» 573 . Кушитская религия, о которой говорит здесь Масперо, есть одно и то же, что первобытная религия Халдейская. Тот же первобытный монотеизм мы находим и в Финикии, в Ханаане и в Сирии. «Культ финикийского бога Ваала», говорит наиболее авторитетный ученый в области финикийских надписей, именно Вогюе, «заключал в себе первоначально верование в единого Бога, подобно тому, как и соседние культы Бела ассирийского, Адада сирийского, Молоха аммонитского, Марны филистимского и прочие божества, в самых названиях своих заключают идею единства и верховного главенства. |
| Царство Иуды просуществовало дольше, почти полтора века. После падения царства Израиля иудейские цари вынуждены были признать над собой верховную власть ассирийского царя. К этому времени в Иуде распространяется влияние ассиро-вавилонской культуры, проникшее даже в религию: в иерусалимском храме были введены культы небесных светил. Иудейские цари платили Ассирии тяжелую дань. Менялись цари, но ни реформы, ни национализация религиозных культов не спасли царства Иуды. К мятежам крестьян добавились внешние войны. Против Иуды двинулся египетский фараон Нехо. В 586 г. Иерусалим был разрушен. Храмы были сожжены, а все население, кроме бедняков было уведено в рабство в Вавилонию. Царство Иуды прекратило свое существование. Культура Израиля и Иуды Израильский народ создал свою культуру, оказавшую в последствии влияние на европейскую культуру. Христианская религия в Европе возникла под влиянием иудейской, а сюжеты и образы библейской литературы послужили источником вдохновения и творчества для многих произведений европейских поэтов, писателей и художников. Религия Израиля и Иуды имеет также много общего с финикийской религией. Например, главный бог Иуды Иагаве и Эльон — одно и то же лицо, они наделены одинаковыми функциями. Обряды народной религии располагались по годовому циклу земледельческих работ: праздник начала жатвы, уборки плодов и т. д. В Израиле и Иуде создалась большая литература. В их основе легли народные предания. В Иуде были составлены повести о царях Давиде и Соломоне с целью их прославления. При дворе израильских царей состояли летописцы, которые описывали жизнь монархов, а с появлением пророков записывали их легенды и изречения. К литературе того времени относились житейские мудрости, народные сказки и песни. Собрание свадебных песен приобрело мировую известность. Ветхий Завет о Мессии Предисловие. Обозрение Мессианских Пророчеств. Пророчества в книгах Моисея. Пророчества Царя Давида. Пророчества Исайи. Страждущий Мессия. Воскресение Мессии. Пророчества Даниила. Предсказания «Малых» Пророков. Ожидание Пришествия Мессии. Искаженные представления о Мессии. Предсказания о Новозаветных временах. Две Пасхи. Указатель Мессианских Пророчеств. Предисловие |
| Многообразны были изменения учения о развитии мира посредством последовательного исхождения Эонов; в него допускалось смешение с учением о творении и с учением о полярном двойстве. Оттого Эоны являлись то одинокими существами, представляющими последовательную лестницу духовного развития, то четами, соединяющими духовное развитие с наружной формой вещественной производительности. Примеры и тому и другому находятся в разных подразделениях Гнозы. В преданиях же о религии Вавилонской, кроме первоначального Вела, видим мы целый ряд Триад. Трудно определить прямое отношение между всеми этими божествами, которых имена и слабые очерки проглядывают сквозь покров Эллинских, весьма неясных, представлений о Востоке 129 , но второе появление Вела, как замыкающего цепь Триад, не позволяет предполагать между ними другого отношения кроме эманационного. В то же время, женские и мужские имена, соединённые в этой мифологии, указывают на какую-то систему, более вещественную, чем духовную, или вообще на разноначальный синкретизм. Но одиночество первобытного 130 Вела и свидетельство древних показывают, что прежняя религия Ассирийская, до влияния Кушитского, основана была на понятии о всемогущем Творце, между тем как очевидная связь всех религий Сирии, Финикии и Вавилона доказывает нам, что общепринятая форма примирения между учениями южным и северным была не определённая форма эманации. Таково было верование высших каст, посвящённых в таинства; но низшие были погружены в самую грубую чувственность и во все мерзости чисто стихийного служения. Невозможно не заметить сходства ранней Эллинской святыни, Дия Додонского, с обрядами и символами, принадлежащими Халдее. То же гадание по шуму ветра в вершинах вековых дубов и чинаров, то же отсутствие кумиров, и та же святость голубя в лесной обители Дия и в великолепном храме Вела. Голубь не был собственно изображением Дионы: в этом свидетелями писатели Эллинские; ибо служение Дионе вместе с Зевсом принадлежит эпохе позднейшей. Голубь не был изображением Астарты, ибо никогда бы строго духовный пророк Израиля не употребил формы: «грозен меч голубицы» 131 , если бы голубь был только эмблемой Астарты. |
| 10:10. Кумиров более. Здесь не проводится различие между религиозной практикой Израиля и Иудеи, с одной стороны, и другими городами Запада – с другой. Пленение идолов покоренного города было кульминационным моментом войны. Смысл этого стиха в том, что многочисленность кумиров не помогла указанным городам уйти от поражения. 10:11. Изваяния и идолы в Израиле. В идеале израильская религия не допускала изображений божества. На практике же этому запрету подчинялись не всегда. Исайя и другие пророки допленного периода постоянно обличали народ за идолопоклонство. Об использовании идолов Ахазом см.: 2Пар. 28:2 . Эта информация не столь хорошо подтверждается археологическими данными, как можно было бы ожидать. Вероятно, отсутствие скульптурных изображений в слоях, относящихся к периоду царств, объясняется их безжалостным уничтожением такими реформаторами, как Езекия и Иосия, или разграблением страны во времена ассирийского и вавилонского господства. 10:13,14. Надписи ассирийских царей. Самонадеянные и горделивые заявления, которые Исайя вкладывает в уста ассирийского царя, ни в коей мере не являются преувеличением. В надписях этого времени цари в крайне самонадеянной форме претендуют на особую роль. Тиглатпаласар объявляет себя любимцем богов, светочем своего народа и пастырем всего человечества, который покорил многих царей, разграбил города и обложил данью вассалов. Он заявляет, что враги для него не более чем призраки. Один из его предшественников, Ашшурнасирпал, обнаруживает склонность к умножению титулов, которых насчитывалось более дюжины. Среди них были такие, как «свирепый дракон», «премудрый пастырь», «праведный муж», «бесстрашный воин, попирающий врагов», «герой без пощады» и «неодолимый потоп», «тот, у кого нет достойных противников», и «тот, кто в своем могуществе и величии покорил свирепых и беспощадных царей от востока до запада» . 10:16–19. Суд над Ассирией. Хотя ассирийский царь изображает себя светочем своего народа, Яхве, Свет Израиля, призван погасить этот светоч. Ассирийские цари хвалились тем, что разоряли поля и сады, испепеляли города, – теперь сами они подверглись той же участи. Их армии – гордость и красу этих царей – скосили эпидемии (постоянно угрожавшие военным лагерям в древности). Поражение ассирийского войска действительно имело место под стенами Иерусалима в 701 г. до н. э., хотя и не вследствие эпидемий (см.: 4Цар. 19:35 ). Падение Ассирии произошло лишь через восемьдесят пять лет, когда мидяне и вавилоняне завоевали Ашур и Ниневию. |
| Здесь, можно сказать, представлена схема постепенного возникновения письменности. Но так ли это было в действительности, и кто изобрел письменность в собственном смысле, это с точностью неизвестно. Можно даже сказать, что все виды письма могли практиковаться одновременно. И научные изыскания подтверждают это. Так, при разборе нескольких имен фараонов узнали, что Египтяне, вместе с живописными и символическими иероглифами, употребляли и буквицу, которая и введена была по преимуществу для передачи имен царей. Кроме того, Египтяне обозначали звуки предметами, в имени которых первыми служили эти звуки. Так какая-то птица означалась – а, змея – б. Тоже заметно и в финикийской азбуке, а также и в сирийской, что особенно характерно выражается в буквах (л) и (и), где вообще практиковалось более удобное для житейских нужд письмо, нежели вавилоно-ассирийское – квадратное и клинообразное, употреблявшееся на памятниках. Из этого краткого очерка образования и постепенного развития письма очевидно, что письмо не может быть признано исконным и первоначальным способом передачи заветных дум, мыслей и чувств религиозных. Несомненно, что религия, начавшая свое бытие вместе с происхождением людей, первоначально сообщалась, передавалась и сохранялась не путем письменности, а обычными доныне способами сообщения в среде людей не употребляющих письменности, т.е. чрез предание. Начало же священной письменности совершилось тогда, когда верующие в Бога имели неотложную необходимость сберечь религиозные истины, чтобы они не затерялись, и были навсегда великим и славным достоянием человечества во всех его грядущих разрозненных поколениях, чего при единстве их в семействах и родовой общности патриархального быта еще не требовалось. II. Вначале люди жили семействами, родами, причем старейшие и опытнейшие члены семьи и рода устно передавали юным членам все, что они считали нужным передать им. И так как в патриархальные времена люди жили долго, то дорогие религиозные предания удобно сохранялись, передаваясь иногда одним и тем же лицом в течение нескольких поколений. Так, праотец Адам, живший 930 лет, мог сообщать о своем отношении к Богу, о жизни райской и падении, об изгнании из рая, о надежде на обетованное Семя жены не только сынам сынов своих, но и правнукам и их внукам. Когда умер праотец Адам, Малелеилу было 135 лет. Потом он прожил еще 760 лет и умер, когда Ною было около 30 лет, и потому мог также передавать многим поколениям все известное ему о Боге, и отношении Его к людям за многие сотни лет. Таким образом, кроме множества лиц, даже в 2 или 3 праотцах могло вмещаться все достойное священного предания, и понятно, сохраняться неповрежденно, как в лицах немногих и избранных святых. Письмени, очевидно, здесь не было места и не ощущалось в ней нужды, тем более, что при крепости всех сил и память людская была тогда тверже, как не обессиленная массою предметов упоминания. |
|
|
