| 2467 Масарикова Алиса (Masarykova Alice; 1879–1966), чешская общественная деятельница, социолог, доктор философии, дочь первого президента ЧСР Т. Г. Масарика, председатель Чехословацкого Красного Креста. Одна из инициаторов создания «Русского очага» в Праге, почетный член Археологического института им. Η. П. Кондакова, почетный член Союза русских студентов в ЧСР. 2468 Толль Николай Петрович (1894–1985), археолог, историк искусства; доктор философии Карлова университета в Праге (1927). Уроженец Лодзи (Польша). В годы гражданской войны воевал на стороне Белой армии, был ранен в голову. В эмиграции с 1922 г., учился на философском факультете Карлова университета (1922/23–1926), сблизился с Η. П. Кондаковым, а после смерти учителя стал одним из организаторов и активным членом Семинара его имени, впоследствии сотрудником, членом правления и вице-председателем (1931–1938) Археологического института им. Η. П. Кондакова. Редактировал серию, издававшуюся семинарием «ΣΚϒΘΙΚΑ: une série de monographies sur l’archéologie et l’histoire des nomades». B 1926 г. женился на Нине Владимировне Вернадской (1898–1986), дочери акад. В. И. Вернадского и сестре Г. В. Вернадского (посаженой матерью на свадьбе была княгиня Н. Г. Яшвиль). Был близок к евразийцам, издал в Праге ряд книг на русском языке, в том числе «Скифы и гунны: Из истории кочевого мира» (Прага, 1928. 79 с. 5 карт. Опыт истории Евразии. Вып. 1. С приложением работы П. Н. Савицкого «О задачах кочевниковедения. (Почему скифы и гунны должны быть интересны для русского?». С. 81–106)), «Tissus coptes. Collection du Musee des arts et métiers de Prague» (Prague, 1928. 44 с. 11 pl.). B 1934–1937 гт. участвовал в экспедициях M. И. Ростовцева в Дура-Европос в качестве фотографа, содействовал изданию отчетов и обработке материалов экспедиции в Сирию. В сентябре 1938 г. (по другим данным, в феврале 1939 г.) покинул Прагу, через Белград переехал в США, с 1939 г. работал на кафедре иранистики Йельского университета, но от научной деятельности отошел. С 1950-х гг., после выхода на пенсию, жил в Мидльтауне, занимался разведением птиц на собственной птицеферме. |
| И. Соколова , который внес в текст, отличающийся большим количеством описок и испорченных чтений, много исправлений и конъектур (Соколов Ю.М. Повесть о Карпе Сутулове (Текст и разыскания в истории сюжета). Древности II Труды Славянской комиссии имп. Московского Археологического Общества. Т. IV. Вып. 2. М., 1914). Все публикации повести, предпринятые в советское время, воспроизводили это издание с переводом на современную орфографию. В настоящем издании исправления М.И. Соколова оставлены только в самых необходимых случаях, в остальном сохранены особенности списка. Стр. 58. ...именем Татиану... – В переводе с греческого Татьяна – учредительница. ...именем Афанаси Бердов. – Фамилия Бердов встречается в русских документах XVII в. С другой стороны, бедро – деталь ткацкого станка, двигающаяся взад и вперед; по свидетельству В. Даля, слово «бердить» означает «подавшись вперед, пятиться... назад», отступаться от слова или дела (Даль В. Толковый словарь. Т. I). С. 59. .. .како я могу убежати от огня будущего? – Татьяна говорит об адском огне, в котором будут гореть грешники. ...во всем разрешу. – Т. е. отпущу грехи. ...в третием часу дни... в 6 часу дни... в 10-м часу дни. – В Повести дан древнерусский счет времени. До 1722 г. время дня отсчитывалось от восхода солнца, отчего в разные времена года длительность дня была неодинаковой – от 9 часов в декабре до 15 часов в июне. В быту день делился на заутреню, зарю, раннюю зарю, начало света, восход солнца, утро, середину утра, обедню, обед, полдень, уденье, полуденье, паобед, вечерню, вечер, ночь, полночь. В церковной практике день разделялся на 12 часов или на четыре периода, в которых первые три часа были утром, вторые три часа – первой половиной дня, третьи три часа – второй половиной дня, четвертые три часа – вечером (Прозоровский Д. О старинном русском счислении часов II Труды 2-го археологического съезда в Санкт-Петербурге. Вып. 2. СПб., 1881. С. 105–194). «Повесть о купце», созданная на основе сказочного сюжета о «благодарном мертвеце» (см. |
| Совет Православного Палестинского Общества «в виду возникших возражений счел долгом предоставить рассмотрение возникших сомнений компетентным судьям, избранным из среды Русских ученых специалистов, будучи глубоко убежден, что среди них, не прибегая к западным ученым, мы найдем верную оценку сделанного». (Отчет 10 Января 1886 г.) Выбор специалистов, и вероятно решение спора в качестве третейского судьи, были предоставлены ИМПЕРАТОРСКОМУ Русскому Археологическому Обществу, вследствие чего Совет сего последнего Общества обратился к следующим лицам отцу Архимандриту Леониду, ныне Наместнику Св. Троицкой Сергиевой Лавры, отцу Архимандриту Антонину, Начальнику Русской духовной миссии в Иерусалиме, начинателю и главному распорядителю сделанных там в 1883 г. раскопок, г. Профессору, члену Археологического Общества Н.В. Покровскому и г. Профессору Киевской Духовной Академии А.А. Олесницкому , который предпринял второе посещение Св. Земли в истекшем 1886 году. Ныне появились в печати, в трудах Императорского Археологического Общества, отзывы означенных почтенных ученых. В общем итоге отзывы эти имеют следующий характер. Профессор А.А. Олесницкий , признавая правильными некоторые замечания, изложенные мной в книге «Базилика И. К», отдает, однако, решительное преимущество теории, поддерживаемой гг. Шиком и В.Н. Хитрово , в некотором отношении даже усиливает эту теорию, и в самом важном для этой теории вопросе о направлении крестного пути, по которому Спаситель шествовал от претории Пилата к Голгофе, дает на выбор или оставаться при образовавшейся во времена крестоносцев латинской гипотезе направления пути от башни Антонии, или решиться на принятие совершенно новой гипотезы о расположении претории Пилата и судных ворот на Русском участке в нескольких саженях от Голгофского холма. Профессор Н. В. Покровский , напротив того, относится с недоверием к теории гг. К. Шика и В.Н. Хитрово и, не вдаваясь в подробное рассмотрение всех отдельных вопросов, как делает это Профессор Олесницкий, находит, что раскопкам 1883 г. нельзя усвоить именно того значения, какое усвояет им Палестинское Общество, и что нельзя признать того, что раскопками этими разрешены в полном объеме те вопросы, которые Палестинское Общество поставило в 1883 г. при приступе к раскопкам. |
| Важность этого тома представляется главным образом, как мы заметили выше, в историческом и археологическом отношении, если иметь в виду памятники и документы, в нем изданные. Так, например, кто не признает важность в археологическом отношении того памятника, который самим Керамевсом поставлен на первом месте в ряду других, изданных им в рассматриваемом томе памятников? Разумеем упомянутый Типик или Устав. Равным образом и в историческом отношении в этом томе представляется чрезвычайно много важного и любопытного, по большей части доселе неизвестного в печати или дающего новое освещение обнародованным доселе историческим данным. Для нас русских, между прочим, далеко не безынтересны некоторые документы в числе изданных Керамевсом, как например, уже по заглавию, – тот документ, который касается русского иеромонаха, возведенного в сан архимандрита. Документ относится к 1701 году и следовательно к царствованию Петра I в России и ко времени патриаршества Досифея II в Иерусалиме. Известно, в каких живых с Россией сношениях был этот иерусалимский патриарх, горячий поборник православия, непримиримый враг латинства, ревностно заботившийся о поддержании престижа православной Иерусалимской патриархии в деле заведывания святыми местами Палестины вопреки хищническим притязаниям на них латинства. В России он видел оплот православия на востоке и защиту против притеснений, испытываемых православными на востоке от турок, и против политического преобладания западных держав на том же востоке, покровительствовавших латинству. Поэтому он всячески способствовал сближению восточных православных с Россией и подъему значения России на востоке и между прочим в глазах Турецкого правительства. Этим объясняется в частности и тот документ, который касается русского иеромонаха, возведенного в сан архимандрита. Документ этот, заимствованный Керамевсом из 411 рукописи Иерусалимской патриаршей библиотеки в Константинополе, читается, в русском переводе с греческого, так: «Мерность наша, настоящею патриаршею грамотою нашею, делает известным для всех духовных и мирских, началь- |
| Говоря о вкладе профессора А. А. Олесницкого в изучение монументальных памятников Святой земли, нельзя, конечно, не признать и наличие в работах ученого многочисленных неверных выводов, что выглядит вполне очевидным при сопоставлении их с данными современной археологической науки. Так, в частности, основываясь на своем предположении о зависимости размеров строительных блоков от времени их истесания, исследователь ошибочно датировал подземелья южной стороны платформы Иерусалимского храма, сооруженные Иродом Великим, временем Соломона. Ошибочно отождествил профессор и иерусалимские «гробницы царей» с гробницей царя иудейского Асы. В настоящее время установлена несомненная принадлежность этих гробниц царице Адиабенской Елене, жившей в I в. по Р. Х. 6 Несостоятельной, увы, оказалась и уже упоминавшаяся гипотеза Олесницкого о времени происхождения гробниц-монолитов кедронского некрополя. В настоящее время считается, что силоамский монолит (более известный как «гробница дочери фараона») действительно может быть отнесен к периоду Первого храма. С другой стороны, два других памятника следует датировать значительно более поздним временем, нежели предполагал профессор Олесницкий. В частности, памятник Авессалома – эпохой Ирода, а гробницу Захарии – вообще I в. по Р. Х. 7 Следует, впрочем, заметить, что ошибочные выводы А. А. Олесницкого в значительной степени являлись следствием общего слабого уровня развития методологической базы археологической науки того времени и отсутствием у ученого достаточных данных. Однако даже в этом случае выдвигаемые профессором тезисы опирались на серьезную аргументацию. Поэтому встречающиеся в работах Олесницкого неизбежные ошибки, с нашей точки зрения, в целом нисколько не умаляют научного достоинства этих трудов, равно как и заслуг самого исследователя перед мировой и отечественной наукой. О признании же заслуг профессора в области изучения монументальных памятников может служить, например, факт приглашения его Советом Императорского Русского Археологического Общества в качестве эксперта по вопросу об идентификации остатков, обнаруженных в результате раскопок 1883 г. на Русском месте в Иерусалиме, проводимых под руководством начальника Русской Духовной Миссии архимандрита Антонина (Капустина) . В отчете, опубликованном в Журнале Совета Археологического Общества, отмечалось: «Решающее же значение по данному вопросу должен иметь для Совета отзыв профессора Олесницкого, обладающего общепризнанным авторитетом именно в области древнееврейской и в частности Иерусалимской археологии...». 8 Как известно, время подтвердило правоту выводов ученого о подлинности обнаруженных остатков второй городской стены с порогом Судных врат. Как подтвердило время и многие другие гипотезы ученого, изложенные им в своих монографиях и статьях. |
| Сомнению подвергалось также использование Лукой некоторых слов. Например, он пишет о Филиппах как о «части» или «районе» Македонии. Так, по крайней мере, переводилось употреблённое им греческое слово. Ф.Хорт считал, что Лука совершает ошибку, т.к. meris переводится как «часть», а не «район». Археологические раскопки, однако, показали, что это слово использовалось для обозначения частей района. Таким образом наука вновь подтвердила точность евангельского автора. Луку обвиняли и в неточном употреблении других слов. Скажем, он, как считалось, не должен был называть правителей Филипп «преторами». По высокоучёному мнению, этот город управляется двумя «дуумвирами». Но и здесь Лука, как обычно, оказался прав. Археологические открытия показали, что управители римских колоний носили именно титул «преторов». Его выбор слова «проконсул» для Галлиона ( Деян. 18:12 ) подтверждается найденной в Дельфах надписью, где упоминается «Люций Юний Галлион, мой друг и проконсул Ахайи...» Правителя Мальты Публия евангелист Лука называет «начальником острова», ( Деян. 28:7 ) буквально по-гречески «главным мужем острова». Точно так он именуется и в некоторых обнаруженных при раскопках надписях. Слово «политарх» (в русском переводе «городской начальник»), как называет Лука представителей городских властей в Фессалониках, не встречается в классической литературе. Это словоупотребление также считали ошибкой Луки, покуда не были обнаружены многочисленные надписи (на сегодняшний день 19), где упоминается этот титул. Интересно, что в 5 из них речь идёт именно о Фессалониках. В 1945 году близ Иерусалима было обнаружено два оссуария (хранилища для костей) с надписями, которые их открыватель Э.Л.Сукеник назвал «первыми упоминаниями о христианстве». Оссуарии были обнаружены в гробнице, используемой до 50 г. от Р.Х. Помимо этих греческих надписей, «лесоус иоу» и «лесоус алоф», на них было начертано четыре креста. По-видимому, первая надпись – это молитва Христу о помощи, а вторая – о воскресении человека, чьи кости покоились в оссуарии. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГОЛЕНИЩЕВ Владимир Семенович (17.01.1856, С.-Петербург - 9.08. 1947, Ницца), первый профессиональный рус. египтолог и востоковед. Занимался также изучением ассир., хеттских, урартских и сабейских древностей. В. С. Голенищев. Фотография. 30-е гг. ХХ в. В. С. Голенищев. Фотография. 30-е гг. ХХ в. Род. в семье состоятельного купца, получил прекрасное домашнее образование. С юности Г. страстно увлекся египтологией и собиранием егип. древностей. В 1870 г. окончил С.-Петербургский ун-т и был принят сверх штата в Эрмитаж как лучший в стране египтолог; в 1886 г. стал хранителем егип. древностей музея; разобрал 2 самых многочисленных фонда, егип. и ассир., составил и опубликовал их каталоги. С 1887 г. состоял действительным членом и сотрудником Отд-ния вост. археологии при Русском археологическом об-ве. Г. принадлежит более 50 монографий и статей по древнеегип. языку, лит-ре и искусству Др. Египта. Им заложены основы изучения истории, культуры, религии, языка и искусства Др. Египта в России. В исследованиях Г. дал яркие, образные картины религ. и магических представлений древних египтян, отметил тесную связь древнеегип. религии с политической жизнью, искусством и культурой. Г. был одним из тех ученых, благодаря к-рым в рус. науке выработался взгляд на постепенное развитие религ. представлений и становление культа единого универсального божества. Г. владел 13 иностранными языками, в т. ч. древнеегип.; активно изучал эпиграфические первоисточники; в области папирологии и филологии он сделал множество открытий, в т. ч. им найдены, переведены и опубликованы (1906-1913) в наст. время широко известные папирусы Эрмитажа («Рассказ потерпевшего кораблекрушение» эпохи Среднего царства; «Пророчество Неферти»; «Поучение гераклеопольского царя своему сыну» и др.). Папирусы публиковались с привлечением специально собранных Г. списков и вариантов. Основные филологические сочинения Г. остались неизданными («Некоторые замечания об египетском синтаксисе»; 2-й т. Сводного каталога Каирского музея «Иератические папирусы» (1-й т. опубл. в 1927); 5 томов «Заметок о египетском синтаксисе»). Работы Г. выходили в Париже, Каире, Берлине, Лейпциге и России (Записки Вост. отд-ния Русского археологического об-ва, Известия Российского археологического об-ва). |
| Здравомыслов исправил и дополнил более чем 400 из 1380 биографий в «Биографическом словаре студентов первых XXVIII курсов СПбДА» Родосского, и кроме того, в отзыве на эту книгу опубликовал таблицу для будущих составителей подобных словарей, содержащую сведения о справочных изданиях по 57 епархиям. Он, кроме того, позднее в качестве одного из составителей принял участие в подготовке «Биобиблиографического словаря» выпускников СПбДА 1871—1918 годов, работа продолжалась до 30-х годов XX века, но осталась незавершенной. Он был членом различных научных и благотворительных учреждений. С 1892 года Здравомыслов — почётный член и помощник председателя Общества попечения о бедных военного и морского духовенства, находившегося под покровительством императрицы Марии Феодоровны. С 12 ноября 1896 года он — делопроизводитель Комиссии по разбору и описанию архива Синода. 1 марта 1901 года Здравомыслов был назначен членом образованной при Императорской Санкт-Петербургской академии наук комиссии для установления правил пересылки рукописей и книг в русские и в заграничные общества. С 24 февраля 1904 года он — член Комиссии по вопросу о русском правописании при Отделении русского языка и словесности Императорской Академии наук. Он входил в Комитет по охране памятников старины, в совет Общества духовной и материальной взаимопомощи бывших питомцев Санкт-Петербургской духовной академии. С 1907 по 1917 год Здравомыслов по приглашению архиепископа Финляндского и Выборгского Сергия (Страгородского) участвовал в работе Комиссии по исправлению богослужебных книг, он фактически исполнял обязанности её секретаря, готовил справки в архиве Синода по истории исправляемых текстов. С 1908 года по 18 марта 1910 года Здравомыслов состоял в Комитете по реставрации Сампсониевского собора в Санкт-Петербурге в память Полтавской битвы. С 1909 по 1912 год он как представитель Ведомства православного исповедания участвовал в работе межведомственной комиссии, созданной при Министерстве внутренних дел Российской империи и Государственной думе для выработки первого законопроекта об охране памятников церковной старины. В 1912 году он входил в Комиссию по пересмотру правил об отношении церковной власти к обществам и союзам, возникающим в недрах Православной церкви и вне её. В январе 1915 года вошёл в созданную при Петроградской духовной академии Комиссию по научному изданию славянской Библии, был членом ревизионного комитета комиссии, присутствовал практически на всех её заседаниях до декабря 1920 года. С 1916 года Здравомыслов — действительный член Общества возрождения художественной Руси и член-корреспондент Общества любителей древней письменности. В марте 1917 года он вошёл в совет созданного Союза российских архивных деятелей. Он был почётным членом Воронежского, Новгородского и Полтавского церковно-археологических обществ, Новгородского общества любителей древности, членом Нижегородской губернии архивной комиссии, был участником археологических съездов, читал лекции по архивоведению. |
| В самом деле, как отмечает это автор и как подтверждает Н.В. Покровский (в отзыве об этом труде по присуждению ему большой золотой медали в Русском Археологическом Обществе) 32 «знаменитый Дюканж дал нам исторические справки о памятниках Константинополя, но памятники вещественные обследовал слишком мало. Зальценберг, Фоссати и Пюлгер занимались обследованием лишь некоторых из этих памятников, но не ввели их в связь с общею историею Византии и не определили их места в истории искусства. Нечего уже и говорить об общих курсах истории искусства, в которых памятникам Константинополя отводится лишь незначительное место». «Сочинение Кондакова (в противоположность указанным трудам), по словам того же отзыва, обнимает всю совокупность памятников Константинополя и заключает в себе такую полноту художественно-исторических данных, какой не представляет ни одно из существующих доселе изданий. Памятники вещественные представлены здесь в 50-ти фотографических снимках, составляющих прекрасную иллюстрацию к ученому тексту. Уже одно издание этих памятников и оценка их художественных форм могли бы быть признаны немаловажною заслугою автора перед отечественною наукою; но он не ограничивает свою задачу одною этою стороною. Справедливо полагая, что памятники эти, с одной стороны, теснейшим образом связаны с историею византийской культуры и раскрывают нам внутреннюю религиозную жизнь православного Востока, с другой могут получить надлежащую оценку лишь в том с случае, если будут связаны между собою единством мысли в общей постановке истории византийского искусства, проф. Кондаков сообщил своему предмету широкую научную постановку: он воспользовался письменными источниками для уяснения смысла и значения памятников вещественных и, наоборот, последние призвал в свидетели для подтверждения и поверки первых... В целом сочинение проф. Кондакова представляет весьма солидный вклад в русскую археологическую науку. Здесь мы имеем первый и весьма удачный свод материалов, относящихся к художественной истории Константинополя, значительно облегчающий будущие ученые труды археологов; но гораздо важнее, по нашему мнению, то, что автор группирует свой обширный материал применительно к требованиям научного знания, сообщает вопросам археологии научную постановку и таким образом содействует разработке археологического метода, в чем наша археология имеет не малую нужду. Такие труды вносят в археологию особый смысл, вызывают к ней живой интерес, и, направляя читателя на работу мысли, взамен бесплодного увлечения мелочами, частностями и механическим пристрастием к форме, как цели археологического знания, сообщают археологии научное движение». |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Археологический детектив О новой книге Олега Валецкого 17.12.2020 507 Современная Россия — страна необычная. В ней широко известны альтернативные историки, пропагандисты и другие персонажи, но мало кто знает неформатных, не вписывающихся в привычные воззрения людей из самых различных сфер жизни. Казалось бы, судьба Олега Валецкого содержит в себе всё необходимое для широкой, как это сегодня принято говорить, «раскрутки» автора, привлечения внимания читающей публики к его произведениям. Именно подобного рода люди составляют желанную добычу книгоиздателей по всему миру. Именно их книги становятся бестселлерами. Однако не в нашем Отечестве. Олег Валецкий — человек поистине уникальный. Профессиональный, едва ли не хрестоматийный «солдат удачи» или как их ещё называли на Западе, «дикий гусь». Он прошёл горячие точки Приднестровья, бывшей Югославии, конфликтных зон Ближнего Востока и других неспокойных территорий. В соавторстве с И.Коноваловым О.Валецкий написал первую в России книгу о частных военных компаниях. Ему также принадлежит наиболее полное описание и осмысление на русском, а возможно и не только, языке опыта войны в бывшей Югославии, а также особенностей боевых действий в городских условиях. Однако О.Валецкий не замыкается на военной тематике. Везде, куда его забрасывала судьба, он живо интересовался историей, антропологией, археологией и другими областями знаний, связанными с историей рода человеческого. Поразительным образом исторические изыскания О.Валецкого были и остаются не просто исследовательской работой в комфортных условиях перед компьютером, а осмыслением истории, которые автор осуществляет в ходе несения службы, связанной с едва ли не наиболее экстремальной, одновременно мирной и военной профессией — разминированием. Недавно в рамках издательской программы Института системно-стратегического анализа А.Фурсова издательство КМК опубликовало книгу «О рунах и древних цивилизациях». Без преувеличения это — одна из наиболее интересных и необычных книг уходящего года. Несмотря на то (а возможно, благодаря тому), что её объём лишь немногим превышает 100 страниц, текст представляет собой интеллектуальный сгусток принципиально новых археологических, лингвистических, исторических фактов и сведений, дополненных и подтверждённых данными ДНК-генеалогии. Книга читается, как динамичный детектив. Поэтому не буду раскрывать суть, а расскажу лишь о предмете. Автору и его сербским друзьям удалось собрать наиболее полную на сегодняшний день коллекцию фактов о древнейших цивилизациях на территории Европы, располагавшихся на Южных Балканах. Речь идет прежде всего о цивилизации Винча, а также о народах и племенах, порождённых этой цивилизацией или испытавших её сильное влияние. |
|
|
