| В конце декабря 1927 года у Антония Максимовича окончился срок заключения, и в январе 1928 года он выехал в Москву и поселился с матерью. В это время вместе с Натальей Дмитриевной в квартире жили ее брат и сестра. Заработком Антоний избрал литературную работу по договору. После возвращения с Соловков во время Великого поста 1928 года Антоний Максимович отправился в Дивеево и Саров и Страстную неделю пробыл в Арзамасе. На Страстной неделе епископ Серпуховской Арсений (Жадановский) постриг Антония в мантию с именем Серафим, а затем он был рукоположен во иеромонаха. Наталья Дмитриевна приняла монашеский постриг с именем Пантелеимона. Они поселились в Москве в своей квартире, где иеромонах Серафим стал совершать келейно богослужения. В начале 1931 года в связи с усилением гонений на Русскую Православную Церковь были проведены аресты священнослужителей, монахов и мирян. В ночь с 14 на 15 апреля был арестован и иеромонах Серафим. Отвечая на вопросы следователя, иеромонах Серафим сказал: «Я, Тьевар Антоний Максимович, сознаюсь перед органами ОГПУ в том, что я действительно принял тайное монашество. Постриг я принял от руки епископа Арсения (Жадановского) в городе Арзамасе. Мое монашеское имя Серафим. В силу своих религиозных убеждений я в 1920 году поступил в Богословскую академию, каковую не окончил вследствие ее закрытия. Посещал я академию параллельно со службой в политуправлении Реввоенсовета, – конечно, о моем пребывании в академии не знала моя служба. Из церковников я никого не знаю. Посещаю систематически одну только церковь Вознесения на улице Герцена. Отношение мое к советской власти отрицательное в плоскости вопросов, а именно: ссылки духовенства, закрытия и уничтожения церквей и т.п. Я – антимилитарист, следовательно, в случае нападения на Советский Союз врагов – защищать его с оружием в руках я не буду, но согласен служить в санитарных». По этому же делу были арестованы архимандрит Гавриил (Игошкин), священник Феодор Алексинский, благодетельница многих ссыльных Татьяна Гримблит, – всего было арестовано тридцать девять человек. |
| В создании Серафимо-Знаменского скита на землях Покровской общины в 1910-1912 гг. матушке активно помогала Великая княгиня Елизавета Федоровна. На освящении обители 6 октября 1912 года митрополит Московский Владимир (Богоявленский), будущий священномученик, сказал проникновенные слова: «Я считаю себя счастливейшим из людей, потому что Господь привел меня освятить чудный храм и побывать в уголке, напоминающем земной рай. Храм ваш к Богу зовет…» Большинство сестер скита были духовными чадами наместника кремлевского Чудова монастыря епископа Серпуховского Арсения (Жадановского). В эпоху гонений на веру и Церковь по благословению Святейшего Патриарха Тихона владыка Арсений со своим духовным другом архимандритом Серафимом (Звездинским), будущим священномучеником Дмитровским, безвыездно жили в скиту в полузатворе с июля 1918 по 1919 гг. В 1924 году скит был закрыт. Сестры жили тремя общинами: в Аносиной Борисоглебской пустыни, в Серпухове, в Марфо-Мариинской обители , впоследствии переехали в Перхушково с матушкой Фамарью. В 1931 году матушка Фамарь находилась в ссылке в Иркутском крае, но благодаря хлопотам брата — режиссера Константина — в 1934 году вернулась. Скончалась матушка 23 июня 1936 года среди близких людей. Отпевал ее тайно прибывший владыка Арсений. Могила схиигумении Фамари находится на Введенском (Немецком) кладбище г. Москвы. Каждый год в воскресенье Жен-мироносиц, в день ее ангела, и 23 июня, в день кончины, служатся панихиды, приезжают ее почитатели. Возобновление монашеской жизни в скиту было положено 17 января 2000 года, в день празднования памяти святой равноапостольной Нины, которой посвящен нижний придел храма. По благословению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия в скит перевели несколько сестер из Коломенского Ново-Голутвина монастыря. К этому времени в скиту сохранилась половина зданий в полуразрушенном виде, еле угадывалась былая красота храма, построенного архитектором А. В. Щусевым. За 10 лет удалось отчасти воссоздать облик одного из уникальных монастырей Подмосковья. Проведены подъездная дорога через лес, вода, электричество и газ. В целом воссоздан облик архитектурного ансамбля скита: отреставрированы верхний и нижний храмы, по фотографиям 1920-х годов воссоздана звонница со святыми вратами, 11 келейных домиков из 12. |
| Ваше Высокопреосвященство, Вы меня, возможно, не помните, поэтому в нескольких словах я бы хотел рассказать Вам о себе и постараться объяснить Вам мотивы своего прошения почислить меня за штат Московской епархии. Я в Церкви с 19 лет, с 1989-го года, когда меня по моей инициативе крестил покойный ныне протоиерей Василий Швец в Никольском храме д. Каменный Конец Псковской области. О. Василий был моим первым духовником. Очень скоро я стал прихожанином храма свв. мчч. Флора и Лавра в с. Ям Домодедовского района, где в течение шести лет пел на клиросе и алтарничал. О. Василий Швец и о. Валерий Ларичев – это два наставника, которые значительно повлияли на мою жизнь. В свое время я закончил Плехановский институт по специальности экономист-математик, работал в крупных коммерческих компаниях специалистом по корпоративным финансам. Параллельно начал учиться в ПСТГУ. Вы рукоположили в священный сан в 2000 г. на Крестопоклонную неделю в Серафимо-Знаменском скиту – в месте, особенно дорогом для меня. Место и время рукоположения я всегда воспринимал как знак Божиего промысла. С судьбами новомучеников и, в частности, схиигумении Фамари (Марджановой), архиепископа Серафима (Звездинского), епископа Арсения (Жадановского) и особенно митрополита Серафима (Чичагова) я познакомился задолго до рукоположения. Первой церковной книжкой, которую я прочитал в своей жизни, помимо Нового Завета, было репринтное житие митрополита Киевского Владимира (Богоявленского). Шесть лет я служил в храме с. Ям вторым священником, неся в основном требное послушание. Также я вел воскресные школы – сначала детскую, затем взрослую, и окормлял общину в часовне во имя прав. Феодора Ушакова при в/ч 56135 (под моим руководством здание КПП в/ч было перестроено в часовню по проекту архитектора А. Н. Неймана). Приход в с. Ям огромный, послушание со временем стало изнурительным. Но я старался исполнять все, что положено до того момента, как у меня возник рецидив язвенной болезни желудка и мне потребовалась госпитализация (за 10 лет до того мне делали серьезную операцию, у меня удалены две трети желудка). Тогда я попросил Вас перевести меня на другой приход, к моему другу о. Олегу Митрову в с. Меткино. |
| Вечная память и благодарность отцу Илии и матушке Евгении за их труд, за то, что донесли до нас и наших потомков светлый образ замечательного русского подвижника XX века старца Алексия из Зосимовой в честь Смоленской иконы Божией Матери пустыни. Сейчас, слава Богу, началось ее восстановление: появились первые монахи, совершаются богослужения. Первая книга о старце Алексии была составлена на основе сведений, собранных моими родителями еще при его жизни. Они, конечно, были неполны. Но вскоре после выхода в свет нашей книги появились публикации, дополняющие рассказ о жизненном пути старца, содержащие существенные штрихи к его облику и характеру. В недавно вышедших воспоминаниях старшей дочери Павла Михайловича Третьякова, Веры Павловны, прожившей рядом с церковью во имя святителя Николая в Толмачах двадцать пять лет и часто ходившей в нее молиться (вся семья Третьяковых была очень религиозной), приводится описание богослужения в этом храме. Там тогда как раз и служил диакон Феодор Алексеевич Соловьев, наш будущий старец, а настоятелем был протоиерей Василий Петрович Нечаев – известный богослов и писатель. Изданы также «Воспоминания» епископа Арсения (Жадановского) , он много лет был духовным сыном игумена Зосимовой пустыни Германа. Автор хорошо знал и любил старца Алексия и посвятил ему отдельный раздел своей книги. Подробное описание торжественного избрания патриарха в храме Христа Спасителя, в котором непосредственное участие принимал старец Алексий, приводится в воспоминаниях очевидца этого события – митрополита Евлогия (Георгиевского). Увидели свет и другие материалы, в которых упоминается имя преподобного Алексия Зосимовского . Я счастлив, что с помощью Господа нашего и Царицы Небесной, покровительницы Зосимовой пустыни, смог завершить прерванный шестьдесят лет назад труд моих родителей, и сердечно благодарю Издательский отдел Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и его председателя архимандрита Алипия за помощь в издании этой книги. Приношу также благодарность за помощь в работе историку Валерию Георгиевичу Осинову. |
| Здесь же представлялась взорам Божественная кровь Спасителя, разлитая по полу. Тело Его, разбросанное по углам, очевидно, от совершавшейся везде Евхаристии. Переломанные сосуды валялись повсюду, там образы, украшенные золотом, серебром и драгоценными камнями, были попираемы ногами и становились вместо столов. Священные ризы, вытканные шелком и золотом, служили попонами для лошадей или подстилались под ноги, как ковры. Многое и другое, что возмутило бы душу каждого и исторгло слезу, совершилось в этот день руками предтечей антихриста. Везде плач, страдания, стоны и рыдания, везде грабеж, плен и оскорбления». В храме Премудрости Божией (Софии) укрылись тысячи народа. Несчастные ждали чуда. По преданию, ангел должен был снизойти с неба и принести меч для защиты народа Божия, но ворвавшиеся воины перевязали всех без различия пола, возраста и сословия и стали на алтарях бражничать, предаваясь постыдным страстям (История средних веков проф. [Н. А.] Осокина. Т. II. Ч. 2). С падением Константинополя греки соединили много преданий. В Софии все погибли от врагов, так что Магомету II пришлось по трупам въезжать в храм. Остановившись посредине, он обмакнул руку в кровь убитых христиан и приложил ее к стене как печать победы. Одна из мраморных облицовок, действительно, выявляет собою подобие ладони. Здесь же гордый завоеватель в гневе ударил саблей по колонне и надрубил ее, а конь его копытом отшиб кусок карниза. Близ алтарной апсиды нам показывали еще 2 подсвечника с весьма толстыми свечами, сохранившимися от владычества греков. Их зажигают ежедневно только на минуту, и турки говорят: «Если они сгорят, придет конец нашему царству», – но они до сих пор большие. Существует, наконец, такое сказание. Когда воины вошли в Софию, совершалась обедня. Священник уже причастился, но не успел выйти со св. Дарами и произнести последний возглас, как расступившаяся стена скрыла его от насилия солдат. По возвращении же означенного храма христианам, что, по мнению греков, непременно будет, иерей снова появится с чашею из своего векового затвора и словами «Всегда, ныне и присно» закончит Божественную литургию. |
| И вот в это-то время спасаемый начинает испытывать душевную пустоту, холодность, подавленное состояние духа, безпокойство. Нужно знать, что такое оставление человека благодатию промыслительно. Прежде всего оно является как бы уроком для него, испытанием поработать собственными усилиями для большего закрепления человека в добре. С благодатию нам легко, а нужно еще собственные, естественные силы упражнять. Вторая причина скрытия благодати от спасаемого наставительная для него. Испытав отраду, утешение от благодати и вслед за этим скорбь, уныние от ее утаения, спасаемый начинает еще более ценить дух благодати, еще больше пламенеет к нему и еще с большими усилиями искать его. Подавленность духа при скрытии благодати, следовательно, не есть как и помыслы какое-нибудь греховное состояние, за которое предлежит нам ответ Господу – это необходимый период времени в духовном нашем созидании. Задачей спасаемого в это время является только крепиться, мужаться, бодрствовать, не унывать, терпеть, не роптать, не терять веры, мириться со своим положением и в то же время понуждать себя к делам благочестия и молитвы. И если спасаемый сумеет безгреховно пережить время скрытия от него благодати, вскоре снова она его осенит и еще в большей мере, чем прежде. Правильная борьба с помыслами, находящими на нас, и затем умение переживать душевную тугу имеют большое значение в деле водворения в нас мира душевного, радости о Дусе Святе. Но это, так сказать, отрицательные средства к успокоению нашего духа. Но есть еще положительные, – и они следующие. Прежде всего никогда не следует терять веры в Господа. Хорошо нам живется, плохо ли, радостно ли у нас на сердце, или мы испытываем тугу – всегда впереди нас должна быть непоколебимая вера в Господа и Его святой Промысл о нас. Далее важно чтение св. Евангелия, этой книги живота, и особенно повествования о страданиях Спасителя: здесь живописуется небесный образ безконечной любви Божией в деле нашего спасения, что не может не трогать наше сердце. Также умиротворяюще на нас действует чтение книг святоотеческих и особенно аскетического характера; в них излагается жизнь нашей души, так что, читая эти книги, переживаешь что-то родное, близкое, отрадное. |
| Иоанна были как бы родными. Временами эти «родичи», так бывало шутил о. Иоанн со своей матушкой, считали долгом проведывать прежнего своего батюшку. И удивительную здесь можно было наблюдать привязанность. Все, что касалось о. Иоанна и его семейства, писаряне близко принимали к сердцу, они радовались и плакали с ним. Ту же любовь питали к о. Иоанну и чугуевцы, и прежде всего они любили его за простое, доброе к ним отношение. Он не обременял своих прихожан платой за требоисправление, а довольствовался тем, что кто даст. Чрез это, действительно, наблюдалась пониженнная плата вознаграждения за его труды, так что вся окружность об этом знала. Но истинны слова Господа: всякий делатель достоин мзды своея ( Мф. 10:10 ), – прихожане о. Иоанна достаточно обезпечивали материально через частые требы, от которых о. Иоанн никогда не отказывался, напротив, усердно старался исполнять все их благочестивые желания. Так, он всегда взрослых покойников провожал пешком на приходское кладбище, несмотря на его отдаленность о церкви и весьма крутую гору. И это усердие о. Иоанна было почтено прихожанами по его смерти. О. Иоанн умер в глубокую осень, во время самой дурной погоды. До городского Чугуевского кладбища, где надлежало хоронить о. Иоанна, было 3 версты от приходского храма. Путь туда по случаю дождя был невозможный. Несмотря на это, нашлось много охотников из прихожан нести гроб его на руках. И трогательно было слышать, как эти прихожане вместо недовольства на непогоду, с умилением говорили: «Наших покойников батюшка никогда не отказывался провожать, слава Богу, что и мы удостоились его нести на своих руках на место вечного упокоения». Когда исполнилось о. Иоанну 40 лет служения в священническом сане, те же прихожане, движимые любовью к своему пастырю, решили поднести украшенный каменьями золотой крест. Об этом они подали прошение покойному архиепископу Харьковскому Амвросию, который резолюцией от 12-го мая 1901-го года разрешил это подношение. Во время подношения представитель от прихожан Григорий Фомин говорил о. |
| Иоанну: «Дорогой и многоуважаемый наш пастырь! Около 25 лет ты усердно в этом храме возносишь перед престолом Господним за нас грешных свои святые молитвы, научаешь нас вере и добру. Скольких из нас за это время твоя благословенная рука крестила, скольких благословила на вечное упокоение... Ты наш добрый пастырь и отец! Просим тебя: до конца дней твоих не оставляй сей св. храм, а вместе с ним и нас, любящих тебя прихожан. В благодарность же за твои труды приими от нас сей св. крест, а вместе и земной поклон». О. Иоанн весьма был растроган такой признательностью своих прихожан и мог им ответить волнующимся голосом только несколько слов: «Благодарю вас, дорогие мои, за такую любовь к своему пастырю». Да, за простоту, смирение, кротость, о. Иоанна любили все прихожане, а сердобольные богомолки постоянно награждали его эпитетами: «Наша ягодка, красное солнышко». В отношении к своему семейству, в частности, к детям, о. Иоанн был справедливо-строг. Какого бы то ни было баловства в детях он не допускал. В нем сыновья видели, пока учились, пока не выходили на свои хлеба, строгого отца, настойчиво требующего хорошего поведения и успехов в науках. После же окончания курса учения для детей он был мягкий, любящий родитель. И хвала о. Иоанну. Он воспитал в добром направлении 5 сыновей, дав почти всем им высшее образование. Старший из них, о. Алексий теперь состоит священником в городе Чугуеве, занимает должность благочинного и председателя Змиевского уездного отделения училищного совета; следующий, о. Андрей, священствует в г. Харькове при Святодуховской церкви; Антонин преподает в Белгородской мужской гимназии; Арсений – архимандрит и наместник Московского кафедрального Чудова монастыря; и Николай – преподаватель Изюмского реального училища. Воспаление легких, которое случилось с о. Иоанном за 8 лет до смерти, слишком подорвало его здоровье; он стал слабеть и за два года до кончины решил передать приход сыну своему о. Алексию. 9-го мая 1904 года происходило прощание о. Иоанна с прихожанами. |
| Итак, благослови, Господи, новое дело благое. Помоги служителям слова в их добром подвиге на пользу Твоей святой Церкви, ныне толико угнетаемой от ее врагов; объедини их любовию к Тебе, любовию к Церкви Твоей, любовию друг к другу, да едиными усты и единым сердцем, во смирении, но и со дерзновением многим, исповедуют истину Церкви, и да будет глас их – гласом Церкви, собирающей яко кокош птенцы своя под криле! НИКОН, епископ Вологодский и Тотемский. 25 декабря 1911 г. Торжества в Московском Кремле 25 мая 1912 года] у памятника на месте мученической кончины Великого Князя Сергия Александровича царские экипажи... остановились. Их Величества и Их Высочества вышли из колясок к монументу-кресту. Здесь священник 5-го гренадерского Киевского полка, в котором почивший Великий Князь состоял шефом, А. Я. Климовский, совершил литию. Пел хор вольноопределяющихся Киевского полка. Против памятника была выстроена 1-я рота Киевского полка с командиром полка полковником фон Эттером на правом фланге. Поздоровавшись с киевцами, Государь и Высочайшие особы проследовали в Чудов монастырь. У входа в храм Высокопреосвященный Владимир, митрополит Московский и Коломенский, приветствовал Их Величества кратким словом, в котором сказал, что Чудов монастырь, храня в своих стенах мощи святителя Алексия, митрополита Московского, имя которого носит Наследник Цесаревич, стал особенно близким и родственным Царской Семье. При пении хором Чудова монастыря святителю Алексию «Яко сокровище пребогатое» Государь, а за ним и вся Августейшая Семья прикладывалась к мощам святителя Алексия. Затем Высокопреосвященный Владимир, соборне с братиею Чудова монастыря, в золотистых облачениях, совершил молебствие. На наместнике Чудова монастыря архимандрите Арсении было облачение из фиолетового бархата, вышитое жемчугом, – дар Императрицы Александры Феодоровны. Из Чудова монастыря все Высочайшие особы с Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной проследовали внутренним ходом в храм-усыпальницу, к могиле почившего Великого Князя Сергия Александровича. В храм вошли также министр Двора, дворцовый комендант, дежурство, бывшая свита Великого Князя и прислуга Двора Его Величества, как бывшая, так и состоявшая в то время. |
| Митрополит Макарий был духовным писателем, имел дар умной сердечной молитвы, был строгий монах и аскет. Из воспоминаний епископа Арсения (Жадановского) . «...Митрополит Макарий неопустительно проходил весь круг суточного богослужения, жил жизнью Церкви, ее молитвословиями и воспоминаниями, свой ум и сердце постоянно держал во святом возвышенном настроении, иначе сказать, всегда духовно бодрствовал, вследствие чего праздных разговоров никогда не вел, «шутований» избегал, телесного расслабления не допускал и не терпел осуждения ближних. За последним недостатком он особенно следил и, если в разговоре замечал его за собой или у других, тот час же прерывал беседу, говоря: «Мы, кажется, впали в осуждение». Во время трапезы Владыка просил по монастырскому обычаю читать житие дневного святого или что-либо душеполезное … Как Святитель умел духовно бодрствовать, нам довелось быть свидетелем, когда однажды он проводил Страстную седмицу в Чудовом монастыре. Никогда не забуду полученного мною тогда от маститого архипастыря великого урока духовного трезвения. Владыка умом и сердцем совершенно удалялся от всяких дел и попечений житейских, земных и весь погружался в богомыслие и молитву, что создавало вокруг него таинственную, благодатную атмосферу. Отрадно было в это время с ним молиться и слушать его духовные наставления. Особенно же он бодрствовал последние три дня перед Пасхой: спал только урывками, не раздеваясь, почти ничего не вкушал, выпивая в пятницу лишь один стакан воды, а в субботу довольствуясь небольшим куском хлеба и чашки чая. Тогда же довелось мне принять его исповедь, подробную и смиренную. Приготовившись таким образом к празднику и пережив со Христом его страдания и крестную смерть, маститый архипастырь встречал Светлое Воскресение с радостным сердцем, а главное, с необыкновенною бодростью: всю Пасхальную неделю он непрерывно служил в главных храмах Москвы, весело славил Воскресшего Христа, повсюду со всеми беседуя и благословляя народ, и это после Великого поста, когда обыкновенно все пастыри чувствуют усталость и стремятся отдыхать…Своим живым примером он сильно влиял на всех, кто его знал и входил с ним в общение. В этом отношении Владыка напоминал отца Иоанна Кронштадского, которого, кстати сказать, весьма почитал, получив даже однажды у гробницы его исцеление… Как видно из сказанного, митрополит Макарий был поистине светильником на свешнице Московской церкви». |
|
|
