| А иже в преспеянии суть и желают яко уже умерщвленные миру жити, таковые более тщатся быть в безмолвии, известясь о том от Божественного гласа, иже бысть Арсению и Антонию Великим . Аще же тем Бог предпочел лучше быть в безмолвии, ими же весь мир воспользоваться возмог: то кольми паче не пришедшим еще в их меру. Аще ли же некоторые к совершению доспевшие, а жительствуют в обществе с братиею, ведати подобает, яко сие всяко в них не от себя, но Божиим благоволением, да пользуют иных, равно и немощные якоже и аз страстный и скорый во всякое греховное падение держуся сего моего мнимаго безмолвия во отшельстве. По святого Исаака Сирина наставлению, да удалением людей и вещей невольно удержусь от падения. А через то, видя Господь, яко хощу спастись, негли поможет Своею благодатию придти воуспеяние и безстрастие. Чего ради и от твоей святости на то требую к Богу молитв. Равно и со многими полезно бывает, по того же Исаака святого наставлению, сожительство, да искушением и заушением разным падая и востая придет тако же кто в успеяние и безстрастие. И так кто коих свойств, тамо той по его учению святому и да жительствует. И несть, мнится ми воистину, несть ни единые вины, еже бы зде было невозможно и неудобно безмолвное отшельническое провождать житие. И никто меня не может уверить, аще и весьма груб и глуп есмь и крайне невежествую, чтоб лучше было и удобнее ко спасению жительствовать на сухом пути, близ селений мирских, где состоят в окружности деревни, из коих бывает близ вели следы мирских человек для различных их работ. Сиречь по ихнему хозяйству за лыками, мочалами, ободьями, лубьями и прочее безчисленного брожения баб, девок и юношей, за грибами и ягодами с восклицанием мерзких песен, со сквернословным козлогласованием и самыми студными и неудобь изглаголанными срамными делы, безпрестанно ожидая и охранялся и бояся всегда искушения от них, будучи по нужде своей в отлучении вне келии. Но аз воистину видех таковых безсрамных и на вся злая готовых юношей и мнимых дев, яко по подобию самого диавола безстудных. |
| Народ на 85% крестьянской России, мужское население которой ожидало решающего наступления в окопах Великой Войны, и знать не знал, как там, «любимцы царские» и генералы-предатели «отрекают» Государя Императора в Пскове в штабе Северо-Западного фронта. У простого народа Царя просто-напросто отняли, объявив ему, что их Царь-батюшка от них «отрекся». Политическая и социальная психология народа со всей очевидностью стала таковой ребенка, которого оставил родной отец, и со всеми вытекающими отсюда последствиями. А относительно того, что происходило в февральско-мартовские дни 1917 г. в Святейшем Синоде, есть основания полагать, что с архиереями поступили так же, как с Монархом. По словам присутствовавшего 4 марта на сессии Новгородского преосвященного архиепископа Арсения (Стадницкого): «Я предлагал сложить нам свои полномочия. Но нам не позволили. История только скажет, что мы пережили в эти и последующие Закончить хочется словами митрополита Ленинградского Григория (Чукова), сказанными более 100 лет назад на праздновании Карельским братством 200 лет взятия Петром Великим крепости Выборг, в то время, когда он еще принадлежал Финляндии: «Как все великое и мощное, наше национальное чувство не легко привести в движение... Поддерживать все инородное у многих русских является чем-то вроде подвига, позорно унижать свое родное, - чуть не клятвенным обязательством. Но вот под влиянием крайних проявлений космополитизма, осмеяния и унижения всего родного, оно, наконец, всколыхнулось и поднимается. Поднявшись, оно грозной волной разольется по всему необъятному русскому простору и не устоять перед этой национальной стихией никаким, хотя бы и гранитным преградам... Дай же Бог успеха Православному Карельскому Братству в его религиозно-патриотической деятельности, а русскому обществу твердости в охранении своего национального достоинства», - ведь, как было написано на золотом знаке Карельского братства церковно-славянским шрифтом: «Господь крепость людям своим дает, Господь благословит людей своих миром» ( Пс. 28: 11 ). |
| стоят среди совершенно запущенной и отчасти застроенной бывшей площади ипподрома и наводят зрителя на грустные мысли. Лучше двух других памятников сохранился обелиск Феодосия. Обелиск этот представляет собою пирамидальную колонну в 14 саж. высотою, из цельного Фивского гранита, находившуюся ранее в храме солнца в Илиополе и исписанную со всех сторон прекрасно сохранившимися иероглифами. Он был сделан в 1000 г. до Р. Хр. фараоном Тотмосом, а на площади Византии поставлен на пьедестале, грубо украшенном барельефами, в 390 году, императором Феодосием. Следующий, более замечательный памятник, почти наполовину ушедший в землю, змеиная колонна, поддерживавшая в свое время, как говорят, седалище Пифии в Дельфийском храме, – обетное приношение греков после победы над персами, – и вывезенная оттуда Константином Великим . Ее образуют три змеи, сплетшиеся 29-ю кольцами каждая. Головы змей теперь не существуют: их, рассказывают мусульмане, отрубил Магомет 2-ой. Вокруг памятника кучи камня, – бросают их сюда фанатики-мусульмане. Третий памятник ипподрома – громадная (25 метров) полуразрушенная колонна Константина Багрянородного († 959 г.). В прежнее время она была сверху до низу покрыта рельефными листами из позолоченной бронзы, но латинские крестоносцы сняли всю обшивку, так что в настоящее время видны только камни, скрепленные железом, а вся колонна вообще имеет жалкий вид. Осмотревши Ат-Мейдан с его оставшимися памятниками, мы сели в коляски, и по узким, кривым улицам, обставленным высокими домами, своеобразной восточной архитектуры, большею частью деревянными, с выступившими балконами, прилепленными точно гнезда к домам, с занавешенными, а то и закрытыми частыми плетенками окнами, направились далее за город к греческому монастырю Балукли. Наш кортеж из шести экипажей, во главе с Преосвященным, с кавасом на козлах имел торжественно-церемониальный вид. Да и мы, в своих форменных одеждах со светлыми пуговицами, представляли большой предмет любопытства даже для апатичных турок. По дороге нам прежде всего встретился памятник, именуемый „погоревшею“ колонною Константина Великого . |
| В жертву Богу принеси хвалу и соверши пред Всевышним обеты твои ( Пс.49:14,28 ). Тот чтит Меня, кто в жертву приносит хвалу, и кто осмотрителен в пути. Я покажу ему спасение Божие. Словом, не Давид придумал сие средство – выражать свою благодарность пред Богом благодетелем, но Сам Бог указал ему на сие средство в откровении. Иначе, как бы мог осмелиться человек – сие ничтожное творение, составленное из праха и брения, ползающее по земле как червь, и с головы до ног покрытое струпами и язвами душевного растления, вознестися дерзновенною мыслию к Тому, Который, по видению пророка, восседя на Херувимех превыше неба небесе, стопами ног Своих касается самых оснований земли; пред Которым все народы земные, яко же прузи, и все князи силы, яко ничто же суть, от лица Коего во гневе Его колеблется земля, тают горы, потрясаются небеса, мятутся стихии, иссякают моря и реки, громы и молнии, огнь и град, бурные ветры и смертоносные мразы несутся, как крылатые стрелы, к преднамеренной цели; пред величием Коего со страхом и трепетом предстоят самые горние силы, – как, говорю, мог бы осмелиться ничтожный человек пред сим существом всемогущим и высочайшим, пред сим Богом великим и страшным, не токмо предстать мыслию, но и открыть непотребные уста свои на похвалу Его пресвятого и неизреченного имени? И какими словами и каким языком возгласил бы он хвалу Ему, когда и Ангельские умы недоумеют, како или что возглаголати Ему. Но подивитесь, братия, неизреченной благости и человеколюбию Божию. Сей Бог, великий и страшный, всесильный и вседовольный, Сам взыскует хвалы от уст этого ничтожного создания, каков человек: пожри Богови жертву хвалы, вещает Он, и изму тя и прославиши Мя: жертва хвалы прославит Мя. Сие дозволение возносить Ему хвалу в знак нашей благодарности за Его благодеяния, не есть ли новое Его к нам благодеяние, которое разделяют с нами только избранные Его Ангелы, окружающие Престол Его велелепной славы? О! богодухновенный певец Израиля понимал цену сего благодеяния и умел им пользоваться. |
| Второе, о чем надо от всей души и от всего помышления молить Господа, да будет исповедание наше возможно полным, да не забудем чего, да не устрашимся или убоимся открыть что-либо отцу духовному, который только свидетель, – покаяние же наше, надо верить, приемлет Сам Христос Бог наш, Его же святому водительству всецело себя предадим и Он научит, наставит, поможет нам! . 7. Господи, даждь ми смирение, целомудрие, и послушание. Основание нашего спасения – смирение, т. е. искренное, от сердца, сознание своих немощей, своей никуда негожести, и отсюда покаянный глас: «Боже, милостив буди мне грешному!» Больше всего препятствует принести истинное покаяние – это гордость: гордым Бог противится, т. е. не приемлет покаяния, основанного не на смирении, – покаяния человека, высоко ставящего дела свои и если якобы кающегося, то в глубине души считающего себя выше других человек-грешников. Это именно и есть покаяние фарисейское. Нам же даруй, Господи, мытарево смиренное покаяние! Фарисеева убежим высокоглаголания, и мытареве научимся высоте глагол смиренных! Вслед за смирением, помолимся о ниспослании нам духа целомудрия: дождь нам целомудренна пожити делы и словесы! Так всем молиться надо, и инокам, и мipяhaм, и безбрачным, и в браке живущим, – ибо всем подвизаться в целомудрии необходимо, коемуждо по его потребе, по его мере: можно и делом, и словом не согрешать, а в глубине души быть великим в этом отношении грешником. Посему и молился св. Пророк Давид: от тайных моих очисти мя ( Пс. 18:13 ). Вообще же для успеха в деле нравственного очищения необходимо послушание воле Божией, изложенной в святом Евангелии и изъясненной в учении св. Церкви. Уклонение от этого послушания приводит к тому пагубному, если не с внешней стороны, то для души, состоянию, в которое впал блудный сын, захотевший жить по своей самочинной воле. Но евангельский блудный сын все-таки, наконец, раскаялся и удостоился прощения. Удостоимся ли мы сего, не найдет ли на нас внезапно день той – день преставления от сей временной жизни в жизнь безконечную? 8. Господи, даждь ми терпение, великодушие и кротость. Терпением вашим спасайте души ваши ( Лк. 21:19 ), заповедано нам Господом. Терпение нужно, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное ( Евр. 10:36 ), т. е. Царствие небесное, которое от века нудится, и нуждницы восхищают е ( Мф. 11:12 ), – или другими словами, – многими трудами, усилиями достигается Царствие небесное, и только добро потрудившихся здесь на земле получат блага вечные там, в обителях Отца Небесного. Для постоянства же и успеха в трудах необходимо терпение, ибо множество препятствий, скорбей, злоключений, искушений в жизни сей, – и все надо тепеливо переносить, не падая духом, а закаляя оный, – все преодолеть, дабы явиться победителями греха! |
| 5 марта 1917 г. ...В связи с войной, потребовавшей крайнего напряжения всех народных сил, возникли внутренние неурядицы, вызванные несовершенством прежней формы государственного правления. ...Временное правительство народных избранников, принявших на себя власть государственного правления, есть законная власть, которой должны подчиняться все граждане Российского государства. Таковое подчинение не будет нарушением присяги, данной Государю Николаю II, потому что эта присяга снята добровольным отречением его от царства, признанием власти Временного правительства народных избранников Великим Князем Михаилом Александровичем, которого Государь Николай II избрал преемником своей царской власти. ...Приглашаю всех подчиниться Временному правительству народных избранников, как законной власти, и беспрекословно, не за гнев, а за совесть, исполнять все его требования и распоряжения. Оренбургские епарх. ведомости. Оренбург, 1917. 910. Часть неофиц. С. 139140. 43. Из речи епископа Полоцкого и Витебского Кириона (Садзегелли 141 ) в кафедральном соборе Витебска 142 5 марта 1917 г. Совершилось! «Погубиши вся глаголющие лжу» 143 [ Пс.5:7 ], сказал царственный псалмопевец. При стечении исключительных обстоятельств неожиданно зловещие мрачные тучи обложили весь горизонт великой России и разразилась над нами страшная гроза. С одной стороны наш внешний супостат еще не сломлен и гордо держит свою голову, а с другой – внутри государства появился горючий элемент, готовый разразиться страшным пожаром, зарево которого осветит всю необъятную Россию. Любящие родину и порядок, станем несокрушимой скалой вокруг Государственной Думы и не дадим врагу злорадствовать над нами. Честь и слава нашей Государственной Думе, что она из любви к отечеству приняла на себя в столь тяжелое время ответственную задачу водворить мир и порядок в нашей стране. Тяжки испытания, выпавшие на долю нашего времени! Страшная опасность грозит нашему дорогому отечеству. Сердце замирает при мысли, что принесет нам завтрашний день! Но святая Русь не раз находилась почти на краю гибели, и Бог всегда спасал ее; выведет нас Господь и из настоящего тяжелого нашего положения... Русь не оскудела людьми, есть у нас в Государственной Думе лучшие народные избранники – люди долга, чести и преданные отчизне, и Россия, благодаря им, воскреснет сильной и обновленной. |
| Враг еще не сломлен окончательно; он стоит у дверей наших и зорко наблюдает за нами, чтобы выбрать удобный момент для нападения на нас. Горе нам, если мы, увлекшись своими внутренними разногласиями, хоть на один день забудем об этой угрожающей нам близости врага, если хоть на одну йоту ослабеет сила нашего сопротивления ему, и мы дадим ему возможность вырвать из рук наших уже близкую победу. Мы понесли бы страшную ответственность пред великими страдальцами, защитниками нашими и вообще пред всей истекающей кровью Родиной нашей. И голос совести, и чувство любви их к страждущей Родине повелительно внушают нам все свои помыслы, все свои силы сосредоточить на этой борьбе. К тому же призывает нас и наше новое правительство, и все вожди нашей славной, доблестной армии. Пусть сильнее и громче звучит этот голос в душе нашей, пусть глубже проникает [он] в наше сознание, пусть не заглушается голосами внутренних раздоров и несогласий наших. Всякая внутренняя разноголосица, всякая междоусобная партийная борьба – только на пользу и радость врагу, и потому является великим преступлением пред Родиной. Силы нашей великой России велики, могучи и неисчерпаемы, но нужно крепко организовать их, нужно направить их к одной цели – к победе над врагом. В ясном сознании этого нашего священного долга, дружно, спокойно и с удвоенной энергией станем на свою работу для достижения этой великой и в настоящее время единственной цели. Будем помнить, что только победа обеспечит новому строю нашего отечества прочность, только она принесет счастье и процветание дорогой нашей Родине. Пастыри Церкви! Разъясняйте народу значение происходящих в отечестве нашем событий, успокаивайте его душу. Пусть спокойно, без всяких потрясений течет мирная, трудовая жизнь народа, в сознательном подчинении нашему Временному правительству и нашим военным властям, доколе не соберется всенародное Учредительное собрание, на котором русские граждане скажут свое окончательное слово о том, какой образ правления установить в русском государстве при обновленном его строе. |
| Следовательно, не так серьезно осуждение кого-то, как осуждение своего Старца. Тогда – увы тебе! Это как если бы ты осудил самого Бога!» Старец Иосиф говорил отцу Ефрему, что если имеешь духовный опыт и заходишь в какой-нибудь дом, то можешь сориентироваться, каким духом проникнут этот дом. Например, духом стяжательства, или лжи, или сребролюбия. Отцу Ефрему хотелось получше понять, что имел в виду Старец, ибо это казалось ему не только невероятным, но и нелепым. Однако сказанное было правдой. Сам отец Ефрем позже рассказывал: «Однажды я пошел служить к Старцу Иосифу. Как только я вошел к нему в келлию, сразу сказал: – Старче, что здесь происходит? – Что такое? – спросил он. – Здесь господствует дух молчания, он словно внушает мне – молчи! В душе у меня сразу возникло такое чувство, что здесь обитает молчание. Словно неким образом душе было дано извещение об этом. – Я тебе скажу, – сказал Старец, – сейчас, Великим постом, в субботу, мы с отцом Арсением отслужим литургию, причастимся, поедим и до вечера воскресенья можем разговаривать. В воскресенье вечером мы положим поклон один другому, чтобы попросить прощения, и всю следующую неделю разговаривать не будем. Если захотим что-то сделать, будем объясняться только жестами. В субботу придешь ты, мы причастимся и тогда сможем поговорить. И так весь пост. Тогда я наконец понял, уже на собственном опыте, то, что говорил нам Старец Иосиф. Старец же прибавил к сказанному: – Но я хочу, чтобы ты прочитал мне разрешительную молитву. – Что случилось, Старче? – Да вот, я показал жестом отцу Арсению, чтобы он пошел вниз вскопать землю, чтобы посадить горох. Отец Арсений пошел и вскопал. Тогда я взял горох и положил в платочек, и жестом показал ему, чтобы он вкопал колышки и под каждым посадил горошину, и бросил ему этот платочек. Отец Арсений не понял, чего я хотел, но, взяв платочек, сказал: „Угу, угу!“ И в то же мгновение платочек развязался и весь горох рассыпался на землю. Тогда я укорил его грубым жестом. Поэтому я хочу, чтобы ты прочитал мне разрешительную молитву. |
| И прежде вкушения смерти ( Мф.16:28 ) за грех ( Рим.5:12 ), еще весьма юная возрастом, еще нося неувянувший цвет девства, прежде чем испытать житейские неприятности, прежде чем ороситься грехами, она замышляет бегство и переселяется из отечественной земли, и оставляет всякую привязанность вместе с родом своим. И примечай смысленность её, и как разумно совершила уход. Ибо прекрасно обсудивши сама с собою, каково есть удаление телесное и каково душевное, и взявши во внимание, сколько превосходнее первого второе, избирает второе, и переселяется из мест родных, но не совсем удаляется из отечественной страны. Оставивши родной городок, она приходит в самый город 7 , и его ставит пределом своего бегства и перехода. И некое местечко, в красивой местности города находящееся, избравши себе в пребывание до смерти, там устрояет жилище. И проводила жизнь как иноязычная между людьми другого языка, не со многими беседуя и пребывая в уединении, самыми делами показывая, что отшельничество отличается не столько удалением телесным, сколько душевным расположением. Ибо, когда кто, и живя в многолюдстве, не сносится с ним, и не мыслит и не поступает по примеру толпы, но и укрывается подолгу, и живет скромно и умеренно, взирая только на себя и помышляя о Боге, и совсем не обращая внимания на любезное многим и вожделенное, такой не выше ли отшельников по телу? Если кто отходит телом и уединяется, а умом обходит города и в душе возвращается к тамошней суетливости, то не сочтем ли такого худшим и живущих среди мира? Разумно имея это в виду, и она считала долгом не телом уединяться, а расположением души. Ибо монашество, как выразился великий богослов Григорий 8 , отмечается больше благонравием, чем телесным удалением от мира. Почему и великий Давид был и деятельнейшим, и самым уединенным человеком, если в подтверждение нашего слова сильно и несомненно сказанное им: я один, пока 9 не умру ( Пс.140:10 ). A сие, конечно, свойственно душам великим и возвышенным. И не все вмещают слово сие ( Мф.19:11 ), как говорит Господь о девственниках; и не всем возможно среди моря волнений мирских сохранять мысль в тишине и не обуреваться по душе попеременными волнами житейскими, когда и уклонившиеся от общих смут с трудом могут представлять Богу ум чистый и несмешанный с обычным кружением и житейским непостоянством. |
| Псалом 12 Двенадцатый псалом заключает в себе пламенную и вместе слёзную молитву пророка к Богу о самом себе и об избавлении его от врага жестокого и сильного, неумолимо его преследующего, приносимую, приметно, в минуты самого бедствия и злострадания до того тяжкого и болезненного, что самая надежда в нём, по временам, оскудевала. Но кто этот враг его и на какую эпоху в жизни пророка псалом сей указывает, о сем толкователи разногласят между собою: одни в этом враге видят царя Саула, не только долго и с непримиримою злобою и ожесточением гнавшего Давида, но и неоднократно покушавшегося на самую жизнь его, другие – собственного сына его, Авессалома, низвергнувшего его с престола и в самом бегстве его в покое не оставившего, но с многочисленным войском преследовавшего, а иные ещё иного и даже третьего; но блаженный Феодорит в самом содержании и тоне псалма открывает и указывает нам такой верный признак, по которому в сем страшном враге и в сем ужасном бедствии, от которых пророк с таким плачем и стенанием умоляет Бога избавить его, можно почти безошибочно узнать жестокого и неблагодарного сына его Авессалома и воздвигнутое им на отца своего гонение и преследование. И вот этот признак: гонение Саулово, говорит блаженный Феодорит, было прежде греха Давидова, и потому Давид говорил тогда с великим дерзновением, указывая на свою невинность или правду, а восстание Авессаломово было уже после греха, и потому слова Давидовы растворены здесь плачем и воздыханием. Пророк обращается здесь только к милости Божией, а о своей правде умалчивает. В самом деле, стоит только прочитать псалом сей с надлежащим вниманием, и тогда невольно убедимся, что состояние духа Давидова, когда он изрекал псалом сей, было не то, какое было во время гонения Саулова, но оно вполне соответствует положению его во время восстания Авессаломова. Припомните, что тогда он и Семея, одного из племени Саулова, в лице его самыми поносными словами злословившего и даже камением на него метавшего, не смел наказать по достоинству, признавая в нём орудие Божие для своего собственного наказания, и когда сопровождавшие его сыны Саруины вызывались наложить на сего хульника молчание отнятием главы его, тогда Давид остановил их следующими достопримечательными словами: что мне и вам, сынове Саруины? Оставите его, и тако да проклинает, яко Господь рече ему проклинати Давида: и кто речет: почто сотворил еси тако? Се сын мой изшедый из чрева моего ищет души моея, а кольми паче сын Иеминиев: оставите его проклинати мя, яко рече ему Господь. Негли призрит Господь на смирение мое, и возвратит ми благая вместо клятвы его во днешний день ( 2Цар.16:10–12 ). Так и здесь страждущий Давид желает и слезно просит Бога избавить его от постигшего бедствия, но сознавая прежнюю вину свою, не обвиняет он врага своего, не негодует и не досадует на него, а только смиренно молит Бога над ним самим сжалиться и его помиловать; не правосудия ищет он, ибо хорошо знает, что оно прежде всего его бы обвинило, но милосердия. |
|
|
