| Отец Геннадий, я немного не понял, четыре проповеди из последней главы – Вифлеемская, Назаретская, Фаворская и Иерусалимская пассии – были произнесены в тех самых местах? Или у вас в Абакане? – Дело в том, что пассии бывают каждый год Великим постом по воскресным вечерам. Их бывает четыре. Эти проповеди были произнесены уже после возвращения из очередной поездки на Святую Землю, в Абакане, в течение четырех воскресных вечеров на пассиях. – Вас тоже изменило посещение Святой Земли? – Посещение Святой Земли – это один из самых прекрасных даров, которые я получил от Господа в этой жизни. – Думаю, всем обязательно надо съездить в паломничество на Святую Землю. Это помогает новыми глазами прочитать Библию. Отец Арсений, у вас какой-то пакет… О. Арсений: У меня есть приятное поручение от Союза писателей России. Эта книга, ее автор, издатель награждаются премией Союза писателей. У меня с собой диплом лауреата премии «Имперская культуры» имени Эдуарда Володина по разряду «Душеполезное чтение». Награждается протоиерей Геннадий Фаст за книгу «А вечность уже началась…». Здесь же – медаль Союза писателей России. Позвольте, отец Геннадий, вручить ее вам. О. Геннадий: Благодарю за это признание, за этот дар. И в вашем лице, так как вы являетесь членом Союза писателей России, благодарю Союз писателей за эту награду. «Эту книгу я не писал – эту книгу я говорил» «А вечность уже началась…» Книга проповедей протоиерея Геннадия Фаста – Есть слово письменное, есть слово устное. Есть ораторы, есть писатели. Склонность и к тому, и к другому у меня была с детства. В первом классе я начал писать сказки собственного сочинения в общей тетради. Давно появилось желание записать слово устное, слово проповеди, но ничего не получалось. Причем мне было сказано знающими людьми, что это невозможно, что есть книжно-письменная речь. Садись и пиши. Я много в своей жизни садился и писал. Вот, допустим, «Свет и тени Голгофы», которые сегодня упоминали, были произнесены. А потом я сел за стол и их написал. Поэтому они получились несколько более пространными, чем говорились. |
| Блестящие, образованные, утонченные господа из Константинополя отрекались от приманок цивилизации, чтобы пойти на выучку к грубоватым и хмурым египетским мужикам, являвшим на деле ту цельную, бескомпромиссную простоту сосредоточения воли, что так трудно давалась всем этим «последним эллинам» и «последним римлянам». Читатель найдет в этой книге характерный рассказ об одном из таких столичных вельмож, по имени Арсений, который стал монахом в Египте и покорно слушал наставления своего «старца» из коптов. На вопрос: «Как это ты, изучив толикую науку римскую и эллинскую, просишь совета у невежды сего о помыслах твоих?» — Арсений возразил: «Так, науке римской и эллинской выучен я; но из науки невежды сего не вытвердил еще и азбуки». Там, где человек греко–римской культуры рассуждает и разглагольствует, копт делает. Знаменитый церковный писатель IV в. Афанасий Александрийский средствами греческой риторической прозы представил коптскую решимость уже упомянутого Антония как реализацию идеала совершенной выдержки, который в философских кругах всегда вызывал энтузиазм, но никогда не осуществлялся. К 386 г. вести о примере, поданном Антонием Великим, дошли (не без участия написанного Афанасием «жития») до кружка интеллигентных молодых богоискателей на севере Италии. Одним из них был Блаженный Августин, который передает испытанное им тогда чувство во взволнованных восклицаниях: «До чего дошли мы? Что приходится нам слышать? Невежды восстают и похищают небо — а мы со всей ученостью нашей не в силах победить плоть и кровь!» В Египте на рубеже IV и V вв. искал сюжетов для своего «Лавсаика» малоазийский уроженец Палладий, которому удалось с воими повествованиями о подвижниках Фиваиды основать одну из наиболее жизнеспособных жанровых линий средневековой словесности (любопытно, что рукописная традиция приписала ему также трактат «О народах, в Индии сущих, и брахманах» — ведь индийские аскеты, «гимнософисты», как называли их греки, с давних пор имели для античного философского морализма ту же функцию наглядного напоминания, что мудрость не в сломах, а в поступках…). |
| Если не поможет и это, тогда есть еще одно – высшее лекарство. Старец называл это лекарством от всякой страсти: «Сорви ветвь и, когда нападают дремота или помыслы, сильно ударь два–три раза по бедрам, и посмотрим, проснешься ты или нет!». От нашего Старца есть у нас обычай перед бдением выпивать чашку бодрящего кофе, помогающего в бдении. Но, если с самого начала у нас теплая молитва, умиление, тогда ничего этого не нужно и сначала мы должны исполнить свое Позже, когда «моторчик» ослабеет и потребует заправки, мы заводим его вновь с помощью различных искусственных средств: привычных поклонов и крестных к которым нас обязывает наше ежедневное правило,– каждому столько, сколько рассудит старец. Но все эти лекарства лишь для того, чтобы завести мотор, доколе не приклоним милосердие Христово согреть наше сердце. Если Он даст нам и немного слез, тогда очи разгораются. О, эти слезы! Пока молоды, подвизайтесь стяжать любовь ко Христу и Божией Матери, вкусить этих слез любви. Стяжал ты слезы? Бдение становится праздником! Кроме того, старец Арсений придавал значение и другим факторам, например погодным условиям. – Самое лучшее время года для молитвы – осень и весна, когда стоит ясная погода. Если в эти времена года у нас проблемы с молитвой, тогда точно у нас проблемы в другом: искуситель имеет власть, и необходимо исследование себя, исповедь и хранение чувств. Посему, насколько возможно, храните себя от преслушания, осуждения, от гордости, зависти, многоядения и всего того, что открывает дверь искушению, а также и от охлаждения. Настал твой час и ты проснулся? Не рассеивайся, не зевай, не вставай вяло. Монашество требует от нас бодрости, потому что от этого зависит, будем мы жить или умрем. Проснулся? Встань, перекрестись и сразу: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Также он подчеркивал, что условием преуспеяния в молитве является вера в старца и чистая исповедь помыслов. Еще одним очень важным знаком нашего духовного преуспеяния служит особенная благодать по воскресеньям и великим праздникам. Когда человек в эти дни не чувствует двойную благодать, это означает, что что-то у него не в порядке. |
| Многие, весьма многие предпочли вторую первой, погубили себя и своих последователей, устранив от себя свет Христов, оставшись при своем собственном свете. 7. Однажды авва Евагрий сказал авве Арсению: «Отчего мы, при всей нашей учености и нашем развитии, не имеем ничего, а эти грубые египтяне имеют такое возвышенное духовное делание?» Авва Арсений отвечал: «Мы ничего не почерпаем для духовного жительства из учений мира, а они подвигами стяжали свое духовное жительство» [ 208 ]. Христианское преуспеяние доставляется исполнением евангельских заповедей в самоотвержении; очевидно, что земная ученость, имеющая своим началом падение человечества, не может принимать никакого участия в деле обновления человечества Искупителем. Она делается великим препятствием в этом деле, если не будет решительно подчинена Премудрости Божией, если в дело спасения человеков, в дело Божие, внесем свое тлетворное начало, свой дух гордыни и вражды на Бога. 8. Брат просил авву Арсения дать ему наставление. Старец сказал: «Всеусильно подвизайся, чтоб внутренним твоим деланием по Боге побеждено было все внешнее» [ 209 ]. Внутреннее делание есть тоже душевное делание. Оно состоит: в внимательной молитве устной и умной, в плаче сердца, в памятовании смерти, в самоукорении, в сознании и исповедании греховности своей и в тому подобных деланиях, совершаемых подвижником внутри души, в самом себе. 9. Сказал авва Арсений: «Если взыщем Бога, то Он явится нам, — и если будем удерживать Его в себе, то Он пребудет с нами» [ 300 ]. Изречение — из возвышеннейшего иноческого подвига! оно знаменует, что истинным подвигом должно привлечь в себя благодать Божию и, получив ее, удерживать ее в себе истинным подвигом. Предавшиеся лености и беспечности по получении благодати утратили ее. 10. Некоторый монах сказал авве Арсению: «Помыслы беспокоят меня, говоря: ты не можешь выносить ни поста, ни подвигов; посещай, по крайней мере, больных, потому что это — дело любви». Старец, поняв, что помыслы насеяны бесами, сказал ему: «Иди, ешь, пей, ничего не делай, только не оставляй келейного безмолвия». |
| Арсению за его беседы и многие со слезами на глазах спешили получить прощальное его благословение. Изложивши содержание бесед достопочтенного миссионера о. Арсения, в заключение скажем несколько слов о том, как относилось рижское общество к миссионерским беседам и какое впечатление оно произвели на именуемых старообрядцев. Из описания бесед видно, что на всех беседах о. миссионера присутствовало весьма много слушателей, несмотря на то, что большая часть бесед происходила в будние дни. Новизна миссионерских бесед в г. Риге, известность миссионера о. Арсения, какою он пользуется в России и некоторые меры, предпринятые епархиальною властью, привлекали в православные храмы для слушания бесед громадную массу рижан. Среди слушателей были представители разных слоев рижского общества. Громадное большинство их составлял простой народ, жители Московского предместья. Отсюда же для слушания миссионерских бесед в немалом количестве являлись и именуемые старообрядцы. С великим удовольствием также отмечаем факт усердного посещения бесед о. Арсения и некоторыми представителями высшего русского общества. В этом отношении эти немногие русские люди своим в высшей степени похвальным отношением к беседам о. Арсения подавали русскому обществу прекрасный и благотворный пример. Многие из духовенства также с живым интересом относились к беседам о. Арсения и усердно посещали их. Громадные массы слушателей, присутствовавших на беседах о. Арсения служили для него одним из побуждений вести свои беседы с одушевлением. Простая и одушевленная беседа миссионера о высоких предметах веры православной, о великих догматах православной церкви, каковы догматы о церкви, св. таинствах, о почитании святых и т. д. производила хорошее впечатление на православных слушателей. По окончании каждой беседы они выражали о. Арсению искреннюю благодарность за назидание, а после восьмой (прощальной) беседы трогательно попрощались с о. миссионером, выражая ему свои благожелания и желание еще увидеться с ним. В день же отъезда о. |
| В маленьком храме Серафимо-Знаменского скита при высоком религиозном воодушевлении строительницы и сестер происходило большое привлечение и сосредоточение благодатной силы. Тут Сам Господь приосенял собранных, тут Царица Небесная умиляла сердца молящихся и особенно поющих; тут вблизи каждого, радуясь и веселясь, находился Ангел Хранитель – оттого так глубоко запечатлелось освящение этой чудной церквочки в памяти насельниц скита. Готовится постриг матушки в схиму. Настроение скитянок такое, будто они ждут небывалого для них события. Но не грустного, как, например, при потере близкого, любимого человека, и не праздника, сопровождающегося духовным торжеством, – а события, принуждающего войти внутрь себя, внушающего строгую серьезность и молитвенное умиление. Идет час за часом, приближается всенощное бдение, когда назначено пострижение. В ожидании этого времени Владыка Арсений, старец, уединяется в роще и в тишине, среди природы, многое переживает. Грустно ему делается, оттого что его духовная мать решается взять на себя трудный подвиг, который принудит ее оставить тех, кто так сильно нуждается в ее нравственной поддержке. Размышляет старец и о том, насколько допустима схима для монахов, проходящих в обителях ответственное, сложное послушание, и приходит к такому заключению: в схиму можно облекаться по двум побуждениям. Одни видят в ней как бы предсмертное напутствие и принятием ее думают испросить у Господа прощения всех грехов, совершенных в монашестве. Таковые обыкновенно откладывают пострижение к концу жизни. Другие же схимой желают доказать сугубую любовь и преданность Сладчайшему Христу Спасителю и послужить Ему с еще большим усердием и ревностью, пока позволяют силы, и принимают этот великий ангельский образ в благоприятное для иноческого своего жития время, никогда не забывая, что главное для инока – внутренняя отрешенность от мира и прелестей его; что же касается послушаний, то они все спасительны. Второе побуждение и руководило нашей матушкой. С великим духовным подъемом, с чувством несокрушимой веры и любви к Господу она распростиралась на земле – в знак полного распятия себя ради высших духовных целей. |
| Но увидев, что сюда же сошлись и оклеветанные ими, и терпевшие от них, что здесь же находятся с глазу на глаз и обвинители их, и обличения, - они, сколько ни звали их, не явились в собрание, - не явились, несмотря на то, что сослужители наши, Афанасий, Маркелл и Асклепа, с великим дерзновением жаловались на них, настойчиво звали их на суд и объявляли, что не только обличат их в клевете, но и покажут, сколько погрешали они против самих церквей. Собственная совесть поразила их столь великим страхом, что они обратились в бегство и бегством обличили себя в клевете, самим бегством выразили признание в своих преступлениях. Впрочем, хотя и прежние, учиненные ими поступки, и настоящие очевидно показывают злонравие их и клеветливость, однако ж, чтобы и из самого своего бегства они не могли вывести какого-нибудь повода к новому злодеянию, мы решились по всей справедливости исследовать все, что было совершено ими. Предположив же себе это, мы из самого свойства дел их увидели, что они клеветники и что в делах их нет ничего, кроме наветов на сослужителей наших. Они говорили, будто Афанасий умертвил Арсения, а Арсений жив и был допрашиваем живыми. Из этого уже видно, что и прочие толки их - не более как выдумки. Что же касается до потира, будто бы разбитого, как разглашали они, пресвитером Афанасия Макарием, то прибывшие сюда из Александрии, Мареотиды и других тамошних мест засвидетельствовали, что ничего такого не бывало. А египетские епископы в своем послании к сослужителю нашему Юлию настойчиво требовали, чтобы в этом отношении и подозрения не было. Ариане говорят, что у них против Афанасия есть документы, какие удалось им собрать на месте: но в этих документах призываемы были к допросу только язычники и оглашенные. Один из них, оглашенный, при допросе показал, что он сам находился в храме, когда пришел туда Макарий, а другой, быв также допрашиваем, объявил, что пресловутый их Исхирас, по болезни, оставался тогда в келий. Из этого видно, что в то время во храме не совершалось никакого таинства, ибо и оглашенные находились внутри его, и Исхираса не было в нем, но по болезни он лежал дома. |
| По возвращении 16 числа в Тверь, я нашел письмо председателя Русского Исторического Общества А.А. Половцева. От 10-го числа за 238 Его Высокопревосходительство писал мне в ответ на мое письмо от 1-го мая: «Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Государь и Архипастырь. Вследствие письма от 1-го сего мая, имею честь уведомить Ваше Высокопреосвященство, что препровожденные при том письме 60-й и 62-й тома Сборника Общества получены. При этом считаю приятным для себя долгом выразить Вам, Милостивый Государь и Архипастырь, глубокую признательность Общества за те указания на промахи и ошибки в томах «Указателя», какие вы изволили сделать. Все эти указания будут приняты к руководству при составлении биографических статей. В виду того, что относительно биографий некоторых духовных лиц, необходимо долженствующих войти в Словарь, мало имеется в настоящее время печатных сведений, позвольте надеяться на Ваше благосклонное содействие в этом деле указанием тех источников, где могут быть почерпнуты эти сведения. Биографии на букву А предположено Советом Общества окончить к началу будущего года и потому желательно —819— было бы просимые сведения получить не позже сентября текущего года». Я не уклонился от исполнения этой просьбы и без замедления приступил к делу, которое и окончил к 1-му сентября. 17-го числа вечером, получив от Губернатора извещение о предпринятом, Его Высочеством, Великим Князем Константином Константиновичем путешествии в Нилову пустынь для богомолья, я предписал настоятелю пустыни, архимандриту Арсению, принять Высокого Посетителя с должным вниманием и о последующем мне донесть. Вследствие сего архимандрит донес: «Во исполнение предписания, изложенного в телеграмме от 17-го сего мая за 589-м, честь имеем покорнейше донести Вашему Высокопреосвященству о благополучном посещении св. Обители Нила Столбенского Его Высочеством Великим Князем Константином Константиновичем. 18-го мая в 8 часов вечера, когда уже было всё приготовлено, Его Высочество, при колокольном звоне, был встречен с парохода настоятелем с братией на пристани с подобающею честью. |
| Блестящие, образованные, утонченные господа из Константинополя отрекались от приманок цивилизации, чтобы пойти на выучку к грубоватым и хмурым мужикам, являвшим на деле ту цельную, бескомпромиссную простоту сосредоточения воли, что так трудно давалась всем этим «последним эллинам» и «последним римлянам». Читатель найдет в этой книге характерный рассказ об одном из таких столичных вельмож, по имени Арсений, который стал монахом в Египте и покорно слушал наставления своего «старца» из коптов. На вопрос: «Кто это ты, изучив толикую науку римскую и эллинскую, просишь совета у невежды сего о помыслах твоих?» – Арсений возразил: «Так, науке римской и эллинской выучен я; но из науки невежды сего не вытвердил еще и азбуки». Там, где человек греко-римской культуры рассуждает и разглагольствует, копт делает. Знаменитый церковный писатель IV в. Афанасий Александрийский средствами греческой риторической прозы представил коптскую решимость уже упомянутого Антония как реализацию идеала совершенной выдержки, который в философских кругах всегда вызывал энтузиазм, но никогда не осуществлялся. К 386 г. вести о примере, поданном Антонием Великим , дошли (не без участия написанного Афанасием «жития») до кружка интеллигентных молодых богоискателей на севере Италии. Одним из них был Блаженный Августин , который передает испытанное им тогда чувство во взволнованных восклицаниях: «До чего дошли мы? Что приходится нам слышать? Невежды возстают и похищают небо – а мы со всей ученостью нашей не в силах победить плоть и кровь!» 12 . В Египте на рубеже IV и V вв. искал сюжетов для своего «Лавсаика» малоазийский уроженец Палладий, которому удалось своими повествованиями о подвижниках Фиваиды основать одну из наиболее жизнеспособных жанровых линий средневековой словесности (любопытно, что рукописная традиция приписала ему также тракта «О народах, в Индии сущих, и брахманах» – ведь индийские аскеты, «гимнософисты», как называли их греки, с давних пор имели для античного философского морализма ту же функцию наглядного напоминания, что мудрость не в словах, а в поступках…). |
| 19 июля исполняется 6 лет со дня кончины старца Арсения (Папачока; 1914–2011). Он был великим духовником, одним из последних великих румынских старцев, представителем золотой плеяды румынского старчества ХХ века. Всю свою долгую и красивую жизнь он принес в жертву Христу, за Которого уже начиная с молодых лет терпел гонения и лишения, сидел в тюрьмах. Красоте душевной и любви ко Христу, стойкости в вере, мужеству и верности старец Арсений учит и новые поколения православных верующих. Ничего не потеряно, пока вера еще держится на ногах, душа не отрекается и голова в силах подняться! Архимандрит Арсений (Папачок) – Что делать, когда охватывает отчаяние оттого, что чувствуешь себя грязным из-за сделанных грехов? – Духовный человек никогда не может сказать о себе, что он безгрешен. Он видит себя грешнее других, однако совершает дела покаяния, ездит по монастырям и пр. И это презрение к себе в действительности может быть истинным смирением. Но только не надо убиваться до такой степени, чтобы не оставалось надежды на спасение. Если ты презираешь себя, то это уже большая победа. Но только презирать себя надо, не сравнивая с другими. Вот это уже нехорошо! Это может оказаться скрытой гордыней: «Я не на уровне такого-то!» А какое мне дело до него? Я отвечаю за себя на том уровне, на каком сейчас нахожусь. Я говорил вам, что бывают чаши большие и чаши маленькие. Но каждая чаша, если она полная, – совершенна. По той мере, в какой ты находишься, с тебя и взыщется. По дарам, которые тебе Бог дал: то есть одному Он дал один талант , другому три, а третьему – десять. И попросил их, чтобы они приумножали их в соответствии с тем, кто сколько получил. И самым виноватым из всех оказывается нерадивый, который даже с места не двигается. Который стоит и ждет, когда произойдет неизвестно что. – Есть христиане, которым не нужна суетная слава. Но, тем не менее, когда случается искушение тщеславием, видят себя побежденными этой страстью. Если смерть застанет их в подобном состоянии, могут ли они иметь надежду на спасение? |
|
|
