| Распространившееся мнение, что Ющинский был убит евреями по религ. мотивам, побудило следствие обратиться к специальной экспертизе. Судебно-медицинская экспертиза проф. Н. А. Оболонского и прозектора Н. Н. Туфанова засвидетельствовала на трупе 47 колотых ран на голове, шее и туловище, в т. ч. ранение артерии левого виска, мозговой и шейной вен, правой почки, легких и сердца, и установила, что причиной смерти послужило острое малокровие от полученных повреждений с присоединением явлений асфиксии вслед. воспрепятствования доступа к воздухоносным путям. На запрос следствия, «существуют ли у иудеев ритуальные убийства», крупнейшие специалисты того времени по иудаике проф. КДА свящ. А. А. Глаголев, проф. СПбДА И. Г. Троицкий и др., проанализировав основы евр. вероучения, содержащегося в Библии и Талмуде, дали отрицательное заключение. Третий эксперт по этой проблеме магистр богословия католич. свящ. И. Е. Пранайтис настаивал на том, что убийства евреями христиан с ритуальной целью существуют и являются результатом доведения до уродливой крайности выводов из всего евр. вероучения и что убийство Ющинского по своей обстановке, способу нанесения повреждений, расположению их, обескровливанию тела и времени совершения его носит отличительные и характерные черты типичного ритуального убийства. На вопрос, «могло ли быть убийство совершено душевно больным», врач-психиатр, проф. Киевского ун-та И. А. Сикорский заявил, что убийство Ющинского, несомненно, «учинено не одним, а несколькими лицами, тщательно обдумавшими и планомерно выполнившими с техническим совершенством задуманное. Помешанные не могли совершить такое убийство». Сделав вывод, что убийца стремился выпустить как можно больше крови, он поддержал версию ритуального убийства. Против заключений Сикорского выступили акад. В. М. Бехтерев и проф. Карпинский, к-рые доказывали отсутствие «собирания крови» и полагали, что единственной целью убийц было лишить Ющинского жизни. Хирурги-профессора Е. В. Павлов и А. А. Кадьян дали заключение, что намеренного обескровливания жертвы не было. |
| В 1928 году был арестован, находился под следствием по подозрению в антисоветской деятельности, но через два с половиной месяца был освобожден и вернулся к исполнению своих обязанностей. После уничтожения храма в марте 1932 года стал служить в Николо-Богоявленском соборе в Ленинграде. О.Владимир был человеком весьма образованным. Из европейских языков свободно говорил по-французски, по-английски и по-немецки лишь читал и переводил, но без словаря. Из древних языков он свободно владел древнегреческим, латинским, древнееврейским и арабским. В 60-летнем возрасте он принялся изучать испанский язык. Имя о.Владимира стало известно не только среди гуманитариев, в частности византологов, он был близок с И.П.Павловым, с тогдашним президентом Академии наук А.П.Карпинским и другими. Дважды о.Владимир получал предложение выехать за границу, но каждый раз отказывался. 22 декабря 1933 года он был вновь арестован в связи с фабрикацией ОГПУ так называемого дела «евлогиевцев» по обвинению в систематическом проведении черносотенной пропаганды, руководстве " контрреволюционной ячейкой " организации из восьми прихожан, большинство которых ранее служило в царском флоте. На допросах 31 декабря 1933 - 17 января 1934 года. о.Владимир не скрывал своего негативного отношения ко многим действиям советских властей: " К антирелигиозной политике советской власти я отношусь отрицательно, т.к. этот момент в корне расходится с моим мировоззрением идейного христианства и человека преданного делу Православной Церкви. Являясь противником атеизма, теми средствами, которыми я располагаю и как священник, и как духовный руководитель верующих, данных мне в результате легального существования Церкви в СССР, я веду активную борьбу с ним и воспитываю окружающих в духе антиатеизма.Такое воспитание только естественно может препятствовать растущему безбожию и неверию и создать активные церковные кадры, препятствующие раздроблению Православной Церкви... По своим политическим убеждениям я являюсь сторонником конституционной монархии. |
| Так вот какой у нас отец Иоанн, – не много таких на свете!» – добавил торговец и тем закончил рассказ. Действительно, как дорога своевременная помощь и поддержка человеку, находящемуся в горе и в искушении, она может спасти ему жизнь; особенно если эта поддержка является со стороны пастыря, в лице которого христианин видит нечто высшее, священное, и относится к нему сравнительно с большим доверием и почтением. Другой пример: одна высокоблагородная девица Н.Т. лично мне известная рассказала мне о себе следующее: “Судьба рано заставила меня страдать и томиться жизнью; с малолетства я не была любима в родной семье; от природы болезненная, неразвитая, ни к чему неспособная, но изнеженная, нервная, я была в тягость и другим и самой себе. Отдали меня в институт, но и оттуда через три года выключили по неспособности к учению; трудно давалось мне учение, да и желания к нему, как и никогда ни к чему, у меня не было; меня прозвали там “неудачником”, и это прозвище всю жизнь мою звучит в моих ушах, и не могу не сознать его справедливости. В то время, когда меня выключили из института, отца моего уже не было в живых; мать моя, слабая болезненная женщина, не имела средств содержать меня так, как мы жили при отце; в лишениях, в скорбях проводили мы с нею дни; но вот наконец умирает и мать, оставляя меня без средств, без крова и даже без всякой возможности снискать себе пропитание каким бы то ни было трудом. Куда мне было преклонить мою голову? Вечно болезненная, скучная, недовольная, от всех отчужденная, или, как казалось мне, всеми пренебрегаемая, я гостила попеременно то у одних, то у других родственников или знакомых, но видя, или воображая, что нигде мне не рады, продолжала кочевать, не будучи в силах нигде приютиться. Одно из знакомых мне семейств (Карпинских) жило в Кронштадте, куда я с ними и отправилась. Пробыв у них несколько дней, и не встретив, как мне казалось, искренности, я скоро соскучилась и стала подумывать об отъезде, но куда? Тем только хорошо в Кронштадте, что там никто не знал меня, пользуясь летнею порою, я могла беспрепятственно уединяться от всех, или где-нибудь на берегу или на бульваре, ютясь на уединенной (лавочке) скамье, и предаваться своим грустным мыслям и слезам. |
| в коломенской семинарии в 1771–1772 гг.) 818 , “Compendium theologiae classicum didactico – polemicum” ректора казанской академии Сивестра Лебединского (читан. в 1797–1799 гг.) 819 , “Христианская богословия” иеромонаха Ювеналия Медведского (составленная в 1797 году для общего удовлетворения религиозной потребности христиан – “людей простых и младых юношей” 820 ), “Christianae, orthodoxae, dogmatic – polemicae, olim a classimo viro Theophane Prokopowicz ejusque continuatoribus adornatae, ac in tribus voluminibus primum MDCCLXXXII editae compendium” преосвященного Иринея Фальковского (составл. в 1795–1800 годах по предписанию Св. Синода) 821 , “Theologia” (система, читанная в александроневской семинарии или академии в конце прошлого столетия) 822 , “Summa theologicae” (система, читанная в с.-петербургской духовной академии в 1812 г.) 823 и др. Из всех этих девяти систем наиболее важное значение в духовно-учебном деле имели две системы – одна Феофилакта Горского, другая Иринея Фальковского, которые еще предписанием комиссии духовных училищ от 1825 г. назначаемы были в руководство для преподавания в академиях догматического (система Феофилакта Горского) и полемического (система Иринея Фальковского) богословий 824 . По этим-то девяти системам мы и проследим влияние Феофана в учении о Боге в Себе Самом. Во всех перечисленных девяти системах в отделе учения о Боге в Себе Самом находятся два главнейшие признака зависимости от системы Феофана. Первый из этих признаков касается материальной стороны данного догматического учения и состоит в том, что во всех этих системах выдвигается на вид идея бесконечного различия между Богом и тварью, которая так рельефно проводится в Феофановом учении о Боге в Себе. Эта идея в данных системах выражается различно, – главным образом 1) через то, что в них между свойствами, принадлежащими к самой сущности Божией, на первое место ставится единство, понимаемое в отрицательном смысле [в системах Сивестра Лебединского 825 , Иринея Фальковского 826 и в системе “Theologia”, читанной в александроневской семинарии иили академии 827 ], или независимость – ascitas, independentia [в «Summa theologiae dogmaticae» 828 ], 2) через то, что за главное свойство сущности Божией считается исключительно единство, также понимаемое в смысле отрицательном [в системе Феофилакта Горского 829 ], независимость или самобытность (в “сокращенной христианской богословии” Платона 830 ), 3) через то, что между свойствами Божиими вообще (без особенного отношения их к сущности) на первое место ставятся или единство, понимаемое в отрицательном смысле (в системе Ювеналия 831 ), или свойства – необходимоть бытия, самобытность и независимость (в системе Макария Петровича 832 ), и 4) через деление свойств Божиих на свойства «immanentia, quiescentia, ad intra» и свойства «ad extra» (каковому делению следует при изложении учения о свойствах Божиих Иоакинф Карпинский 833 . |
| 51). – Впрочем, кроме этих двух случаев, у Евгения встречаются указания на недостатки и других сочинений; но эти недостатки или, лучше сказать, заблуждения чисто догматического и канонического характера, отмеченные автором довольно обще. Так, о книге Иннокентия Гизеля – «Мир человека с Богом»... – он замечает, что в ней «есть несколько и непристойных толкований, а в главе о позволенных и непозволенных степенях родства в браках многое несходное с правилами Кормчей книги» (I, стр. 198–9). Или: о «Сокращении догматико-полемической богословии» Иакинфа Карпинского выражается, что она «требует большой поправки для нашей церкви» (I, 216). В некоторых местах книги Кирилла Транквиллиона – «Перло многоценное» – «находятся неправославные мнения о времени пресуществления евхаристии» (I, 336); в чем это неправославие, – ученый архипастырь умалчивает (ср. II т., стр. 205–206 о книге С. Коссова – «Дидаскалия»...). См. еще указания на неправославный характер некоторых сочинений С. Полотского (II, стр. 214–5, 216–7, где просто Евгений говорит, что такое-то сочинение осуждено патриархом), Симона Тодорского (II, 220) и Стефана Яворского («Камень веры», т. II, стр. 259), о коих только упоминает, что они были запрещены. – С другой стороны, на страницах Словаря есть и такое место, где преосвященный его составитель рекомендует сочинение православным, – это в статье о Лаврентие Зизание, в которой о катихизисе брата его Стефана замечает, что он «православен в статьях отличительных от папистов» (II, стр. 3). Вчастности, в своих отзывах о проповедических трудах духовных писателей митрополит Евгений остается также вполне верен себе, выставляя на вид одни лишь достоинства их 558 . Вот некоторые из этих отзывов: «В проповедях Бужинского (Гавриила) видны, говорит преосвященный, обильные и умные обороты мыслей, а часто и трогательное красноречие» (I, стр. 79). «Проповеди (Е. Могилянского) были славны в свое время» (I, 165). «Поучения С. Кулябки отличаются строгою нравственностию и рассудительностию» (II, 207). |
| XIII в., с одной стороны, и Чуд. Сол. – с другой, в последовательности слов, в роде принесоша дары сво снве излви при другом порядке, соответствующем порядку греческих списков – прин. снве излви дары сво . При двух различных переводах порядок мог быть один в зависимости от одинаковых греческих оригиналов; оригинал же списков Чуд. Сол. допускал небольшие изменения и в порядке слов, а потому и здесь происходило случайное совпадение серб. с Мак. болг. Таким образом могут объясниться все подобные совпадения. Различие между славянскими текстами, оправдываемое греческими вариантами, всегда служило и должно служить самым надежным ручательством за различные, независимые друг от друга переводы. Если же мы, с одной стороны, не будем признавать возможности совпадения отдельных слов и порядка их в случае нескольких независимых переводов, а с другой – различие между текстами будем объяснять позднейшей сверкой с греческими источниками, то можно опасаться, что у нас потеряется тогда всякий критерий для установления признаков двух переводов одного и того же греческого оригинала, особенно в том случае, если мы не будем в состоянии объяснить, чем могла быть вызвана подобная сверка. Эти общие соображения и вышеприведенный анализ одиннадцати глав и заставляют меня настаивать на сделанном мною заключении. Подобно тому как Ягич сделал попытку внести новые выводы на основании найденного им болгарского текста, так и я думаю внести некоторые поправки к исследованию Сперанского относительно позднейшей редакции, переработанной, по его словам, в народном духе, на народном русском языке. Но основанием поправок для меня служит не найденный вновь текст, а находящийся в хорошо известном памятнике – западнорусской Минее-Четье 1489 г. из Церковно-исторического Музея при Киевской Духовной Академии. Эта Минея-Четья хорошо известна. Ею пользовался проф. А. И. Соболевский в «Очерках по истории русского языка» и в «Лекциях», а в XXI томе Русского Филологического Вестника (1889 года) М. Карпинским помещено довольно обстоятельное описание ее со стороны языка. |
| Протестантствующее богословие Феофана Прокоповича и его последователей царило не только в академии, но и в семинариях. С ним началось, по замечанию Г. Флоровского, «господство школьно–протестантской схоластики» . В Коломенской семинарии оно было введено Иакинфом Карпинским, в Казанской семинарии, а позднее и в Казанской Академии — Сильвестром Лебединским. В начале 90–х гг. систему Феофана изучали в Полтавской семинарии, по трехтомному изданию Самуила Миславского, а также в Харьковской, где ее внедрил сам Миславский. Ректор же Александро–Невской семинарии Иннокентий в 1797–1798 гг. в своих лекциях по догматике предпочитал протестантского теолога Турретини (Turretini) . Само собой разумеется, что в Московской Академии наряду с учебником Феофилакта Горского в то время, когда там преподавал Платон Левшин, пользовались также и его книгой. В своей истории академии С. К. Смирнов особо подчеркивает обстоятельство, что Платон порвал со схоластической традицией в преподавании: «Его «Христианская богословия», хотя по цели, с которою написана, походит более на катехизические беседы, нежели на систему богословскую, тем не менее была отрадным явлением для школы, поколику способствовала окончательному падению схоластики. У него богословие отказывается от своих старых форм и вместо беспорядочного сбора вопросов, тезисов, доказательств, определений и разделений представляет стройное, удобопонятное для всякого изложение учения откровенного. Новостию было и то, что богословие Платона написано было на русском языке» . Впрочем, начиная с 1802 г. классическим руководством была признана книга ректора Киевской Академии (1803–1804) Иринея Фальковского «Theologiae christianae compendium» [«Христианское богословие в кратком изложении» (лат.)], которая представляла собой сокращенное изложение протестантствующей системы Феофана Прокоповича, что до некоторой степени отодвинуло в тень труд Платона Левшина . Преподавание философии, наиболее важной после богословия дисциплины, в Киевской Академии до 1752 г. строилось в форме схоластического толкования Аристотеля с использованием старых записок Иоасафа Кроковского. Позднее, в инструкции Самуила Миславского от 1764 г., в качестве обязательной основы философских курсов объявлялись уже упомянутые сочинения протестанта Баумайстера, которые, между прочим, в 1777 г. были переизданы и в Москве. Баумайстер был вольфианцем, и киевский генерал–губернатор Глебов верно доносил императрице, что философии «в сей академии обучают по системе вольфиянской». Это направление удержалось в Киеве вплоть до реформы 1808–1814 гг. |
| Убежавшего из-под стражи еврея Иршу по арестовании, также четвертовать живым, голову посадить на кол и тело повесить. 27-го Марта 1759 года, ровно за три недели до Пасхи, внезапно исчез в селе Ступнице, близ Перемышля, ребенок по имени Григорий, сын вдовы Оленки, христианин, православного вероисповедания, 3 лет и 10 недель от роду. Усиленные розыски и расспросы были безуспешны. Между тем жена еврея арендатора Эйзика уверенно предсказывала Оленке, что ребенок отыщется и при этом старалась у нее выпытать, кого, собственно, она подозревает в предполагаемом убийстве ее ребенка. Три недели спустя, в первый день Пасхи, ребенок вдруг был найден портным из с. Ступницы Яном Карпинским, в поле, возле дороги, неподалеку от корчмы, исколотым и изувеченным, с отрезанными языком, нижней губой, левой ручонкой у самого плеча и половыми органами, со скрученными истерзанными суставами уцелевших рук и ног. Когда тело несли мимо корчмы, кровь сама потекла из невинного младенца, а позже, при предъявлении его народу в городе Перемышле она вторично ручьем полилась из надколотых и порезанных суставов. Подозрение пало на евреев, но они упорно отказывались неведением и невиновностью. «Лучше мне черта проглотить, чем эту кровь пить», – кричал еврей Майорович. «Старшие могут знать, – говорил еврей Беньяш Лайбович – мне же ничего неизвестно; если меня будут мучить и я выдержу, то хорошо, а нет, – пусть меня черти возьмут... и в своей вере не буду, и иной не хочу, и не знаю, в какой вере умру. Пусть меня черти возьмут». Тем не менее суд был уверен, что злодеяние было совершено евреями 96 . В 1760 году в местечке Черонолозах Войславицкого округа раввинами Гершкою Юзефовичем и Сендером Зыскелюком, при участии двух старшин еврейской Войславицкой синагоги, был замучен и умерщвлен, а потом выброшен в лес на съедение собакам христианский ребенок – сын крестьян Мартина и Екатерины Андрейчуков «с целью выцедить из него кровь». Один из подсудимых раввин повесился еще в тюрьме, а остальные были казнены, хотя и приняли крещение пред самою казнью на площади 97 . |
| 132 Luthardt; op. cit. (см. выше: 45-е примеч), S. 203, 204, 205, 206 и след. (207–211). Wuttke: op. cit. Bd I. S. 256–257. Чит. также op. cit. Gass " a (Zweiten Bandes erste Abtheilung, Berl. 1886), S. 329–333. Чит – и друг, сочин. 134 Заканчивая речь о Феофилакте Горском, не можем, между прочим, не указать на одно ничтожное, повидимому, обстоятельство, являющееся достоинством его книги: это на приложение к той и другой её частям «предметного указателя», облегчающего её чтение и проч. 140 Из нравоучительных сочинений, вышедших в свет до XIX-ro столетия – в конце XVIII-ro, – могут быть названы еще следующие: 1) «Рассуждение о истинном человеческом благе, выведенное и доказанное из самой человеческой природы» – Лаврентия Давыдовского (М. 1782 г.); 2) «Вера, надежда и любовь, учения богословского состава» – иеромонаха Аполлоса Байбакова (Москва, 1782 г.); 3) «Начальные основания деятельного христианства, которые большею частию изображены словами самого Св. Писания, для детского чтения; сочинение Российское» (Москва, 1783 г.); 4) «Сокращение главнейших должностей, кои каждый христианин обязан исполнять в точности по своему званию и состоянию» (Спб. 1799 г.); издал Авг. Вицман; 5) «Книга, содержащая в себе, как подобает иноком и христианам жити».. (1789 г., Супрасль); 6) «Рассуждение о постах» (1794 г., Вена) и многие другие произведения, перечисление которых здесь невозможно [ср. в «Обзоре» арх. черн. Филар. стр. 378, § 77 – о «прибавлении» к догматике Иакинфа Карпинского; на стр. 397, § 90 – о Сильвестре Лебединском : конец страницы; ср. и друг, места]. 141 Можно, между прочим, заметить, что в «XVIII-м в.» вышло в свет не мало «сочинений мистического» характера, из которых «большая часть посвящена описанию внутреннего духовного совершенствования; сочинения эти носили причудливые названия в роде духовных мостов, небесного ключа, лествиц и зеркал; их недостатки – «свойственные всякому мистицизму туманность, общность и аллегоризм»... (см. цитов. статью проф. А. И. Гренкова: «Первонач. происх. науки о христ. нравоучении»... Прав. Собес., 1875 г., апрель, стр. 384–386). О научном значении такого рода произведений говорить не приходится, что, впрочем, понятно и само собою. |
| Из опытов догматического Богословия, написанных в виде отдельных трактатов, методом умеренно-схоластическим и дидактико-полемическим, замечательнейшие: а) Богословские уроки архимандрита Сильвестра Кулябки, читанные в киевской Академии с 1741 по 1745 год, хотя неоконченные; 124 б) Краткое Догматико-полемическое Богословие архимандрита Иакинфа Карпинского, преподанное в коломенской Семинарии в 1771–1772 г., и расположенное в одиннадцати главах; 125 в) наконец Догматико-полемическое Богословие архимандрита Сильвестра Лебединского , преподанное в казанской Академии в 1797–1799 г., и расположенное в шестидесяти восьми главах. 126 Следует, однако, заметить, что хотя в двух последних опытах трактаты и главы не связаны между собой никакой нарочитой системой, но они следуют одни за другими в самом естественном порядке, почти в том самом, в каком обыкновенно располагаются и в системах. Из опытов догматического Богословия, написанных в виде системы – а) методом дидактико-полемическим и схоластическим – известны: Христианское православное Богословие преосвящ. Георгия Конисского 127 и Догматико-полемическое Богословие преосвящ. Иринея Фальковского: 128 оба эти руководства читаны в киевской Академии, первое в половине (с 1751 по 1755 г.), последнее к концу прошлого и в начале нынешнего столетия (1795–1804), и оба составлены по плану, предначертанному Феофаном Прокоповичем ; б) методом только положительным, без полемики и схоластики – Догматическое Богословие преосвящ. Феофилакта Горского – читано в московской Академии (с 1769 по 1774) по плану, начертанному самим автором и не отличающемуся строгостью. 129 Наконец, просто, общенародно и на отечественном языке, без строгой системы, но с довольной последовательностью написаны: а) Сокращенная христианская Богословия – преосвящ. митрополита московского Платона, преподанная им наследнику Всероссийского престола Павлу Петровичу (1763 – 1765): она состоит из трех частей, и Догматика изложена собственно во второй; 130 б) Догматическая Богословия – архимандрита Макария, читанная в тверской Семинарии в 1764–1766 г. 131 и – в) Христианская Богословия – иеромонаха Ювеналия Медведского, в которой Догматика занимает одну первую часть, составленная в 1797 году. 132 |
|
|
