| Без сомнения учитель выбирает для этих первоначальных упражнений в пении по нотной книге песнопения наиболее известные и с мелодией, не превышающей объемом пределов изученного звукоряда, в виде тетрахорда, или пентахорда. При этих упражнениях учитель, само собой, разумеется, уделяет должное внимание ритмической стороне мелодии, следит за возможно более точным и правильным соблюдением и счетом такта, особенно трудноуловимого при несимметричном ритме мелодий распева знаменного. § 18. Пение по нотам в пределах двух и трех тетрахордов, и двухголосное пение мелодий обычного напева К изученному ранее тетрахорду учитель прибавляет постепенно еще два таких же тетрахорда (лидийских) вверх и вниз, которые, имея тот же строй и расположение тонов и интервалов, как и первый, только на иной высоте, изучаются весьма легко и скоро и в целом составляют церковный звукоряд соль, ля, си, до, ре, ми, фа, соль, ля, си бем. Этот звукоряд изучается по частям. Поется сначала первый тетрахорд со вторым, с добавлением одного тона вверху, отчего получается полная октава, затем второй с третьим, с прибавлением одного тона, отчего получается новая октава. После такого разделения звукоряда, он изучается по октавам, к изученным пяти ступеням и образуемым ими интервалам прибавляется шестая ступень и интервал сексты, седьмая ступень и интервал малой септимы, осьмая ступень и интервал октавы. Тоже изучение октавы ведется затем обратным порядком, но направленно от осьмой ступени к первой, сначала до пятой ступени, как уже известной, а потом и до первой ступени в объеме всей октавы. Так как в мелодиях богослужебных нотных книг интервал октавы и малой септимы вовсе не встречается, а интервал, сексты весьма редко, то и не оказывается особенной надобности подробно изучать на слух этот интервал так же, как изучаемы были прежде аналитически все интервалы, входящие в объем пентахорда от секунды до квинты включительно. Учитель может ограничиться пением и изучением этих интервалов синтетически, как частей октавного звукоряда простым добавлением их к изученному аналитически звукоряду пентахорда, как основной диатонической музыкальной системе. |
| Звучит, конечно, туманно. Только кому-кому, а уж не Питеру утверждать, что жизнь простая, понятная вещь. Сам-то? Вечно влюблен в кого не следует. А какой смысл в твоей любви? – тоже ведь можно спросить. Но если вдуматься глубже, если отвлечься от того, кто там что говорит (до чего же отрывочно, поверхностно они судят), сама-то она что вкладывает в понятие «жизнь»? О, все ужасно сложно. Такой-то и такой-то живут в Южном Кенсингтоне; кто-то в Бейзуоторе; а еще кто-то скажем в Мейфэре. И она постоянно чувствует, что они существуют; и чувствует – какая досада; чувствует – какая жалость; и если бы всех их свести; вот она и хлопочет. И это жертвоприношение; творить, сочетать. Жертвоприношение, но кому? Просто, наверное, надо приносить жертвы. Во всяком случае, такой уж у нее дар» . Если при чтении мыслей и чувств Клариссы еще возникают сомнения в том, мучается ли она, то через описание второго героя – Септимуса – писательница показывает, что эти мучения есть, и они вполне реальны. Жена Септимуса Реция «больше не могла терпеть. Хорошо доктору Доуму говорить, что с ним ничего серьезного. Уж лучше б он умер! Невозможно сидеть с ним рядом, когда он смотрит вот так и не видит ее, и все он делает страшным — деревья, и небо, и детишек, которые катают тележки, свистят в свистульки и шлепаются, – все, все из-за него страшно» . «Он сидит там под деревом на зеленом стульчике и говорит сам с собой или с этим покойником Эвансом, она всего раз его видела в лавке. Тихий, хороший, большой друг Септимуса; его убили на войне. Что ж, бывает. У всех убивают друзей на войне. И все жертвуют чем-то, когда женятся. Она родиной пожертвовала. Переехала сюда, в этот жуткий город. А Септимус забивал себе голову разными ужасами, так и она могла бы, только дай себе волю. Он делался все непонятнее. Говорил, что за стеной спальни слышит какие-то голоса. И видел видения. Старушечью голову в папоротнике разглядел. А ведь мог бы быть счастлив – пожалуйста» . Клинически достоверно писательница передает мысли самого несчастного больного: «он, Септимус, один призван, избран услышать истину, познать смысл, ибо после всех трудов цивилизации (греки, римляне, Шекспир, Дарвин и наконец-то он сам) настала пора открыть смысл непосредственно... |
| Нападение на флот франков обозначало начало войны с их государством, сильнейшим на западе Европы, и эта война была сопряжена с большими рисками для готов. Самой уязвимой для удара со стороны противника была Септимания, часть королевства, которая находилась к северу от Пиренейских гор и представляла собой осколок былого Тулузского королевства. В ее пределы и вторглись франки в 585 г. Их первый отряд двинулся на Каркасон. Его гарнизон и жители решили сдать город, открыв ворота противнику. Но франки, овладев Каркасоном, ожесточили их жителей грабежами, убийствами мирных людей, включая и священнослужителей. Среди франков еще немало оставалось язычников, но и крещеные воины своими нравами и образом жизни часто не отличались от язычников. Однако местное население Септимании, куда христианская проповедь достигла уже во 2 в., было уже глубоко христианизировано. В городе вспыхнуло восстание против оккупантов. При попытке подавить его погиб военачальник франков граф Теренциол. Оставшись без предводителя, франки вышли из городских стен. Другой отряд франков двинулся на Ним, разоряя и опустошая встречающиеся по пути селения, выжигая дома и посевы, вырубая виноградники, убивая и грабя мирных жителей. Оказавшись у стен Нима, франки не решились его штурмовать и отошли от города, а затем, безуспешно попытавшись овладеть другими городами Септимании, стали страдать от голода, потому что находились в разоренной ими же стране, и наконец вернулись восвояси. Между тем Леовигильд направил против противника войско под командованием своего младшего сына Реккареда, и некоторое время спустя вестник докладывал королю франков Гунтрамну: «Реккаред, сын Леовигильда, выступил из Испании, занял крепость Кабаре и опустошил большую часть области Тулузы и многих увел в плен. Затем он овладел крепостью Бокер в Арльской провинции, захватил людей вместе с их имуществом и заперся в городе Ниме» 822 . В следующем, 586 г. войска вестготов, развивая успех, овладели Нарбоном и победителями вернулись в Испанию. Начались переговоры о мире, которые продолжались до смерти Леовигильда и завершились после нее. |
| Сам Зефирин основывает обширные христианские усыпальницы (кимитирии) в Риме, организует управление ими, ведет догматические споры с еретиками; Каллист, впоследствии ставший епископом Рима, будучи самым деятельным лицом в управлении церковью при епископе Зефирине, ославивший свое имя с худой стороны различными финансовыми спекуляциями еще при Коммоде, тоже живет благополучно и счастливо. Вообще все это общество наслаждалось при Септимии сравнительным спокойствием. 400 Отчего это случилось, что представители христианского общества в самом Риме, столице империи, резиденции Септимия, проводят жизнь без опасностей, мирно и спокойно? Опять не от того ли, что закон Септимия 202 года не только не ухудшил внешнего положения христиан, но еще обезопасил его от вражды язычников, фанатически доселе преследовавших презрителей богов? Не от того ли, что Септимий своим законом, если частью и причинил вред новым членам христианского общества, но за то дал в известной мере легальное положение наличным и прирожденным приверженцам христианства? Обыкновенно, когда издавался закон, враждебный христианам, издавался императором, жившим в Риме, то гонение прежде всего падало, что и естественно, на столичных христиан; если же теперь, при Септимии, этого не видим, то не следует ли думать, что разбираемый закон чужд был намерения преследовать христиан и оставил в покое самую большую часть христианского общества, всех наличных и прирожденных христиан? Итак, очевидно, что указ Септимия тою его стороною, которою христиане уравнивались в религиозно-политических правах с иудеями, мог действовать и действовал благоприятно на положение христиан. 401 Но при этом нужно заметить, что и та сторона указа, которая имела целью оказать некоторое давление на христианство, была не особенно опасна для христиан. Стремление, если можно так выразиться, локализовать христианство, заключить его в тесные рамки, воспретив прозелитизм, стремление химеричное и бессмысленное: идеи по природе своей не поддаются ограничению пространством, тем более, когда очаг, на котором создаются они, пылает беспрепятственно, а так и было с христианством, которое, в лице уже существующих членов церкви, осталось неприкосновенным по указу Септимия. |
| Иринея, IV, 30. Philosophumena, lib. IX, cap. 12). 384 Spartianus. Antoninus Caracalla, cap. I (в Hist. augusta). Спарциан говорит о мальчике иудеянине, но справедливее будет, согласно с Обэ и Келльнером (немецким переводчиком сочинений Тертуллиана ), разуметь не иудейского мальчика, а христианского. О том же мальчике Спарциан (ibid.) рассказывает, что будто бы он был высечен розгами за принятие христианства (в подлиннике иудейства) и что виновником этого грубого наказания Каракалла считал своего отца Септимия и отца наказанного дитяти. Если это известие принимать без всяких ограничений, то выходит, что как будто бы Септимий был очень неблагосклонен к случаям перехода в христианскую веру и что, следовательно, едва ли его можно считать толерантным в отношении к христианам. Но в устранении возникающего из рассказанного факта противоречия, нужно сказать: из рассказа Спарциана не видно, чтобы Септимий Север действительно сам приказал наказать христианского мальчика; это лишь подозревал Каракалла (на основании слухов: audisset), но не был в этом уверен; могло быть, что мальчик наказан был по воле отца этого последнего, без всякого участия в этом деле императора. 392 Peters (католический писатель). Der. heil. Cyprian. S. 118. Regensb. 1877. Также смотреть Uhlhorn: Herz., Encykc., B. XIV (Art. Sexerus), S. 172. Leipz. 1884 395 Главнейшие указы, касающиеся этого вопроса собраны указаны у Aubé, Les chrétiens dans l’empire Romain, р. 74–75. 397 Apprehensi sunt adolescentes catechumini Revocatus et Felicitas... Saturninus et Secundulus. Inter quos (id est catechuminos) et Perpetua, habens patrem et fratres duos... alterum catechuminum. Ruinart. Acta martyrum, p. 138. Ratisb. 1859. 400 Philosophumena (Refut. omnium haeres.), IX, 12. Aubé, Les chrétiens dans l’empire Romain, p. 85–91. Chlhorn: Herz., Encykl., B, XIV, 172. 401 Впрочем, нужно сознаться, что прямое действие указа в этом направлении остается недостаточно засвидетельствованным в истории. Не видно, чтобы христиане когда-либо обращали его, как замечает Обэ, в свою защиту, во время, например, суда над ними (Aubé, р. |
| Развивая эстетику внутреннего, Климент использует апостольскую аналогию тела человека как храма души. Языческие храмы в Египте, пишет Климент, блистают золотом и серебром, их стены отделаны драгоценными камнями Индии и Эфиопии, украшены колоннадами, вокруг них простираются священные поля и рощи. Но если зайти в такой храм и попросить жреца показать божество, укрытое за завесой, то обнаружишь нечто совершенно недостойное Бога: изваяние кошки, змеи или крокодила. Точно так же и человек, который заботится только о внешнем украшении, должен более помышлять о том, чтобы под покровом дорогой одежды сиял образ Божий, образ добродетельной и непорочной жизни, а не образ звериный. Так как внешне христиане отличались от язычников разве только скромностью в одежде, праведность жизни была их главным богатством и украшением 247) . Последняя книга трилогии Климента, “Строматы”, представляет собой набор лекторских записок на самые разнообразные темы. Стареющий Климент попытался зафиксировать в ней без какой-либо системы все те знания, которые он получил от своих учителей. Во время гонений при Септимии Севере Климент был вынужден бежать в Каппадокию и оставался там до самой смерти. На опустевшее место главы катехизической школы в 202 году был назначен восемнадцатилетний Ориген. Об Оригене, благодаря Евсевию, мы знаем более, чем о каком-либо другом христианском учителе рассматриваемого периода. Ориген родился в христианской семье. В духовном становлении Оригена важное значение имело домашнее образование. Его отец, Леонид, перед тем, как обучать сына мирским наукам, читал с ним Писания и просил повторять их каждый день 248) . Леонид дал сыну образование в “науках греков”, что помогло Оригену после смерти отца зарабатывать себе на жизнь. Леонид принял венец мученичества во время гонений при Септимии Севере. Пылкий Ориген хотел последовать примеру отца, но мать помешала ему, упрятав все его вещи и тем самым воспрепятствовав сыну появиться на улице. Ориген, по сообщениям церковных историков, был учеником Климента 249) . Вполне возможно также, что некоторое время он обучался у платоника Аммония, хотя впоследствии порвал с ним 250) . На место учителя огласительной школы Ориген был назначен епископом Деметрием. Вначале Ориген совмещал преподавание грамматики и риторики с богословием. Впоследствии, когда количество учеников возросло, Ориген прекратил преподавание грамматики и риторики, как, по замечанию Евсевия, препятствующее изучению наук божественных. Обратим внимание на то, что молодой Ориген, подобно западным учителям Тертуллиану и Ипполиту, остро чувствовал конфликт между изучением древнегреческих классиков и Библии. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЗЕНОБИЯ [Зеновия; греч. Ζηνοβα; лат. Zenobia; араб. аль-Забба] (ок. 240, Пальмира, Сирия - после 274, Италия), Юлия Аврелия, 2-я жена царя Пальмиры Публия Септимия Одената (ок. 250-266/7), царица Пальмиры (до 272). З. происходила из знатного сир. рода, к-рый получил рим. гражданство во II в. по Р. Х. В 187 г. представительница этой фамилии Юлия Домна вышла замуж за рим. полководца Септимия Севера, ставшего вскоре императором (193-211). Отец З. Юлий Аврелий Зенобий (Забай бен Селим) занимал высшие посты в Пальмире. Мать З., вероятно, была египтянкой. З. получила хорошее образование; помимо родного сирийского владела греческим, коптским и, возможно, латынью. Написала книгу по истории Пальмиры, к-рая не сохранилась. Философию и греч. лит-ру изучала под рук. видного философа-неоплатоника Лонгина. Пальмира в III в. была рим. колонией, к-рая на Ближ. Востоке играла роль посредника в торговле между Римской империей и Персией. Правитель Пальмиры Оденат имел рим. чин консуляра. В 260 г., после того как рим. имп. Валериан потерпел поражение от персов в Сирии и был захвачен в плен, роль Пальмиры резко возросла. Военная катастрофа вызвала разрушение централизованного управления Рима. Империя распалась на ряд противоборствующих друг с другом областей, которые возглавляли местные полководцы. В этих условиях уже в 260 г. персы разграбили Антиохию и начали продвигаться в др. районы рим. Сирии. Сопротивление им возглавил Оденат, опиравшийся помимо пальмирского войска на часть рим. гарнизонов в Сирии, Палестине и М. Азии во главе с префектом Баллистой. В 261 г. они одержали победу над персами на р. Евфрат и восстановили рим. границу в Сев. Месопотамии. В 262 г. Оденат совершил поход на Ктесифон и заключил мирный договор с персид. царем Шапуром I, к-рым утвердил прежнюю границу между Римом и Персией в Месопотамии по р. Хабур. С 262 г. Пальмира превратилась в центр управления рим. Востоком. Оденат и З. контролировали всю Сирию, Палестину, М. Азию до Пропонтиды, претендовали на Египет. В 263 г. власть Одената была признана имп. Галлиеном, к-рый управлял Римом и Италией. Был заключен договор о формальном разделе империи между ними. |
| 448 Ibid., cap. 4. Euhodiae procuratorem; по другому чтению: Euodi procuratorem — надсмотрщик у Еводия. Действительно, при дворе Севера существовал некто Еводий, гофмаршал и воспитатель сына Северова Каракаллы, пользовавшийся милостью государя. 449 О христианах при дворе Коммода было замечено выше (на основ, св. Иринея, IV, 30. Philosophumena, lib. IX, cap. 12). 450 Aube. Les Chretiens. P. 91—2. 451 Tertullianus. Ad Scapulam, cap. 4. Lacte christiano educatus Antoninus (т. е. Каракалла). 452 Spartianus. Antoninus Caracalla, cap. I (B Hist. Augusta). Спартиан говорит о мальчике иудеанине, но справедливее будет, согласно с Обэ и Келльнером (немецким переводчиком сочинений Тертуллиана), разуметь не иудейского мальчика, а христианского. О том же мальчике Спартиан (Ibid.) рассказывает, что будто бы он был высечен розгами за принятие христианства (в подлиннике — иудейства) и что виновником этого грубого наказания Каракалла считал своего отца Септимия и отца наказанного дитяти. Если это известие принимать без всяких ограничений, то выходит, что как будто бы Септимий был очень неблагосклонен к случаям перехода в христианскую веру и что, следовательно, едва ли его можно считать толерантным в отношении к христианам. Но в устранение возникающего из рассказанного факта противоречия нужно сказать: из рассказа Спартиана не видно, чтобы Септимий Север действительно сам приказал наказать христианского мальчика; это лишь подозревал Каракалла (на основании слухов: audisset), но не был в этом уверен; могло быть, что мальчик наказан был по воле отца этого последнего, без всякого участия в этом деле императора. 453 Ad Scapulam, cap. 4. 454 Евсев. V, 23—25. 455 Op. cit. S. 273—274. 456 Les Chretiens dans l " empire Romain. P. 80, 110. 457 Spart. Severus, cap. 17. 458 Op. cit. S. 278, 304. 459 Les Chretiens dans l " empire Romain. P. 71, 73. 460 Peters (католический писатель). Der heil. Cyprian. Regensb., 1877. S. 118. Также см.: Uhlhorn. Herz., Encykl. Bd. XIV (Art. Severus). Leipz., 1884. S. 172. |
| Зосима сообщает далее, что Константин в новом городе создал два храма (ναος φκοδομησατο δο) и поставил в одном из них медное изображение Реи, т. е. Матери богов, а в другом – статую римской Фортуны (Ρμης Τχη). Но что здесь речь идет не о действительных храмах как местах, назначенных для практикования известного культа, – хоть Зосима и употребляет выражение «храмы» (ναο) – это видно из слов самого же историка, потому что относительно статуи Реи он прибавляет: «Рассказывают, что Константин из презрения к божественному (т. е. языческой религии) изуродовал ее; он уничтожил львов с обеих сторон и изменил положение ее (Реи) рук, ибо между тем, как прежде она изображалась правящей львами, теперь ей дано положение молящейся, зрящей на город и оберегающей этот последний». Следовательно, богиня получила образ молящейся женщины, как она весьма часто изображается в катакомбах на картинах, по свидетельству исследователей катакомб. Из вышесказанного открывается, что никак нельзя думать, чтобы храм Реи, Матери богов, был святилищем в собственном смысле. Даже Буркхардт (S. 421) разделяет подобное мнение, когда говорит: «Храму Матери богов мы не придаем значения (в вопросе о языческом характере Константина), потому что ее статуя через переделку получила совсем другой смысл». Если так, то становится непонятно, что побудило императора именно для этой статуи назначить особенное здание. Разве не могло быть дано ей место в ряду прочих многочисленных статуй, которыми украсилась новая столица? Разрешение вопроса находим у Исихия (цитата указана выше): по его известиям, уже Виза (Βηςας), мифический основатель Византии, построил это святилище. В своих источниках, какими для него были «древние поэты и историки», Исихий, значит, вычитал, что храм Реи относится к языческим древностям города. Что на самом деле Византия раньше императора Септимия Севера и после Септимия, который, как известно, сначала разрушил этот город, а потом опять восстановил его, обладала великим множеством храмов, – относительно этого имеются многочисленные свидетельства. Значит, Константину не было надобности строить новый храм Рее. Да и едва ли мыслимо, чтобы Константин в том самом году, в котором он законом воспретил постройку новых и реставрацию разрушающихся языческих храмов, 60 при основании восточной столицы, по собственной инициативе, уготовал святилище ради культа, против безнравственности которого с такой решительность боролась христианская полемика; можно ли допускать, чтобы так поступил тот самый император, который незадолго перед тем в указе к жителям восточных областей выразительно требовал отвращаться от культа богов? 61 |
| При Марке Аврелии (161–180 г.) гонения на христиан приняли новый вид. Ослепленный своей стоической мудростью, он с негодованием смотрел на одушевление христиан, и поэтому не только дал полную свободу народной к ним ненависти, но еще ввел систему истязаний, пыток, для вынуждения их к отречению от веры; но этим он дал только возможность христианскому героизму выказаться в полном блеске. Не только мужи, но слабые жены и даже дети твердостью духа удивляли язычников. Слабая, например, телосложением рабыня Блондина была подвергнута страшнейшему бичеванию, мучима на железном раскаленном стуле, кидаема диким зверям и, наконец, обезглавлена; но при всех мучениях она радостно исповедовала: «Я христианка, и за нами нет ничего худого». Спустя 7 лет после начала гонения, случилось событие, которое должно было заставить императора переменить многое о христианах. В 174 г. Марк Аврелий выступил войной против враждебных Римской империи племен. В Панконии, теперешней Венгрии, был он заведен врагами в безводное место. Недостаток воды и палящий зной погубили большую часть его войска. Уже не было никакой надежды на победу, как вдруг разразилась гроза и привела в смятение врагов. Вместе с тем пролился большой дождь, который утолил жажду истомленных римских войск. Это чудесное событие случилось, по словам христианских писателей, по молитве христиан, бывших в войске императора. С этого времени император под смертной казнью запретил преследовать христиан и тому легиону, по молитве которого разразилась буря, дал имя громоносного. Септимий Север (193–211 г.), по описанию римских историков, был человек, отличавшийся грубым, но твердым солдатским характером. В первые лета его правления христиане наслаждались покоем. Он принял даже в свой двор некоего христианина Прокула, исцелившего его от болезни, и назначил мамкой к своему сыну христианку. Но в 203 году Септимий Север издал указ, в силу которого никто, под опасением строгого наказания, не должен был переходить ни в иудейство, ни в христианство. |
|
|
