| Тертуллиан, Квинт Септимий Флорент Содержание Глава 1 Я не сомневаюсь, любезный брат, что со времени смерти супруги твоей ты основательно размыслил, каким образом обрести покой души, которого нельзя тебе иначе достигнуть, как оставаясь на будущее время вдовцом. Обрати на это все твое внимание. Хотя в сем отношении каждый должен наиболее полагаться на самого себя и соображаться с собственными силами; но как требования плоти вмешиваются тут в рассуждения ума и сопротивляются вере: то сия последняя имеет надобность в советах другого человека, который служил бы ему как бы стряпчим или адвокатом против плоти. Плоть может быть побеждаема умом, когда ум следует более воле Божией, нежели собственной слабости. Никто не может и не должен величаться дерзновенным угождением своей плоти: величаться надобно повиновением воле Божией, которая составляет наше освящение. Бог хочет, чтобы тот, кого сотворил Он по образу Своему, уподоблялся Ему во всем, и был бы так свят, как свят Он. Он установил различные степени святости, с тем чтобы мы в ней участвовали. Первая степень есть девство, соблюдаемое от рождения. Вторая степень девства после крещения состоит в том, чтобы мы во время супружества очищали себя добровольно разлукою между мужем и женою, или чтобы мы сохраняли целомудрие, пребывая постоянно как бы в безбрачном состоянии. Наконец третья степень заключается в единобрачии, когда мы по смерти первой жены отказываемся от женского пола. Первое счастье, первое девство не знать вовсе того, о чем можно после жалеть, позвавши оное. Вторая степень презирать то, что слишком хорошо вам известно. Третья также достойна похвалы, потому что воздержание есть добродетель. Быть воздержным значит не жалеть о том, чего мы лишены, и лишены Господом Богом, без воли которого ни один лист не падет с дерева, «ни одна из птиц не падет на землю» (Мф 10.29). Глава 2 Не означает ли прямой скромности и воздержания изречение Иова: «Господь дал, Господь и взял; [как угодно было Господу, так и сделалось]» (Иов 1.21). |
| Я уж не называю вас рабами, а друзьями...— не вполне точная цитата из Иоанн 15, 15. 573 ...не сменили одежды... — т.е. не приняли монашескую схиму. 574 Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою.— Матф. 20, 26. 575 ...яд древнего змия...— подразумевается змий, соблазнивший Еву отведать плодов с древа познания добра и зла. 576 ...за зло мы привыкли воздавать добром, а не злом.— ср. Рим. 12, 17. 577 Кто Бог так великий, как Бог наш! —Пс. 76, 14. 578 Он открывает глубокое и сокровенное.— Дан. 2, 22. 579 Уловляет мудрых в лукавстве их.— I Коринф. 3, 19. 580 Стола — верхняя одежда, доходящая до пола. 581 Вот на Небесах свидетель мой...— Иов. 16, 19. 582 Антонин Пий (138—161) действительно известен своей лояльностью к христианам. Под Севером, очевидно имеется в виду Александр Север (222—235), поскольку Септимий Север (193—211) отличался враждебной политикой по отношению к христианам; автор, приурочив начало своего повествования ко временам Коммода, не смущается тем, что героиня, по-видимому еще не старая, продолжает действовать при Валериане (253—259) и Галиене (260—268). 583 Императоры — упоминание об императорах далеко не всегда свидетельствует о наличии двух императоров или даже императора и регента. 584 Исион — храм Исиды в Александрии. 585 Анфипат — здесь проконсул, или правитель провинции, т. е. должность римской администрации. 586 Викарий — гражданский правитель диоцезов, областей, на которые разделялись префектуры поздней Римской империи. 587 Синклитик — член синклита (сената), т. е. высший чиновник. 588 Корнилий — римский епископ (251—253); умер в изгнании. 589 Валериан и Галиен, императоры — см. примеч. к стр. 472. 590 Ибо страшно, право, страшно впасть в руки истинного царя и Бога живого.— Не вполне точная цитата из Евр. 10, 31. 591 ...как воск... они тают и гибнут от лица огня.— Ср. Пс. 67, 3: “Как тает воск от огня, так нечестивые погибнут от лица Божия”. 592 Тибр — река в Риме. 593 ...родили беззаконие...— фраза подсказана Пс. 7, 15: “Вот нечестивый зачал неправду, был чреват злобою и родил себе ложь”. 594 |
| Итак, очевидно, что указ Септимия той его стороной, которой христиане уравнивались в религиозно-политических правах с иудеями, мог действовать и действовал благоприятно на положение христиан. Но при этом нужно заметить, что и та сторона указа, которая имела целью оказать некоторое давление на христианство, была не особенно опасна для христиан. Стремление, если можно так выразиться, локализовать христианство, заключить его в тесные рамки, воспретив прозелитизм, — стремление химерическое и бессмысленное: идеи по природе своей не поддаются ограничению пространством, тем более, когда очаг, на котором они создаются, пылает беспрепятственно, а так и было с христианством, которое в лице уже существующих членов Церкви осталось неприкосновенным по указу Септимия. Указ, притом же, предписывая строгости исключительно против новообращаемых, на практике мог встречать весьма важное затруднение, ибо для судей-язычников был лишь в редких случаях удоборешаем вопрос: известный христианин — недавний христианин или христианин издавна? Какие признаки недавнего христианства? Кто в состоянии был бы уследить за тем, чтобы какой-нибудь язычник не принял христианства, раз оно не запрещено? Известно, что чем неопределеннее закон, тем неопределеннее и его действие, а закон Септимия, насколько мы его знаем, не отличается определенностью. Говоря так об отношении Септимия Севера к христианству и его указе 202 года, мы, однако, не думаем утверждать, что время правления этого римского императора было счастливым временем для христиан. Гонение со стороны язычников часто нарушало спокойствие христиан в царствование Септимия, но оно происходило не везде: несомненно, оно было в Египте и Африке, но было ли в других странах — трудно сказать, а если где и было (например, в Малой Азии), то было очень слабо, притом же ни из чего не видно, что гонение происходило по определению центральной власти, по воле самого Септимия или вследствие строгостей известного его указа; оно происходило, вероятнее всего, по случайным причинам, по воле и распоряжению проконсулов, которые могли действовать по прежним законам, объявлявшим преследование христиан и не отмененным. Верховная власть и законодательство были благосклоннее самого общества римского к христианам в царствование Септимия Севера — вот результат, к которому, по всем правам, может приходить историк при изучении правления первого из Северов. |
| Idem etiam de christianis sanxit). До последнего времени этот закон Септимия рассматривался в качестве враждебного шага римского правительства в отношении к христианам (Неандер, Гизелер), и, по-видимому, такое мнение правильно: без сомнения, закон опубликован не с тем, чтобы выразить милость и благоволение к христианам. Но тем не менее взгляды новейших ученых на закон Септимия и его характер существенно изменились. Закон этот стали рассматривать как более или менее благоприятствующий положению христиан в Империи. Так, один писатель (Геррес) замечает, что указ звучит «относительно милостиво», и находит в нем «тенденцию милости»; другой (Обэ) говорит, что «нельзя, не извращая характера закона, смотреть на него как на закон, провозглашавший гонение», в нем этот писатель видит выражение «утомления от гонений и сознание бесполезности строгостей»; третий (Петере), принимая во внимание тот же указ, признает, что «со времен Септимия Севера начинается со стороны государства изменение воззрений в пользу христианства». На каком же основании можно дать такое толкование указу Септимия, и правильно ли оно? Рассматриваемый указ Септимия Севера воспрещает христианам приобретать новых последователей. Таков смысл указа. Но если так, то представляется, что в этом случае правительство того времени скорее мирилось с христианством, чем выражало открытую вражду против него. Этот закон, очевидно, уже признавал — по крайней мере, за сложившимся христианским обществом до времени указа — права на гражданство, права на невозбранное существование. Император как бы так говорит: «Не нужно новых христиан», но не говорит: «Не нужно христиан». Правительство, можно думать, обессиливаемое в борьбе с христианством, хотело уже не уничтожить, не стереть с лица земли христиан — это было уже невозможно, — оно хотело, по крайней мере, не давать ему разрастаться более, шире. Да, в разбираемом указе Септимия сказывается дух, хотя и невольного, миролюбия к христианам. Имелось в виду положить предел для христианской пропаганды, не посягая на права наличных христиан. |
| Указ, притом же, предписывая строгости исключительно против новообращаемых, на практике мог встречать весьма важное затруднение, ибо для судей–язычников был лишь в редких случаях удоборешаем вопрос: известный христианин — недавний христианин или христианин издавна? Какие признаки недавнего христианства? Кто в состоянии был бы уследить за тем, чтобы какой-нибудь язычник не принял христианства, раз оно не запрещено? Известно, что чем неопределеннее закон, тем неопределеннее и его действие, а закон Септимия, насколько мы его знаем, не отличается определенностью. ______________________ Впрочем, нужно сознаться, что прямое действие указа в этом направлении остается недостаточно засвидетельствованным в истории. Не видно, чтобы христиане когда-либо обращали его, как замечает Обэ, в свою защиту, во время, например, суда над ними (Aube. Op. cit. P. 114). Теоретически он был полезен христианам, а практически его значение заметно стушевывалось, От этого позднейшие языческие государи, издававшие законы в пользу христиан, не повторяют этого указа, а издают новые указы. ______________________ Говоря так об отношении Септимия Севера к христианству и его указе 202 года, мы, однако, не думаем утверждать, что время правления этого римского императора было счастливым временем для христиан. Гонение со стороны язычников часто нарушало спокойствие христиан в царствование Септимия, но оно происходило не везде: несомненно, оно было в Египте и Африке, но было ли в других странах — трудно сказать, а если где и было (например, в Малой Азии), то было очень слабо, притом же ни из чего не видно, что гонение происходило по определению центральной власти, по воле самого Септимия или вследствие строгостей известного его указа; оно происходило, вероятнее всего, по случайным причинам, по воле и распоряжению проконсулов, которые могли действовать по прежним законам, объявлявшим преследование христиан и не Верховная власть и законодательство были благосклоннее самого общества римского к христианам в царствование Септимия Севера — вот результат, к которому, по всем правам, может приходить историк при изучении правления первого из Северов. |
| Конечно, закон издан с тем, чтобы ограничить успехи христианства, воспрепятствовать сильному и быстрому распространению христианских идей, но в той форме, в какой он дан, он должен был быть очень благоприятен для христиан. Этого мало, закон Септимия касательно иудеев не был чем-нибудь слишком суровым, каким-либо актом деспотизма со стороны римской власти. Он требовал одного. именно, чтобы иудеи не распространяли своего культа среди лиц языческого происхождения, не совершали над ними обрезания, которое считали римляне всегда чем-то недостойным разумного человека и возбуждающим презрение, но, ведь, это не было каким-либо дерзким посягательством на права иудеев. Иудеям никогда не разрешалось пропагандировать своего культа среди лиц неиудейского происхождения. Законы, направленные против иудейского прозелитизма, издавались императорами и до Септимия, и после него, например, христианскими, и притом часто такими императорами, которые очень веротерпимо относились к иудейству. Из языческих императоров II века подобного рода указы постановляли Антонин Пий, в III веке императоры из фамилии Северов, в христианские царствования – Константин Великий , сын его Констанций и Феодосий Великий. 395 Таким образом, указ Септимия Севера касательно иудеев не проставлял собою акта тирании, он был лишь повторением указов, издаваемых до него по вопросу об иудействе; а если так, то и применение указа к христианам не представляло собою какого-либо вопиющего зла. Закон скорее защищает status quo языческой религии, в особенности римской, чем делает нападение на религии, противные господствующему культу. Из вышеизложенного открывается, что закон Септимия, хотя и имел неблагоприятную для христиан тенденцию, тем не менее однако же в существе дела есть признание христианства в некоторой мере религией позволенною в Римской империи, хотя это признание высказано без громких слов, есть безмолвное признание. История христианства времен Септимия Севера в значительной степени может доказывать, что в практике закон Сиптемия ознаменовался теми последствиями, каких от него можно было ожидать по его смыслу. |
| Указ, притом же, предписывая строгости исключительно против ново обращаемых, в практике мог встречать весьма важное затруднение, ибо для судей язычников был лишь в редких случаях удоборешаем вопрос: известный христианин – недавний христианин или христианин издавна? Какие признаки недавнего христианства? Кто в состоянии был бы уследить за тем, чтобы какой-нибудь язычник не принял христианства, – раз оно не запрещено? Известно, чем неопределеннее закон, тем неопределеннее и его действие, а закон Септимия, насколько мы его знаем, не отличается определенностью. Говоря так об отношении Септимия Севера к христианству и его указе 202 года, мы, однако, не думаем утвердить, что время правления этого римского императора было счастливым временем для христиан. Гонение со стороны язычников довольно нарушало спокойствие христиан в царствование Септимия, но оно было не везде: несомненно оно было в Египте и Африке, но было ли в других странах трудно сказать, а если где и было (например, в Малой Азии), то было очень слабо; притом же ни из чего не видно, что гонение происходило по определению центральной власти, по воле самого Севера или вследствие строгостей его известного указа: она происходило, вероятнее всего, по случайным причинам, по воле и распоряжению проконсулов, которые могли действовать по прежним законам, объявлявшим преследование христиан и никем не отмененным. 402 Верховная власть и законодательство были благосклоннее самого общества римского к христианам в царствование Септимия Севера – вот результат, к которому, по всем правам, может приходить историк при изучении правления первого из Северов. Вся первая половина III века доказывала, что языческий Рим уже близок был к печальному для него разрешению вопроса, который задает ему христианство: быть или не быть. Первая половина этого века есть время возвышения христианства и в сознании его последователей, и в сознании самих язычников. Его уже не столько гонят, сколько приучаются к мирному общению с ним. Около средины III века было двое столь благосклонных к христианству императоров, что сложилось даже предание, что они были христианами, – говорим об Александре Севере (222–235) и Филиппе Аравитянине (244–249). |
| Иудейский культ в римском законодательстве не выделен был в отношении к правам из ряда других многочисленных языческих культов, имевших место в Империи, и пользовался значительной долей свободы: приверженцы иудейства могли беспрепятственно практиковать обряды их культы, где бы они ни были, хотя бы в самом Риме. Рассматриваемый же закон Септимия, поставляя христианство и иудейство под одну юридическую категорию, уже тем самым признавал за ними обоими одинаковые религиозно-политические права. Закон этот, в существе дела, есть признание христианства в известной мере религией, дозволенной в Римской империи. Христианство, как и иудейство, приобретало права легальности в Империи. Как по отношению к иудеям основные законы Империи не требовали отречения от своей веры, принятия языческо-римского культа, ограничения в исполнении им свойственных обрядов и соблюдении религиозных правил, то же самое положение, по закону Септимия, должны были иметь отныне и христиане. И если нельзя утверждать, чтобы положение иудеев, в силу основных законов Империи, было в религиозном отношении стеснительным, то же должно было быть и с христианами по силе закона 202 года. Конечно, закон издан с тем, чтобы ограничить успехи христианства, воспрепятствовать сильному и быстрому распространению христианских идей, но в той форме, в какой он издан, он должен был быть очень благоприятен для христиан. Этого мало: закон Септимия касательно иудеев не был чем-нибудь слишком суровым, каким-либо актом деспотизма со стороны римской власти. Он требовал одного, а именно, чтобы иудеи не распространяли своего культа среди лиц языческого происхождения, не совершали над ними обрезания, которое римляне всегда считали чем-то недостойным разумного человека и возбуждающим презрение, — но ведь это не было каким-либо дерзким посягательством на права иудеев. Иудеям никогда не разрешалось пропагандировать своего культа среди лиц неиудейского происхождения. Законы, направленные против иудейского прозелитизма, издавались императорами и до Септимия, и после него, например, христианскими, и притом часто такими императорами, которые очень веротерпимо относились к иудейству. |
| На каком же основании можно давать такое толкование указу Септимия, и правильно ли оно? Рассматриваемый указ Септимия Севера воспрещает христианам приобретать новых последователей. Таков смысл указа. Но если так, то представляется, что с этим правительство того времени скорее мирилось с христианством, чем выражало открытую вражду против него. Этот закон, очевидно, уже признавал по крайней мере за сложившимся христианским обществом до времени указа – права на гражданство, права на невозбранное существование. Император как бы так говорит: «ненужно новых христиан», но не говорит: «не нужно христиан»! Правительство, можно думать, обессиливаемое в борьбе с христианством, хотело уже не уничтожить, стереть с лица земли христиан – это было уже невозможно, оно хотело по крайней мере не давать ему разрастаться более, шире. Да, в разбираемом указе Септимия сказывается дух, хотя и невольного, миролюбия к христианам. Имелось в виду положить предел для христианской пропаганды, не посягая на права наличных христиан. Указ никак не мог угрожать сильною опасностью христианству, его историческому существованию. Христиане имели детей, которым закон не воспрещал быть христианами, и таким образом существование церкви христианской оставалось неприкосновенным. Христианство не могло иметь прозелитов, но это лишь задерживало его дальнейшие успехи в мире, а нисколько не угрожало уничтожением христианскому обществу. Как выражается Обэ, правительство хотело заключить христиан, как заразительных больных, в «лазарете», 393 но так как христиане были не действительными, а мнимыми больными, то ничто не препятствовало им жить и благоденствовать. У христиан не отнималось того, чего они уже достигли. Достигли же они известного распространения, устройства, сплоченности, усвоили на практике необходимейшие права религиозные и общегражданские, – а большего в их положении можно было желать, но не требовать. Закон Септимия замечателен также в том отношении, что чрез него правительство римское еще в первый раз говорило, что существующие христиане имеют все права на легальное бытие. |
| Указ никак не мог угрожать сильной опасностью христианству, его историческому существованию. Христиане имели детей, которым закон не воспрещал быть христианами, и, таким образом, существование Церкви христианской оставалось неприкосновенным. Христианство не могло иметь прозелитов, но это лишь задерживало его дальнейшие успехи в мире, а нисколько не угрожало уничтожением христианскому обществу. Как выражается Обэ, правительство хотело заключить христиан как заразных больных в «лазарет», но так как христиане были не действительными, а мнимыми больными, то ничто не препятствовало им жить и благоденствовать. У христиан не отнималось того, чего они уже достигли. Достигли же они известного распространения, устройства, сплоченности, усвоили на практике необходимейшие права религиозные и общегражданские, — а большего в их положении можно было желать, но не требовать. Закон Септимия замечателен также в том отношении, что через него римское правительство еще в первый раз говорило, что существующие христиане имеют все права на легальное бытие. Если прежде они могли при случае беспокоить христиан все и каждый, в особенности лица, облеченные властью, то теперь христиане имели возможность указывать на закон Септимия как на защиту для себя, на гарантию против вражды и преследований. Деспотический Рим в этом указе вымолвил слово, чрезвычайно важное для благосостояния христиан. Последующее время действительно показало, что закон Септимия не был пустым звуком — положение христиан много улучшилось. Не следует при обсуждении закона Септимия Севера упускать из внимания и вот еще какого обстоятельства: он издан в Палестине, во время проезда императора через эту страну. Палестина, как известно, была страной, населенной по преимуществу иудейским народом. Поэтому можно полагать, что, издавая указ, император имел в виду ограничить и урезать претензии лишь иудеев, обративших на себя его внимание своим неприятным и омерзительным, на взгляд римлян, обрядом, сопровождавшим иудейский прозелитизм, — разумеем обрезание. |
|
|
