| В это же время определились и два основных направления в трактовке и использовании античного наследия, которые стали специфическим явлением византийской культуры до конца ее существования. Сам Фотий и его ближайшие ученики были сторонниками «аристотелевской основы» в исследовании античности – метода, который вошел в практику со времени Иоанна Дамаскина , применившего логику Аристотеля к богословию. Углубленное изучение диалектики и «Категорий» Аристотеля, усвоение его методов было для Иоанна Дамаскина естественным продолжением пути ранневизантийских комментаторов–аристотелистов – Порфирия и Аммония; таким же путем шел и Фотий. Произведения античных авторов, полагал он, должны быть в первую очередь материалом для упражнений в развитии формально–логического мышления, но никоим образом не следует допускать их в область эмоционального воздействия, – область, которая должна принадлежать церкви. Произведения эллинских философов, историков, ораторов считались для таких занятий наиболее подходящим материалом. Поэтому отсутствие в «Мириобиблионе» заметок об античной поэзии было, видимо, явлением не случайным. В этом плане становятся понятными и те нападки, которым со стороны Арефы, епископа Кесарийского, ближайшего ученика Фотия, подвергся придворный мистик (т. е. императорский секретарь) и дипломат Лев Хиросфакт, воспринимавший античность по–иному. Лев Хиросфакт и его единомышленники (наиболее значительным из которых, судя по сохранившимся эпистолярным памятникам, был поэт–гимнограф Афанасий Квестор) занимались преимущественно Платоном. Стремясь возродить подлинный дух античной культуры, они копировали и изучали тексты греческих лириков и трагиков, интересовались также и греческой музыкой. Фотий и его приверженцы видели в подобном направлении интересов отступление от христианства. В своем памфлете «Хиросфакт, или Ненавистник чародейства» Арефа обвиняет противника в «отречении от самого существенного в Священном Писании и от самого основательного в греческой образованности» – последние слова содержат намек на пренебрежение Хиросфакта к Аристотелю. Сам же Арефа занимался не только Аристотелем; многие произведения древних авторов были переписаны по его инициативе и на его средства, так что заслуга обеих противных сторон заключается в создании колоссального количества комментированных рукописей классических авторов. Списки X в. в их текстологическом оформлении по сей день не утратили значения в научных изданиях древнегреческой литературы. |
| Из того, что цитирует прп. Анастасий, виден набор антихристианских аргументов (многобожие, искажение Писания и указание невозможности для Бога родить Сына в физическом смысле) и, в неразрывной с ними связи, набор контраргументов, которые преимущественно и излагает Святой Отец. Следует подчеркнуть, что, как ни мало интересует религия арабов преподобного, во всех местах, где он ссылается на неё, он излагает её положения предельно адекватно - чего, увы, не всегда можно сказать о последующих византийских полемистах. Он не ограничивается лишь цитированием или осмеянием, как, например, мы нередко видим у прп. Иоанна Дамаскина или Арефы Кесарийского. Над этими аргументами видна серьёзная интеллектуальная работа по их осмыслению. И она даёт ощутимые плоды: Так что в содержательной части Синайский Отец наметил те решения спорных пунктов исламо-христианского диалога, которые впоследствии получили развитие в трудах православных полемистов VIII-XIV вв. Наконец, помимо этого, прп. Анастасий фактически был прав в предположении, что большинство арабов слышало о Христе от монофизитов - известных монахов и проповедников из Сирии и других мест, которые путешествовали среди племён Аравии , и предложенная им версия происхождения мусульманских представлений о Христе под влиянием монофизитов гораздо более исторична, чем позднейшие полемические легенды о влиянии монаха-арианина на Мухаммеда. Творения: Библиография: Статья представляет главу из исследования, проводимого по гранту фонда " Русское Православие " . Nau F. Le texte grec des recits du moine Anastase sur les saints peres du Sinai//Oriens Christianus 1902. - Pp. 58-89 для рассказов 1-40 и Nau F. Le texte grec des recit utils a l " ame d " Anastase (le Sinaite)//Oriens Christianus 1903. - Pp. 56-88 для рассказов 42-54. Sakkos S. Peri Anastasion Sinaiton. Thessalonike, 1964. Griffith S.H. Anastasius of Sinai, the Hodegos and the Muslims//The Greek Orthodox Theological Review 1987. - P. 354. Sahas D.J. Anastasius of Sinai on Islam//Contacts between Cultures. Vol. I, 1990. - P. 333. |
| К сожалению, таинственность содержания и трудность соглашения предсказываемого с историческими событиями часто увлекала неосторожных толкователей за границы истины и давала повод к несбыточным верованиям . Так, в связи с апокалиптическими указаниями находится ожидание первыми Христианами скорого Пришествия Христова. В пределах первого века, а также верование в тысячелетнее Царство Христово на Земле. Эти же неправильные мнения большей частью были причиной и позднего принятия Апокалипсиса всей Церковью в канон Священных Книг. Из истории толкования Апокалипсиса в первые века нам известны, кроме случайных указаний и раскрытий некоторых мест, сочинения святого Ипполита, ученика святого Иринея, именно сочинение о «Христе и антихристе» и особая книга о Евангелии и Апокалипсисе Иоанна, потом сочинение Мелитона Сардийского также об Апокалипсисе. Но история не сохранила нам этих книг за исключением нескольких отрывков из Ипполита. Древнейшими затем являются для нас комментарии Андрея (конца V-ro века) и Арефы (VI-ro или Х-го века), епископов Кесарии Каппадокийской, которые между прочим соединяли в своих сочинениях толкования предшествовавших им писателей. В старинных изданиях Апокалипсиса на Славянском языке помещались на полях по преимуществу толкования святого Андрея Кесарийского . Новейшие исследователи Священного Писания не оставляли без внимания Апокалипсиса. Гуго Гроций, Боссюет, Бенгель, Эйхгорн и другие посвятили очень большие труды истолкованию этой книги. Все разнообразные по своим направлениям толкования сводятся вообще к двум родам. Одни из толкователей придают Апокалипсису чисто историческое значение , приводя все видения к историческим событиям первого века. Другие толкуют всё содержание Апокалипсиса в приложении к будущему времени , относя все события к кончине мира. Более правильным можно считать то толкование, которое соединяет оба этих направления: то есть одну часть Апокалипсиса принимает в историческом смысле, придавая и историческим событиям значение предзнаменований последнего времени; другую же относит к концу мира. При этом нельзя не признать справедливости то замечание одного толкователя, что Апокалипсис только постепенно будет становиться понятнее, так как только наступление самих событий, в нём изложенных, может служить лучшим комментарием его. |
| Место в византийской антиисламской полемике . Прп. Анастасий Синаит даёт, по-видимому, первую в византийской литературе ссылку на вероучение ислама 12 . О значении фигуры преподобного в полемике с исламом Sahas высказывается весьма критично: «по вопросам относительно ислама Анастасий Синаит испытывает недостаток софистикации и всестороннего исследования в сравнении с Иоанном Дамаскиным . Он не делает какого-либо рода опровержения ислама, как Дамаскин, он не выглядит человеком, осознающим появление новой арабо-мусульманской реальности для Византии, как демонстрирует Дамаскин пятьдесят лет спустя». И всё его значение заключается лишь в том, что при сравнении этих двух фигур можно понять «как быстро исламское учение и практика стали известны в Сирии и Палестине, и как много восточные христиане узнали о мусульманской реальности в столь короткий период времени» 13 . Однако такая оценка нам представляется неоправданно заниженной...Из того, что цитирует прп. Анастасий, виден набор антихристианских аргументов (многобожие, искажение Писания и указание невозможности для Бога родить Сына в физическом смысле) и, в неразрывной с ними связи, набор контраргументов, которые преимущественно и излагает Святой Отец. Следует подчеркнуть, что, как ни мало интересует религия арабов преподобного, во всех местах, где он ссылается на неё, он излагает её положения предельно адекватно – чего, увы, не всегда можно сказать о последующих византийских полемистах. Он не ограничивается лишь цитированием или осмеянием, как, например, мы нередко видим у прп. Иоанна Дамаскина или Арефы Кесарийского . Над этими аргументами видна серьёзная интеллектуальная работа по их осмыслению. И она даёт ощутимые плоды: Прп. Анастасий вскрывает непоследовательность мусульманской позиции в отношении к Библии . По его логике, если признавать часть Писания Откровением, то следует признавать и всё остальное в нём, поскольку оно обладает целостностью. Этот тезис будут повторять и последующие, более углублённые грекоязычные критики ислама. |
| Когда в 906 году был возбужден этот вопрос, Арефа, как и патриарх Николай Мистик, занял позицию акривии, отказываясь признавать четвертый брак Льва. Одновременно с низложением патриарха Николая и Арефа был отправлен в ссылку во Фракию. Но вскоре после этого он поддержал патриарха Евфимия, который из икономии признал брак василевса и был возвращен из ссылки в столицу. Но когда с воцарением Александра низложен был святой Евфимий, Арефа остался его сторонником, не признавая Николая Мистика законным патриархом. Примирение между патриархом Николаем и архиепископом Арефой состоялось уже только в 921 году, после издания «Томоса единения». Точная дата кончины Арефы Кесарийского неизвестна, но она относится к середине 930-х годов. На полях некоторых книг из своего собрания Арефа делал пометки, которые относятся к числу самых древних сохранившихся автографов Одним из главных увлечений Арефы было собирание древних рукописей. Некоторые из античных и раннехристианских текстов сохранились благодаря тому, что они попали в его коллекцию. Она содержала сохранившиеся благодаря ему манускрипты с текстами Платона, Аристотеля, Евклида, Лукиана, Элия Аристида, христианских апологетов, древнейший текст «Номоканона в XIV титулах». На полях некоторых книг из своего собрания он делал пометки, которые относятся к числу самых древних сохранившихся автографов. В его трудах имеются самые ранние сохранившиеся цитаты из «Размышлений» Марка Аврелия. Самое значительное сочинение Арефы Кесарийского – это его толкования на «Апокалипсис», в которых он опирается на своих предшественников Андрея Кесарийского и Икумения. Арефе, возможно, принадлежит также «Монемвасийская хроника», в которой рассказано об основании Монемвасии и содержится история этого города от VI до IX столетия. Арефа написал цикл стихов, посвященных памяти святителя Фотия, но он до нас не дошел. Сохранились его послания и речи, в частности, слово на погребение патриарха Евфимия. Последнее из дошедших до наших дней сочинений Арефы – это письмо, в котором он одобряет поставление на Патриарший престол в Константинополе юного сына императора Романа Лакапина Феофилакта. |
| 246-259). Компилятивный комментарий на Послания ап. Павла, принадлежащий Феофилакту Болгарскому и помещенный в раздел К. (CPG. C. 167), не является катеной и составлен на основе гомилий свт. Иоанна Златоуста и схолий, приписываемых Икумению, возможно в катенарной традиции. Используемые источники Феофилакт никогда не называет, сильно сокращает их и перефразирует так, что нельзя говорить о прямом цитировании ( Staab. 1926. S. 213-245). Откровение Иоанна Богослова Греческая патристическая письменность знает только 3 полных комментария на Откровение: Икумения Ритора (предположительно VI-VII вв.), свт. Андрея Кесарийского (2-я пол. VI - нач. VII в.) и Арефы Кесарийского (IX-X вв.), к-рые носят компилятивный характер. Икумений использует толкования сщмч. Ипполита Римского, Климента Александрийского, сщмч. Мефодия Олимпийского, свт. Афанасия Великого, трех отцов-каппадокийцев ( De Groote. 2003; изд.: Idem, ed. 1999). Свт. Андрей Кесарийский довольно часто приводит дословные цитаты из сочинений Папия Иерапольского, мч. Иустина Философа, сщмч. Ипполита Римского, сщмч. Мефодия Олимпийского, Евсевия Кесарийского, свт. Епифания Кипрского, отцов-каппадокийцев. Комментарий Арефы заимствует часть материала из толкования Икумения. В строгом смысле слова ни один из этих комментариев не является катеной, т. к. цитирование в них др. экзегетов носит эпизодический характер, чаще всего компиляторы ограничиваются пересказом известных им толкований без указания источника. Фрагментарной катеной можно считать коллекцию ок. 40 анонимных схолий на Откр 1-5 из кодекса Meteor. Metamorph. 573, X в. Большую часть из них А. фон Гарнак приписал Оригену. Отдельные схолии принадлежат др. авторам: Клименту Александрийскому (схолия 24= Clem. Alex. Strom. IV 25), сщмч. Иринею Лионскому ( Iren. Adv. haer. V 28. 2 - 30. 2) и, возможно, Дидиму Слепцу (схолия 1). Нек-рые рукописи содержат или полный комментарий свт. Андрея Кесарийского, помещенный на полях как катена (Vat. gr. 1904 B, XI в.), или маргинальные схолии на стихи Откровения из комментария Икумения (о рукописной традиции схолий см.: De Groote. |
| отрывками из свт. Василия Великого (Пс 1), Феодора Ираклийского (Пс 50) и др. неидентифицированных авторов. Атрибуция Ришара, который приписывает данную компиляцию Андрею Дармарию, знаменитому переписчику рукописей, жившему в XVI в. ( Richard. 1954. P. 104), является ошибочной, т. к. 2 др. рукописи, содержащие этот комментарий без указания имени автора, Athen. Bibl. Nat. gr. 4 и Ath. Laur. B 83, датируются соответственно X и XIV вв. B) Комментарий, образованный из к-польской катены 2 авторов, содержится в рукописи Ath. Dionys. 60, XIII-XIV вв. Он составлен гл. обр. из дословных анонимных фрагментов комментариев на псалмы Евфимия Зигабена и Никифора Влеммида (т. н. краткого комментария, составленного до 1248, зависящего от толкования Евфимия Зигабена), дополненных в нек-рых местах отрывками из Феодорита и схолиями Евагрия Понтийского. C) Комментарии, образованные из первичных К. смешанного типа. К данной группе относится комментарий Петра Лаодикийского на псалмы, традиционно относимый к К. (CPG. C. 38; тип XXV по Каро-Лицману), сохранившийся в ряде рукописей XI-XIII вв. (Paris. gr. 143, XII в.; Vat. Barber. gr. 525; Sinait. gr. 22 и 25, XI-XII вв.; Ath. Vatop. 196, XI в., и др.; изд. по ркп. Vindob. Theol. gr. 17: Corderius. 1643-1646). Судя по составу используемых автором источников, среди к-рых встречаются толкования Митрофана Смирнского и Арефы Кесарийского, время его деятельности следует относить к сер. X в. Имя Петра Лаодикийского как автора комментария на псалмы упоминается только в рукописи Vat. gr. 412, XI в. Источниками комментария отчасти является прямая традиция толкований Оригена (схолии), Диодора Тарсийского, прп. Исихия Иерусалимского (CPG, N 6554), свт. Василия Великого, свт. Иоанна Златоуста, Феодорита, Арефы Кесарийского, а также традиции К.: «Первой палестинской катены» (фрагменты Оригена, Евсевия Кесарийского, Дидима Слепца, Аполлинария Лаодикийского), катены кодекса Paris. gr. 139 (фрагменты тех же авторов, а также Феодорита и Феодора Мопсуестийского), катены рукописи Vat. |
| Ныне этот кодекс находится в Парижской библиотеке (Paris, 451) и, по мнению А. Гарнака, представляет самое древнее собрание сочинений апологетов II b., какого не знал даже Фотий. Кодекс снабжён многочисленными схолиями археологического, исторического, экзегетического, догматического, географического и грамматического содержания, часть которых принадлежит, несомненно, Арефе, а другие относятся к XI- XII bb. В схолиях имеются ссылки на классических писателей (Аристофана, Эпикура, Евклида, Геродота, Гомера и Платона), библейских и церковных авторов, содержатся указания на «Библиотеку» Фотия и на сочинения самого Арефы, до нашего времени не сохранившиеся. Таким образом, богословская наука обязана Арефе Кесарийскому сохранением драгоценных творений первых апологетов христианства. А библиотека, которую собрал этот учёный деятель эпохи, имела большое просветительное значение для современников и служила для его учеников предметом тщательного изучения. Арефа составил в 895г. толкование на Апокалипсис. Но писатель сам отметил, что пользовался аналогичным трудом своего предшественника по кафедре – Андрея Кесарийского , написавшего своё толкование на Откровение Иоанна Богослова в середине VI b. Действительно, Арефа очень многое буквально заимствовал из толкований Андрея, но вместе с тем исправил его цитаты и извлечения из творений св. отцов, дополнил новыми выдержками из святоотеческой литературы и даже из классических писателей. Подобно Андрею, Арефа сохранил разделение сочинения на 72 главы, соответственно 24 пресвитерам Апокалипсиса и разделению человеческой природы на три начала: тело, душу и дух (24 3), но другое деление – на 24 слова, введённое Андреем, у Арефы не сохранено. Затем, он иногда предпочитает толкование, противоположное тому, какое было принято Андреем. Например, в Откр. XVI, 19 под «городом великим» Арефа понимает не Вавилон, – как допускает Андрей, – но Константинополь. Арефа реже, чем Андрей, называет по имени отцов и учителей Церкви, творениями которых пользуется, но там, где называет, он точно указывает сочинение, откуда сделаны им заимствования, особенно же труды Евсевия Кесарийского и Епифания Кипрского . |
| Это письмо Димитрия Кидона, написанное в самом конце XIV в., характерно отражает верно почувствованное состояние византийской столицы. Роль генуэзцев к этому времени уже сократилась, но в течение всего XIV в. они играли её с азартом на пользу себе, в смысле своего обогащения, и на гибель Византии, в смысле её катастрофического экономического упадка. Генуэзская Галата, столь враждебно-активная для византийцев в наиболее трудную и, тем не менее, блестящую по живой культуре пору существования их государства, внесла не малую долю в совокупность тех причин, вследствие которых подсекались силы Константинопольской, „городской» империи накануне её последних лет. М. А. Шангин. Письма Арефы – новый источник о политических событиях Византии 931934 гг. Тридцатые годы X в. в Византии характеризуются ясно видимыми недостатками политического и общественного строя Империи. Деревенскую бедноту грабили военные и светские чиновники. Происходили восстания (см. Новеллу Романа Лакапена 934 г. и анализ памятника у Васильевского. Труды, IV, стр. 280 и сл.). Протоспафарии, стоявшие во главе фем, враждовали между собой. Суды были заполнены всякими злоупотреблениями и даже подложными документами. Народ Константинополя никогда вообще не внушал добрых надежд императору. Единства в среде духовенства не было, несмотря на акт примирения 920 г. между сторонниками патриархов Николая и Евфимия. Болгария, хотя и находившаяся под византийским влиянием после 927 г., при слабом Петре не могла обеспечить безопасности византийской границы: происходили набеги венгров и вторжения славян. Почва была благоприятной для тираннических заговоров. Узурпатор Роман при законном императоре Константине вообще не чувствовал себя уверенно. Ему приходилось проводить всюду своих сторонников и поощрять доносы. На этом фоне внутреннего положения Империи следует рассматривать новые документы для истории Византии тридцатых годов X в., дошедшие до нас в Московской рукописи 315. В рукописи Московского исторического музея 315, в числе последних по времени составления и едва ли не самых интересных по содержанию, находились два литературных произведения архиепископа Кесарийского Арефы : письмо к Григорию, митрополиту Ефеса, об избрании на патриаршество Феофилакта (f. 122, sqq.) и апологетик (f. 94 sqq.) по поводу возводимого на Арефу обвинения в участии в тиранническом заговоре, возникшем в Пелопоннесе против императора Романа Лакапена. |
| Отвещающий. Числом тысяча означаются многие и неопределенные лета, достаточные на всеобщее распространение Евангелия. О сем св. Андрей Кесарийский говорит: «Тысящу лет благоразумно понимать не как таковое именно число лет, ибо как и ту, о которой сказал Давид: «слово, еже заповеда в тысящы родов» ( Пс.104:8 ), не можем исчислить удесятеренными сотнями, но вообще многими по числу, так и здесь думаем, что число тысяча означает или многие годы, или число совершенное. Ибо может сие означать многие годы, дабы Евангелие проповедано было повсюду во всем мире, и укоренились в нем семена благочестия. Может означать и совершенное число, потому что в них, оставивши детскую под законом жизнь, призваны мы в мужа совершенна и исполнение возраста Христова. Итак, тысяча лет есть время от вочеловечения Господня до пришествия антихристова» (стр. 251). Н далее: «Как уже было писано, нет нужды считать числом тысячу лет, как равно и в сказанном в Песнях: «муж принесет в плод его тысящу сребреник» ( Песн.8:11 ), и еще: «тысящу Соломону и двести стрегущим плод его» ( Песн.8:12 ), указывается исчисление вообще множества и совершенства плодоносия, как и здесь совершеннейшее плодоносие веры; после сего приидет сын погибели, человек беззакония» (изд. Бр. св. Петра, стр. 259). И Арефа Кесарийский в своем толковании на Апокалипсис так же разумеет тысячу лет связания сатаны. Итак из толкования св. Андрея Кесарийского и Арефы Кесарийского видим, что связание сатаны на тысячу лет не должно понимать за определенное число, именно – тысячу, но за неопределенное, достаточное для обращения в веру язычников по всей вселенной, довольное для того, чтобы исполнилось предсказание апостола: дондеже исполнение языков внидет. В таком разумении о тысяче лет связания сатаны утверждают нас и самые события: ибо и внитие в христианство нашей Русской земли было уже на конец тысячелетия; а сколько еще языков не внидоша в веру Христову! Но исполнении же сего неопределенного числа лет разрешен будет сатана, т. е. попущено ему будет действовать и возмощи в погибающих чрез его сосуд, антихриста, сына погибели, как о том сказано и у св. Андрея Кесарийского . |
|
|
