| У Арефы читается то же самое, только с небольшими изменениями и, кроме того, с таким прибавлением и видоизменением: «или же этими четырьмя животными указывается на промышление Божие о всех вообще тварях состоящих из четырех стихий – огня, воды, земли, воздуха, так как эти животные могут символически знаменовать мировые стихии, а именно: лев своею пылкостью и горячностью указывает на огонь, – телец, употребляемый для возделывания земли – на землю, – человек же – на воздух, так как возвышенное и небесное существо есть человек благодаря тонкости своего ума, – а орел – на воду, ибо из вод бывает рождение пернатых». 788 Прямое указание на св. Иринея и общее сходство с вышеприведенным местом из Иринеева творения не оставляют сомнения относительно того первоисточника, из коего возникли рассуждения Андрея – Арефы. К сожалению, слишком большая свобода и значительная самостоятельность в обработке этого первоисточника не дозволяют делать каких-либо решительных выводов и ближе определить отношение Андрея – Арефы к указанному первоисточнику. Впрочем характерное ως συντομον о Евангелии Марка, имеющееся у Германа и в Латинском тексте Иринеева творения, но не имеющееся у Анастасия Синаита , – может быть объяснено только непосредственным влиянием на Андрея – Арефу подлинного греческого текста творения св. Иринея, откуда заимствовал цитату и составитель Германова толкования на литургию. Прямая ссылка Андрея – Арефы именно на Иринея и это συντομον, не имеющееся у Анастасия Синаита , устраняет возможность искать источник цитаты где-либо помимо греческого подлинника Иринеева творения. 789 Затем мы имеем несколько таких свидетельств, которые или не имеют никаких признаков своей связи с толкованием св. Иринея, или же прямо указывают на отсутствие таковой связи. Так в изречении, принадлежащем одному из сомнительно-Златоустовых слов: δδωκ σοι τν εαγγελων τετρθηρον ρμα, ν ρματι πποι λευκο καττν Ζαχαραν –остается неясным: разумеет ли оратор под выражением τν εαγγελων (εαγγελιστν) τετρθηρον ρμαодно только видение пророка Захарии (гл. 6-я), или имеет в виду и Иезекиилево видение колесницы херувимской и её применение в Апокалипсисе? Связь речи более благоприятствует, кажется, второму решению вопроса, так как у Захарии речь не о четвероконной колеснице, а о четырех колесницах, запряженных конями разного цвета. 790 |
| 55. Как должно поступать, когда мы внезапно лишаемся своего имущества (Из жизни преподобного Арефы. Чет. Мин. окт. 24) Случается, братие, что некоторые из нас попущением Божьим лишаются, иногда внезапно, всего своего имущества. Иных, например, обкрадывают воры; у других отнимает всё пожар; у третьих часто непредвиденные неудачи в торговле; у четвёртых, бывает, море поглощает имущество; у пятых... – да и не перечтёшь, сколько есть людей, которые по тем или иным несчастным обстоятельствам лишаются всего и из богатых делаются бедными. Что же остаётся, братие, делать подобным людям? Чем им утешить себя? Чем ободрить? Что говорить? Чем укрепить себя в терпении? К кому обратиться за помощью? Так как решение этих вопросов не лишним будет и для указанных людей, внезапно обнищавших, а с тем вместе, пожалуй, равно и для всех нас, ибо и мы от несчастья не застрахованы, то, ввиду сего, мы и предлагаем решение сих вопросов к сведению всех в нижеследующем примере. В житии преподобного Арефы Печерского читаем между прочим вот что: инок Арефа был весьма богат и весьма скуп. Много денег тайно он держал у себя в келье, но из них никогда и копейки даже не подал нищему, да и себе самому отказывал во всём. Но так продолжалось недолго. Раз воры, в отсутствие Арефы, вошли в его келью и украли все деньги. Арефа пришёл в отчаяние, и сначала хотел наложить на себя руки; а потом всех окружающих стал подозревать в воровстве, всех укорять, всем досаждать, многих даже, сказано, и мучить без правды. Сколько братия ни уговаривали его, сколько ни утешали, всё было напрасно. Но вот Арефа впал в тяжкий недуг и был при смерти. Казалось, хоть бы тут нужно было образумиться ему, но и тут он не переставал роптать и хулить. Наконец Господь, однако, вразумил его. Лёжа на одре болезни, вдруг, к изумлению всех, Арефа начал восклицать: «Господи, помилуй! Господи, прости! Всё Твоё, не жалею об украденном! Согрешил я, Господи, прости меня!» И после этих слов он тотчас встал со своего одра и сказал окружавшим его инокам следующее: «Видел я, что пришли ко мне Ангелы, а с ними и бесы, и вот те и другие стали спорить между собой об украденном у меня богатстве. |
| Не менее удивительно следующее: в XI в., по убеждению Гарнака, чья-то рука пометила на поле „Прошения» в кодексе Арефы: ϑηναγρου θηναου φλοσφου и т. д., и все сразу согласились, что действительно „Прошение» и трактат „О воскресении» принадлежат Афинагору. Согласился неизвестный схолиаст, который, как мы видели, в код. Арефы, в схолии на Praerarat. evan. I, 3, упоминает Афинагора в числе апологетов, помещая его между Иустином и Татианом. Согласились списатели кодексов mutinensis и Par. 174, которые выставляют заглавия „Прошения» и трактата „О воскресении» с именем Афинагора. Как могло это случиться? Ведь Афинагор был забыт, ведь древность во главе с Евсевием была убеждена, что „Прошение» есть вторая апология Иустина? И вдруг все церковное предание об этом сочинении превращается в ничто от одного почерка какого-то неизвестного корректора кодекса Арефы! Но кодексы, давшие исходный пункт гипотезе Гарнака, служат лишь второстепенным ее подтверждением. Главные доказательства Гарнака в глубокой христианской древности. Туда мы и последуем за ним. Это было вероятно в третьем веке. Неизвестному человеку пришла в голову злая мысль похитить у Афинагора его сочинения и уничтожить всякую память о нем. „Целью его было приписать эти сочинения Иустину. Для этого он решается на подлог. Он достает список „Прошения» Афинагора без заглавия (надписания) и с таким адресом: ατоκρτορσιν Μ. Αρελ ντωνν κα Λ. Αρελ Коμμδ (γερμανικος?) σαρματικος, τ δε μγστον φιλοσφοις θηναγρα χαρειν. Прежде всего обманщик уничтожает в этом адресе имя автора – θηναγρα. Зная цель фальсификатора, мы вправе предположить, что, вслед за уничтожением θηναγρα, дальнейшим его делом будет – поставить вместо θηναγρα – ουστνος и пустить рукопись в обращение. Но он этого не делает: по неизвестным причинам он предпочитает оставить рукопись вовсе без имени автора и заставить читателя самого догадаться, что автором был Иустин. Он уничтожает, поэтому, и χαρειν, как не имеющее смысла в безымянном прошении. Теперь обманщику нужно было переделать безымянный адрес прошения так, чтобы читатель, лишь взглянув на него, решил, что прошение подано не позднее 169 г., т. е. смерти Л. Вера и смерти Иустина мученика . В этом случае ему помогло одно слово – ρμενιακος. Он был знаток истории и знал, что титул ρμενιακος не принадлежал Коммоду, а лишь Л. Веру. Вставив слово – титул ρμενιακος (вместо γερμανικος, если таковое было в адресе), он счел свой замысел исполненным. |
| М.; Л., 1945. С. 228—249). К сожалению, перевод оставляет желать лучшего (уверенность М. А. Шангина, что он издает текст, до него не издававшийся, также не вполне отвечала реальности. См.: Compemass J. Aus dem literarischen Nachlasse des Erzbischofs Arethas von Kaisareia I//Didaskaleion. 1912.ethae scripta minora, 87 v, XXI (Westerink I. P. 2032-3). Памфлет Арефы против Льва Хиросфакта был в свое время издан по-гречески и переведен в СССР (Шангин М. А. Византийские политические деятели первой половины X в.//Византийский сборник. М.; Л., 1945. С. 228—249). К сожалению, перевод оставляет желать лучшего (уверенность М. А. Шангина, что он издает текст, до него не издававшийся, также не вполне отвечала реальности. См.: Compemass J. Aus dem literarischen Nachlasse des Erzbischofs Arethas von Kaisareia I//Didaskaleion. 1912. Bd. 1. S. 295—318). Однако заслуга Шангина, во всяком случае, состояла в том, что он привлек к памфлету Арефы Внимание отечественной науки (ср.: История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 182, 358—360; Фрейберг Л. А., Попова Т. В. Византийская Литература эпохи расцвета: IX—XV вв. М., 1978. С. 29).d. 1. S. 295—318). Однако заслуга Шангина, во всяком случае, состояла в том, что он привлек к памфлету Арефы Внимание отечественной науки (ср.: История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 182, 358—360; Фрейберг Л. А., Попова Т. В. Византийская Литература эпохи расцвета: IX—XV вв. М., 1978. С. 29). 1044. Arethae scripta minora 91 г, XXI (Westerink I. P. 2 1222). 1045. Ibid. 88 г. XXI (Westerink I. P. 20415-16, 20429-2054). 1046. Как известно, во времена Крумбахера некий доктор филологии из Бонна вопрошал, как вообще можно заниматься эпохой, в текстах которой предлог π употребляется с винительным падежом. 1047. Диглоссия (двуязычие), характеризующая литературу и жизнь Византии и перешедшая в Новое время как борьба «кафаревусы» и «димотики», в конечной счете восходит ко временам второй софистики, когда в жизни господствовало койнэ, а в литературе искусственно реставрировался аттический диалект. |
| М.; Л., 1945. С. 228–249). К сожалению, перевод оставляет желать лучшего (уверенность М. А. Шангина, что он издает текст, до него не издававшийся, также не вполне отвечала реальности. См.: Compemass J. Aus dem literarischen Nachlasse des Erzbischofs Arethas von Kaisareia I//Didaskaleion. 1912.ethae scripta minora, 87 v, XXI (Westerink I. P. 2032–3). Памфлет Арефы против Льва Хиросфакта был в свое время издан по-гречески и переведен в СССР (Шангин М. А. Византийские политические деятели первой половины X в.//Византийский сборник. М.; Л., 1945. С. 228–249). К сожалению, перевод оставляет желать лучшего (уверенность М. А. Шангина, что он издает текст, до него не издававшийся, также не вполне отвечала реальности. См.: Compemass J. Aus dem literarischen Nachlasse des Erzbischofs Arethas von Kaisareia I//Didaskaleion. 1912. Bd. 1. S. 295–318). Однако заслуга Шангина, во всяком случае, состояла в том, что он привлек к памфлету Арефы Внимание отечественной науки (ср.: История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 182, 358–360; Фрейберг Л. А., Попова Т. В. Византийская Литература эпохи расцвета: IX-XV вв. М., 1978. С. 29).d. 1. S. 295–318). Однако заслуга Шангина, во всяком случае, состояла в том, что он привлек к памфлету Арефы Внимание отечественной науки (ср.: История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 182, 358–360; Фрейберг Л. А., Попова Т. В. Византийская Литература эпохи расцвета: IX-XV вв. М., 1978. С. 29). 1045 Как известно, во времена Крумбахера некий доктор филологии из Бонна вопрошал, как вообще можно заниматься эпохой, в текстах которой предлог π употребляется с винительным падежом. 1046 Диглоссия (двуязычие), характеризующая литературу и жизнь Византии и перешедшая в Новое время как борьба «кафаревусы» и «димотики», в конечной счете восходит ко временам второй софистики, когда в жизни господствовало койнэ, а в литературе искусственно реставрировался аттический диалект. 1047 Krumbacher К. Geschichte derumbacher К. Geschichte der byzantinischen Literatur von Justinian bis zum Ende des oströmischen Reiches. |
| е. пред избранному Александру. v. 20 ρραβνα: залог – церковный строй, который не следует марать смутами. v. 22 Τν νδημοντων: жители Антиохии, местное население производило выборы, приезжавшие на выборы епископы занимались докимасией кандидатов. v. 2425 οχλοδουαν σν ταξα: этими словами Арефа характеризует народное избрание, ср. ниже στσεως χλοδολου. Οχλοδουλα и χλοδολος незарегистрированное слово, у Арефы это слово – термин ставленничества толпы. v. 2527 ατονμ προϑσει τ τς προαγωγς αφνιδ: устраняется народом кандидат, прошедший докимасию (τν φωρισμνον) на соборе епископов и согласованный с мнением царя. v. 32 τος κριβεσττους ες γνομολγησιν τς βας: народное мнение принуждает примкнуть к нему даже членов собора. v. 40 Движущей причиной народных выборов служит τν πολλν ρις и δοξομανα. Арефа выражает мысль, что толпа идёт за подбившими её лицами. v 42 ν στηρκτων τν σπουδαρχαν. Едва ли не монахов разумеет Арефа в слове στηρκτων; как постоянный эпитет монахов это слово находим в Апологетике, v. 105 sqq. (см. ниже). v. 42 τ ερν γρμμα: разумеется порядок назначения кандидатов предшественником по кафедре; на какую литературу у Арефы ссылка – в точности неизвестно. v. 4647 το Στεφνου δοξοκπ ψηφσματι: ссылка на недавние смуты при избрании или Стефана I (886893) или Стефана II (925928). v. 49 πικουρντας: чтение рукописи. v. 5152 τ στς τεκα μμενον. Народное избрание было обычной формой, хотя и не было установлено в письменном документе (το ξαγρφου). II. События в Пелопоннесе в 934935 гг. Апологетик Арефы, записанный на f. 94 sqq. в Московской рукописи, отличен от других апологетических речей этого писателя. Другие апологетики имеют в виду вопросы, связанные с четвёртым браком Льва VI, тогда как этот написан в защиту от политического обвинения. 492 Апологетик содержит важные исторические материалы, которые по-новому представляют события в Пелопоннесе в 934 г., характеризуют с новых сторон византийское общество времени Романа, объясняют раскол в классе византийского духовенства, дают важные биографические сведения о самом Арефе и выводят на сцену политической истории новых лиц. |
| Раз они засунули пачку банковых билетов в золу под лежанку; прислуга развела под лежанкой огонь и сожгла их. Тяжкий недуг В Киево-Печерской лавре жил инок по имени Арефа. Он был сын богатых родителей и имел большое состояние; но был так скуп, что все свое имение хранил в келье и никогда ни копейки не давал нищим. И вот, проведали лихие люди, что в келье инока Арефы хранится много золота и серебра. В глухую, темную ночь забрались воры в келью монаха, ударом дубины ошеломили Арефу и, когда тот в бесчувствии упал на землю, принялись разыскивать его добро. До утра пролежал Арефа без памяти. Удивились монахи, что не был он у заутрени, и пришли в его келью. Здесь нашли они инока в бесчувственном состоянии, с глубокой раной на голове. После долгих трудов удалось привести Арефу в чувство. Едва вернулось к нему сознание, он прежде всего осведомился, целы ли его деньги. Оказалось, что воры унесли все, до последней полушки. Отчаяние овладело Арефой; безумные подозрения роились в его больной голове. Он старался разыскать вора. По его просьбе игумен велел обыскать все кельи. Много тяжелых минут пришлось пережить братии! У Арефы сделалась горячка. Страшный бред овладел больным. В ужасе слушали иноки, по очереди дежурившие у его постели, страшные подозрения, упреки и ропот, которые повторял в бреду Арефа. И вдруг, однажды ночью, инок, сидевший в келье Арефы, услышал, что Арефа плачет во сне. Тихо подойдя к постели больного, монах заметил, что бред оставил Арефу, что уста его тихо шепчут молитву. – Господи, прости! Господи, прости! – твердил во сне Арефа. – Я согрешил! Твое это и ни о чем не жалею… Всю ночь проспал больной без бреда и на другое утро попросил к себе в келью игумена и братию. Когда все собрались, Арефа смиренно просил у всех прощения за то, что своими подозрениями оскорблял братьев, и сказал: – Господь просветил мой грешный ум. Нынче было мне дивное видение. Я видел Ангелов и бесов, споривших о моей душе. С радостию говорили бесы о погибшей из-за денег душе моей. С сокрушением взирали на меня святые Ангелы Божии и говорили: «Покайся, Арефа, еще есть время!» И я покаялся! Я просил Господа простить мне мой великий грех , и обещал отныне сделаться бессребреником. Я видел ликование Ангелов, слышавших мой обет, и горестный вопль бесов. Я хочу спасти свою душу… |
| В кодексе Арефы оба произведения, содержание которых изложено выше, носят имя «Афинагора, христианского философа из Афин». Но о самом авторе мы не располагаем никакими сведениями. Во всей патристической литературе Афинагора знают или по крайней мере называют только два свидетеля. Мефодий Олимпийский († 312) в своем произведении περì ναστσεως (1:37, 1) приводит несколько строк из «Прошения о христианах» (24), называя автором его Афинагора ( καθπερ λχθη καì θηναγρα). Столетием позднее говорит о нем церковный историк V века Филипп Сидский, или, точнее, неизвестный автор краткого известия о предстоятелях Александрийской катехизической школы, которое он извлек из «Христианской истории» Филиппа Сидского. По его сообщению, Афинагор процветал в царствование Адриана и Антонина Пия и этим Императорам представил свое прошение о христианах; первоначально он хотел на основании книг Священного Писания опровергнут Христианство, но обратился в Христианство и был первым начальником Александрийской школы; его учеником был Климент Александрийский , учеником последнего был Пантен. Это свидетельство об Афинагоре полно несообразностей и противоречий: Афинагор не мог быть в расцвете своей деятельности уже при Адриане и Антонии Пии, и Апология его была адресована не этим Императорам, а Марку Аврелию и Коммоду; точно также Афинагор не был первым начальником Александрийской школы, как и Климент не был учителем Пантена, а наоборот, и именно в то время, когда по указанию названного автора, Афинагор должен быть начальником Александрийской школы, во главе ее стоял Пантен. Из всего этого сообщения можно признать вероятным только одно, что Афинагор написал Апологию и был в Александрии. Он мог находиться в каких-нибудь отношениях и к катехизической школе. Как показывает надписание «Прошения о христианах», Афинагор, подобно другим апологетам, был по профессии философом и был родом из Афин или, по крайней мере, долго проживал там. Принадлежность Афинагору «Прошения о христианах» и трактата о Воскресении удостоверена весьма недостаточно. Собственно единственным свидетелем является кодекс Арефы вместе с происшедшими от него списками. Для «Прошения о христианах» подтверждением свидетельства кодекса Арефы служит еще ссылка на него у Мефодия Олимпийского . Но о трактате «О воскресении мертвых» не упоминает ни один писатель, даже Мефодий, который знал Афинагора и сам написал сочинение περì ναστσεως. Несмотря на такую скудость свидетельств, в настоящее время, можно сказать, всеми признано, что а) нет оснований сомневаться в тожестве автора обоих произведений и б) этот автор был именно философ Афинагор. IV. 4. Характеристика Афинагора как писателя и богослова |
| Все сказанное до сих пор о кодексе Арефы мы говорили условно и ad hominem, – приняв на веру утверждение Гарнака, что Арефа имел прошение без имени автора и что в его кодексе имя Афинагора поставлено на поле „Прошения» лишь в XI в. Но оказывается, что и в этом Гарнак неправ. Сотрудник его по изданию Texten und Untersuchungen, Оскар фон-Гебгардт, спустя год после исследования Гарнака, напечатал свою статью о кодексе Арефы, т. е. Paris. 451 50 ). В этой статье он, между прочим, говорит и о заглавии „Прошения» Афинагора. Вот его слова: „Отто (а за ним и Гарнак) утверждает, что заглавие „Прошения» написано не первым списателем его, т. е. Бааном, но secunda manu, в XI ст. Утверждение совершенно ошибочное (durchaus irrige). Оно основано на том, что почерк (Schrift) в заглавии употреблен совершенно другой, чем какой – в тексте и схолиях. Но это – самое обычное явление в древних рукописях, и удивительно, как Отто не знает его. Характер письма здесь тот же, что и в заглавии Cohortationis; однако, никому не приходило в голову, что и оно написано secunda manu». Гебгардт обращает еще внимание на „Subscriptio», т. е. на подпись, которая имеется в конце „Прошения», именно: ϑηναγρου πρεσβεα. Эту подпись совершенно опустили из виду и Отто, и Гарнак. После этого исследования Гебгардта совершенно падает заключение Гарнака, основанное на мнимом отсутствии надписания „Прошения» и имени Афинагора в кодексе Арефы. И то и другое было, оказывается, известно ученому архиепископу кесарийскому. Обратимся к другим кодексам. В подтверждение своей гипотезы Гарнак ссылается на кодексы: Par. 450 и Argentor. Эти кодексы суть собрания сочинений Иустина. На этом основании Гарнак рассуждает: если в этих кодексах сочинения Афинагора помещаются в числе сочинений Иустина, то значит и в древности они имели место среди них же, – значит (?) и в древности считались произведениями Иустина. Но удивительное дело: почему же ни в одном кодексе сочинения Афинагора прямо не надписываются именем Иустина? Почему трактат о воскресении, помещенный в кодексе Par. 450 среди сочинений исключительно одного Иустина, – не имеет ни заглавия, ни имени автора? Почему, напротив, в cod. Argentorat. оба сочинения Афинагора прямо надписываются именем Афинагора? Очевидно, древность не давала никакого права надписать сочинения Афинагора именем Иустина. |
| Рукописное предание произведений Иустина вносит еще больше запутанности в решение вопроса о подлинной литературной деятельности его. В так называемом кодексе Арефы, архиепископа Кесарийского 394 , написанном для него Вааном нотарием в 914 г. (Cod. Parisinus 451) 395 , в качестве произведений Иустина помещены следующие два: 1) «Иустина к Зине и Серину братиям» (ουστινος Ζνα κα Σερνα) τοις δελφος); и 2) «Святого Иустина, философа и мученика, слово увещания к эллинам» (του γιου ουστνου φιλοσφορ κα μρτυρος λγος παραινετικς προς λληνας). Заглавие первого произведения встречается здесь в первый раз; второе может быть тождественно с названным уже у Евсевия «Словом к эллинам» (Λγος προς " λληνας). От кодекса Арефы (Cod. Parisinus 451) находятся в зависимости несколько кодексов XI и следующих веков, которые содержат названные два произведения как принадлежащие Иустину; но в одном из этих списков непосредственно после «Слова увещания» (Λγος παραινετικς) помещено, без имени автора, произведение: «Изложение веры, или о Троице» («Εκθεσις πστεως τοι περ Τριδος); в другом кодексе (X в.) то же произведение уже усваивается Иустину: « Иустина философа и мученика (из сочинения) о правой вере» (ουστνου φιλοσφου κα μρτυρος (κ του) της ορθς πστεως). Именем Иустина, философа и мученика, оно надписывается и во многих других списках (ок. 20–ти). Самым обширным и богатым по содержанию, настоящим Corpus operum Justini [собранием сочинений Иустина] является Cod. Parisinus 450, написанный в 1364 г. Он начинается сообщениями Фотия и Евсевия об Иустине, и затем следуют двенадцать произведений его. На первом и втором (1–2) месте поставлены произведения, известные из кодекса Арефы. Затем идут: (3) «Диалог с Трифоном»; (4–5) две апологии, причем сначала поставлена краткая с надписью: " Απολογα πρ Χριστιανν προς την " Ρωμαων σγκλητον, за ней следует большая с надписью: " Απολογα δευτρα πρ Χριστιανν προς ντωνινον τον εσεβ. Нашестом (6) месте поставлено «О единоначалии» (ουστνου φιλοσφου κα μρτυρος Περ μοναρχας). Седьмое (7) место занимает «Изложение веры» (κθεσις της πστεως, Expositio fidei). Далее (8) «Опровержение некоторых пунктов учения Аристотеля» ( " Ανατροπ δογμτων τινν αριστοτελικν), которое по заглавию напоминает трактат, описанный у Фотия; (9) «Вопросы христиан эллинам» ( " Ερωτσεις Χρστιανικα! προς τους λληνας); (10) «Ответы православным относительно некоторых недоуменных вопросов» ( " Αποκρσεις προς τους ορθοδξους περ τνων αναγκαων ζητημτων); (11) «Вопросы эллинов христианам о бестелесном и о Боге и о воскресении мертвых» и «Ответы христиан на предложенные вопросы» ( " Ερωτσεις ελληνικ! προς τους Χριστιανος περ του ασωμτου κα περ του Θεου κα περ της ναστσεως τι> νεκρν и αποκρσεις χριστιανικα προς τς προρρηθεσας ερωτσεις απ της εσεβεας τν φυσικν λογισμν); (12) без надписи трактат «О воскресении» (Περ ναστσεως). |
|
|
